ны,  черты  лица
тонки и полны энергии под черными посеребренными волосами, - а затем  со
свистом  выдохнул  воздух,  когда  понял,  какая  сила  приближалась   к
израненной земле Санктуария. Второй, чью гибкую мускулатуру и  загорелую
кожу подчеркивали покрытая узорами кольчуга и мягкие низкие сапоги,  был
либо женщиной, либо самым хорошеньким евнухом, какого Темпус  когда-либо
видел. Кто бы он ни был, он (она)  был  встревожен,  выходя  из  некоего
материального мира под руку с энтелехией владыки грез Ашкелоном.
   Когда они подошли к нему, Темпус вежливо кивнул и сказал очень  тихо,
с нарочитым почтением:
   - Салют, Эш. Что несешь ты в это бедное царство?
   Гордые губы Ашкелона скривились, кожа вокруг них была очень  бледной.
За руку его держала цветущая женщина, и на ее фоне он выглядел еще более
бледным, но когда он заговорил, его голос зазвучал низким басом;
   - Жизнь тебе, Риддлер. А что здесь делаешь ты?
   - Жду твоего проклятия, маг. - Для Ашкелона такой  титул  звучал  как
оскорбление. И владыка грез понял это.
   Вокруг его головы плавали серебряные звезды, покачиваемые бризом. Его
бесцветные глаза потемнели, собирая на небе гневные тучи.
   - Ты не ответил мне.
   - И ты мне тоже.
   Женщина смотрела на Темпуса с недоверием. Она раскрыла было  рот,  но
Ашкелон ударил ее затянутой в перчатку рукой, разбив губы.  Капля  крови
скатилась по его руке и капнула на песок. Он  хмуро  посмотрел  на  нее,
затем на Темпуса.
   - Я ищу твою сестру. Я не причиню ей вреда.
   - Но ты заставишь ее причинить вред себе самой?
   Владыка теней, которого Темпус фамильярно называл Эш, вытер  кровавый
след с перчатки.
   - Уж не думаешь ли ты, что сможешь защитить ее от меня?
   Ведь я реален? - Он развел руками, поднял их вверх и  резко  опустил,
хлопнув себя по бедрам.
   Нико  после  глубокой  медитации  пробудился  в  казарме  от  холода,
наславшего сон на бодрствующих,  добрался  до  тренировочного  лагеря  и
принялся осматриваться, стуча зубами, в тщетной попытке унять дрожь.
   "Нет", - ответил Темпус на первый вопрос Ашкелона -  с  Такой  нежной
улыбкой на устах, что она не предвещала ничего хорошего.
   "Да", - был ответ на второй вопрос.
   - Она сама виновата, - продолжал владыка грез, -  уж  больно  сильнее
опустошение она произвела.
   - Я не знаю, какое она произвела опустошение, что оно могло затронуть
тебя, но полагаю, что смертельная мгла прошлой ночи  была  предвестником
твоего появления. Зачем ты пришел, Эш? Я не имею с ней дел.
   - Ты способствовал ее освобождению из тюрьмы, Темпус, именно ты - так
говорят мне грезы жителей Санктуария.
   Я здесь, чтобы предупредить тебя. Ты знаешь, что я  не  могу  настичь
тебя через сны, это так, но я могу покарать  тебя  через  тех,  кого  ты
считаешь своими... - Он взмахнул рукой,  чтобы  указать  на  неподвижных
людей, замороженных и даже не ведающих об этом. - Я могу потребовать  их
души в любое время.
   - Чего ты хочешь, Эш?
   - Я хочу, чтобы ты, пока я здесь, воздержался от вмешательства в  мои
дела.  Я  решу  проблему  с  Саймой,  и,  если  ты  будешь  вести   себя
осмотрительно, когда я уйду, твой небольшой отряд головорезов вернется к
тебе целым и невредимым.
   - Так ты сделал это для того, чтобы нейтрализовать меня?
   Ты мне льстишь. Меня не заботит, что ты сделаешь с  Саймой,  -  любой
исход пойдет мне на благо. Освободи моих людей.
   - Я не могу поверить, что ты останешься в стороне. В полдень я должен
быть рукоположен в должность временного Первого Хазарда местной  гильдии
магов.
   - Здесь, в трущобах? Это не в твоем стиле...
   - Стиль? - Он возопил так громко, что его компаньонка  вздрогнула,  а
Нико неосторожно столкнул камешек, который, погромыхивая,  покатился  по
склону. - Стиль! Она вошла в мой мир и разрушила его. - Он положил  руку
на запястье другой. - Теперь  у  меня  есть  лишь  два  выхода:  либо  я
принуждаю ее отречься от идеи убить меня, либо  заставляю  ее  завершить
начатое.
   И ты знаешь, что ожидает меня, несущего бремя обязанностей,  в  конце
жизни. Что сделал бы ты на моем месте?
   -  Я  не  знал,  почему  она  оказалась  здесь,  но  теперь   кое-что
проясняется.  Она  хотела  уничтожить  тебя  в  твоей  цитадели  и  была
выброшена оттуда сюда, так? Но почему она не достигла цели?
   Владыка, глядя мимо Темпуса, пожал плечами.
   - Она не была уверена. Ее воля не соединилась с ее сердцем.
   У меня теперь есть шанс исправить это...  Ничто  не  остановит  меня.
Будь осторожен, мой друг. Ты знаешь, какие силы я могу  привлечь,  чтобы
победить.
   - Освободи моих людей, и  после  завтрака  мы  вместе  подумаем,  как
помочь тебе. Глядя на тебя, хочется выпить что-нибудь горячее.  Ты  ведь
можешь  пить,  не  так  ли?  Вместе  с  формой   приходят   определенные
физиологические функции, вне всяких сомнений.
   Ашкелон вздохнул, его плечи опустились.
   - Да, это так. Я удивлен, что ты  идешь  на  компромисс,  но  это  на
пользу нам  обоим.  Это  Джихан.  -  Он  кивнул  в  сторону  девушки.  -
Поприветствуй нашего хозяина.
   - Хочу пожелать, чтобы ваши дела шли исключительно хорошо, -  сказала
женщина, и Нико, увидев, как Темпус едва заметно содрогнулся  от  головы
до сандалий, уже собрался было броситься на помощь, подумав о том, что в
ход пошло маломощное заклятие. Он  не  ошибся:  движение  тела  и  тембр
голоса девушки ясно говорили, несмотря на вежливость, о ее враждебности.
Выведенный из равновесия происходящим,  Нико  бросился  вперед,  слишком
поздно спохватившись, что нужно избегать шума, и услышал слова Темпуса:
   - Оставь его, Ашкелон! - и вдруг почувствовал апатию. Его  веки  сами
собой закрылись, он тщетно боролся со сном, слыша  тихий  голос  владыки
грез.
   - Я сделаю этого человека моим заложником, оставив Джихан с тобой,  -
это справедливый обмен. Тогда я освобожу  других,  тех,  кто  ничего  не
помнит, на время моего пребывания здесь, если ты  будешь  придерживаться
своего обещания. Посмотрим,  насколько  честным  окажешься  в  том,  что
сказал.
   Нико почувствовал, что он вновь может видеть и двигаться.
   - Иди сюда, Никодемус, - позвал Темпус. Нико повиновался.
   Выражение лица командира  умоляло  Нико  относиться  к  происходящему
спокойно, а его голос послал Нико заказать завтрак на троих. А вокруг по
мановению руки  Ашкелона  все  пришло  в  движение.  Пасынки  продолжили
разговоры, которые вели до прибытия владыки грез,  удивленно  поглядывая
на  невесть  откуда  взявшегося  Нико.  Тот,  игнорируя  их  пристальные
взгляды, присвисчнул,  чтобы  скрыть  волнение  и  страх,  и  отправился
выполнять поручение Темпуса.
 
Глава 3 
 
   Так случилось, что Никодемус из Священного Союза сопровождал Ашкелона
в Санктуарий. Они ехали на двух его лучших жеребцах. При этом в его ушах
стоял звон от того, что он слышал, глаза болели от того, что он видел, а
сердце тревожно билось в сжавшейся груди.
   Во время завтрака Ашкелон заметил Темпусу, что для него  должно  быть
муками ада томиться под гнетом проклятия и от присутствия бога.
   - В этом, есть и свои положительные стороны.
   - Я могу даровать тебе смерть: такая малость пока в моей власти.
   - Благодарю, Эш, оставим все как есть. Хотя мое проклятие  отказывает
мне в любви, оно дает мне свободу.
   - Тебе было бы неплохо найти союзника.
   -  Никто  из  тех,  кто  сотворил  убийственную  мглу,  не  уйдет  от
ответственности, - возразил Темпус, хрустя пальцами.
   - Колдовство  все  еще  вызывает  у  тебя  ненависть?  Думаю,  ты  не
останешься в стороне в назревающем конфликте.
   - Я не меняю принципов.
   - О! И в чем же они состоят?
   - Единственная вещь беспокоит меня в эти дни, - не ответил Темпус.
   - Какая?
   - Проникновение в мир чуждых магических сил.
   - Увидим, как это отразится на тебе, когда ты останешься  без  своего
бога.
   - Ты боишься меня, Эш? Я никогда не давал тебе для  этого  оснований,
никогда не соперничал с тобой за твое место.
   - Кому ты хочешь пустить пыль в глаза, Риддлер? Я что, мальчик?  Твои
способности и опасные наклонности говорят сами  за  себя.  Я  не  сделаю
дополнительных уступок...
   Верховая езда среди дня с владыкой грез по Санктуарию  принесла  Нико
облегчение после  напряженного  разговора  за  обеденным  столом  у  его
командира. То, что Ашкелон отпустил его перед зданием  гильдии  магов  с
высокими стенами на улице Аркана, было весьма неожиданным - он  не  смел
надеяться  на  это,  но  энтелехия  седьмой  сферы  приказал  Никодемусу
вернуться к этим воротам до захода солнца. Нико без сожаления  наблюдал,
как его лучший конь исчез за воротами. Возможно, он  никогда  больше  не
увидит ни этого коня, ни его всадника.
   Нико приводило в отчаяние полученное им  задание.  Пока  Ашкелон  был
поглощен прощанием с необычной женщиной, Темпус тихонько  приказал  Нико
предупредить  наемников  о  соблюдении  комендантского   часа,   но   по
возможности не мешать празднествам гильдии магов в этот  вечер  и  найти
возможность  пробраться  в  "Распутный  единорог"  -  таверну  с  крайне
скверной репутацией в скверном районе этого скверного городка.
   Нико никогда не был  в  "Распутном  единороге",  хотя  проезжал  мимо
множество раз во время  вылазок  в  Лабиринт.  Таверны  беднейшей  части
города, такие,  как  "Держи  пиво"  на  стыке  Парка  Неверных  Дорог  и
Губернаторской Аллеи и "Золотой оазис" за пределами Лабиринта, нравились
ему больше, и он, чтобы подкрепиться, предпочитал останавливаться в них.
В "Держи пиво" ему удалось предупредить отца знакомой девочки, чтобы его
семья в этот вечер не выходила из дома, дабы не попасть под  воздействие
смертельной мглы, если она вдруг появится вновь.
   В "Оазисе" он нашел одного из  членов  Священного  Союза  и  капитана
Уэлгрина, поглощенных игрой в кости, ставкой  в  которой  был  кинжал  с
необычным лезвием (хороший приз, ведь это была  "волшебная  сталь",  как
заявил капитан: металл, который до того существовал лишь в легендах),  и
передал свое сообщение обоим, чтобы оно дошло до дворца и гарнизона.
   В  Лабиринте  ему  показалось,  что  судьба   изменила   ему:   вдруг
улетучилось его чувство направления. Серпантин должен был быть прямо  на
юг - юго-запад, но, похоже,  энтелехия  Ашкелон  не  заворожил  его!  Он
крепко сидел в седле под словно мыльным, покрытым пеной небом. Все  было
необычно: солнца нигде не было видно, а  путь  до  набережной  показался
вдвое длиннее.
   Склады в гавани, где случай  лишил  жизни  его  напарника,  появились
внезапно; их обуглившиеся стены казались неясными тенями в белом тумане,
настолько плотном, что Нико едва видел, как его  лошадь  поводит  ушами.
Собираясь капельками, туман становился  жирным  и  зловонным,  и  пальцы
скользили по намокшим  поводьям.  Холод  проникал  в  самую  душу.  Нико
пребывал в состоянии легкого транса, очищающего ум, и его тело двигалось
синхронно с лошадью, а его дыхание смешивалось с гулкими ударами  копыт,
успокаивая душу.
   В этом состоянии он чувствовал присутствие людей  за  дверями  домов,
обрывки их разговоров  и  дум,  которые  вытекали  за  пределы  безликих
кирпичных фасадов из внутренних двориков и иссохших  сердец.  Иногда  на
нем задерживались взгляды, он знал это, чувствуя возмущение ауры, словно
от роя возбужденных пчел.  Когда  его  лошадь  с  недовольным  фырканьем
остановилась на перекрестке, он  почуял  настойчивое  внимание  к  себе.
Кто-то  знал  его  лучше,  чем  случайный  уличный  прохожий,  бдительно
повернувшийся при виде наемника, едущего верхом по Лабиринту, или  шлюх,
которые  наполовину  скрывались  в  дверных  проемах,  разочарованные  и
потерявшие к нему интерес.  Будучи  дезориентированным,  он  произвольно
выбрал левое ответвление от дороги в надежде  увидеть  картину  шествия,
которое должно было предположительно следовать в этом  направлении,  или
хотя  бы  какой-нибудь  приметный  знак,  который  укажет   ему   нужное
направление. Он не знал Лабиринт настолько хорошо, как ему следовало бы,
и его обостренное медитацией периферийное восприятие могло лишь  сказать
ему, насколько близко находятся ближайшие стены и  немного  о  том,  кто
скрывается за ними: он был не адептом, а лишь тренированным бойцом. Нико
узнал человека и стряхнул с себя страх  и  дурные  предчувствия,  ожидая
встречи. Он надеялся,  что  вор  по  имени  Ганс  сам  объявит  о  своем
присутствии. Ведь если бы Нико позвал вора, Ганс, несомненно, растаял бы
в аллеях, которые он знал лучше, чем кто бы то  ни  было,  а  тем  более
укрывшийся в них Нико, который чувствовал себя совсем потерявшимся среди
лачуг.
   Он умел ждать, научившись терпению, ожидая богов для  раз  говора  на
продуваемых ветром обрывах, когда волны прилива лизали носки его  сапог.
Через некоторое время Нико начал различать куполообразные палатки,  слез
с лошади и повел ее среди разбитых ящиков и сгнивших фруктов на  окраине
базара.
   - Стеле! - Ганс назвал его боевым именем и  спрыгнул  беззвучно,  как
призрак, с закрытого балкона прямо перед  ним.  Испуганная  лошадь  Нико
отпрянула назад, ударив задними копытами по ящикам и стене палатки,  чем
вызвала  вспышку  гнева,  пришедшего  в  ярость  ее  владельца.   Темный
трущобный ястреб неподвижно ждал, пока закончится перепалка,  его  глаза
сверкали от невысказанных слов ярче, чем любой из ножей, что  он  носил,
победоносная  улыбка  перетекла  в  его  обычную  надменность,  пока  он
складывал фиги из пальцев.
   - Я был там в то утро, - услышал Нико, нагнувшись  над  левым  задним
копытом лошади и проверяя, не попали ли щепки в подкову. -  Слышал,  что
твой отряд потерял человека,  но  не  знаю,  кого.  Таинственная  погода
стояла в эти дни. Ты знаешь что-нибудь, что следовало бы знать мне?
   - Возможно. - Нико отпустил  копыто,  смахнул  щеткой  пыль  с  боков
лошади и выпрямился. - Когда я  бродил  по  глухим  улочкам  приморского
городка - не помню его названия - со  стрелой  в  кишках  и  не  решался
обратиться к хирургу за помощью, стояла погода, подобная этой.  Человек,
который приютил меня, сказал, чтобы я не выходил на улицу  до  тех  пор,
пока не установится ясная погода. Серая мгла -  порождение  метаний  душ
мертвых адептов на их пути в чистилище. Передай это своим друзьям,  если
они есть у тебя. Это честный обмен? - Он подобрал поводья и ухватился за
гриву, чтобы вскочить на лошадь, когда увидел движение пальцев  Ганса  -
"заметано".  Вор  в  ответ  обещал  показать  ему  нужное   направление.
Некоторое время они ехали в молчании, потом Шедоуспан спросил:
   - Что происходит? Я был в казармах. Никогда еще я  не  видел  Темпуса
испуганным, но он явно боялся этой девочки, что была в его комнате. Он с
раздражением велел мне поставить ,свою лошадь в конюшню и проваливать. -
Шедоуспан внезапно умолк, показав, что не хочет продолжать, и пнул ногой
дыню, лежавшую на дороге,  которая  раскололась,  явив  кишевших  внутри
личинок мух.
   - Может быть, он хотел уберечь тебя от неприятностей.
   А может, посчитал, что его долг тебе уплачен сполна и  ты  не  должен
бродить в лагере, когда тебе вздумается, и поливать нас  грязью  подобно
другим илсигам.
   Потоки брани явились неоспоримым доказательством  верности  курса  на
"Распутный единорог", это  подтверждали  и  некоторые  другие  признаки,
незаметные с первого взгляда. (Нико не смотрел, вдет  ли  за  ним  Ганс.
Если ему не удалось предостеречь вора, то,  может,  хоть  чувство  обиды
удержит Ганса на расстоянии от Нико и  его  командира  некоторое  время.
Этого будет достаточно.) Прошло довольно много времени, прежде чем  Нико
увидел  вывеску  с  изображенным  на  ней  удовлетворяющим  самого  себя
единорогом, скрипевшую под напором влажного зловонного бриза, дувшего  с
гавани.  Выбросив  из  головы  мысли  о  Гансе,   Нико   приблизился   к
полуразвалившимся лачугам и  не  увидел  ни  одного  дружелюбного  лица.
Улыбнись он - и он услышит  поток  проклятий,  сопровождаемый  плевками,
свирепыми взглядами и соответствующими жестами.  Посетители  "Единорога"
явно не обрадовались, увидев пасынка. Когда он  вошел,  в  зале  повисла
тишина, густая, как рэнканское пиво, и,  пока  она  рассеялась,  времени
прошло больше, чем ему хотелось  бы.  Он  направился  к  бару,  на  ходу
оглядев зал, набитый местными скандалистами, и поблагодарил бога за  то,
что утром пренебрег бритьем. Похоже,  он  выглядел  более  грозным,  чем
считал  сам,  когда  повернулся  спиной  к  угрюмой,  враждебной  толпе,
возобновившей свою болтовню, и заказал бочковое пиво у бармена.  Крупный
сильный мужчина стукнул перед  ним  кружкой,  ворча,  что  как  было  бы
хорошо, если бы он выпил и убрался раньше, чем начнет собираться  толпа,
иначе он, бармен, не отвечает за последствия  и  Нико  получит  счет  за
любой ущерб, причиненный бару. Выражение  глаз  этого  крупного  мужчины
было явно недружелюбным.
   - Ты тот, кого зовут Стеле, не так  ли?  -  предъявил  ему  обвинение
бармен. - Это ты сказал Гансу, что один из лучших  способов  убийства  -
удар ножом сзади снизу  вверх,  под  лопатку  или  же  мечом  между  ног
противника, тогда он умрет прежде, чем увидит твое лицо?
   Нико уставился  на  него,  чувствуя,  как  от  гнева  у  него  немеют
конечности.
   - У меня нет сейчас времени разубеждать тебя, - сказал он тихо. - Где
Беспалый, бармен? У меня есть  для  него  сообщение,  которое  не  может
ждать.
   - Здесь, - ухмыльнулась гора в фартуке, бросив тряпку на обитый  край
керамической раковины бара. - В чем дело, сынок?
   - Он хочет, чтобы ты отвел меня к леди - ты знаешь, о ком идет речь.
   Действительно, Темпус  велел  Нико  сообщить  Беспалому  о  намерении
Ашкелона противостоять Сайме  и  получить  информацию,  которую  женщина
сочтет нужным передать Темпусу. Но он был обижен, и он опоздал.
   - Я должен быть в гильдии магов до захода солнца. Нужно торопиться.
   - Ты говоришь не с тем Беспалым, и это плохая идея. Кто это - он?
   - Бармен, я оставляю это на твоей совести. - Нико отодвинул кружку  и
отступил на шаг от стойки  бара,  но  понял,  что  не  сможет  уйти,  не
выполнив приказания, и протянул руку, якобы взять кружку снова.
   Рука грузного бармена без  большого  пальца  оказалась  вывернутой  в
запястье, уложив его самого на стойку бара. Он стал умолять потерпеть.
   - Разве он не сказал  тебе,  чтобы  ты  не  входил  сюда  нагло,  как
какая-нибудь шлюха? Он стал небрежным или забыл, кто его друзья?  Почему
ты не вошел с черного хода? Что ты предлагаешь мне  -  уйти  с  тобой  в
середине дня? Я...
   - Я счастлив, что вообще нашел твой  писсуар,  риггли.  Идем  или  ты
собираешься потерять остальные пальцы?
   К стойке подошел посетитель, и Беспалый, потирая вывихнутое запястье,
пошел обслуживать его, велев девице, чья блуза на груди  была  испещрена
серыми пятнами пыли и розовато-белыми там, где она  эту  пыль  вытирала,
отвести Нико в служебную комнату.
   Теперь  Нико  наблюдал  за  человеком,  назвавшимся  Беспалым,  через
стекло, которое с другой стороны было  зеркалом,  и  очень  беспокоился.
Спустя некоторое время дверь позади него, о которой он  думал,  что  она
ведет в клозет, открылась, и вошла  женщина,  одетая  в  замшевые  краги
илсигов. Она сразу спросила:
   - Какое сообщение мой брат передал для меня?
   Оглядев ее, Нико отметил, что глаза у нее  серые,  а  волосы  черные,
хотя и тронуты сединой, и что она в любом случае не похожа  на  Темпуса.
Закончив свой рассказ предупреждением о том,  что  она  ради  сохранения
собственной жизни ни при каких обстоятельствах не должна никуда выходить
в этот вечер празднества гильдии магов, он в  ответ  услышал  смех.  Его
сладостный .звон не соответствовал похолодевшей вдруг спине Нико.
   - Передай моему брату, чтобы не боялся. Он, должно быть, недостаточно
хорошо знает  Ашкелона,  чтобы  принимать  его  угрозы  всерьез.  -  Она
пододвинулась ближе к Нико, и он утонул в ее глазах цв