ваемым:  новые  стены
города сияли в  лучах  утреннего  солнца.  Теперь  же  ее  снова  начали
одолевать  сомнения.  Как  только  перед   ней   раскинулся   буйный   и
разношерстный Базар, сомнения накинулись на нее, точно маленькие демоны.
Этот мир был чужд ранканской женщине высокого положения.
   - Вот мы и добрались, госпожа, -  раздался  дружелюбный  и  прекрасно
поставленный баритон, который Марьят полюбила за время путешествия.
   Она повернулась и увидела  менестреля  Синна,  пробирающегося  сквозь
толпу. Он протиснулся между двух купцов, которые сцепились из-за цены на
цыплят, и походя ухватил за ворот уличного  воришку,  который  попытался
вытащить его кошелек. Темноволосый бард с небольшой  бородкой  с  легким
интересом посмотрел  на  затрепетавшего  мальчишку.  Молодой  вор  и  по
совместительству побирушка ошалел от реакции  этого  человека  и  теперь
покорно ожидал самой худшей доли и неминуемого наказания. Но Синн разжал
пальцы мальчишки, вложил в них серебряную  монету  и  сжал  его  руку  в
кулак.
   - А теперь топай, - сказал  бард,  -  и  не  вздумай  сообщить  своим
дружкам, что я легкая добыча. Иначе найду и приколочу к городской стене.
   Когда менестрель отпустил мальчишку и  юный  ворюга  исчез  в  толпе,
Марьят улыбнулась и подумала, насколько же великодушен этот человек.  За
то время, как  Синн  сопровождал  их  вместе  с  караваном  из  Рэнке  в
Санктуарий, и она и ее внуки успели привязаться к менестрелю.
   Синн покупал детям леденцы, играл с ними и пел на  ночь  колыбельные.
Марьят только радовалась, поскольку это был первый мужчина, от  которого
дети дождались любви и ласки с тех самых пор, как их отец - сын Марьят -
встретил  внезапную  и  мучительную  смерть.  По  каким-то   собственным
соображениям Синн держался поблизости от их семьи все время  путешествия
с караваном и всячески заботился о них.
   Бард подошел к ее фургону. Похлопал лошадей по морде, поднял голову и
улыбнулся женщине, которая держала в руках вожжи.
   - Надеюсь, что сумел подыскать для вас удобное местечко,  госпожа,  -
вежливо и весело сказал он. Хотя Марьят не могла более  рассчитывать  на
великосветское отношение, но Синн неизменно  говорил  с  ней  любезно  и
уважительно, как и полагается с леди из высшего общества. Это не  только
усиливало притягательность  менестреля,  но  и  ободряло  и  успокаивало
Марьят, питало ее  силы  и  надежды  на  успешное  воплощение  замыслов,
которые привели ее в Санктуарий.
   - Поднимайтесь сюда, мой друг, - сказала Марьят, предлагая ему  сесть
рядом с собой. - И покажите место, которое вы для нас подыскали.  Я  так
устала и измучилась, что умираю без горячей ванны и приличной еды.
   - Вы получите и то и другое, и даже больше, - ответил  Синн,  бережно
пристраивая мандолину между собой и Марьят, чтобы случайно не  повредить
ее Ведь этот инструмент его кормил.
   Потом он объяснил  Марьят,  как  выбраться  с  площади  к  гостинице,
которую присмотрел. Келдрик повел свой фургон следом.
 
*** 
 
   Поздно вечером  Марьят  наконец  растянулась  в  удобной  постели,  в
отдельной комнате. Впервые за  последние  несколько  недель  она  сумела
расслабиться. Местечко, которое Синн предложил  им,  называлось  "Теплый
Чайник". Это была милая и славная гостиница, расположенная  в  приличной
части города. "Приличная" означало, что это не Низовье  и  не  Лабиринт.
Пробыв всего один день в городе, Марьят уже поняла, что честные люди как
чумы боятся этих крысиных дыр, кишащих ворами.
   Владела "Теплым Чайником" приятная пожилая чета илсигов.
   Шамут и его жена Даней  открыли  свое  дело  задолго  до  ранканского
вторжения, и их гостиница с честью выдержала все злоключения,  постигшие
Санктуарий. Такая живучесть объяснялась тем, что они вели дела  со  всем
возможным тщанием и предельно честно.
   Супружеская чета ни о чем не спрашивала своих клиентов,  рассчитывая,
что те в ответ не доставят им никаких неприятностей.
   Шамут помог Марьят рассеять самые тревожные  мысли.  Содержимое  двух
фургонов, которое она неусыпно стерегла во время путешествия по горам  и
пустыне, со всеми предосторожностями перенесли в подвал Шамута и заперли
на ключ. Хозяин-илсиг порекомендовал Марьят купцов и торговцев,  которые
могли бы дать совет относительно возможных инвестиций, и сообщил ей  имя
человека, к которому ей следовало обратиться по вопросу покупки земли  в
Санктуарий и окрестностях: знаменитый городской  бюрократ  и  ранканский
жрец - Молин Факельщик.
   Убедившись, что ее скарб и внуки  находятся  в  безопасности,  Марьят
приготовилась вкусить покоя, впервые за многие дни. Но  как  только  она
расслабилась и сон сомкнул ее веки, из  подсознания  вырвались  призраки
недавнего прошлого и завертелись в кошмарном хороводе.
   Она словно перенеслась на девять месяцев назад. У ее мужа  Крандерона
был самый знаменитый в Рэнке винный завод - "Вина Аквинты". Аквинта была
западной  провинцией  Рэнке,  ее  климат  был  наиболее  подходящим  для
выращивания лучших  сортов  винограда.  Семья  Крандерона  нажила  целое
состояние на виноделии, их  продукция  заслуженно  считалась  лучшей  не
только во всей империи, но и далеко за  ее  пределами.  Нектар,  который
изготовляли на заводе, был напитком королей и императоров, ему  отдавали
должное ценители  изысканного  вкуса  от  северной  Мигдонии  до  южного
Санктуария.
   Марьят, родом из не слишком влиятельного дома Рэнке, вышла  замуж  за
молодого энергичного  Крандерона,  который  унаследовал  винную  империю
Аквинты. Почти  сорок  лет  ее  жизнь  текла  безмятежно,  как  у  любой
образованной и богатой аристократки.
   Она  вращалась  среди  сливок  общества,  устраивала  пышные  балы  и
дегустационные  вечера.  Абакитис,  бывший  император  Рэнке,  частенько
наведывался к ним, чтобы лично отобрать вина для своих винных  погребов.
Император высоко ценил Крандерона и Марьят.
   Но,  к  сожалению,  императоры,  бывает,  умирают,  и  тогда   власть
переходит  в  другие  руки  Новый   ранканский   император   Терон   был
великолепным военным стратегом, но совершенно не считался с культурой  и
правилами  этикета.  Его  примитивный  вкус  в  спиртном   ограничивался
гигантским количеством эля, а изыски вкусовых качеств вин  из  отборного
винограда оставались для него темным лесом.
   Крандерон, такой разумный и находчивый, когда дело касалось торговли,
в политике оказался полным профаном.
   Когда  Ранканскую  империю  начали  раздирать   интриги,   подкуп   и
предательство, бывшие сторонники и друзья Абакитиса перешли  на  сторону
Терона, провозгласив, что они  никогда  не  были  согласны  с  политикой
прежнего императора, который когда-то осыпал их милостями.
   Крандерон не спешил забывать  благодеяния  старого  друга  Абакитиса.
Виноторговец открыто критиковал администрацию  Терона  и  даже  высказал
предположение, что новый  император  приложил  руку  к  убийству  своего
предшественника.  Преданность  погибшему  императору   дорого   обошлась
Крандерону.
   Когда Рэнке раскололся на  враждующие  части  и  беспорядки  охватили
страну, множество разбойных групп двинулись грабить отдаленные провинции
Терон нашел подходящее  объяснение  тому,  почему  он  вынужден  отвести
ранканские войска из Аквинты. Но Крандерон не испугался, поскольку счел,
что он и его люди способны защититься от разбойников и бандитов.
   Однажды ночью, девять месяцев назад, подозрительно дисциплинированная
банда напала на их поместье. Несмотря на разномастное  оружие,  бандиты,
напавшие на Аквинту,  проявили  выучку  и  знание  тактических  приемов,
достойные солдат регулярной армии и ветеранов многих военных кампаний.
   Крандерон и его люди потерпели поражение. Властитель Аквинты  увидел,
как пал его единственный сын, отчаянно  защищавший  свою  молодую  жену.
Крандерон был взят  в  плен  и  его  заставили  смотреть,  как  солдаты,
переодетые разбойниками, забавлялись с его невесткой, матерью  трех  его
внуков, рядом с изувеченным трупом ее  мужа.  Когда  насильники  утолили
похоть, один из солдат схватил женщину за волосы и перерезал ей горло.
   Кровь фонтаном ударила вверх. Бандиты засмеялись.
   Они изрубили и сожгли большую часть виноградников, ворвались в винные
погреба и опрокинули чаны с выдержанным вином.  Крандерон  смотрел,  как
потоки первосортного вина струились по полу его  дома  и  смешивались  с
кровью защитников.
   Потом  бандиты  подвесили  хозяина  за  шею  на  молодой  и   упругой
виноградной лозе. Пока он медленно задыхался, они развлекались тем,  что
пускали в него горящие стрелы,  стараясь  попасть  в  нежизненно  важные
части тела, чтобы продлить его агонию. Затем они  умчались  в  ночь,  не
взяв с собой ни единой ценной вещи, что совершенно  не  похоже  было  на
разбойников и грабителей.
   Окрестные землевладельцы сложили два и  два  и  сделали  определенные
выводы. Люди Терона отомстили быстро и жестоко.
   Другие владельцы поместий поспешили  ко  двору,  чтобы  вплести  свои
голоса в льстивый хор, прославляющий владыку прогнившей и  разворованной
империи.
   Но разгром Аквинты оказался  неполным.  Марьят  успела  спрятаться  в
тайном подвале,  вырубленном  под  винными  погребами,  вместе  с  тремя
внуками -  Келдриком,  Дарси  и  пятилетним  Тимоком.  Об  этом  мрачном
подвале, напоминающем катакомбы, знали  только  Крандерон  и  его  жена.
Здесь они предусмотрительно хранили запас самых дорогих и лучших вин.  И
когда в Аквинте разразилась катастрофа, отвага  и  решительность  Марьят
сохранили жизнь и ей, и ее внукам.
   Четверо уцелевших членов семьи  Крандерона  выбрались  из  укрытия  и
бродили по еще вчера цветущему  поместью,  теперь  разоренному.  Еще  не
опомнившись от первоначального шока, Марьят отыскала оставшихся в  живых
слуг, и они помогли ей похоронить умерших. Следующие несколько дней  она
не позволяла себе забыться в собственном горе, потому  что  знала,  что,
если она хочет  спасти  остатки  семьи,  действовать  надо  быстро.  Она
забрала денежные сбережения  мужа  (которые  были  весьма  солидными)  и
пристала к каравану, идущему на юг, где мстительный Терон не мог до  нее
дотянуться.
   Один фургон Марьят загрузила лучшим вином мужа. Эти бутылки и  раньше
стоили целое состояние, а теперь, когда Аквинты больше не было, цена  их
возросла до небес. Трагедия, которая лишила ее  семьи,  в  то  же  время
предоставила Марьят шанс вернуть былое богатство. Какая ирония судьбы!
   Второй фургон был набит ценными и  не  очень  вещами,  которые  семья
захватила из дома. А еще там был тайный груз, о котором знали  лишь  они
сами  и  несколько  доверенных   слуг,   всю   ночь   проработавшие   на
винограднике.   Он   был   основной   составляющей   плана   Марьят   по
восстановлению былого могущества семьи в Санктуарии.
   И вот наконец она добралась до этого города, города  новых  надежд  и
безграничных возможностей!  Когда  в  окне  комнаты  забрезжил  рассвет,
Марьят стряхнула с себя оковы сна  и  цепи  прошлого.  Женщина  отринула
жалость к себе и  пучину  горести,  поскольку  те  могли  препятствовать
предстоящему делу.
   А почему бы, подумала Марьят, не устроить детям пикничок за  городом,
где-нибудь на свежем воздухе?
 
*** 
 
   Говорят, что злодейство и уродство всегда следуют рука об руку.  Это,
конечно, не так.  Далеко  не  так.  Но  в  случае  Бакарата  гармоничное
сочетание этих  двух  качеств  было  несомненно  и  видно  невооруженным
глазом.
   Помощники и знакомые Бакарата называли его Жабой (понятное  дело,  за
глаза). Стоило только взглянуть на этого  типа,  как  сразу  становилось
понятно происхождение этого прозвища.
   У Бакарата была огромная, просто невероятная задница. Все, кто имел с
ним дело, гадали, не стоит ли прорубить для него двери пошире, чтобы эта
туша могла в них пройти. Все эти горы мяса  венчала  огромная  уродливая
голова, под которой не было и намека на шею. Словно в насмешку, какой-то
злопакостный  божок  вылепил  ему  черты  лица,  напоминающие   жабу   в
человеческом обличье.
   Бакарат  ходил  медленно  и   неуклюже,   но   ум   имел   острый   и
проницательный.  Жаба  был  самым  удачливым  торговцем  и  перекупщиком
Санктуария.  Хотя  все  находили  внешний  вид  этой   образины   крайне
отталкивающим, тем не менее никто  не  решался  обидеть  могущественного
торговца.
   Естественно,  Жаба  никогда  бы   не   достиг   высот   в   торговле,
руководствуйся он только честными принципами. Как и легендарный  Джабал,
он  всегда  был  в  курсе  запутанных  интриг  и  криминальной   хроники
Санктуария. Правда, ходили слухи, что Джабал не избавился от  конкурента
только потому, что тот регулярно выплачивал ему кругленькую сумму.
   Но Бакарат  также  славился  своей  опытностью  и  дальновидностью  в
торговых предприятиях. И потому  на  следующий  день  после  прогулки  с
детьми по окрестностям города Марьят отправилась к нему за советом.
   Как было чудесно вывести детей за городские стены  и  прогуляться  на
свежем воздухе! Но ранканке повезло не только в этом.
   Она осмотрела земли вокруг Санктуария и пришла к заключению, что  эту
много лет нетронутую почву можно с успехом пустить в дело.
   Вот это самое дело вскоре и привело Марьят к порогу конторы Бакарата.
Она умело скрыла свои чувства, когда увидела отвратительное существо  за
столом  в  кабинете.  Жаба  предложил  ей  стул,  и  она  села,  любезно
улыбнувшись ему. Марьят  была  светской  дамой  до  мозга  костей  и  не
позволяла себе выказывать истинные мысли и чувства.
   Лицо сидевшего за  столом  Бакарата  тоже  оставалось  непроницаемым.
Когда накануне вечером Жаба получил  от  Марьят  записку  с  просьбой  о
встрече, он тут же задействовал свою сеть информаторов, чтобы  разузнать
о ранканке все, что можно. Нечасто дамы ее положения имели дело с такими
"изворотливыми" торгашами, как Бакарат.
   Когда  ему  предоставили  необходимую  информацию,  он  потер   руки,
предвкушая выгодную сделку. Через своих  шпионов,  пробравшихся  даже  в
такое безукоризненное заведение, как  "Теплый  Чайник",  он  узнал,  что
Марьят была  вдовой  знаменитого  и  безвременно  погибшего  Крандерона,
владельца "Вин Аквинты".
   Значит, у женщины наверняка водились денежки.  Бакарат  призадумался,
как бы получше обвести ее вокруг пальца. Это  представлялось  ему  проще
простого, поскольку  ранканские  дамы  такого  высокого  положения,  как
Марьят, ничегошеньки не смыслили в бизнесе. Хотя муж у  нее  был  умелым
торговцем, Жаба решительно намерился нагреть руки на сделке с Марьят.
   - Итак, чем могу вам служить, госпожа? - начал Жаба, уверенный,  что,
обращаясь к ней, как к даме из высшего общества, он  завоюет  ее  полное
доверие. Он должен был  убедить  Марьят,  что  готов  действовать  в  ее
интересах и расшибиться ради нее в лепешку.
   - У меня есть небольшое предложение, касающееся вас и ваших друзей, -
ответила Марьят, сразу переходя к делу.
   - Друзей? - удивился толстяк. - Каких таких друзей? Боюсь, что я  вас
не понимаю.
   Он улыбнулся, прикидываясь сущим ягненочком.
   - Давайте не будем, сэр. Если мы начнем углубляться в детали, то  еще
долго не сдвинемся с мертвой точки, - твердо, но  исключительно  вежливо
заметила Марьят. -  Поверьте,  сэр,  у  меня  такое  плотное  расписание
деловых встреч, что совсем нет времени спорить по пустякам.
   - Да-да, конечно, -  согласился  Жаба,  начиная  по-новому  оценивать
деловую хватку ранканки. - Тем не менее, если я не справлюсь, мои друзья
вам тем более вряд ли помогут. Может, вы остановитесь немного  подробнее
на вашем предложении?
   - В целом, - сказала Марьят, довольная тем, что разговор  вернулся  в
деловое  русло,  -   я   хочу   предложить   вам   и   некоторым   вашим
друзьям-торговцам принять  участие  в  самом  крупном  и  беспроигрышном
проекте Санктуария, рассчитанном на много лет.
   Бакарат недоверчиво приподнял бровь.
   -  Действительно,  -  немного  саркастично  заметил  он,   -   весьма
грандиозное заявление. Надеюсь, у вас есть более весомые  доказательства
ваших слов? Или только громкие речи?
   - Есть, - ответила Марьят, опустила руку в сумку, которую принесла  с
собой, и достала запечатанную и залитую сургучом бутылку. И поставила ее
на стол перед торговцем. Потом  осторожно  сняла  с  бутылки  пергамент,
чтобы он мог увидеть ее красное и густое  содержимое,  и  прочесть,  что
написано на этикетке.
   Глаза Жабы выпучились, и он стал еще  больше  похож  на  свою  тезку.
Перед ним стояла бутылка лучшего вина из Аквинты, десять лет выдержки  в
дубовых бочках. До гибели виноградников Крандерона такая бутылка  тянула
в винной лавке  на  сотню  золотых.  А  теперь,  когда  это  вино  стало
редкостью (виноградной плантации больше не существовало), на аукционе за
нее дадут по крайней мере в десять раз больше.
   - И ск-к.., сколько у вас таких бутылок, дорогая леди?  -  Запинаясь,
спросил торговец. Марьят усмехнулась. Ей таки удалось ошеломить Бакарата
и захватить инициативу в свои руки.
   Ранканка не просто жила в свое удовольствие  под  крылышком  богатого
мужа, ничем себя не утруждая. Супруг обучил ее  всем  тонкостям  ведения
дел.
   - Скажем так: у меня есть чем  заинтересовать  вас  и  ваших  деловых
партнеров. Надеюсь, вы сможете уделить мне несколько часов и  пригласите
своих друзей на деловую встречу, которая состоится завтра  в  полдень  в
общем зале "Теплого Чайника". Я снимаю комнату у Шамута,  и  он  заверил
меня, что нашему собранию никто не помешает.
   Она замолчала и улыбнулась, увидев отвисшую челюсть Жабы.
   Бакарата  просто  сбила  с  ног  способность  этой   женщины   быстро
добиваться своего в делах. Но он скоро пришел в себя, и колесики  в  его
голове завертелись  с  дьявольской  быстротой,  просчитывая,  как  можно
обернуть ситуацию себе на пользу.
   - Ну, я знаю пятерых, которые будут рады купить у  вас  запасы  этого
чудесного вина. Со своей стороны, если вы согласитесь, чтобы я  выступал
вашим представителем в этом деле, я с удовольствием освободил бы вас  от
возни с делами, - сказал Бакарат, пуская в ход свой самый дружелюбный  и
искренний тон.
   - Благодарю за столь благородное предложение,  -  так  же  дружелюбно
пропела Марьят, - но мне неловко обременять вас такой ответственностью.
   Она   быстро   встала   и   подняла   руку,    пресекая    дальнейшие
препирательства.
   - Было очень любезно с вашей стороны  выслушать  мое  предложение,  -
сказала она, забирая бутылку из-под носа Бакарата и осторожно  возвращая
ее в сумку. - Мне предстоит еще несколько  встреч.  Спасибо,  сэр.  Буду
ждать вас и ваших партнеров завтра в "Теплом Чайнике".
   С этими словами она  вышла  из  конторы  Бакарата,  и  он  не  посмел
задерживать ее. У него в голове почти уже созрел  план,  как  прижать  к
ногтю эту наглую ранканскую стерву. Он ей покажет, как делается бизнес в
Санктуарии и почем фунт лиха! И, само собой,  постарается  загрести  все
вино себе.
   - Бартлеби! - позвал Жаба.
   - Да, сэр, - проскрипел худой, длинноносый писарь, вошедший в кабинет
хозяина.
   - Раздобудь список лиц, с которыми встретится сегодня госпожа Марьят,
- приказал толстяк. - А еще найди господина Минга и скажи,  что  я  хочу
встретиться с ним и его людьми вечером в "Распутном Единороге".
   Бартлеби сглотнул, зная, что имя Минг предвещает, что  чьи-то  головы
полетят с плеч. И поспешил выполнять поручения господина.
 
*** 
 
   Молин Факельщик был человек занятой. С тех самых пор, как он прибыл в
Санктуарии, оказалось, что ему досталась вся бюрократическая волокита, и
он с пылом взялся за нудные государственные дела. Именно  поэтому  принц
Кадакитис мог не беспокоиться по поводу технической стороны руководства.
Молодой принц был весь в заботах, воплощая свою идеалистическую мечту  -
примирить меж собой разношерстных обитателей Санктуария.
   И, конечно, тем, как развеселить и чем-нибудь занять Бейсу.