оникая в душу. В памяти разом всплыли все предостережения,
которые предпослали ей Миртис, Уэлгрин и даже Амбутта. Ситен  хотелось  быть
Бекин, готовой любить любого  мужчину,  или  пасть  мертвой.  Сознание  было
ясным,  как  никогда.   Девушка   почувствовала,   как   мужчина   расслабил
поддерживавший панталоны тяжелый пояс, и осознала,  что  не  может  сдержать
рвущийся из горла крик.
   Другого случая не будет. Она падет, а, возможно, и умрет в этой  комнате,
где призрак сестры блуждал в ее мыслях. Но девушка была мастером  обмана,  а
это куда больше, чем просто лгать или притворяться.
   - Да, я боюсь, - прошептала  она  внезапно  голоском  маленькой  девочки,
решив ценою правды купить еще несколько мгновений. Вздрогнув, она ухватилась
за шелк, который Тургурт потянул с ее тела. - Ты  знаешь,  что  произошло  с
девушкой, которая жила здесь до  меня?  Кто-то  принес  сюда  змею,  которая
укусила ее, пока она спала. Какая ужасная смерть. Иногда мне кажется, что  я
слышу ее голос, но мне не дают другую комнату.
   - Цветочек, здесь нет никаких змей. - Лицо мужчины было скрыто  тенью,  а
акцент лишал ее возможности уловить в голосе что-то  особенное.  В  отчаянии
Ситен заговорила снова.
   - Они мне так и сказали.  Единственные  ядовитые  змеи,  которые  есть  в
Санктуарии, это священные змеи Бейсы, а они не уползают далеко от Дворца. Но
ее убили змеиным ядом, значит кто-то принес ее сюда. А поскольку убитая была
просто сумасшедшей девушкой с Улицы Красных Фонарей, убийцу искать никто  не
станет.
   - Я уверен, что ваш Принц сделает все возможное. Это ведь преступление  и
против моего народа, если кто-то украл змею Бейсы.
   - Я боюсь. А вдруг они украли не змею, а  лишь  яд.  А  вдруг  Харка  Бей
разъярены тем, что такие мужчины, как ты, ходят сюда.
   Он снова обнял ее, отбросив влажную от пота прядь с  лица.  -  Харка  Бей
просто сказка для доверчивых людей.
   Ситен взяла Тургурта за руку и вдруг заметила у него на пальце кольцо  со
змеей, чьи острые клыки едва не впились ей в ладонь. Мужчина быстро отдернул
руку.
   - Тургурт, я боюсь, что со мной может случиться что-то подобное...
   Подобно змее, мужчина молниеносно схватил ее за горло, и притянул к свету
свечи. Правая рука Ситен безнадежно запуталась в шелке, а левую свело болью.
   - Значит, Миртис думает, что убийца я? Отвечай!
   - Нет, - выдохнула девушка, осознав, что  обратилась  к  нему  по  имени,
которого он не называл. - Она знает, что  ты  не  мог  убить  Бекин.  Только
женщины умеют обращаться со змеями... - и он, и она смотрели  на  блестевшее
кольцо со змеей.
   - Кто ты? - спросил он, сжав ее подбородок так, что хрустнула шея и  даже
при всем желании Ситен не смогла бы ответить. - Кто тебя  послал?  Что  тебе
известно? - Тургурт выкрутил руку девушки и она повисла над огнем  свечи.  -
Кто сказал тебе о наших планах?
   Из глаз  Ситен  потекли  слезы,  смывая  пудру  с  лица,  ибо  боль  была
невыносимой. Она застонала и едва не упала в обморок. Тургурт удержал ее, но
было уже поздно. Тогда он принялся бить ее головой  об  стену,  когда  дверь
заходила ходуном под грохотом ударов. Ситен  упала  прямо  на  пламя  свечи,
затушив ее. Теперь они в темноте боролись друг с другом.
   Ситен сумела высвободиться, когда глубоко впилась ногтями в его кожу,  но
у нее не хватило сил справиться с молодым мужчиной,  а  отыскать  в  темноте
спрятанный кинжал она не могла. Тургурт отбросил ее в угол  и  заметался  по
комнате. Дверь принялись рубить топором.
   Девушка не потеряла  сознания,  хотя  ей  очень  хотелось  этого,  рот  и
подбородок ее горели. Она  поняла,  что  Тургурт  посчитал  ее  мертвой  или
лишившейся чувств и решила, что останется жива, если будет молчать.  Однако,
когда от двери отскочил большой кусок дерева,  мужчина  подскочил  к  ней  -
блестящая голова змеи поднялась над его рукой.
   Девушка рванулась в сторону, почувствовав удар в плечо. Охваченная  болью
и паникой, она не знала, пронзили ли кожу клыки, понимая лишь, что еще жива,
раз обвилась вокруг его ног и пытается кусаться  сочащимися  кровью  зубами.
Легко отшвырнув ее, бейсибец кинулся к окну, заслышав скрип засова.
   Дверь распахнулась,  но  Тургурт  выпрыгнул  из  окна  быстрее,  чем  его
настигли преследователи. Не взирая на протесты Ситен уверявшей, что она жива
и здорова, на нее и изорванный шелк обратили куда больше  внимания,  чем  на
сбежавшего бейсибца.
   - Далеко не уйдет. Тем более без одежды, - заверила ее Миртис,  подняв  с
пола панталоны.
   - Голый и весь в крови! - хихикнула одна из женщин.
   Ситен уже убедилась, что если не двигаться, то боль вполне можно терпеть.
Не обращая внимания на кутерьму вокруг, она потянулась к панели, за  которой
лежали ее одежда и кинжал. Бейсибец не был голым, в  этом  она  была  твердо
уверена. Каким-то образом он успел сменить яркие шелка  на  темное  одеяние,
напоминавшее то, в котором ходили Харка Бей. Однако обувь одеть он не успел,
так что светлую кожу ног можно будет легко заметить в темноте,  если  только
он уже не укрылся в безопасности Дворца. Отодвинув Амбутту в сторону,  Ситен
надела ботинки.
   - Ты что, собираешься за ним? Уэлтрин расставил солдат по обеим  сторонам
улицы, так что они должны уже схватить его. Я послала за врачом для тебя.  -
Миртис нежно коснулась лица девушки, но та отшатнулась со стоном.
   Простоволосая, она  направилась  к  двери.  Прежде  чем  возвратиться  во
Дворец, Тургурт должен был направиться на юг  через  Базар  и  Лабиринт.  Ей
пришло в голову, что он может оставаться на улице, когда  выскользнувшая  из
тени рука сомкнулась на ее горле.  Не  в  силах  кричать,  Ситен  откинулась
назад, как вдруг услышала знакомый голос.
   - Черт тебя подери! Нам удалось зажать его в доме в ста шагах отсюда.
   Отведя руку Уэлтрина от лица, она застыла, как вкопанная, плача  и  дрожа
всем телом.
   - Что с тобой стряслось?
   - Меня... ударили... - медленно произнесла девушка,  стараясь  как  можно
меньше открывать рот.
   - Ты получила доказательство? Девушка пожала плечами.  Можно  ли  считать
кольцо и попытку убить ее доказательством, что Тургурт  убил  Бекин  и  всех
этих бейсибских мужчин и женщин?
   - Давай, Ситен, он выскочил из дома, точно бык. Не бросил же он тебя,  ты
же не уродина..
   Качая головой, Ситен попыталась объяснить случившееся, но  говорить  было
трудно, а ее жесты не вразумили капитана.
   - Ну, ладно, посмотрим, может быть, нам удастся выбить из него что-нибудь
сейчас. Мы думаем, что у него пристанище в одном из старых  домов  здесь.  -
Уэлтрин перешел дорогу и. остановился около массивного темного дома, где его
поджидали двое солдат.
   - Тихо, как в могиле, - проинформировал капитана воин и,  заметив  Ситен,
добавил:
   - Что с тобой?
   - Ее ранили. Вопросов не задавай. Ты уверен, что он еще там, наверху?
   - Из дома только два выхода и он не воспользовался ни одним.
   - Хорошо. - Уэлтрин повернулся к Ситен. -  Ты  ранила  его?  Та  покачала
головой, и он отвернулся. - Ладно, Траш, пойдешь со мной. Джоре, будь начеку
и готовься прийти на выручку. Ситен, вот твой меч. Соберись.
   Перейдя открытое пространство, воины приближались  к  глинобитным  стенам
здания. Дом оказался заброшенным. Пока они шли к провалу двери,  под  ногами
то и дело рассыпались  в  прах  камни.  Ведущая  наверх  лестница  оказалась
способной вместить лишь  одного  человека,  вдобавок  примерно  одной  трети
ступеней не доставало. Выхватив  из  ножен  свой  энлибарский  меч,  Уэлтрин
двинулся вперед, жестом приказав другим остаться на месте.
   Он двигался мягко и неслышно, но в тот момент, когда Уэлтрин  занес  ногу
над зияющим провалом, половица под ним треснула. Светловолосый воин рванулся
вперед, выставив меч скорее для равновесия, чем для защиты, как вдруг сверху
ударил другой клинок. Послышался лязг металла, посыпались зеленые  искры.  В
тусклом  свете  спутники  Уэлгрина  увидели,  что  он,  раненный  в  руку  и
запутавшийся в руинах лестницы, долго не продержится.
   Трашер рванулся, было на помощь, но пока Уэлгрин стоял  на  лестнице,  не
было возможности ни защитить капитана, ни напасть  на  Бурека.  Имелся  лишь
один выход. Пока Трашер удивленно  таращил  глаза,  Ситен  выхватила  меч  и
приготовилась взбежать на второй этаж прямо по спине Уэлтрина.  Одной  рукой
опершись о голову и уперев ногу в бедро,  девушка  перемахнула  через  него,
надеясь, что не ожидавший такого поворота Бурек на миг  растеряется,  и  это
позволит ей получить преимущество. Девушка подняла меч как раз  в  тот  миг,
когда сабля бейсибца просвистела над ее головой. Уэлгрин сумел поднять  руку
с мечом и отразить удар.
   Бейсибец отскочил от лестницы и Ситен сумела прижаться к  стене.  Комната
наверху не походила на развалины в  нижней  половине  дома.  Совсем  недавно
здесь кто-то был. На столе блестели ножи, на стене висела карта города.  Еще
один кривой бейсибский меч висел рядом с Тургуртом, но тот не воспользовался
им. В комнате было слишком мало места,  чтобы  демонстрировать  стиль  Харка
Бей. Противники заняли одинаковые стойки, хотя зона досягаемости у  Тургурта
была значительно больше.
   Пытаясь продвинуться вперед, Уэлтрин  сломал  еще  одну  ступеньку  и  со
страшным грохотом рухнул вниз. Дом затрясло  до  основания.  По  шуму  внизу
Ситен поняла, что солдаты пытаются построить живую лестницу,  но  Тургурт  с
такой легкостью отражал все ее удары, что у девушки оставалось мало  надежды
на то, что подмога подоспеет вовремя.
   У нее не хватит сил долго  держаться,  отражая  его  убийственные  атаки,
остается только надеяться на то, что друзья придут на выручку. Возможно,  ей
удастся улучить момент и применить тот же прием, что  выручил  ее  во  время
стычки с Харка Бей, хотя в этом случае  она  может  убить  его  и  тем  лишь
осложнит дело.
   Догадавшись, что Ситен хочет напасть, бейсибец отскочил к стене, злорадно
улыбаясь. Его огромный силуэт светился на фоне дыры, где когда-то было окно.
Решив, что смех мог на секунду отвлечь его внимание, Ситен бросилась вперед.
   Его глаза широко раскрылись в изумлении. Он падал, хотя девушка вовсе  не
коснулась  его,  недоумение  сменилось  тупым  безжизненным   взглядом.   От
неожиданного рывка бейсибца девушка  потеряла  равновесие  и  выронила  меч,
оставшись беззащитной; но Тургурт не нападал, он падал. Вдвоем рухнули они и
полетели вниз вместе с обломками перекрытия. До Ситен донесся ее собственный
стон, а потом... все стихло.

3

   Солнце заливало светом площадь перед Дворцом. Ситен  с  лицом,  хранившим
ужасы пережитого, и Уэлтрин с рукой на перевязи стояли вместе с церберами на
почетном месте. Ни одного бейсибца на площади не  было.  Инас  Йорл  опустил
занавеску и снова уселся в тени кабинета.  Казалось,  весь  город  столпился
вокруг лобного места, на котором Бейса должна была вершить свой суд.
   -  Вы  могли  бы  остановить  его  ради  спасения  одной  куртизанки?   -
осведомился он у тени позади себя.
   - Девушка-солдат победила страх и свое  прошлое.  Мы  сделали  ее  членом
нашего братства. Мы тоже должны меняться, и  ее  мщение  -  наше  мщение,  -
донесся в ответ голос бейсибской женщины.
   - Вопрос не в этом. Если вы знали, что Кровь Вея, как вы зовете этот  яд,
использовался для убийства невинной куртизанки и  это  было  сделано,  чтобы
навлечь на вас подозрение, остановили бы вы его, если бы других преступлений
не было?
   - Нет. Нас всегда обвиняли в убийствах, которых мы не  совершали.  Такова
часть равновесия, которое мы поддерживаем с  Империей.  Одна  несущественная
жизнь ничего не значит.
   Зазвучали фанфары. Йорл снова поднял  занавеску,  подставив  свету  белую
руку, на которой не хватало одного пальца. На лобном  месте  появилась  сама
Бейса, чьи груди были так сильно накрашены, что не казались  обнаженными,  а
длинные золотые волосы развевались по ветру. Толпа затихла.  Первый  министр
Террай Бурек поднялся на платформу, следом за ним шел его сын.
   Тургурт поскользнулся, и стражники поспешили поставить его на ноги.  Даже
на таком расстоянии было очевидно, что молодой человек не  вполне  понимает,
почему его тетка Бейса Шупансеа объявляет народу, что он умрет, виноватый  в
смерти соплеменников и убийстве городской  куртизанки.  Йорл  снова  опустил
занавес.
   - Тогда почему вы уничтожили ядом его разум, но не стали убивать его?
   Бейсибка мелодично рассмеялась. - Он  превзошел  самого  себя.  Он  думал
привести в ярость Бейсу, убив ее двоюродного брата Шарилара, когда тот гулял
на причале. Но он убил не только Шарилара, но и Призм - а этого мы  простить
не могли.
   - Но вы могли бы убить его и так. Разве это не было  бы  истинной  местью
Бей?
   - Бей - богиня со многими лицами; она и жизнь и смерть. Это урок всем,  и
горожанам, и бейсибцам. Теперь они станут немного больше уважать друг друга.
Сама Шупансеа должна вынести приговор. Она должна стать правительницей здесь
или Тургурт окажется лишь первым из многих.
   Толпа разом ахнула, и Йорл в третий раз отодвинул штору. Бейса держала  в
руке маленький окровавленный кинжал, а вокруг руки правительницы  обвивалась
змея. Тургурт был мертв. Толпа обрадовано заголосила,  и  в  этот  миг  Йорл
почувствовал касание острых клыков на шее.
   Яд объял его тело, как раскаленное железо. Залитый солнцем двор померк, а
затем почернел. Крутая арка рая засияла  перед  ним.  Дух  древнего  чародея
рванулся вперед и упал, когда врата были уже совсем рядом. Неудача -  и  вот
уже поле смерти разверзлось  под  ногами.  Йорл  заплакал  и  смахнул  слезы
морщинистой рукой. Комната стала черной и наполнилась странным запахом.  Они
уничтожили преступника и лишили его дух вечной жизни в лоне  богини  Бей.  А
Йорлу осталась лишь память о смерти, чтобы продолжать жить.

Дэвид ДРЕЙК

ДАВШИЙ ОБЕТ

   -  Хей!  -  выдохнул  бейсибский  палач,  ударив  левым   мечом.   Кончик
указательного пальца его жертвы, отскочив на тридцать футов и пролетев через
весь Базар,  ударился  о  сапог  Сэмлора.  -  Хей!  -  и  правый  меч  отсек
одновременно безымянный и средний пальцы. Таким образом, кисть  правой  руки
жертвы сравнялась: все четыре пальца стали такой же длины,  как  мизинец.  -
Хей!
   Плаха,  установленная  в  центре  Базара,  и  раньше  использовалась  для
наказаний, но такая изощренная методика была  совершенно  незнакома  Сэмлору
Сэмту. Она была новой и для многих коренных жителей Санктуария, о чем  можно
было  догадаться  по  выражениям  их  лиц.  Жертва   была   распластана   на
вертикальном деревянном щите. Это давало  возможность  зрителям  видеть  все
искусство палача, которое невозможно было оценить при обычном горизонтальном
положении плахи. И этот бейсибец, если Сэмлор правильно  понял  глашатая,  -
несомненно, был артистом своего дела.
   Он балансировал мечами, держа их в обеих руках,  вращая  ими  и  совершая
всевозможные  пируэты.  Лезвия  сверкали,  словно  молнии  во  время  ливня.
Бейсибец поклонился зрителям, перед тем, как завертеться в  следующем  вихре
ударов. Этот обряд  выглядел  весьма  сардонически,  словно  насмехаясь  над
правом аудитории наблюдать за ним. Палач не приветствовал  местных  жителей,
как равных или даже просто как людей. Для этого представления  он  был  одет
только в набедренную повязку, которая при движении открывала его  гениталии.
Он прибыл в паланкине, и одетые в парчу бейсибцы, стоящие рядом,  служа  как
бы  почтительным  дополнением   к   происходящему   действу,   должны   были
обеспечивать четкую субординацию. А в это время его светлость отсекал пальцы
у кричащей жертвы, подобно тому, как рубят на мелкие кусочки морковь.
   Однако власти Санктуария,  старые  или  новые,  никогда  не  интересовали
Сэмлора. Кровь и шары! Как же  хотелось  сирдонцу  -  владельцу  каравана  -
никогда больше не иметь никаких дел с этим проклятым городом.
   Первый контакт, в результате которого он получил необходимую  информацию,
был установлен с мальчишкой-разносчиком. Она была  также  легко  продана  за
медную монетку, как если бы мальчишка продал ему  черствый  хлеб  со  своего
лотка,  который  он  виртуозно  нес  на  голове.  Ему  нужна  была  гадалка,
принадлежащая к народу С'данзо. Да, Иллира все еще жила  в  Санктуарии...  и
Даброу, кузнец, все так же занимался своим делом.
   Цель, с которой Сэмлор посетил Санктуарий,  не  была  связана  с  работой
кузнеца, но информация ему не повредит.  Перед  тем,  как  войти  в  палатку
гадалки, сирдонец заложил большие пальцы за пояс на талии и  слегка  сдвинул
широкий ремень в сторону. Это было сделано для того чтобы нож,  который  был
за него засунут, оказался под рукой в случае необходимости.
   - Добро пожаловать, господин, - сказала женщина, которая гадала для  себя
по картам, сидя на низенькой скамеечке. Сэмлор раздвинут портьеры, сделанные
из ракушек и закрывающих вход, и увидел  обычные  атрибуты  прорицательницы:
столик, который мог легко скользить между С'данзо и  гостем,  мягкое  кресло
для  посетителей.  Глаза  молодой  женщины  смотрели  очень   проницательно.
Сирдонец знал, что ее быстрый оценивающий взгляд, брошенный  на  посетителя,
когда тот проскальзывал за занавески, обычно давал  ей  информации  столько,
сколько необходимо было для гадания по картам, по  руке  или  по  "образам",
трепещущим на дне тарелки с водой.
   - Тебе посчастливилось  вернуться.  -  Сэмлору  казалось,  что  когда  он
входил, ему удалое сохранить непроницаемое выражение лица - но только не для
нее. - Нет, тебя привела сюда не просто нажива, а женщина. Входи  и  садись.
Карты, я думаю? - Левой рукой она смахнула со стола  блестящие  замысловатые
знаки, о которых можно было сказать, что они  являются  искусным  отражением
вселенной и похожи на ледяные звезды, сверкающие над головой.
   - Госпожа, - сказал Сэмлор и раскрыл сжатые пальцы левой руки, протягивая
ей серебро. Это был неотчеканенный слиток, один  из  тех,  что  каждый  раз,
попадая на бейсибский рынок, проходили  проверку  на  пробу  и  подвергались
маркировке. - Ты сказала правду одному человеку. Мне тоже нужна  правда,  но
только не та, которую ты можешь прочесть по моему лицу.
   С'данзо вновь посмотрела на караванщика с профессиональной улыбкой, но  в
глазах ее появилось что-то новое. Каблуки на ногах Сэмлора  были  достаточно
высокими, чтобы захватить стремя, и в то же время достаточно низкими,  чтобы
можно было свободно ходить пешком. И сношены они были скорее  от  ходьбы  по
камням, чем по гладкой мостовой. Он был приземист и не очень молод; но живот
его все еще составлял прямую линию с грудной клеткой;  и  на  теле  не  было
заметно ни одной выпуклости, свидетельствующей о легкой  жизни.  Одежда  его
была тусклого коричневого цвета, почти в тон обветренному лицу. Кожа Сэмлора
задубела  на  солнце  и  ветре,  с  которыми   ему   ежедневно   приходилось
встречаться. Единственным украшением его  одежды  был  серебряный  медальон,
лицевая сторона которого была скрыта до тех пор, пока он не сделал движение,
чтобы показать зажатый в ладони слиток серебра. И тогда С'данзо  увидела  на
лицевой стороне медальона отвратительный облик Гекты, почитаемой  в  Сирдоне
Богини Весенних Дождей, и произнесла, задохнувшись. - Сэмлор Сэмт!
   - Нет! - воскликнул он в ответ на взгляд Иллиры, брошенный на  дверь,  за
которой слышался перезвон горячего железа. - Я пришел сюда  только  за  тем,
чтобы получить интересующие меня сведения, госпожа. Я не хочу причинить тебе
никакого вреда. - Он даже не дотронулся до рукоятки ножа, висящего у него на
поясе, потому что, если она  помнила  Сэмлора,  то  должна  была  помнить  и
историю его первого посещения Санктуария. Необходимости угрожать не  было  -
это уже сделала за него его репутация, хотел он этого  или  нет.  -  Я  хочу
найти маленькую девочку, мою красавицу. И ничего более.
   - Тогда присядь, - предложила С'данзо осторожно. На этот  раз  посетитель
повинов