воих людей, - произнес  Долон.  -  И  мне  пришло  в
голову, маска, что мы могли бы найти применение и тебе. -  Он  опять  сделал
небольшую   паузу,   наслаждаясь   тем   беспокойством,   которое   охватило
собеседника, заставив его вспотеть. - Ты знаешь, - продолжал он, - что  речь
сейчас идет о твоей жизни. Теперь о женщине, маска. Мы знаем  о  ней.  Может
быть, ты тоже знаешь. Или узнаешь. Люди Джабала наняли ее только  для  того,
чтобы вывести из игры. Нас она не послушает. Но такой, как ты...  может,  ты
сможешь сказать ей то, что сказал мне... Ради общего дела.  Вот  и  все.  Ты
знаешь тех, кто ищет тебя? Я уверен, что знаешь. Как уверен, что ты знаешь и
то, как они могут поступить. Что нам остается делать? Кто может ответить?
   Тик на лице приобрел устойчивый характер, словно пульс.  На  лбу  Мор-ама
заблестели капли пота.
   - Ну, вот, - сказал Долон, - я хочу, чтобы ты пошел в один дом и  передал
послание. За тобой будут наблюдать, поэтому ты  можешь  чувствовать  себя  в
полной безопасности. Поверь мне. Поговори с этой женщиной и расскажи ей, как
случилось, что пасынки посылают к  ней  маску  с  посланием;  что  за  тобой
охотятся - в общем, скажи ей все,  что  хочешь.  Или  солги.  Это  не  имеет
значения. Отдай ей бумагу.
   - Что в ней?
   - Тебе любопытно знать, маска? Это  предложение  о  сотрудничестве.  Верь
нам, маска. Ее зовут Ишад. Скажи ей: нам нужен  этот  король  нищих.  И  еще
скажи ей, что мы потеряли сегодня на мосту одного человека.  Может  быть  он
жив. И мы хотим вернуть его назад. Другое дело - ты... хотя я советую и тебе
вернуться. Кроме того, советую, если это удастся, не смотреть  ей  в  глаза.
По-дружески советую, маска. Все, что говорят о ней - правда.
   Мор-ам ушел очень бледным. Скорее всего, до него доходили слухи  об  этой
женщине. Та часть его лица, которая не была обезображена шрамами,  покрылась
каплями пота. Но по какой-то причине тик прекратился.

***

   Плащ Хаута развевался от ветра, когда он бежал по улицам Лабиринта. Дождь
хлестал в лицо, но он не обращал на это никакого внимания, шлепая по  лужам,
пока не добежал до двери под лестницей.
   Он легонько постучал, услышал внутри  какое-то  движение,  а  затем  звук
отодвигаемого засова. Дверь отворилась внутрь, давая  ему  путь  к  свету  и
теплу, и к женщине по имени Мория, которая быстро втянула его  в  комнату  и
стащила с него промокшую одежду. Он заключил ее в объятия, тесно прижимая  к
себе, все еще дрожа, и все еще будучи не в состоянии перевести дыхание.
   - Они схватили пасынка, - сказал он. - Около моста. Как  раньше.  Мрадхон
сейчас придет - с другой стороны.
   - Кого? - Мория с силой сжала его руки. - Кого они схватили?
   - Не его. Не твоего брата. Я знаю. - Ему казалось, что  его  зубы  сейчас
застучат, но не от холода. Он вспомнил стремительный бег  вдоль  переулка  и
тяжелые шаги за собой. Они потеряли его. Так ему казалось. Он освободился от
объятий  Мории,  подошел  к  очагу  и  прислонился  к   его   сложенной   из
выкрошившихся кирпичей стенке. Обернувшись, посмотрел  на  девушку,  стоящую
возле двери, и почувствовал боль во всех своих старых рубцах и шрамах. -  Им
почти удалось схватить нас.
   - Кому им?
   - Нищим.
   Она обхватила себя руками, бросив взгляд на дверь,  когда  услышала,  что
кто-то быстро подбежал к двери, шлепая по лужам. Последовал  стук  в  дверь,
всего лишь один. Девушка скользнула к двери и в следующее мгновение  открыла
ее, впустив Мрадхона Виса, насквозь промокшего. Левый бок его  был  испачкан
грязью.
   У Мории от страха чуть не остановилось сердце, и  она  быстро  захлопнула
дверь, задвинула засов. Мрадхон стряхнул грязь на ветхие доски пола, сбросил
плащ, открыв мокрое лицо с черной бородой. Глаза были дикими от погони.
   - Удалось ускользнуть, - выдохнул он, переводя дыхание. -  Там  на  улице
патруль. Охранники. Ты встретил их?
   Хаут порылся в складках своей одежды и вытащил маленький кожаный кошелек.
Бросил его Мрадхону с видом заговорщика. По крайней мере, с этим у  них  все
получилось как надо.
   Глаза Мории вспыхнули. В них вернулась надежда, когда  Мрадхон  вытряхнул
сверкающую горсть монет ей на ладонь: три, четыре, пять - настоящее серебро;
и еще немного медяков.
   Но лицо ее опять потемнело,  когда  она  взглянула  на  мужчин,  переводя
взгляд с на одного на другого.
   - Где вы их взяли, как?
   - Украли, - ответил Хаут.
   - У кого? - сверкнула глазами Мория.  -  Вы,  черт  бы  вас  побрал,  два
дурака, у кого вы их украли?
   Хаут пожал плечами.
   - У еще большего дурака. Сдвинув брови, она взвесила на ладони  деньги  и
кошелек. Купец заблудился в Лабиринте в этот час? Нет, не может быть.
   - Сколько раз говорить? Откуда у вас тяга к воровству? От какого вора?  -
Оба не проронили ни слова в ответ, и она высыпала  монеты  на  стол.  Четыре
серебряных среди меди.
   - Ты нечиста на руку, - сказал Мрадхон. - Подели их и подели поровну.
   - О! И беду тоже поделить?  -  Она  показала  им  недостающую  монетку  и
опустила ее за корсаж, сверкнув глазами. - Вам придется поделить беду, когда
кто-нибудь вас опознает. Не сомневаюсь, что и на мою  долю  тоже  что-нибудь
перепадет. - Она отошла от них,  взяла  со  стола  чашу  с  вином  и  отпила
немного. В последнее время Мория стала много пить. Слишком много.
   - Кто-то же должен был сделать это, - сказал Хаут.
   - Дурак, - вновь произнесла Мория. Я говорю тебе о том, что эти  люди  не
любят, когда  на  их  территории  появляются  дилетанты.  А  еще  меньше  им
нравится, когда грабят их самих. Вы убили его?!
   - Нет, - ответил Мрадхон. - Мы сделали именно так, как ты нам велела.
   - А как насчет нищих? Вас опознали?
   - Был один рядом, - сказал Хаут. - А потом их стало трое.
   - Прекрасно, - произнесла Мория с металлом в голосе. - Вот это прекрасно.
Вы полные идиоты. Мой брат и я...
   Мория смолкла, она не любила говорить на эту тему.  Девушка  налила  себе
еще вина и села на единственный стул.
   - Мы достали деньги, - запротестовал Хаут, пытаясь ободрить ее.
   - И мы умеем считать, -  сказал  Мрадхон.  -  Ты  украла  эту  серебряную
монету, дрянь. Я не собираюсь искать ее. Но это все, что ты получишь,  даже,
если и заслуживаешь большего.
   - Не говори мне о том,  кто  чего  стоит.  Ты  добьешься  того,  что  нам
перережут глотки, глупец.
   - Тогда, ради бога, делай что-нибудь. Ты хочешь, чтобы  мы  потеряли  это
жилье? Ты хочешь, чтобы нас выгнали на улицу? Ты этого хочешь?
   - Кто тот человек, которого убили на мосту?
   - Я не знаю!
   - Но нищие обратили тебя в бегство. Ведь так? Мрадхон пожал плечами.
   - Чего же еще нам ждать? - спросила она. - Пасынки.  Теперь  люди  Мамаши
Беко. Воры. Нищие, во имя Шепси! Нищие, шныряющие вокруг.
   - Джабал, - сказал Мрадхон. - Джабал - вот, кто нам  нужен.  Если  только
Джабал выложит денежки...
   - Он разыщет нас. - Она плотно сжала губы. - Рано или поздно.  Мы  только
начали выпутываться из сложившейся ситуации. И происходит это не так быстро,
как хотелось бы. Хочется верить, что скоро положение изменится к лучшему. Но
он не станет с нами связываться, если вокруг нас  начнется  возня;  если  вы
будете  обтяпывать  свои  собственные  делишки.  Не  дайте  втянуть  себя  в
неприятности. Слышите меня? Не связывайтесь с ворами. Это не выше дело.  Или
вы хотите прожить всю жизнь, действуя сомнительными методами?
   - Ты так правильно рассуждаешь.  Почему  же  сама  этого  не  делаешь?  -
спросил Мрадхон.
   Мория поставила чашу  на  стол  и  резко  встала.  Вино  расплескалось  и
ручейками полилось к краю стола.
   В этот момент, перехватывая инициативу в присущей ему манере, в  разговор
вступил Хаут. Что-то всколыхнулось в нем, когда он услышал слова Виса, кровь
прилила ему к лицу. Он был бывшим рабом и не забыл этого.  Прежние  ощущения
дали знать о себе. - Не смей так говорить с ней.
   Мрадхон уставился на него, такой же суровый, как и Хаут,  широкоплечий  и
упрямый.  Друзья,  иногда.  Если  не  сейчас,  то  минуту  назад.  Он  давно
подозревал Хаута в жалости и поэтому взгляд его был тяжелее удара.
   Мрадхон Вис повернулся и отошел, не говоря ни слова.
   Подошел к Мории, положил свою ладонь на плечо девушки, но она  вырвалась,
тем самым демонстрируя, что не в духе. Тогда он направился к кровати.
   - Не растаскивай грязь по комнате, - сказала Мория ему в спину. - Убирать
за тобой некому.
   Мрадхон уселся на единственную в комнате  кровать,  прямо  на  одеяло,  и
начал стаскивать сапоги, не обращая внимания  на  валящиеся  с  них  ошметки
грязи, и то, что постель намокла, а одеяло запачкалось.
   - Убирайся отсюда" - сказал Хаут, приблизившись к нему.
   Мрадхон остановил его взглядом. "Отстань и займись чем-нибудь  другим"  -
говорил этот взгляд. Но Хаут не уходил.
   - Послушай меня, - сказал Вис. - Для того, чтобы у нее всегда было  вино,
нужны деньги. Пока она наконец-то не получит некоторую сумму от Джабала, это
самое лучшее, что мы могли  сделать.  Или,  может  быть,  -  второй  ботинок
полетел на пол вслед за первым. - Может быть, нам следует  самим  попытаться
разыскать Джабала. Или пасынков. Они испытывают недостаток в людях.
   - Нет! - произнесла Мория.
   - Они нам заплатят. У Джабала есть с ними связь.
   - Нет, теперь он не поддерживает с ними никаких отношений. Вы  не  можете
действовать на свое собственное усмотрение. Нет.
   - А когда ты  собираешься  попробовать  еще  раз?  Когда  ты  собираешься
вступить с ним в контакт? Или, может быть, Джабал умер? Или, может быть,  он
уже не интересует тебя? Или, может быть, он  также  беспомощен,  как  и  мы?
Скажи.
   - Я найду его.
   - Знаешь, что я уже начинаю думать? Джабал  разгромлен.  Нищие,  кажется,
думают то же самое. Они считают, что недостаточно принимать на службу масок.
Теперь они принимают и пасынков. Они все держат в своих руках. Они вырвались
на свободу. Ты понимаешь это? А Джабал – я поверил бы в то,  что  он  что-то
представляет собой, если бы он нанимал их на службу к себе. Я поверю в  него
в тот же день, когда он арестует нищего  на  мосту.  Между  прочим...  между
прочим, сейчас над нашими головами крыша.  Засов  на  двери.  И  мы  достали
деньги. Мы не находимся на  территории,  контролируемой  людьми  из  таверны
Мамаши Беко. И это тоже требует денег.
   - Нам никогда не удастся отделаться от  них,  -  сказал  Хаут,  вспоминая
нищих, их расплывчатые фигуры,  выползающие  из  теней,  подобно  паукам  из
паутины - маленькие  движущиеся  горбики,  с  лицами,  едва  различимыми  во
вспышках света.
   Холод от мокрой  одежды  начал  проникать  в  тело  Хаута.  Его  охватила
холодная дрожь. Он чихнул и вытер нос о рукав,  подошел  к  огню,  устроился
рядом с несчастным видом и принялся  спокойно  тереть  маленький  магический
кристалл, пытаясь что-то рассмотреть в нем.  Когда-то  Хаут  был  богат,  но
богатство ушло от него вместе со счастьем, вместе со свободой.
   - Я пойду завтра, - сказала Мория, подходя ближе к огню.
   - Нет, - сказал Хаут. У него  было  странное  предчувствие.  Должно  быть
причиной тому был магический кристалл. Оно могло и ничего не значить, но  он
чувствовал тяжесть на душе и испытывал точно такое же паническое  состояние,
которое охватило его, когда он увидел нищих,  движущихся  в  темноте.  -  Не
позволяй ему говорить с  тобой  об  этом.  Это  опасно.  Мы  уже  достаточно
натерпелись. Пусть он сам найдет нас, этот Джабал.
   - Я найду его, - упрямо повторила она. - Я достану деньги. - Но она часто
так говорила. Мория вновь подошла к столу, взяла чашку  и  вытерла  пролитое
вино тряпкой. Громко шмыгнула носом. Хаут отвернулся от стола, уставившись в
огонь, трепещущий в очаге. Жар от огня почти обжигал его, но он  промерз  до
мозга костей и никак не мог согреться; ему было проще заглянуть  в  будущее,
чем окунуться в прошлое, вспомнить Стену Чародеев, Каронну, рабство.
   Работорговец Джабал, который сейчас был их надеждой, когда-то продал его.
Но он предпочитал забыть это. У него хватило дерзости выходить на улицы,  по
крайней мере, в темноте, и выглядеть свободным человеком, хотя бы  в  глазах
посторонних, и делать сотни вещей, которые делает любой  свободный  человек.
Мрадхон Вис дал ему возможность  делать  это;  и  Мория  тоже.  И  если  они
возлагали свои надежды на Джабала, то, почему  он  должен  поступать  иначе.
Вдруг в углях, зыбко вспыхивающих  в  очаге,  он  увидел  нечто  такое,  что
насторожило его. Лицо, смотрящее прямо на него, и глаза на этом лице...
   Подошел Мрадхон, швырнул свои сапоги поближе к огню и развесил на решетке
одежду, завернувшись в одеяло.
   - Ну и что ты увидел? - спросил он. Хаут пожал плечами. - Ты  же  знаешь,
что я не в состоянии заглянуть в будущее.
   На его плечо опустилась рука и легонько нажала, как бы прося прощения.
   - Ты не должен так говорить с ней, - опять повторил Хаут.
   Рука сдавила  плечо  во  второй  раз.  Он  вздрогнул,  несмотря  на  жар,
исходящий от очага.
   - Забудем? - спросил Мрадхон. Хаут принял это как вызов, и в  сердце  его
остался холод. Он был уязвлен. У него не  было  других  друзей  кроме  Виса.
Хаутом овладело сомнение, но это не было горькое сомнение, а просто привычка
давать каждому свою собственную оценку. Он знал, что раньше был нужен им,  а
сейчас, когда перестал быть полезным, пытался понять, что  же  еще  от  него
хотят. Он был нужен Мории как ни одной другой  женщине.  Этому  человеку  он
тоже был необходим - иногда, на короткое время; но его окрики и грубые слова
заставляли Хаута вздрагивать, напоминая, кем он был на самом деле, хотя он и
имел письмо, свидетельствующее о  противоположном.  Уязвленный,  он  мог  бы
кинуться в драку от страха. Но  никогда  не  делал  этого.  Впрочем,  как  и
Мрадхон.
   - Я говорю с ней подобным образом, - сказал Вис, даже  не  считая  нужным
перейти на шепот, - когда это идет ей на  пользу.  И  особенно,  когда  речь
заходит о ее брате.
   - Заткнись, - произнесла Мория позади них.
   - Мор-ам мертв, - сказал Вис. - Или все равно, что мертв. Забудь  о  нем,
слышишь? Я думаю, это будет тебе во благо.
   - Во благо... - раздался тихий ненавидящий смех. - Но  сделать  это  могу
только я, вот в чем дело. Потому  что  Джабал  знает  меня,  а  не  тебя.  -
Заскрипел стул. Хаут увидел, как две ноги, обутые в узенькие башмаки подошли
к ним, как Мория присела  на  корточки  и  коснулась  руки  Мрадхона.  -  Ты
ненавидишь меня. Ненавидишь, ведь так? Ненавидишь женщин. Почему, Вис? Ты  с
этим родился?
   - Перестаньте, - попросил Хаут обоих. Он сжал руку Мрадхона, твердую, как
железо. - Мория, оставь его в покое.
   - Нет, - произнес Вис. И Мория почему-то отдернула руку назад,  а  взгляд
ее сразу стал трезвым.
   - Ложись спать, - сказал Хаут. - Сейчас же. - Он чувствовал, что рядом  с
ним  вершится  насилие.  Он  чувствовал  это  сильнее,  чем  раньше.  И  мог
остановить это насилие, перевести его на себя,  если  не  останется  другого
выхода. Он не боялся этого и принял бы с терпением фаталиста. Но Мория  была
такой маленькой, а ненависть Мрадхона такой огромной.
   Она помедлила с ответом, глядя на них обоих. - Вы приходите, - произнесла
она тихим, полным опасений голосом, - тоже.
   Мрадхон ничего не сказал, лишь уставился в огонь. - Иди, - прошептал Хаут
одними губами, кивнув в сторону кровати. А когда Мория ушла, подошел к столу
и допил вино одним глотком.
   - Горькая пьяница, - произнес Мрадхон шепотом.
   - Просто ей иногда становится страшно, - сказал Хаут. - Одна в бурю...
   Дождь застучал в дверь. От ветра на улице что-то опрокинулось и понеслось
вдоль переулка. Дверь содрогнулась. Дважды. И затихла.
   Мрадхон посмотрел в сторону входа долгим проницательным взглядом. На  лбу
у него выступили капельки пота.
   - Это всего лишь ветер, - заметил Хаут.

***

   Послышались отдаленные раскаты  грома,  и  дранка  на  кровле  маленького
домика на пристани затрепетала, словно живая. Ворота заскрипели,  но  не  от
ветра, и нарушили волшебный покой. Все задрожало, будто нить паутины,  когда
паук шевелится  в  своем  шелковом  логове,  просыпаясь,  открывая  глаза  и
потягиваясь слабыми лапками.
   Гость в нерешительности задержался возле двери: по звуку нечетких  шагов,
достигшего ее слуха, женщина поняла, что  он  колебался,  опасаясь  чего-то.
Сквозь шум дождя в комнату не проникал ни один другой звук. Она набросила на
себя накидку, пробираясь в кромешной тьме, чтобы зажечь  свечи,  стоящие  на
полке камина, который был всего лишь бутафорией. Им никогда не пользовались.
Свечи  пахли  как-то  странно  и  затхло,  а  при   горении   распространяли
отвратительный сладковатый запах.
   Ее сердце застучало сильнее, когда  гость  попробовал  крепость  затвора.
Женщина отодвинула щеколду, на которую была закрыта дверь, и та распахнулась
внутрь, впустив в комнату порыв ветра, который чуть было не задул  свечи.  С
этим же порывом в комнату  вошел  сутулый  человек  в  развевающемся  плаще,
распространяя вокруг запах страха. Она затворила  дверь,  преодолевая  напор
ветра, и задвинула засов. Прогремел гром, заставив пришельца оглянуться и  в
испуге посмотреть на дверь.
   Он не стал задерживаться на пороге, еще раз оглянулся и откинул капюшон с
лица, обезображенного огнем. Его глаза были широко раскрытыми, взгляд их был
диким.
   - Зачем ты пришел? -  спросила  она.  Жизнь  давно  уже  не  баловала  ее
разнообразием событий. И так получилось, что открыв дверь, она отбросила все
свои притворства, которые меняла, как платья; он знал, должен был знать, что
находится в смертельной опасности.
   - Кто послал тебя? - Он представлялся ей человеком, который не задумывает
планы, а лишь исполняет то, что замышляют другие.
   - Я один из масок. Мор-ам. - Лицо его дрогнуло, рот перекосился. Он делал
неимоверные усилия, чтобы говорить, наклоняя при этом голову. - Послание.  -
Он вытащил записку и протянул ее дрожащей рукой.
   Правая сторона лица не выглядела уродливой. Женщина  обошла  вокруг  него
так, чтобы оказаться справа, а он все  это  время  следил  за  нею  глазами.
Большая ошибка - встретиться с ней взглядом. Она улыбнулась ему, находясь  в
хорошем расположении духа. Мор-ам.  Имя  пробудило  что-то  в  ее  памяти  и
вызвало интерес. Мор-ам. Женщина с интересом вспомнила это имя. Неужели этот
человек опять явился с поручением от Джабала? Как гром  среди  ясного  неба.
Она наклонила голову и постояла немного, изучая эти обломки человека. -  Чье
послание? - спросила она наконец.
   - В-возьми его. - Бумага дрожала в его руке. Она взяла записку и  ощупала
ее. - Что в ней написано? - спросила она, не сводя с него глаз.
   - Пасынки - убит еще один. Они послали меня.
   - Неужели?
   - Эта проблема касается всех. М-морут. Нищие. Они убивают и тех и других.
   - Пасынки, - повторила она. - Ты знаешь, как  меня  зовут,  Мор-ам?  Меня
зовут Ишад. Она продолжала ходить по комнате, видя, как усилился его  страх.
- Ты слышал это имя раньше?
   Он резко дернул головой и сжал челюсти.
   - Но ты пользуешься более дурной славой, чем я - в  некоторых  кварталах.
По тебе скучает Джабал.  А  ты  носишь  послания  пасынков.  Что  они  хотят
сообщить мне?
   - Все, о чем ты спрашивала меня.
   - Мор-ам. - Она встала перед юношей, не сводя  с  него  глаз.  Его  рука,
покоящаяся до того у него  на  плече,  рефлекторно  коснулась  щеки,  словно
успокаивая тик, подергивание мышц, учащенное дыхание. Медленно его  согнутое
тело распрямилось, и он встал во весь свой высокий рост;  напряженные  мышцы
лица расслабились. Она опять начала движение, и он пошел  за  ней,  повторяя
сложные магические узоры, которые она плела, двигаясь по  комнате,  пока  не
остановилась перед большим бронзовым зеркалом, небрежно завешанным  крученым
натуральным шелком. Иногда с помощью этого зеркала она  творила  колдовство.
Вот и теперь она пыталась околдовать еще одного человека, показав ему