азад.
   - Я не стала бы, - сказала она,  -  открывать  дверь.  По  крайней  мере,
сейчас.
   И отошла на середину шелкового ковра. - Стилчо, - позвала она, и человек,
который только что был почти при смерти, сделал движение, пытаясь сесть.
   - Нет, - сказала Мория сдавленным тихим голосом, но не из особой любви  к
пасынкам, в этом не было сомнения. Мрадхон испытывал то же чувство, к  горлу
его подступила тошнота.
   Ишад протянула руки. Пасынок поднялся и качаясь подошел к ней. Она  взяла
его за руки и потянула за собой на пол, где заботливо усадила рядом.
   - Нет, - сказал Хаут спокойно и тихо, почти беззвучно. - Нет.
   Но Ишад даже не посмотрела на него. Она принялась  что-то  шептать  этому
человеку, словно делясь с ним какими-то своими секретами.  Его  губы  начали
двигаться, повторяя за ней слова, которые она произносила.
   Мрадхон схватил руку Хаута, так как тот стоял ближе всех, и  потянул  его
назад. Хаут отступил, прижавшись к стене. Мория подошла к ним.  Мор-ам  тоже
нашел убежище в их углу, наиболее удаленном от этих двоих.
   - Что она делает? - спросил Мрадхон, вернее попытался спросить -  комната
поглотила звук, и никто ничего не услышал.

***

   Она грезила, глубоко уйдя в свои видения. Человека, который находился под
ее чарами, звали Стилчо. Он тоже внимал этим грезам, но так, что мог уходить
в них и  возвращаться.  Сейчас  он  хотел  вернуться:  его  душа  стремилась
вылететь из темных коридоров к яркому свету.
   "Сджексо, - звала она, вновь и вновь, пытаясь  вызвать  одного  из  своих
многочисленных духов.  -  Сджексо".  Наконец  она  овладела  его  вниманием.
"Сджексо. Это Стилчо. Иди за ним. Я жду тебя".
   Это был молодой негодяй, он как раз приближался к границе света,  и,  как
обычно, пытался быть независимым, но дрожал от воспоминаний о  холоде  улиц,
по которым пробирался, и от силы ее гнева.
   Она  называла  другие   имена   и   вызывала   их,   а   затем   отсылала
глубоко-глубоко, на самое дно своих воспоминаний - все они были ее людьми, в
большинстве своем грубыми. Правда, было  несколько  деликатных  и  несколько
таких, кто не хотел подчиняться. Одним из них был разбойник, который  бросал
свои жертвы в гавань после того, как уродовал их лица. Другой был  цербером:
его имя было Риннер; он часто путался с проститутками, о  чем  его  командир
даже не догадывался. Они не хотели подчиняться, очень не хотели; и еще  было
несколько душ, которые следовали ее воле покорнее  всех:  мальчик  с  лицом,
залитым  слезами  -  один  из  нищих   Морута;   придворный   Кадакитиса   -
сладкоречивый, с волосами  медового  цвета  и  подлым  черным  сердцем.  Они
поднимались к ней, вились вокруг нее, словно облака.
   Губами Стилчо она произносила слова на языке, который был  совершенно  не
известен ему, как неизвестен любому из живущих. - До рассвета, до  рассвета,
до рассвета...
   Видения разрослись, выйдя из под контроля, и это испугало ее. Она  хотела
послать их обратно, но это было бы опасно.
   Близился рассвет.

***

   У ворот образовалось настоящее столпотворение:  "Санктуарий,  -  раздался
шепот, - Санктуарий открыт",  и  часть  призраков  устремилась  в  ворота  в
стремлении попасть домой к своим женам, мужьям, детям;  другие  были  сильно
разгневаны, очень, очень многие были разгневаны - и причиной тому был город,
который захватил их в ловушку.

***

   Состоятельная вдова отвернулась в постели от раба, которого  она  держала
для любовных утех, и встретилась с мертвыми глазами мужа, полными  укоризны:
отчаянный крик раздался в мраморных залах с вершины холма.

***

   Почувствовав рядом какой-то холод,  проснулся  судья  и  начал  озираться
вокруг, окруженный толпой призраков, которых воскресили его воспоминания. Он
не закричал - его сердце не выдержало такого позора.

***

   В Лабиринте зазвучали голоса детей, бегущих, как безумные, по улицам:
   - О мама, папа! Я здесь!  -  Один  из  них  оказался  у  роскошного  дома
торговца и постучал в дверь. - Я пришел домой. О! Мама, пусти меня!

***

   Вор зашевелился во сне, раскрыл глаза, и два раза  моргнул.  "Каджет",  -
сказал он, думая, что еще спит, и в то же время чувствуя холодок,  исходящий
от стоящего рядом старика. "Каджет?" Старик пристально смотрел на него,  как
делал обычно, и Ганс Шедоуспан в оцепенении сел в постели, когда его  старый
наставник уселся у него в ногах, не сводя с него глаз.

***

   Снаружи, на улицах царила суматоха, вызванная сборищем мертвых.  Один  из
них барабанил в двери, от чего в доме все дребезжало. - Где  мои  деньги?  -
вопил он. - Культяпка, где мои деньги?
   "Распутный Единорог"  начал  заполняться  толпами  посетителей,  отовсюду
слышался жужжащий шепот, от чего  нескольким  запоздалым  клиентам  пришлось
спасаться бегством вон из дверей трактира.

***

   - Брат, - сказал призрак,  обращаясь  к  толстому  человеку,  лежащему  в
роскошной постели, и к женщине рядом с ним. - Он стоит того, Tea?
   Раздался крик, долгий, эхом пронесшийся по всем  улицам.  Этот  крик  был
подхвачен ветром и разнесен им по городу.

***

   Бейсибская женщина почувствовала, что  рядом  с  ней  зашевелилась  змея,
заползшая в ее постель. Она  открыла  свои  темные  глаза  и  уставилась  на
бледную фигуру в ночной сорочке, стоявшую в комнате.
   - Узурпаторша, - произнесла фигура. - Убирайся из моей постели.  Убирайся
из моего дома. Ты не имеешь права.
   Никто и никогда не говорил  ей  таких  слов.  Она  заморгала,  смутилась,
услышав крики, как будто город подвергался разграблению.

***

   А за рекой Морут  пробирался,  гонимый  ужасом,  по  улицам,  наполненным
криками, пытаясь побыстрее отыскать для себя в ночи новое, более  безопасное
место.
   Он остановился, видя, что путь ему преградили  какие-то  люди.  Это  были
маски, и четверо из них  направились  к  нему.  Морут  повернулся  и  увидел
пасынков, вооруженных мечами.

***

   Цербер проснулся в караульном  помещении,  с  затуманенными  от  выпитого
накануне глазами и видом  человека,  который  услышал  шаги  возвращающегося
друга, узнал ту единственную походку, такую знакомую и любимую, которую  мог
отличить от тысячи других. С болью в сердце вспомнил, что это невозможно.  И
все же рванулся навстречу, вскочил, с грохотом перевернув стул.
   Перед ним стоял Рэзкьюли, вполне реальный, с головой, твердо  сидящей  на
плечах. - Я не могу долго здесь оставаться, - сказал он.

***

   Еще выше,  в  своем  Дворце,  закричал  Кадакитис  и  потребовал  охрану,
приказав отыскать в его комнате незнакомых людей  -  целую  стаю  призраков.
Некоторые из них были с веревками на шеях, другие в запыленных,  разбитых  в
пух и прах латах; среди них  был  и  его  дед,  который  не  был  Принцем  в
Санктуарии и не носил корону только для видимости.
   - Какой стыд, - сказал дедушка.

***

   В казарме проснулся Уэлгрин и сел в кровати, услышав звяканье наручников,
зловещее и отчетливое. Он вытащил из-под подушки  нож,  и  как  только  этот
слабый звук прекратился, услышал крики за  стеной.  Тогда  капитан  вскочил,
держа нож в руке, и широко распахнул окно.

***

   Джабал, бывший работорговец, проснулся, услышав легкий шелест моря  -  но
это оказалось не море, а толпы рабов,  сгрудившихся  около  его  кровати,  с
оторванными   конечностями,   в   шрамах,   некоторые   прижимали   к   себе
вываливающиеся внутренности. Он плюнул в их сторону и тут же ощутил  ледяной
холод.
   - Это по твоей вине, -  кивнул  Корд,  после  чего  все  другие  призраки
улетели, освободив комнату и оставив только  одного  старика  -  призрака  с
пустыми глазами. - Мы должны присесть и побеседовать, - сказал он.

***

   - Господин, - спросил болезненного вида заблудившийся призрак,  обращаясь
к пьяному, который стоял,  заткнув  уши  и  покачиваясь,  возле  "Распутного
Единорога".
   - Господин! Что это за улица? Я должен  попасть  домой,  иначе  моя  жена
убьет меня.

***

   На Дороге Храмов закричала жрица, проснувшись и обнаружив на своей  груди
маленького, мокрого, вымазанного в  тине  призрака  с  детскими  обвиняющими
глазками.

***

   Звук цокающих копыт достиг внутреннего двора казарм пасынков, послышалось
лязганье лат, налетел порыв холодного ветра.
   А в городе, в своей штаб-квартире, Долон отдавал приказы, посылая людей в
разные стороны с поручениями. Неожиданно он остановился, похолодев, так  как
обнаружил, что кроме него в комнате находятся другие люди  -  с  почерневшей
кожей и кусками плоти, свисающей с их конечностей.
   - Мы потеряли ее, - сказал Эрато.
   - Дурак! - Неожиданно  среди  них  появился  еще  один  гость,  чьи  латы
сверкали, а глаза переливались золотом и серебром;  он  шагнул  прямо  через
стену, после чего другие призраки улетели. В воздухе внезапно запахло  пылью
и жаром. - О, дурак, что ты наделал?
   И Долон отступил назад, вспомнив легенду, когда увидел призрака.
   Призрак исчез, оставив после себя ощущение ледяного ужаса.

***

   Ишад  пошевелилась,  почувствовав   боль   в   затекших   от   длительной
неподвижности конечностях. На нее навалилось тяжелое тело сильно ослабевшего
Стилчо. Самое последнее, что она совершенно безотчетно  сделала,  приходя  в
себя, это приняла его на руки. - Возвращайся, - сказала она  ему,  чувствуя,
что до рассвета осталось совсем немного.
   - Нет, - сказал почти призрак, рыдая, но она принудила его.  Тело  Стилчо
вновь стало теплым. Он застонал от боли.
   - Помогите мне, - попросила она, посмотрев  на  остальных,  забившихся  в
угол.
   Подошел только  Хаут.  Даже  Мор-ам  был  слишком  сильно  напуган.  Хаут
дотронулся до ее руки,  но  как-то  очень  странно.  Будто  бы  до  горящего
пламени. Он приподнял Стилчо, подошел помочь Мор-ам, и в последнюю очередь к
ним присоединились Вис и Мория.
   Ишад потянулась, встав на ноги, прошла через комнату к окну и  растворила
его, проявляя деликатность по  отношению  к  своим  гостям.  За  окном  были
кое-какие вещи, с которыми они могли бы смириться ночью, но днем это было бы
жестоко. Поэтому утром она намеревалась все  привести  в  порядок.  Какая-то
птица села на колючую  изгородь.  Это  была  ворона,  прилетевшая  на  залах
падали, вот она слетела вниз и исчезла из вида.

***

   Мрадхон Вис шагал вдоль улицы в тишине утра, совершенно свободный, вдыхая
воздух, который, несмотря на зловония, был более здоровым, чем в том  речном
домике.
   Хаут, Мория, Мор-ам - все они были сильно напуганы. Пасынок спал, целый и
невредимый, в шелковой постели Ишад, а сама колдунья - одним богам известно,
где она была сейчас.
   - Ну давай уйдем, - умолял он Хаута и даже Морию. Мор-ама он  не  стал  и
просить. Пасынка он тоже забрал бы оттуда, если б мог это сделать. А,  может
быть, он перетаскивал уже труп на кровать Ишад?
   - Нет, - проговорила Мория, казавшаяся смущенной. Хаут ничего не ответил,
но в  его  глазах  промелькнуло  дьявольское  выражение  -  он  был  обречен
погибнуть. - Не подчиняйся ей! - просил Мрадхон, тряся Хаута  за  плечи.  Но
тот отвернулся, склонив голову, и  провел  рукой  над  одной  из  погашенных
свечей. Небольшой дымок взвился сам по себе. И исчез.  Мрадхон  окончательно
понял, какую власть Ишад заимела над ним. Тогда он вышел за дверь,  и  никто
не остановил его.
   Она отыщет его, если захочет. Он был уверен в  этом.  Наверняка  найдется
немало тех, кого  интересует  его  персона.  Но  сейчас  он  шел  по  улице,
начинающейся за мостом, в свете начинающегося  дня.  Улицы  начали  оживать,
хоть и несколько запоздало.  Попадались  редкие  прохожие,  вид  у  них  был
несчастный, затравленный.
   - Вис? - произнес кто-то рядом. Он услышал торопливые  шаги.  Его  сердце
упало, когда он обернулся и увидел человека из гарнизона. - Ты Вис?
   Он подумал о своем мече, но днем, на улице - даже в Санктуарии - было  не
время  и  не  место  для  подобного  безумия.  Он  принял  угрожающую  позу,
нетерпеливо глянув на человека, и кивнул,
   - Возьми послание, - сказал солдат.  -  Капитан  хочет  видеть  тебя.  Ты
понял?

Роберт АСПРИН

ИСКУССТВО АЛЬЯНСА

   По подоконнику ювелирной лавчонки прыгал громадный ворон. Склонив голову,
птица немигающим глазом наблюдала за приближающейся троицей,  точно  заранее
зная о разворачивающейся драме.
   "Как я тебе и говорил, Банту, вот он. Уверен, что на прошлой  неделе  его
не было".
   Предводитель группы кивнул в ответ, не  сводя  глаз  с  нацарапанного  на
стене символа: горизонтальной линии, которая слева заканчивалась завитушкой,
а  справа  -  колечком.  Знак  не  был  похож  на  букву   любой   известной
письменности, но для посвященных мог рассказать о многом.
   "На прошлой неделе не было, - заметил Банту, сжимая зубы, - и не будет на
следующей. Пошли".
   Юноши так увлеклись своим делом,  что  не  заметили  стоящего  на  другой
стороне улицы соглядатая, рассматривающего их с не меньшим тщанием, чем  они
изучали символ. Когда  троица  скрылась  в  магазинчике,  он  закрыл  глаза,
стараясь наиболее полно запечатлеть детали увиденного.
   Трое юношей... хорошо одетых, богатых... только  кинжалы  и  мечи...  без
кольчуг... не похожи на обычных воинов...
   Удовлетворенный фактами, соглядатай открыл  глаза,  повернулся  и  быстро
зашагал по улице, словно спешил куда-то.
   В магазине, кроме супружеской  четы  средних  лет,  никого  не  было.  Не
обращая внимания на посетителей  и  экспонаты,  юноши  направились  сразу  к
хозяину лавки.
   -  Могу...  смею  ли  я  предложить  что-нибудь  господам?  -  неуверенно
осведомился ювелир.
   - Хотим побольше узнать о знаке, выцарапанном у тебя на стене снаружи,  -
в голосе Банту слышалась угроза.
   - Снаружи? - ювелир вздрогнул. - Там ничего нет. Если только дети...
   - Хватит корчить перед нами невинного, - рявкнул юноша, делая шаг вперед.
- Потом ты скажешь нам, что не узнаешь знак Джабала.
   Побледнев при упоминании имени бывшего короля  преступного  мира  города,
хозяин бросил взгляд на покупателей.  Чета  отошла  в  сторонку  и  пыталась
сделать вид, что ничего не слышит.
   - Скажи нам, что означает этот символ, - продолжал Банту. -  Ты  один  из
убийц или просто шпион? Эти вещи в твоем магазине -  они  украдены  или  это
просто контрабанда? И какой кровью все это полито?
   Покупатели перебросились несколькими словами и поспешили к выходу.
   - Пожалуйста, - взмолился хозяин лавчонки, - я...
   - Один раз чернокожего негодяя уже  лишили  власти,  -  донесся  до  него
разъяренный голос. - Неужели ты думаешь, что честные граждане позволят этому
пауку снова сплести свою сеть? Этот знак...
   Дверь в лавку с треском распахнулась. Отбросив покупателей в  сторону,  в
магазин ворвались пятеро мужчин с обнаженными мечами.
   Банту не успел еще повернуться, как  его  спутников  уже  распластали  по
стенам, приставив к горлу кинжалы. Он потянулся было за мечом, но  почел  за
лучшее убрать руку с ножен.
   В движениях ворвавшихся  чувствовалась  холодная,  спокойная  уверенность
тех, кто добывает себе пропитание мечом. В движениях сквозила почти  военная
четкость, хотя ни один солдат не смог бы работать  так  ловко.  Уверенный  в
своем умении нагонять ужас на владельцев магазинчиков и лавок, Банту не  мог
не признать, что его превзошли умением. Окажи они с друзьями  хоть  малейшее
сопротивление, в исходе дела можно было не сомневаться.
   Невысокий плечистый  мужчина  скользнул  вперед.  Спокойно  остановившись
перед торговцем, он тем не менее не сводил с Банту глаз.  -  Горожанин,  эти
ребята беспокоят тебя?
   - Нет, эти... люди просто спросили, что  означает  нацарапанный  на  моей
стене знак? Им... кажется, что это символ Джабала.
   - Джабала? - коротышка насмешливо поднял  брови.  -  Парень,  ты  что  не
слышал? Черный Дьявол Санктуария мертв, по крайней мере,  так  говорят.  Так
что тебе не повезло...
   В руке  мужчины  внезапно  блеснул  нож,  глаза  его  сузились,  вспыхнув
недобрым огнем.
   - ...потому что ЕСЛИ бы он был жив и ЕСЛИ  бы  эта  лавка  была  под  его
защитой и ЕСЛИ бы он или его люди застигли тебя в  момент,  когда  ты  встал
между хозяином и покупателями, пришлось бы преподать тебе  и  твоим  дружкам
хороший урок!
   Мужчина подошел ближе, и Банту с прилипшим  к  гортани  языком  с  ужасом
наблюдал, как тот махал вправо-влево ножом, точно придавая своим словам вес.
   - Может быть,  тебе  стоит  отрезать  уши,  дабы  ты  никогда  не  слушал
вредоносные слухи... или язык, чтобы ты  их  не  повторял...  Лучше  все  же
нос... да, отрубить нос и отучить совать его не в свое дело...
   Банту чувствовал, что близок к обмороку. Такого не может  быть.  Днем,  в
восточной части города?! Такое может случиться в Лабиринте, но не здесь!  Не
с ним!
   -  Прошу  вас,  -  вмешался  хозяин,  -  если  что-то  случится  с   моим
магазином...
   - Естественно, - продолжал низенький, - все  это  чистой  воды  фантазия.
Джабал мертв, так что нет нужды что-нибудь делать... или говорить. Я прав?
   Резко повернув голову, главарь кивком головы направил бойцов к выходу.
   - Да, Джабал мертв, - повторил он снова, - а с ним  и  ястребиные  маски.
Так что нет нужды забивать себе голову разными дурацкими рисунками на  стене
лавки. Верю, что мы не помешали вашим  занятиям,  граждане,  думаю,  что  вы
пришли сюда за красивыми  безделушками,  выставленными  в  этой  лавке...  и
каждый из вас купит что-нибудь перед уходом.

***

   Джабал, этот не такой уж и мертвый  бывший  повелитель  преступного  мира
Санктуария,  расхаживал  по  комнатушке,  точно  запертый  в  клетку  зверь.
Исцеление от ужасных ран,  полученных  во  время  набега  на  его  поместье,
состарило его физически, однако на живости ума это нисколько не  отразилось.
Но разум пока еще не мог смириться с этим  новым  -  физическим  состоянием,
хотя такая плата за восстановление былого  могущества  казалась  ему  совсем
незначительной.
   - Так союз заключен? - осведомился Джабал. - Мы будем насколько  возможно
предупреждать  и  охранять  пасынков,  а  те  в  ответ  прекратят  охоту  на
оставшихся в живых ястребиных масок, так?
   - В точности с вашими указаниями, - подтвердил помощник.
   Поймав нотку недовольства в голосе, Джабал на миг замер.
   - Салиман, ты по-прежнему не одобряешь договор?
   - Темпус и прочие сукины дети напали на  наши  владения,  едва  не  убили
тебя, нанесли удар по нашему  влиянию,  а  потом  занялись  убийством  наших
сподвижников. Я возражаю против союза с ними... как я не стал бы ложиться  в
постель с бешеной собакой, которая к тому же укусила меня не один раз.
   - Но ты же сам советовал не мстить им!
   - Избегать противостояния  одно  дело,  а  брать  на  себя  обязательство
помогать врагу - совсем другое. Джабал, это твоя идея заключить с ними союз,
а не моя.
   Джабал медленно улыбнулся, и на миг глазам Салимана предстал тот,  кто  в
былое время являлся почти некоронованным королем города.
   - Такой союз в любом случае  временный,  старина,  -  пробормотал  бывший
гладиатор. -  В  конце  концов  интересы  разойдутся,  а  пока  у  нас  есть
прекрасная возможность понаблюдать за врагом из его собственного лагеря.
   - Темпус умен, - возразил  помощник.  -  Неужели  ты  полагаешь,  что  он
доверяет тебе настолько, что ослабит вожжи?
   - Конечно же нет, - донеслось в ответ, - но сейчас Темпус уехал на  север
воевать, а к тем, кого он оставил здесь, у меня гораздо меньше уважения. Тем
не менее позволить им продолжать отыскивать наших бывших бойцов мы не можем.
   - Восстановление организации идет полным ходом. Сопротивление мало, и...
   - Я говорю не о восстановлении и ты прекрасно  это  знаешь,  -  в  голосе
Джабала послышался гнев. - Меня тревожат бейсибцы.
   - Но в городе до них никому нет дела.
   - Дураки, не видящие ничего кроме сиюминутной выгоды! Торговцам не понять
власти. Только власть понимает другую власть. Я  понимаю  их  лучше  многих,