щим крышам  как
раз в тот момент, когда лучник спрыгнул вниз на грязную мостовую.
   - Ты узнал его? - осведомился Уэлгрин, показывая на удаляющуюся тень.
   - Крит.
   - Брат охотится за братом. Не упустите второго, - крикнул  Уэлгрин  всем,
кто мог его слышать. С Критом  можно  будет  побеседовать  и  не  вступая  в
схватку на крыше. Воин повернулся было, чтобы последовать  за  Трашером,  но
увидел, что Стратон стоит как вкопанный, с тех самых пор, как  узнал  своего
некогда  надежного  партнера.  -  Стратон,  сейчас  не  время  терзать  себя
вопросами.
   - Он пришел убить меня, - прошептал Стратон,  наткнулся  вдруг  на  кусок
черепицы и едва не упал. Уэлгрин поддержал его за плечо.
   - Не сейчас. Поспешим, пока мы не упустили и второго тоже.
   Стратон покраснел и отбросил его руку.
   Второй из филеров весьма неплохо ориентировался  в  Санктуарии  и  сейчас
пытался укрыться в спасительном  переплетении  улочек  Лабиринта.  В  лунном
свете мелькнула прыгнувшая с крыши на крышу фигура, потом еще одна.  Уэлгрин
узнал в сгорбившемся силуэте второго Трашера.
   - Такая акробатика не для  нас,  -  заключил  Уэлгрин,  прикинув  тяжесть
доспехов, надетых на нем и на Страте. - Давай низом,  это  наш  единственный
шанс.
   Воин первым рванулся через грязь и кучи мусора, время от времени поджидая
Страта, чтобы совместными усилиями проломить преграждавшую им путь дверь или
стену.
   - Мы их потеряли, - пробормотал  Стратон,  когда  они  в  щепки  разнесли
склизкие ворота и оказались на пустынной Дороге Ящериц.
   Уэлгрин поднес руки ко рту и очень похоже закричал соколом.
   - Зато неплохо размялись, - заметил он. - Хорошо бы промочить глотку.
   Страт кивнул, как вдруг послышался ответный клекот  и  из  трущоб  позади
появилась чья-то фигура.
   - Капитан, мы поймали ее.
   - Ее? - разом выдохнули оба преследователя.

***

   Кама всматривалась в ночь из люка вонючей цистерны,  предназначенной  для
сбора воды с крыш домов Лабиринта.  Какое  невезение:  ведь  еще  пятнадцать
шагов, и она растворилась бы в запутанных улочках Лабиринта.  Оступиться  на
этом чертовом камешке и съехать вниз  по  дождевому  желобу  и  впрямь  было
невезением, но только собственной глупостью можно объяснить  незнание  того,
что желоб, мимо которого она проходила десятки раз, вел в  цистерну.  Аркан,
который кинул на нее Трашер, не был бы препятствием,  если  бы  Кама  ценила
гордость больше жизни и если бы колено не пострадало при падении, а руки  не
устали от тщетных попыток высвободиться самостоятельно.
   Кама мужественно перенесла минуты, когда ее, точно снулую рыбу,  вытащили
из резервуара, зная, что худшее еще впереди.
   - О боги, нет, - тихо выдохнул знакомый голос, - только не она...
   Кама даже не глянула в ту сторону, а обратила  свой  взор  на  моложавого
начальника гарнизона, который из преследователя превратился в спасителя.
   - Ну, - осведомилась она, - вы довольны, или вам нужно оттащить  меня  во
дворец?
   Уэлгрин почувствовал ком в  горле.  Санктуарий  был  Санктуарием,  и  ему
доводилось видеть женщин, одетых в черные мужские костюмы воров.  У  него  в
гарнизоне тоже была женщина-солдат,  которую  он  сам  принял  на  службу  И
которая была неукротима в бою, словно выросла в Лабиринте.  Однако  стоявшая
перед ним молодая женщина в прилипшей  к  телу  мокрой  одежде,  с  длинными
влажными волосами, которые веером разлетались вокруг ее лица, стоило  только
женщине вскинуть голову, являлась некогда мозговым центром Третьего  отряда,
а теперь НФОС. Хуже того, она была дочерью Темпуса.
   - Кто тебя послал? - пробормотал он, интуитивно  задав  тот  единственный
вопрос, который поставил ее в такое же неловкое положение.
   - Надеюсь, не твой... это не Темпус послал  тебя?  -  вторил  ему  Страт,
подходя ближе к свету только что зажженного факела.
   Кама тряхнула головой, ничего не ответив Страту, и  хранила  молчание  до
тех пор, пока подошедший Трашер не заломил ей руку.
   - Вы хотите, чтобы ваша рука зажила?
   - Да... пустите меня...
   - Траш, - подал голос Уэлгрин, чтобы удержать своего лейтенанта,  но  тот
уже отпустил руку девушки и достал из подсумка кусок чистого полотна.
   - Черт, неприятная рана.
   Траш поднес факел, чтобы получше рассмотреть руку  Камы.  Собравшиеся  во
дворе воины невольно переглянулись. Кожа  на  ладони  Камы  была  содрана  и
местами пробита грязными щепками от стенок цистерны. От таких  ран  люди  не
умирают, но рука теряет на время гибкость, что  тоже  было  довольно  плохо.
Кама вздрогнула от прикосновения.
   - Мадам, - Траш посмотрел Каме прямо в глаза, - у вас  есть  там  хороший
доктор? - Он повел плечом в сторону Лабиринта.
   - Да уж не хуже тебя. Трашер расплылся в улыбке.
   - Он хороший лекарь, - сказал Уэлгрин,  -  но  то  снадобье,  которое  он
таскает с собой в подсумке, наверняка изготовили демоны.
   - Мне его дала моя одноглазая бабушка... - объяснил Трашер, вылив на руку
Камы немного бесцветной жидкости.
   - Будет очень больно, - предупредил из темноты чей-то голос.
   Но Кама уже знала это и так. Ее лицо побелело,  вытянулось  и  оставалось
таким до тех пор, пока Трашер накладывал девушке повязку. Кама  вздохнула  с
облегчением, когда Страт поддержал ее под руку.
   - Почему? - спросил Страт так тихо, что Уэлгрин скорее  почувствовал  его
вопрос, нежели расслышал.
   - Отправляйтесь в казарму, - скомандовал Уэлгрин своим людям. -  Мы  сами
проводим даму. - Он поймал и выдержал  взгляд  Страта.  -  Есть  предложение
распить кувшинчик вина, - предложил Уэлгрин, когда его люди ушли.
   Они медленно двинулись  к  складу,  возле  которого  Страт  оставил  свою
лошадь.
   - Я стала следить за Критом, - объяснила Кама,  -  когда  увидела  его  с
луком... действовал он по приказу  или  нет,  сказать  не  могу.  -  Девушка
умолкла и откинула с лица  влажную  прядь.  -  Во  дворце  никто  ничего  не
понимает. Они не кажут носа на улицу и не знают, что происходит.
   Каме, так же как всякому, кто провел зиму на улицах Санктуария, а  не  во
дворце, столице или каком-то другом достаточно  удаленном  от  войны  месте,
выпало на долю пройти через все круги ада. Уэлгрин понял, что девушка скорее
доверится и станет другом любому, кто выдержал эти длинные, безумно холодные
ночи на  баррикадах,  вне  зависимости  от  того,  под  чьими  знаменами  он
сражался, нежели человеку со стороны, пусть даже это ее собственный отец.
   - Уж это точно, - согласился Уэлгрин,  взяв  Каму  под  руку  так,  чтобы
перенести часть веса с ее искалеченного колена. - Идемте, есть один надежный
человек, которому я доверился бы и на улицах города, и во дворце.

***

   Молин Факельщик  устало  прислонился  к  распластавшей  крылья  горгулье.
Закрыв глаза, он наслаждался нежным солнечным теплом. Крыша дворца выглядела
пустынной, если не считать нескольких прачек. Жрец  предпочел  бы  оказаться
где-нибудь за городом, но зима в  Санктуарии  уступила  место  грязи,  этому
"пятому времени года", а Молин не считал себя способным прокладывать  дорогу
через распутицу, в которой тонули улицы и дворы.
   Молин с методичностью автомата анализировал в уме  недавние  разговоры  и
слухи. Начальник гарнизона Уэлгрин  начал  подавать  надежды,  установив  по
собственной инициативе дружеские отношения со Стратоном  и  дочерью  Темпуса
Камой. Это была хорошая новость. Плохо было то, что  отрезанный  от  Ишад  и
пасынков Стратон перенес свою деятельность на улицы и вступил в переговоры с
Джабалом  Для  него  не  стало  полной  неожиданностью  подтверждение   того
печального факта, что координатором операций НФОС являлась Кама. Темпус, чье
поведение даже в самых  благоприятных  условиях  предугадать  было  нелегко,
может в ярости натворить  немало  бед,  если  вдруг  узнает,  что  член  его
настоящей (или воображаемой) семьи выступил против него.
   Допрошенный в гарнизоне пьяный бандит из числа масок  рассказал  им  все,
что знал об Ишад, хотя и немало приврал. Так же как  Стратон,  жрец  отметил
для себя тот факт, что в окружении Ишад есть амбициозный  нисиец,  способный
превратить илсигскую дурнушку в даму полусвета из столицы. Молин  знал,  что
Ишад отошла от колдовства, когда вернувшийся ворон не принес от нее  вестей,
и, если она вновь вернется к своим занятиям, ворон  известит  его  об  этом.
Если же  нет,  Джихан  сумеет  защитить  детей,  Рэндал  оборонит  Сферу,  а
бесхозная магия уничтожит сама себя.
   В целом Молин был доволен ходом событий.  Боевые  группировки,  а  именно
пасынки, воины Джабала, Третий отряд и гарнизон поддерживали порядок в своих
зонах влияния без открытого  вмешательства  со  стороны  дворца.  Санктуарий
получил передышку до тех пор, пока императорская делегация не покинет город.
Лишь беспризорная магия и похождения Темпуса представляли собой проблему.
   - Молин,  господин  мой,  -  вот  вы  где!  Всегда  бодрый  голос  принца
Кадакитиса вынудил жреца оторваться от раздумий.
   - Иногда, Молин, вас дьявольски трудно отыскать.  Не  вставайте,  я  сяду
рядом.
   - Я всего-навсего наслаждаюсь солнцем и тишиной.
   - Я так и думал Мой господин, я в замешательстве.
   Молин бросил последний взгляд на притихшую  гавань  и  обратил  все  свое
внимание на примостившегося рядом золотоволосого аристократа.
   - Я к вашим услугам, мой принц.
   - Роксана жива или умерла?
   Молодой человек задал нелегкий вопрос.
   - Неизвестно. Мы узнали бы, если б она умерла, поскольку  душа,  подобная
ей, способна вызвать немалый шум, оказавшись в Аду. Но и среди живых ее тоже
нет. Ведьма точно испарилась, и все же мы полагаем,  что  она  скорее  жива,
нежели мертва, однако где-то укрылась так,  что  даже  Джихан  не  может  ее
найти, хотя такое трудно вообразить. Возможно, она вселилась  з  Нико,  хотя
Пенорожденная и заверила нас, что узнала бы, если бы такое произошло.
   - Ясно, - неуверенно кивнул принц. - А  Дети  Бури?  Пока  она  не  умрет
окончательно или не вернется в мир живых, их состояние никак не изменится?
   - Замечу лишь, что это не лучший способ  выразить  итог  наших  недельных
споров, но думаю, что вы весьма четко обозначили суть.
   - Мы не хотим, чтобы визитеры из столицы что-нибудь узнали о  ней  или  о
детях?
   - Полагаю, ситуацию можно обрисовать так: какой бы хаос ни вызвала ведьма
сама по себе, ситуация станет неизмеримо хуже, если это произойдет на глазах
одного из тех, кого вы назвали "визитером из столицы".
   - А поскольку мы не знаем ни где она находится, ни что собирается делать,
то мы пытаемся оградить себя от любой случайности и теряем  доверие  друг  к
другу. Это стало уже обычным  делом,  хотя,  конечно,  нас  с  вами  это  не
касается
   Молин невольно  улыбнулся.  Под  внешней  беззаботностью  принца  таились
немалый ум, здравомыслие и умение руководить.
   - Естественно, - согласился жрец.
   - Тогда я считаю, что мы допустили ошибку. Мы  изрядно  облегчили  ведьме
жизнь, посчитав, что она сейчас где-то что-то злоумышляет.
   - У вас есть другие предложения?
   - Нет, - засмеялся юноша. - Я не делаю предложений подобного рода, но  на
вашем месте предложил бы не  искать,  как  от  нее  защититься,  а  устроить
ловушку, введя. ее в искушение, перед которым ей не устоять.
   - И какое искушение предложили бы вы на моем месте?
   - Детей.
   - Ну уж нет, - усмехнулся жрец, восприняв слова принца  вполне  серьезно,
предложение заставляло поразмыслить над возможностью повлиять на  Темпуса  и
магию. - Джихан не поддержит такую идею.
   Принц со вздохом поднялся на ноги.
   - Я не подумал о ней. Но в принципе ведь это хорошая идея?
   Молин великодушно кивнул:
   - Прекрасная.
   - Поразмыслите над моими словами. Мой отец как-то заметил, что его работа
заключается не в поиске решений, но в том, чтобы  вдохновлять  других  людей
искать решения.
   Молин проводил взглядом принца, который по пути к лестнице  раскланивался
то с одной, то с другой группой придворных. Кадакитис  вырос  среди  слуг  и
всегда пользовался их расположением и доверием большим, нежели  этого  можно
было ожидать от потомственного аристократа. Объединив чернь, он может  стать
лидером, в котором нуждаются и Санктуарий, и империя.
   Молин подождал, пока принц не скрылся из виду, и тихо направился к другой
лестнице, чтобы пройти в илсигскую опочивальню и поделиться идеями принца  и
своими мыслями с человеком, который сможет воплотить их  в  жизнь  наилучшим
образом.
   Когда  стражник-бейсибец  объявил  о  прибытии   жреца,   Джихан   купала
Гискураса.  С  неудовольствием  передав  няньке  спокойного  мальчика,   она
направилась к двери  широкой,  размашистой  поступью  женщины,  в  жизни  не
носившей ничего более удобного, чем  туника  с  нашитыми  на  нее  стальными
пластинками. Ее стихией была вода, и от водяных брызг Джихан светилась.
   На миг Молин забыл, что перед ним Пенорожденная, памятуя лишь о том,  что
вот уже больше месяца, как он расстался с  супругой.  Его  всегда  влекло  к
женщинам значительно более чувственно грубым, нежели он мог сыскать в высшем
свете. Но стоило Джихан пристально посмотреть на жреца, как по телу  мужчины
пробежал холодок и возникшее было влечение исчезло без следа.
   - Я ждала тебя, - заметила та, делая  шаг  к  двери  и  приглашая  Молина
войти.
   - Еще несколько мгновений назад я и  не  подозревал,  что  направлю  свои
стопы сюда, - заметил жрец, целуя руку Джихан,  точно  она  была  ранканской
аристократкой.
   Джихан пожала плечами:
   - Я могу это чувствовать, вот и все. Все эти  людские  развалины,  -  она
махнула рукой в направлении города, - на самом деле не живут, а вот ты - жив
и представляешь для меня интерес. - Джихан взяла Гискураса из рук бейсибки и
принялась с удовольствием купать его. - Мне нравятся интересные...
   Пенорожденная  умолкла,  а  Молин  проследил  направление   ее   взгляда.
Маленькая храмовая танцовщица Сейлалха, мать безжизненного ребенка на  руках
Джихан, с предельным вниманием утирала пот со лба  Нико,  которого  все  еще
лихорадило.
   - Не касайся этой повязки!
   Сейлалха повернулась, встретившись взглядом с Джихан. До того, как  стать
матерью наследника Вашанки  (так  считали),  женщина  жила  замкнутым  миром
рабыни-танцовщицы, обучаемой  и  во  всем  контролируемой  сердитыми  немыми
женщинами, отвергнутыми Вашанкой, а потому ей редко требовались слова, чтобы
выразить свои чувства. Отвесив  подчеркнуто  вежливый  поклон,  она  бросила
долгий взгляд на покоившегося в объятиях Джихан сына и  вернулась  к  своему
занятию. Джихан трясло.
   - Что ты сказала? -  осведомился  Молин,  стремясь  изменить  ход  мыслей
вот-вот готового взорваться создания, которое в одно  и  то  же  время  было
первородным божеством и избалованным подростком.
   - Сказала? - Джихан горящими глазами уставилась на жреца.
   Не обладай она властью заморозить его душу прямо в детской, Молин  громко
рассмеялся бы. Джихан не выносила, если кто-либо  обладал  тем,  что  хотела
иметь она сама, вдобавок желая больше, чем полагалось даже богине.
   - Мне нужен твой совет,  -  заговорил  жрец,  привлекая  внимание  богини
намеренной ложью. - Я думаю, нам следует перехватить у  Роксаны  инициативу,
пока из Рэнке не прибыли наши высокие гости.  Как  ты  считаешь,  мы  сможем
придумать приманку, чтобы поставить  на  нее  ловушку  -  с  твоей  помощью,
разумеется?
   - Только не детей, - отрезала Джихан, прижимая к груди мокрого ребенка.
   - Нет, я думаю, у нас есть нечто  более  заманчивое.  Мы  можем  оставить
Сферу Могущества якобы без присмотра.
   Джихан слегка ослабила хватку, которой держала Гискураса, и на  ее  губах
заиграла улыбка, свидетельствующая о том, что она заинтригована.
   - Что мне надо сделать? - спросила она, не думая больше ни о детях, ни  о
людях, но лишь о возможности снова сразиться с Роксаной.
   - Во-первых, убедить Темпуса, что это неплохая идея: притвориться, что мы
ошиблись со Сферой. Предложить ему решить внутренние проблемы пасынков,  дав
им возможность доказать себе и всем, что Роксана мертва  и  лишилась  своего
могущества.
   - Убедить Темпуса? Да он больше  времени  проводит  со  своими  лошадьми,
нежели с пасынками или со мной. Мне хотелось бы  не  только  побеседовать  с
Темпусом. - При упоминании имени человека, который  по  повелению  Буреносца
стал ее любовником, спутником и телохранителем  на  время  пребывания  среди
смертных, улыбка Джихан стала шире. - Мы вдвоем возьмем Сферу, и ведьма...
   Молин почувствовал, как по спине потек  пот.  Джихан  ухватилась  за  его
предложение, расцвечивая его мысли своим собственным,  недоступным  простому
смертному пониманием. Если он не вернет планы  Джихан  под  контроль,  может
случиться большая беда.
   - Подумайте о детях, моя дорогая,  -  молвил  он  самым  повелительным  и
убедительным голосом, на  который  только  был  способен.  -  Вы  не  можете
оставить их, даже ради операции по уничтожению нисийской ведьмы.
   Джихан вздохнула.
   - Я не могу их оставить, - кивнула она, рассеянно  теребя  золотые  кудри
Гискураса. -  Мне  надлежит  отказаться  от  этой  мысли.  -  Закрыв  глаза,
Пенорожденная  направила  божественное  стремление  против  свободной   воли
смертного и решительно повела плечами. - Мне еще столькому нужно  научиться,
- призналась она, - даже дети и те знают больше меня.
   - Когда Дети Бури поправятся, ты отправишься с ними в Бандару и  познаешь
все, что знают они, но сейчас только ты  можешь  почувствовать  Роксану  под
любой из личин. Темпус придумает для  нее  ловушку,  но  только  тебе  будет
ведомо, когда она туда попадет.
   Лицо Джихан  просияло,  и  Молин  едва  не  преисполнился  сочувствием  к
Темпусу. Перед наемником не было выбора, кроме как сплотить ряды пасынков  и
проработать  план  действий,  необходимый,  чтобы  вытащить  Роксану  из  ее
укрытия, ибо любой, пусть даже и бессмертный, против энтузиазма  Джихан  был
бессилен. Жрец расслабился, как вдруг  уголком  глаза  заметил  шевеление  в
углу. Нико вырвался из нежных рук Сейлалхи и уставился в никуда свободным от
повязки глазом. Услышал ли он упоминание о Бандаре или же...  Молин  тряхнул
головой, предпочитая не думать о другой причине.

***

   Протянутая из темноты рука стальной хваткой сжала  плечо  Молина,  и  тот
смог вырваться из объятий нападавшего, лишь упав  в  грязь  и  перекатившись
через себя. Поспешно вскочив, жрец вытащил из ножен  под  сутаной  кинжал  и
быстро огляделся. Узнав темный силуэт, Молин спрятал кинжал в рукаве: нечего
было и думать выступить с таким оружием против Темпуса.
   - Я уже сыт по горло твоими интригами, Факельщик.  -  Гигант  сделал  шаг
навстречу Молину. Рванувшись вперед, наемник обеими  руками  взял  жреца  за
шиворот и  прижал  его  к  мокрым  кирпичам  стены  дворца.  -  Я  тебя  уже
предупреждал: есть вещи, которые выше твоего разумения.
   - О чем ты говоришь? Ты предупреждал меня о том, что вовлечен в столичную
политику, которая к этому городу не имеет никакого касательства? Ты  хочешь,
чтобы  в  Санктуарии  было  тихо,  когда  сюда  прибудет  твой   венценосный
узурпатор, но что ты для этого сделал? Ты неплохо начал, лишив Роксану Сферы
Могущества и заставив ее исчезнуть, но на  этом  закончил.  -  Голос  Молина
прервался, поскольку Темпус с силой надавил ему на грудь, но мужество  жрецу
не изменило.
   - На улицах будет тихо, я уже позаботился об этом.
   - Об этом позаботился Стратон. Но как можно доверять поступкам  человека,
который полагает, что ты, Риддлер, приказал его напарнику покончить с ним?
   Темпус еще раз яростно потряс жреца, а затем позволил тому  занять  более
удобное положение.
   - Но план, предложенный Джихан, - плод твоего ума. Молин, использовать ее
против меня таким образом - низость. У нас у  всех  есть  слабые  места,  но
сейчас не время разбрасывать силы.
   - Риддлер, я осадный инженер, моя работа возводить и рушить  стены.  Даже
на