ш златовласый повеса Кадакитис  заметил,  насколько  предсказуемыми  стали
наши действия. У меня есть идея, как заманить ведьму  в  ловушку,  но  я  не
собираюсь реализовывать ее. Я надеялся, что Джихан повлияет на тебя и у тебя
родится лучший план.
   - А если нет?
   - Я  сожгу  портрет,  исполненный  маленьким  ил  сигом,  где  изображены
Роксана, Нико и ты.
   - Клянусь плотью Вашанки! Факельщик, ты что, и впрямь ничего не  боишься?
Об этом стоит поразмыслить. Где ты сейчас держишь  картину?  По-прежнему  во
дворце? - Темпус намного осторожнее взял Молина за  руку  и  повел  жреца  к
Западным вратам дворца.
   - Она там, где и была всегда, Риддлер, - ответил Молин, высвобождая руку.
- Не думай, впрочем, что если ты увидишь  ее,  то  сможешь  достать.  Рэндал
научил меня налагать чары обмана зрения.
   Собеседники в молчании прошли через ворота, но не потому, что между  ними
висело густое, как утренний туман, напряжение, а потому,  что  стены  дворца
имели свои уши, от которых ничего нельзя  было  скрыть.  Темпус  пошел  чуть
впереди, и они, миновав лучшую часть города,  направились  в  Лабиринт  -  в
"Распутный Единорог", где, как бы невероятно это  ни  звучало,  их  разговор
никто не стал бы подслушивать.
   - Жрец, на твоем месте я оставил бы картину там, где  ты  ее  держишь,  -
предупредил Темпус, делая трактирщику заказ.
   - Конечно, было бы лучше, если бы рыжий художник нарисовал более  простую
картину. Похоже, у него проблемы не только с начинающими оживать предметами.
Он  знать  не  знает,  что   произойдет,   если   его   творение   прекратит
существование.
   Молин глянул на недавно  обновленную  часть  стены,  без  следов  копоти,
различных надписей и дырок от  метательных  ножей.  Некогда  Дало  нарисовал
здесь душу таверны, и  немало  людей  погибло,  прежде  чем  та  нашла  себе
отдохновение. Собеседники размышляли о непредсказуемом искусстве  художника,
как вдруг на стол между ними легла серая волосатая рука.
   - Хорошее пиво, особое пиво для господ, - заметил с улыбкой огненно-рыжий
половой, обнажив гнилые и с виду не совсем человеческие зубы.
   Темпус замер, но Молин, не потеряв самообладания, взял кружки.
   - Похоже, демон. Вот уже чего никак не  ожидал  бы  Брахис  со  всем  его
окружением, доведись ему попасть сюда. Если нам повезет, то и пиво  окажется
приличным, - заметил Молин и отпил немного горького пива.
   - Ее демон, - ответил Темпус, закрыв на миг  лицо  ладонями.  -  И  никто
этого не замечает. Демон Роксаны разносит в "Единороге" пиво, и всем на  это
плевать.
   - Это живой демон, мой друг. Ты отсутствовал слишком долго. В этой  части
города быть живым - единственная значимая вещь.
   Темпус вздохнул.  Осушив  кружку,  он  подал  знак  принести  еще.  Глядя
Риддлеру в глаза, Молин заметил, что они налиты кровью,  а  кожа  вокруг  от
смертельной усталости пошла морщинками.
   - За это мне тоже следовало бы  с  тобой  покончить,  -  заметил  Темпус,
потирая глаза, отчего те покраснели еще больше.
   - Один чародей - мой двоюродный брат Ашкелон, Повелитель Грез,  превзошел
самого себя на Мужском Фестивале, как ты, наверное, слышал, и был  отправлен
в изгнание в Меридиан силами еще более  могучими.  Раньше  он  не  беспокоил
меня, но теперь, благодаря тебе,  он  всегда  присутствует  в  моих  мыслях,
ожидая случая посетить мои сны.
   - Риддлер, он присутствует в снах любого человека, и  ничего  ужасного  в
этом нет.
   - Но только не для меня, черт побери!  -  Темпус  взял  у  демона  вторую
кружку и осушил ее столь же стремительно, как и первую.
   - Еще пива? Еще хорошего пива  для  господина?  -  осведомился  демон.  -
Снэппер  Джо  принесет  господину  хорошего   пива.   Снэппер   Джо   помнит
господина-солдата. Госпожа сделала так, чтобы Джо всегда помнил... Темпус.
   Темпус схватил демона за  глотку,  а  Молин  положил  ладонь  на  рукоять
длинного, зловещего вида кинжала. Демон улыбнулся в ответ, напряг мускулы на
скользкой шее и вырвался.
   - И где же твоя Госпожа'1 - осведомился Темпус, вытирая руки.
   Существо пожало плечами и закатило глаза.
   - Не знаю, - послышалось в ответ. - Джо искал ее.  Красивая  темноволосая
госпожа попросила Джо поискать его Госпожу.
   - Ну и как, Снэппер Джо нашел Госпожу? - спросил Молин.
   - Нет, не нашел. Искал везде, искал в самом Аду. Нет Госпожи! Снэппер Джо
свободен!
   Мысль о свободе переполняла его. Обхватив себя руками  и  подпрыгивая  от
радости, демон рванулся к стойке, провожаемый взглядами собеседников.
   - Если верить ему, она не умерла, - признал Темпус. - Если демону  вообще
можно верить, - поправился он. - Факельщик, я поговорю об этом  с  Нико.  Он
утверждает, что свободен от нее, свободен  так,  как  не  был  свободен  все
предыдущие годы. От Роксаны  ничего  не  осталось,  кроме  памяти  и  дурных
привычек.
   Теперь уже пришла очередь Молина закрыть лицо руками.
   - И Нико, и демон - оба свободны от Роксаны. Риддлер, я верю  демону.  Он
говорит, что Ишад посылала его в Ад искать Роксану, и он ее  там  не  нашел.
Теперь что касается Нико. Уверен, он сообщил  тебе  не  только  о  том,  что
свободен от Роксаны, но и то, что все наши предосторожности были излишни,  и
сказал, что сам позаботится о Детях Бури.
   - Хорошо, Факельщик. Мы сообщим Нико,  что  переводим  Сферу  и  детей  в
другое место, и понаблюдаем за ним. Мы даже организуем небольшое  шествие  в
одно  из  городских  поместий,  но,  Факельщик,  именем   Энлиля,   Вашанки,
Буреносца, любого бога войны уверяю тебя, что ты не прав. Нико  свободен  от
нее, и она для него теперь не более чем ночной кошмар.  Возможно,  есть  еще
кто-то, кто охотится за детьми или Сферой, но это не Роксана, и Нико тут  ни
при чем.
   Ловушку Темпус решил устроить ночью в ближайшее полнолуние. Уэлгрин  смог
только выдавить из себя набор непереводимых слов, когда  половину  гарнизона
сняли для того, чтобы отчистить добела годами нечищеную крышу и  подготовить
надлежащим образом поместье к северу от городской стены для тех, кого Темпус
называл своим "слабым местом". Его немой  протест  перешел  в  красноречивую
тираду, когда к полудню назначенного дня стало ясно, что весь их  хитроумный
план  оказался  расстроен  привычным  для  Санктуария  этого  времени   года
трехдневным ливнем.
   Дворцовая площадь превратилась в хлюпающее месиво, в котором уже  завязли
три могучих лошади, а по другим улицам вообще проще было  пуститься  вплавь.
Казалось  практически  невозможным  дотащить  повозку  до  ворот   поместья,
стоявшего на вершине холма. Уэлгрин не преминул сообщить об  этом  Критиасу,
когда они оба, на-. кинув кожаные плащи, дружно месили грязь на плацу.
   - Он сказал, возьми быков, - равнодушно ответил Крит.
   - И где я найду столько быков до захода солнца?
   - Они уже на пути сюда.
   - Но кто будет ими править? Он подумал об этом?  Надеюсь,  ты  понимаешь,
что быки это не лошади.
   - Думай сам.
   - Критиас, какого черта?
   Переругиваясь, воины дошли до ворот, где земля была более твердой и  вода
бежала аккуратными  ручьями,  которые  можно  было  вполне  легко  обходить.
Критиас снял с себя блестящий от воды шлем и потряс его.
   - Послушай, парень, - сказал он, пристегивая его к поясу, -  не  я  издаю
приказы. Приказ поступил от Риддлера и вашего  Факельщика,  так  что,  когда
быков пригонят сюда, запряги их в повозку и направь к поместью. Если эти,  -
Критиас ткнул пальцем в сторону дворца, - близки к богам, то  все,  так  или
иначе, пойдет по плану. Если же нет, то,  будь  ты  хоть  лучшим  погонщиком
быков в мире, ни на йоту ничего не изменится.
   Вот почему через несколько часов после того, как сгустилась ночь, Уэлгрин
все в том же кожаном костюме стоял позади запряженных  в  карету  быков.  По
скользким  ступеням  медленно  шагал  Рэндал,  держа  под  мышкой  небольшой
сверток,  в  котором  лежала  нисийская  Сфера  Могущества.  На   маге   был
старомодный длинный плащ,  который  стеснял  и  без  того  напряженное  тело
волшебника. Темпус  непривычно  переминался  с  ноги  на  ногу  у  каменного
парапета, держа в каждой руке по ребенку.
   - Где-то здесь, - заверил их Рэндал, оглядываясь на  огонь  факела,  и  в
этот самый момент удача изменила ему. Маг потерял равновесие и просто съехал
вниз по последним трем ступенькам.
   В Санктуарии всякий человек, будь то живой или нежить, не мог не  слышать
рассказ-другой о ведьминых Сферах. Бросив  факел,  Уэлгрин  ринулся  было  к
свертку, но его усилия оказались напрасны, поскольку сверток повис в воздухе
и висел там до тех пор, пока Рэндал не восстановил равновесие и  не  привлек
Сферу к себе. Это действие не осталось незамеченным ни для Уэлгрина, ни  для
любого из десятка солдат, сопровождавших процессию, как  не  укрылось  и  от
глаз  Темпуса,  который  спустился  вслед  за  Рэндалом  и  положил   тихих,
неподвижных детей в карету.
   Командир наемников и чародей о чем-то пошептались.  Шум  дождя  скрыл  от
Уэлгрина суть их диалога. Захлопнув дверцу, Темпус подошел к нему.
   - Ты знаешь дорогу? - осведомился наемник. Капитан кивнул.
   - Тогда  никуда  с  нее  не  сворачивай.  Рэндал  сумеет  позаботиться  о
колдовских чарах, но лучше  держись  в  поле  зрения  дозорных,  вдруг  тебе
понадобится защита от вещей более материальных.
   Подчинившись судьбе, Уэлгрин взял со скамьи длинный кнут и хлестнул быков
Карета двинулась, и Темпус поспешно отскочил в сторону. Ни удил, ни стремени
на животных не было, и те повиновались только ударам кнута и крику  возницы.
Уэлгрин пришел  к  выводу,  что  сумеет  править  быками  с  козел,  но  так
получилось, что он оказался весь в грязи еще до того, как они  выбрались  из
Главных врат на практически пустынную улицу Красных Фонарей.
   - Мы доберемся туда не раньше рассвета, - выругался Уэлгрин,  когда  один
из быков остановился, чтобы добавить свое дерьмо к уличным нечистотам.
   Но вот  массивные,  высотой  в  человеческий  рост  колеса  кареты  вновь
двинулись сквозь  месиво,  быки  были  настолько  же  медлительны  и  глупы,
насколько сильны. Когда процессия миновала последний из огромных, окруженных
каменными стенами домов терпимости, к ней присоединились Стратон и еще  двое
пасынков. Страт подвесил на длинную пику фонарь и двинулся рядом с  каретой,
а Уэлгрин крепко держался за не  слишком  прочное  сиденье  козел,  опасаясь
предательски хлюпающей лужи.
   Факелы довольно быстро погасли, и всадникам  пришлось  еще  тяжелее,  чем
Уэлгрину и его команде. Пристально наблюдая за дорогой, воин уже  сбился  со
счета, сколько блокпостов  и  дозорных  миновали  они  по  пути.  Неожиданно
процессия сделала остановку, когда впереди  послышались  звуки,  значительно
более громкие, чем шум  дождя,  однако  это  оказалась  всего  лишь  семейка
полудиких свиней. Все нервно  рассмеялись,  и  Уэлгрин  снова  ударил  быков
кнутом. В другой раз Страт заметил во  тьме  некую  тень,  но  это  оказался
всего-навсего дозорный, нарушивший маскировку.
   Дотащив повозку до ведущей в  поместье  каменной  дороги,  быки  внезапно
заревели и повалились на колени. Бросив вожжи, Уэлгрин  рванулся  к  карете,
где был закреплен его меч. От металлического звона, который с нечеловеческой
силой зазвучал в ушах людей и животных, лошади в панике прянули назад, падая
в грязь на скользких камнях.
   - Да сделай же что-нибудь1 - простонал Уэлгрин пассажиру,  вытягивая  меч
из ножен. В ответ на касание руки энлибарская сталь ответила снопом  зеленых
искр, звон в его ушах прекратился. - Останови ее, Рэндал!
   - Там никого нет, - ответил маг, высовываясь  из  открытого  окошка.  Его
старинная кольчуга отливала зеленым, так же как меч Уэлгрина,
   - Голову даю на отсечение, она там!
   Уэлгрин снова забрался на козлы. Благодаря  Страту,  эскорт  не  попал  в
грязь, под предводительством его жеребца лошади ринулись  прямо  на  залитые
водой луга, окружавшие поместье. Одна из лошадей, Уэлгрин не смог определить
какая,  ржала  громче  других.   По-видимому,   она   сломала   ногу.   Воин
почувствовал,  как  внутри  его  поднимается  страх,  лишь  отчасти  имеющий
отношение к глухому гулу в голове.
   Страт, точно на плацу в солнечный день, объехал кругом  карету  и  пустил
жеребца галопом к видневшимся неподалеку деревьям.  Через  несколько  секунд
маленький фонарь на пике исчез из виду.
   - Вперед, на нас еще никто не напал, - прокричал  Уэлгрин  тем  солдатам,
которые также были вооружены клинками из  энлибарской  стали  и  усидели  на
конях при внезапном звуковом ударе. - Рэндал, сделай же что-нибудь - крикнул
он магу,  который  снова  исчез  в  темноте  кареты.  -  Воспользуйся  своей
проклятой Сферой.
   Звон прекратился так же внезапно, как и начался. Кони утихли и  поднялись
на ноги, за исключением одной только лошади. Один из  воинов  двинулся  было
сквозь грязь за факелом, но Уэлгрин приказал ему вернуться.
   - Еще не все, - негромко предупредил он. - Рэндал?
   Уэлгрин нагнулся к окошку, ожидая  увидеть  там  совершающего  магические
пассы веснушчатого кудесника, но вместо  этого  уперся  подбородком  в  шлем
Рэндала.
   - Неужели ты ничего не  можешь  сделать  со  своей  Сферой?  Ты  хотя  бы
попытался защитить нас?
   - Я сожалею, но у меня нет Сферы, - медленно ответил ему маг. - Да  мы  и
не собирались перевозить ее или детей.
   Уэлгрин ухватился за шлем и рывком поднял кудесника на ноги.
   - Там кто-то есть, за нами наверняка наблюдают из поместья.
   - Естественно, - вздохнул, высвобождаясь, Рэндал. - Но никакой магии.
   - Так что же случилось? Неужели лошади сами по себе поддались  панике,  а
быки надумали поваляться в грязи? И что, я сам  вообразил  пчелиный  улей  у
себя в голове?
   - Никто не говорит об этом, - донесся из темноты знакомый голос Молина. -
Мы знаем о случившемся не более, чем ты. - Спрыгнув с лошади,  жрец  передал
поводья одному из пяти всадников, сопровождавших его от поместья.
   Пожалуй, в первый раз Уэлгрин не почувствовал облегчения от  слов  своего
патрона. Его люди подверглись таинственной опасности, и вдобавок ко всему он
потерял хорошую лошадь, которую будет  теперь  не  так-то  просто  заменить.
Поток жалоб и разного рода мыслей уже готов был пролиться на его  спутников,
как вдруг за деревьями заплясал неясный огонек.
   - Страт? - крикнул Уэлгрин.
   За шелестом моросящего дождя ответа он не услышал. Схватившись  за  мечи,
воины  молча  ждали,  пока  жеребец  подъедет  к  карете.  В  свете  факелов
показалось угрюмое лицо Страта.
   - Хаут.
   - Что?
   - Хаут, - повторил Страт, швыряя на козлы  клочок  темной  материи.  -  И
кто-то еще, может, Мория, а может, нежить.
   - Хаут? - высунул голову Рэндал. - Не может быть, ведь на нем знак  Ишад.
Я узнал бы...
   - Я узнал его раньше тебя, - прервал того Страт, и его  мнение  никто  не
собирался оспаривать.
   - Значит, Ишад? - нервно спросил  Молин.  Хотя  некромантка  и  считалась
меньшей по калибру ведьмой, но  и  она  представляла  собой  такую  силу,  с
которой не мог не считаться ни один человек, за исключением Стратона.
   - Нет, Хаут. Это ему нужна Сфера, он желает стать Роксаной,  Дэтеном  или
еще каким-нибудь проклятым чародеем. Можно увести нисийца от Стены Чародеев,
но вытравить предательство из его крови нельзя.
   Страт замолчал, а Молин ненадолго задумался.
   - По крайней мере, это не Роксана. Темпус будет рад услышать это.
   Начали появляться  и  другие  группы,  назначенные  Темпусом  для  охраны
кареты. Подъехал Крит с полудюжиной пасынков, которые или слышали  обвинения
Страта, или не испытывали желания встречаться взглядом со своим  командиром.
Сзади показался Третий отряд, по крайней мере, значительная его  часть.  Что
бы ни думал Темпус по поводу этой операции,  он  позаботился  о  том,  чтобы
недостатка в людях не ощущалось.
   - Полагаю, мы выяснили то, что хотели узнать, - заметил Молин, не забирая
бразды правления у Страта, Крита  и  Уэлгрина,  но  лишив  их  необходимости
решать, кто же здесь главный. - Рэндал, садись на лошадь, мы отправляемся во
дворец. Там наверняка захотят узнать, что произошло. Стратон, тебе, пожалуй,
следует присоединиться к нам, а остальные пасынки  пускай  помогут  солдатам
развернуть и препроводить во дворец карету. Что же касается  вас,  -  кивнул
жрец Криту и Уэлгрину, - решайте сами, понадобится ли  вам  помощь  Третьего
отряда. В дворцовых казармах воинов уже ждут бренди и жареное мясо, так  что
проследите, чтобы все участники операции,  будь  то  солдаты  или  наемники,
получили свою долю.
   Молин подождал, пока Рэндал не уселся  на  приземистого  конька,  и  лишь
после этого двинул своего  солового  жеребца  в  сторону  от  собравшихся  у
повозки солдат. Крит отправился переговорить с Третьим отрядом, а Уэлгрин, к
своему удивлению, обнаружил, что способен заставить быков развернуть карету.
Несколько всадников из наемников отделились от отряда  и  поехали  вслед  за
Стратом и Уэлгрином, в то время как остальные отправились обратно по Главной
Дороге к местам своей дислокации в Низовье и рядом с Базаром.
   Молин придержал солового, чтобы кавалькада уехала  вперед.  Все  всадники
были ранканцы, преданные тем или  иным  образом  императору  или  оставшимся
жрецам Вашанки, с которыми он больше не мог водить дружбу. Жрецу и так  было
неуютно с ними, а в данном случае воинов было слишком много.
   Всадники уже отъехали от кареты на  значительное  расстояние,  как  вдруг
Молин почувствовал первый всплеск божественного любопытства. Над  горизонтом
засверкали кроваво-красные зарницы, земля под копытами лошади  содрогнулась,
увлекая жреца от остальных. Несмотря на то, что он  вымок  до  нитки,  Молин
почувствовал, как холодный неприятный пот проступил на лбу и потек струйками
вниз по телу, к внезапно онемевшим коленям.
   Буреносец.
   Собрав в кулак всю  свою  волю  и  решимость,  Молин  медленно  пошевелил
пальцами ног, пытаясь пришпорить коня. Только не здесь, только  не  на  этом
насквозь пропитанном водой поле,  где  кругом  люди  Темпуса.  Сердце  жреца
отчаянно билось, и он слышал, но  не  чувствовал,  как  болтающиеся  поводья
хлещут его по ботфортам.
   Шаг, еще шаг. Самое долгое путешествие начинается с одного...
   Красные зарницы уже достигли зенита. Молин  ощутил,  как  замер  в  горле
крик, когда бог потянулся, извлекая его разум и душу из тела.
   - Буреносец, - только и  смог  вымолвить  он,  почти  безгласный  в  этой
бесформенной  и  грубой  вселенной,  где  суждено  ему  было  встретиться  с
могущественным Богом Бури.
   - Ты дрожишь передо мной, маленький смертный? Рев шел со всех  сторон,  и
Молин прекрасно знал, что он может быть еще более болезненным и громким.
   - Только лишенный разума смертный не задрожит перед тобой, Буреносец.
   - Лишенный разума смертный, ищущий, как бы  обмануть  меня?  У  меня  нет
времени тратить его на поиск глупых смертных.
   В этой божественной вселенной, а может, внутри самого бога не было  места
тайным мыслям или словесной эквилибристике. Здесь  царили  лишь  пустота  да
первородная, неоформленная власть самого Буреносца.
   - Ты озабочен суждениями неверных мне. Тебе известно, что в сравнении  со
мной все боги бури не более чем тени, - так же, как  и  Вашанка  был  тенью,
которую я обратил в ничто, так же,  как  и  илсигский  бог  был  тенью,  про
которую я забыл, и тот, кого они именуют "Отцом Энлилем", есть тень, которая
никогда не падет на Санктуарий.
   - Я не знал этого, Буреносец.
   - Они знают это теперь! - Вселенная содрогалась от раскатов его голоса. -
Я Бог Санктуария. До тех пор, пока дети не заявят свое право рождения, я  их
страж и страж Санктуария.
   - Естественно, они боятся тебя. - Второе божество, женского рода,  но  не
менее могущественное, проложило себе путь к эманации Буреносца и закружилось
вокруг. - Смертные всего боятся. Они боятся женского  божества  больше,  чем
мужского бога, но больше всего