й  смертной  души  давным-давно
отказался. Что же касается вечности - он сам ее телесное воплощение.
   И когда, в конце концов, появилась  Джихан,  с  ее  тренированным  гибким
телом, тем не менее более женственным, чем тело любой смертной  девушки,  со
слишком тонкой талией, слишком высокой грудью и слишком гладкими бедрами под
чешуйчатыми доспехами, выкованными  нечеловеческой  рукой,  Темпус  был  уже
более чем готов быть просто тем, кто он есть, взвалив на нее последствия  ее
кокетства, ее игр и ее судьбы.
   Джихан на расстояние вытянутой руки приблизилась к тресу, но тот отступил
на шаг: животное вспомнило, как она скоблила его бока до тех  пор,  пока  на
крупе не оставалось волос.
   Темпус соскользнул с коня, когда  ее  глубокий  голос,  хитрый  и  полный
детского тщеславия, произнес:
   - Ты хотел  видеть  меня,  Темпус?  Не  могу  представить,  зачем.  Я  не
приглашала тебя на свою свадьбу.
   - Затем, - сказал он, делая шаг вперед, - что свадьбы не будет.
   Рука Темпуса схватила ее руку, потянувшуюся к поясу маршала.
   Они начали бороться, Темпусу удалось подсечь ногу девушки и повалить ее.
   Это явилось сигналом.
   Когда Джихан стала ругаться, бушевать, биться под ним среди  головешек  и
кирпичей, Крит, Страт и Рэндал для ублажения богов начали бросать  в  костер
мясо быков и лить в него масло, а Ишад  принялась  творить  контрзаклинание,
дабы снять свое заклятие.
   Изнасиловать Пенорожденную оказалось делом непростым: она была  такой  же
сильной, как Темпус, и почти столь же проворной.
   Риддлер рассчитывал на взаимную страсть, которую они когда-то испытывали,
и на игру в насилие, надеясь, что она обратит ее ярость в желание, а тело  в
инструмент, на котором он сыграл бы свою мелодию.
   Нечто подобное и случилось, хотя Темпус точно не мог  сказать,  кто  кого
насиловал,  когда  они,  полуголые,  катались  среди  развалин,  не  обращая
внимания  на  окружающих.  Тем  временем  ведьма  налагала  заклятие,  воины
совершали  древние  ритуалы,  а  Рэндал,   Тайзианский   колдун,   заправлял
величественным жертвоприношением. Все это в целом, в  конце  концов,  должно
было освободить то, что находилось за дверью особняка Тасфалена.
   Богу внутри Темпуса явно пришлась по вкусу игра в насилие с Джихан и сама
Джихан: ноги Пенорожденной обвивали его таз, ее зубы крепко  впились  ему  в
шею, и девушка так потрудилась над его плотью, что  Темпус  был  только  рад
присутствию бога внутри себя, который  принял  на  себя  всю  тяжесть  этого
соития: маршал пропустил все, что  происходило  на  противоположной  стороне
улицы. Фейерверк у него в голове, полыхнувший, когда бог, он сам,  Джихан  и
ее отец слились  воедино,  оказался  сродни  столбу  огня,  поднявшемуся  из
особняка Тасфалена.
   Темпусу потом рассказали, что, когда этот  столб  возник,  двери  и  окна
особняка сами собой распахнулись и нечто сказочное вылетело  оттуда.  Хлопая
огромными птичьими крыльями, оно долго кружило в вышине над домом Тасфалена.
   А потом все исчезло в дыму (его было  слишком  много,  чтобы  списать  на
окорока и амфоры с маслом); этот дым поднимался - или опускался  -  в  трубу
особняка Тасфалена, а свет, бивший из всех его окон, был  отсветом  пламени,
бушевавшего внутри дома.
   А внутри Темпуса полыхал свой пожар.
   Джихан подходила ему во всех физических  отношениях;  когда  они  наконец
расслабились и стали способны слышать что-то помимо своего дыхания и  видеть
что-то помимо своих душ, она прошептала, спрятав лицо в его шею:
   - О, Риддлер, почему тебе потребовалось так много времени, чтобы прийти и
взять меня? Как ты можешь так поступать со мной? И с Рэндалом?
   - О Рэндале я позабочусь. Он поймет. Я хочу тебя, Джихан - хочу, чтобы ты
была со мной. Я...
   Трудно было говорить эти слова, но  Темпус  должен  был  сказать  их,  не
только ради Рэндала, но и ради всех людей, доверившихся ему.
   - Я... ты нужна мне, Джихан. Ты нужна всем нам. Пойдем со мной на  север,
на восток, куда угодно - ты увидишь мир, а не только его задницу.
   - Но мой отец...
   Глаза Пенорожденной зажглись  красным  огнем,  похожим  на  тот,  который
наконец начал замечать Темпус в доме напротив.
   - Разве он не отнесется с уважением к выбору своей дочери?
   Руки Джихан обвили шею Темпуса с такой силой, что ни он, ни  сама  смерть
не смогли бы разорвать их объятия, и вновь увлекли его в пучину страсти.
   - Тогда, Риддлер, давай покажем Ему, что это действительно мой выбор.
   Темпус не был уверен, что даже с помощью  бога  войны  сможет  так  скоро
снова показать свою силу. Но бог, да  будет  он  благословлен,  был  так  же
ненасытен, как и Джихан, и,  хотя  Буревестник  заворчал  и  начал  в  гневе
сотрясать землю, из-за чего вскоре Темпус и Джихан катались в  объятиях  под
струями дождя, загасившего огонь на алтаре и пламя в  доме  Тасфалена,  отец
Джихан запоздал с вмешательством.
   Темпус добился Джихан, завоевал ее, и теперь даже Буревестник не в  силах
был заставить дочь переменить свой выбор. Решение было принято.

***

   Зип не мог до конца поверить, в какой  переплет  попал,  будучи  вынужден
заключить союз с людьми, имеющими все основания желать его смерти.
   Ястребиные  маски  Джабала  проводили  его  до  бараков  пасынков,  чтобы
ознакомить его с новым домом. Хорошо хоть, ему еще не обязательно было  жить
там - пока.
   Смысл сделки, насколько понимал Зип, заключался в том, что он должен  был
возглавить какой-то несуразный  союз,  составленный  из  всех  его  мыслимых
врагов, даже таких, о существовании которых он не догадывался. Одна из  них,
стерва по имени Ченая, обладавшая силой и ловкостью большими,  чем  половина
наемников, слонявшихся по истертому плацу, ясно дала  понять,  что  считает:
этот противоестественный союз продержится долго только в том случае, если во
главе его станет она.
   В Санктуарии нет ничего проще  лишиться  головы,  сказал  ей  тогда  Зип,
поклонившись подчеркнуто низко, словно  говорил  этим  жестом,  что  девушка
может обогнать его на пути в могилу в любое время, в любом месте.
   Но Ченая, которая была отпрыском высшей ранканской знати, не  догадалась,
что над ней издеваются. Она приняла как должное, что Зип пресмыкается  перед
ней, как и подобает червю, и позволила ему проводить себя до чудных носилок,
сказав, что скоро встретится с ним снова.
   Зип чувствовал бы себя лучше, если бы первое слово ему сказал Джабал, как
мужчина мужчине, или если бы ранканец Уэлгрин не посмотрел на  него  как  на
козленка,  привязанного  для  того,  чтобы  заманить  волка,  или  если   бы
заносчивый Стратон подозрительно не отсутствовал  в  то  время,  когда  Зипа
водили по баракам, вводя в курс дел.
   Да, он  сможет  продержаться  в  этом  бывшем  рабовладельческом  имении,
превращенном в крепость.  Да,  будет  лучше,  если  он  переберется  сюда  с
Крысиного водопада. Но почему-то ему не верилось, что он проживет достаточно
долго, чтобы успеть перетащить сюда свои пожитки.
   Как не верил в то, что Третий отряд собирается покинуть город, где он был
самой могучей силой после богов,  колдовства  и  Священного  Союза  Темпуса,
когда пасынки отправятся в столицу.
   Синк не был дураком. И Синк странно посмотрел на Зипа, когда один из  его
людей подвел тому жеребца продемонстрировать, на что способен боевой конь.
   Зип под руководством Синка, словно ранканский  мальчик  со  своим  отцом,
мотал круги по арене тренировок. День был солнечный, и конь  скоро  покрылся
потом. Вдруг рядом с его головой, едва не задев ухо, просвистела стрела.
   Зип, выругавшись, скатился  с  коня  на  землю,  Синк  начал  выкрикивать
приказания, а его люди, изображая озабоченность, бросились исполнять их.
   Стрелу Зип нашел.
   Если это и не была та самая стрела, которой целились в Стратона  с  крыши
дома прошлой зимой, то точная ее копия.
   - Это не означает, что Страт или кто-то из пасынков стоит за выстрелом, -
сказал Синк, кусая соломинку, час спустя, когда вернулись воины,  вспотевшие
и  грязные,  и  сбивчиво  стали   докладывать   об   отсутствии   каких-либо
результатов, с ухмылками и с холодным  весельем  в  глазах  глядя  на  Зипа,
единственного илсига в лагере.
   - Разумеется. Я знаю. Похоже, кто-то хочет, чтобы  я  так  думал.  Ничего
страшного.
   Он наполовину верил в то, что говорил. Если Страт захочет расправиться  с
ним, он  устроит  показушную  церемонию,  целый  ритуал,  в  соответствии  с
кодексом  Священного  Союза,  чтобы  убийство  перестало   быть   убийством,
освященное потворствующим смерти богом.
   Для этой цели имелся алтарь - в дальней части тренировочного лагеря.
   Со стрелой в руке, ведя в поводу коня, Зип обдумывал, а не послать ли все
к черту.
   Потом передумал, вскочил на коня и понесся прочь.
   На самом деле ему было все равно, кто пытался убить его.  По  разговорам,
которые он слышал в бараках, все равно было и пасынкам: их беспокоили только
стены и погода.
   Ему следовало бы догадаться, что вся эта затея  поставить  его  во  главе
какой-то коалиции по прекращению огня  была  всего  лишь  попыткой  окольным
путем казнить его.
   Ритуальная казнь в политическом стиле - не лучший  способ  покинуть  этот
мир. Хотя, с другой стороны, Зип, убивший на  своем  веку  достаточно  много
людей, не мог не знать, что таких способов нет вообще.
   Он весь день ездил по Болоту Ночных Тайн,  размышляя  о  своих  шансах  -
невысоких - и альтернативах - никаких.
   Он умрет в то же мгновение, когда заявит, что выходит из игры;  а  сделав
вид, что будет играть по правилам, проживет еще неделю-другую.
   Это единственное, что ему оставалось. Бежать было некуда, у  него  и  без
Темпуса слишком много врагов. Если Зип уклонится от "соглашения", у него нет
ни одного шанса остаться в живых. Будет открыт сезон  охоты  на  Зипа,  а  в
качестве охотников выступят профессионалы.
   Правда,  одна  карта  на  его  стороне  есть  -  Кама   Невозможно   было
предположить, что она сблизилась с ним, замышляя месть.
   Зип захотел  увидеть  ее,  но,  когда  выбрался  из  болота,  солнце  уже
клонилось к закату, и он понял, что ему лучше двинуть  в  сторону  Крысиного
водопада.
   Хотя Синк доказал, что в Подветренной Зип не  находится  в  безопасности,
кто-то показал, что он не находится в безопасности и в бараках; и вообще, он
давно уже понял, что в любом месте его безопасность определяется только  его
умением.
   Поэтому Зип решил направиться к Крысиному водопаду, отклонившись  с  пути
лишь для того, чтобы  положить  стрелу,  едва  не  пронзившую  ему  ухо,  на
небольшую груду камней на берегу реки Белая Лошадь.
   Когда-то он приносил здесь жертвы - какому-то  богу.  Он  точно  не  знал
какому. Но он благосклонно принимал его жертвы.  Зип  подумал,  что,  может,
если этот неизвестный любил бы его за то, что он  приносил  ему  жертвы,  он
сочтет  себя  оскорбленным,  узнав,  что  в  его  единственного  приверженца
выпустили стрелу, и окажет ему услугу.
   Без помощи бога  выкормыш  трущоб  вроде  Зипа  не  имел  никаких  шансов
пережить в Санктуарии еще хотя бы одну ночь.

Робин В. Бейли

ВЛЮБЛЕННЫЕ УБИЙЦЫ

   Утреннее солнце заглянуло в восточное окно спальни, и Ченая потянулась  в
кровати. Она вспомнила о Темпусе Тейлзе, и хитрая усмешка прокралась  на  ее
губы: не столь изобретателен, как Ганс -  Заложник  Теней,  и  вполовину  не
такой чарующий, как Инас Йорл. К тому же бедняга бессмертный разочаровал ее,
кончив очень быстро. Так или иначе, она добавила  в  свой  список  еще  одну
примечательную личность Санктуария и была рада,  что  вовремя  заметила  его
крадущимся в саду.
   В конце концов,  до  того,  как  он  появился,  вечеринка  была  довольно
скучной.
   Разумеется, он считал, что изнасиловал ее, и этот  факт  только  добавлял
веселья. Проказливая улыбка на ее  лице  превратилась  в  недобрую  ухмылку.
Несчастный глупец не представлял себе, какую цену ему предстоит заплатить за
это краткое наслаждение.
   Лениво усевшись  в  кровати,  Ченая  сбросила  тонкое  одеяло,  встала  и
накинула халат без рукавов из бледно-голубого  шелка.  На  небольшом  резном
столике у изголовья кровати лежала бронзовая  расческа.  Ченая  взяла  ее  и
начала неторопливо водить ею по копне густых  белых  локонов.  Пройдя  через
комнату, девушка уселась на подоконник. Изумительно  теплое  солнце  ласкало
кожу. День будет знойным.
   Закрыв глаза, она  откинулась  назад.  Ее  мысли  вернулись  к  странному
сборищу у  Крысиного  водопада.  Ченая  впервые  увидела  Зипа,  вожака  так
называемого Народного Фронта Освобождения Санктуария. Она улыбнулась  иронии
самого  этого  названия.  В  настоящее  время  Зип  не  пользовался   особым
расположением у народа, и если Санктуарий и желал освобождения  от  кого-то,
то в первую очередь от кровавых террористов, творивших в ночи свои  недобрые
дела.
   Почему-то по слышанным ею рассказам у нее сложилось впечатление, что  Зип
одного возраста с ней. Возможно, потому,  что  все  постоянно  называли  его
мальчишкой. Она удивилась, увидев, что повстанец на добрых пять лет  старше.
Ченая  снова  восстановила  в  памяти   его   образ:   приятная   внешность,
темноволосый, с изящной повязкой над  глазами.  Однако  на  нее  он  особого
внимания не обратил. Это ясно читалось в его глазах.
   Темпус сделал ей кучу забавных предложений тогда, в саду. Он сказал,  что
его  пасынки  и  Третий  отряд  покидают  Санктуарий.  Это   оставит   город
практически беззащитным, если никто не возьмет контроль над НФОС и не выкует
с его помощью единую силу из всех многочисленных группировок.
   - Воспользуйся своим даром, - шептал он ей на ушко, возясь с юбками. - Ты
непобедима. Стань тем человеком, который возьмет контроль в свои руки.
   Да уж, контроль. Именно ей принадлежал контроль даже тогда, когда  Темпус
повалил ее на землю. Она улыбнулась этой мысли. Похоже, это утро было  утром
улыбок.
   Темпус  даже  пытался  шантажировать  ее,  чтобы  заставить  принять  его
предложение. Судя по всему, он догадался, что это она со своими гладиаторами
напала на баржу  Терона,  когда  проклятый  узурпатор  неожиданно  прибыл  в
Санктуарий. К несчастью, у старого проходимца, похитившего  корону,  хватило
предусмотрительности одеть в свой наряд какого-то бедолагу. Нападение  Ченаи
было успешным, просто оно не оказалось направленным против нужного человека.
   И все же в предложении Риддлера было кое-что стоящее, и ночью  во  сне  у
Ченаи появился план, словно голос самого Саванкалы нашептал его ей.  Девушка
задумчиво посмотрела на солнце, а затем вернулась к расчесыванию волос.
   В последнее время их отношения с Кадакитисом стали  натянутыми,  и  Ченая
понимала, что сама вызвала это похолодание,  вернув  пропавшую  жену  своего
кузена в Санктуарий. Во всех отношениях это был не очень достойный поступок,
и  Ченая  совершила  его,  только  чтобы  предотвратить  брак  Кадакитиса  с
бейсибкой Шупансеей. Но  даже  несмотря  на  ранканский  закон,  запрещающий
разводы царствующей семьи, принц все равно в конце лета собирался объявить о
помолвке с бейсой.
   Положив гребенку на колени, Ченая вновь откинулась  назад.  Если  она  не
предпримет никаких усилий,  окончательный  разрыв  не  заставит  себя  долго
ждать. Она не могла вынести того, что ее Маленький Принц сердится на нее,  а
потому решила, что, может, ей стоит  помириться  с  рыбоглазой  стервой,  на
которой он хочет жениться.
   Темпус, да будет благословенна  его  непроницательно  маленькая  душонка,
вручил ей средство выполнить это. Подняв глаза  к  солнцу,  Ченая  торопливо
произнесла слова молитвы: "Благодарю тебя, Светлый Отец, благодарю  тебя  за
то, что ты наполнил этот мир таким безграничным множеством дураков".
   Ченая еще раз улыбнулась, встала и начала  одеваться.  День  обещал  быть
наполненным событиями, которые, несомненно, развлекут ее.
   Дверь ее покоев без предупреждения отворилась.
   В спальню вошла темноволосая красавица с осунувшимся лицом, облаченная  в
костюм ранканского гладиатора. Обутые в сандалии ноги лихо  щелкнули  на  не
покрытых ковром камнях пола. Молодая женщина  неодобрительно  посмотрела  на
Ченаю. Затем внешний  лоск  слетел  с  нее,  плечи  поникли;  вздохнув,  она
демонстративно развалилась на кровати.
   - Вставать с рассветом, говорила ты  мне  десятки  раз,  и  сразу  же  на
тренировочную площадку, работать в поте лица.
   Чувственные губки еще раз вздохнули, и  ухоженный  палец  цвета  слоновой
кости указал обвинительно.
   - Ты не готова, учитель.
   Последние слова были пропитаны издевкой.
   -  Дафна,  даже  твое  плохое  настроение  не   сможет   испортить   этот
замечательный  день,  -  ответила  Ченая,  натягивая  пурпурную   тунику   и
застегивая широкий кожаный пояс, сверкающий золотыми заклепками.
   - После Даксия, - простонала Дафна, - ты не дала  мне  больше  ни  одного
имени.
   Застегнув застежки на сандалиях, Ченая хладнокровно солгала:
   - Я уже говорила тебе. Все остальные имена, которые я  могла  бы  назвать
тебе, раггахские. Даксий продал сведения о караване,  в  котором  ты  ехала,
этому проклятому богами племени  пустыни.  А  они  продали  тебя  пиратам  с
острова Мусорщиков. Не было никакого заговора,  направленного  лично  против
тебя. Обычное для рагги дело.
   Это была не правда. Но люди, замыслившие заговор, те,  что  находились  в
Санктуарии, были слишком  важные  лица  -  особенно  учитывая  надвигающуюся
угрозу в лице Терона, - чтобы позволить Дафне убить их. Несмотря  на  данное
Ченаей обещание, Дафна, кроме жизни Даксия, больше никого не получит.
   - Правильно, - бросила Дафна,  -  обычное  дело.  Просто  они  совершенно
случайно наткнулись на ранканскую принцессу  -  супругу  Кадакитиса.  Ничего
личного. За какую дуру ты меня принимаешь?
   - Разумеется, я еще не начала  копать  глубоко,  -  подняла  свой  меч  с
деревянного столика у ножек кровати Ченая. - Если  ты  не  можешь  придумать
ничего  получше,  чем  причитать  о  несправедливостях  жизни,   вставай   и
отправляйся на тренировочную площадку.  Сегодня  с  тобой  будет  заниматься
Лейн.
   Дафна уселась на кровати, удивленная и рассерженная. Затем  выражение  ее
лица сменилось, девушка деланно нахмурилась.
   - Лейн? - воскликнула она. - А где Дейрн? Ведь считается, что это он  мой
наставник.
   - Вчера вечером он уехал, - ответила Ченая своей  ученице.  -  Отправился
выполнить для меня одно поручение, думаю, это займет немало времени.  В  его
отсутствие  твоим  наставником  будет  Лейн.  -  Она  направила   на   Дафну
указательный палец. - И никаких  жалоб.  Сегодня  утром  ты  уже  достаточно
поскулила. Даже самый последний мой воин может многому научить  тебя.  Итак,
пошевеливайся, принцесса.
   Она сделала особое ударение на титуле, не слишком  только  напомнив,  что
положение Дафны ничего не значит, пока она одета в бойцовский костюм.
   Дафна нарочито медленно поднялась и надменно тряхнула длинными, по  пояс,
волосами.
   -  Как  прикажете,  госпожа,  -  с  фальшивой  покорностью  сказала  она,
направляясь к двери.
   И прежде чем выйти из комнаты, добавила, достаточно громко,  чтобы  Ченая
услышала:
   - Сука!
   У Ченаи появилась еще  одна  причина  улыбнуться.  В  конце  концов,  она
готовит не големов - она обучает гладиаторов. А боец без  искры  в  душе  ни
черта не стоит. Ченая пристально присматривалась к Дафне;  для  принцессы  у
той все получалось просто прекрасно.
   Ченая направилась на площадку для тренировок, но не успела она отойти  от
двери своей спальни, как наткнулась на отца.
   - Гм, прости меня, - сказала она, указывая рукой  на  дверь,  которую  он
только что закрыл. - Насколько я помню, это комната тети Розанды?
   Ченая с ложным смущением опустила ресницы, зная, как это раздражает отца.
   Но на этот раз Лован Вигельс, подражая ей, тоже захлопал ресницами.
   - Я всегда подозревал, что все эти дорогие учителя о