с личной местью. Если бы это  было
дело, связанное с Орденом Голубой  Звезды,  если  бы  Литанде  должен  был
оказать Раббену помощь, или если бы  Безрукий  был  прислан  созвать  всех
членов Ордена, звезда, которую они оба носили, предупредила бы об этом.
     И все же проверка не повредит. Быстро шагая, колдун дошел  до  старых
конюшен  позади   правительственного   дворца.   Здесь   были   тишина   и
таинственность, необходимые для магии. Литанде ступил  на  одну  из  узких
боковых аллей, поднимая своей плащ колдуна до  тех  пор,  пока  совсем  не
стало видно света; он стал медленно погружаться  все  дальше  и  дальше  в
тишину, до тех пор, пока не исчезло все в мире  -  во  вселенной  -  кроме
голубой звезды, призванной вечно блистать на его челе. Литанде помнил, как
она была начертана на нем, и какой ценой -  ценой,  которую  последователь
Ордена платил за могущество.
     Голубой свет сгущался, рассыпаясь в  сверкающие  разноцветные  узоры,
которые пульсировали и мерцали до тех пор,  пока  Литанде  не  оказался  в
самом эпицентре голубого свечения; а там, в Месте. Которого Нет, на троне,
вырезанном, очевидно, из сапфира, восседал сам Повелитель Звезды.
     - Приветствую тебя, брат звезды, рожденный звездой, _ш_и_р_и_ю_.
     Эти ласковые обращения  могли  означать  "друг",  "товарищ",  "брат",
"сестра",  "возлюбленный  брат",  "равный",  "пилигрим";   их   буквальное
значение сводилось к словам - разделяющий свет звезды.
     - Что привело тебя издалека в это Место Пилигримов?
     - Необходимость в знании, разделяющий свет звезды. Не посылал  ли  ты
кого-нибудь в Санктуарий, чтобы меня разыскать?
     - Нет, этого не было, _ш_и_р_и_ю_. Все  хорошо  в  Храме  Разделяющих
свет Звезды; тебя еще не призывают; час еще не пришел.
     Каждый последователь Голубой Звезды знает, это одна  из  составляющих
цены власти. Когда наступит конец света, когда  все  Дела  человечества  и
простых смертных будут завершены, последним, что должно пасть под  штурмом
Хаоса, явится Храм Звезды; и  тогда  в  Место,  Которого  Нет,  Повелитель
Звезды призовет всех Пилигримов-последователей из  дальних  уголков  всего
света с тем, чтобы они стали сражаться при помощи своего колдовства против
Хаоса; а до тех пор, пока этот день не наступил, им  представлена  свобода
для того, чтобы укрепляли свою мощь. Повелитель Звезды  повторил,  заверяя
его:
     - Час еще не наступил. Ты волен идти, куда твоей душе угодно.
     Синее свечение исчезло, а Литанде остался стоять,  вздрагивая.  Итак,
Раббен не был прислан в связи с этим финальным призывом. И все же, конец и
Хаос могут быть для Литанде не  за  горами,  намного  раньше  назначенного
часа, если Раббен Безрукий решил пойти своим путем.
     "Это  была  беспристрастная  проверка   силы,   предписанная   нашими
повелителями. Раббен не должен  принести  мне  злую  волю..."  Присутствие
Раббена в Санктуарии не должно иметь ничего общего  с  Литанде.  Он  может
быть здесь по своим законным  делам  -  если  вообще  дела  Раббена  можно
назвать   законными;   ибо   только   в    последний    день    из    всех
Пилигримы-последователи дали торжественную  клятву  сражаться  на  стороне
закона против Хаоса. И  Раббен  не  собирался  делать  этого  раньше,  чем
следовало.
     Необходимо было соблюдать осторожность, и все же  Литанде  знал,  что
Раббен где-то рядом...
     К  югу  и  востоку  от  правительственного  дворца   был   расположен
маленький, в форме  треугольника,  парк,  пересекавший  Дорогу  Храмов.  В
дневное время посыпанные гравием дорожки и аллеи, обсаженные  кустарником,
были предоставлены проповедникам и священнослужителям, которые,  к  своему
неудовольствию,  не  могли   похвастаться   особым   рвением   горожан   к
богопочитанию или пожертвованиям; ближе к вечеру парк  становился  любимым
местом женщин, поклонявшихся единственной Богине полного кошелька и пустой
матки. И по обеим этим причинам место это  иронически  называли  "Обещание
Рая"; в Санктуарии так же, как и везде, хорошо было известно, что тот, кто
дает обещания, не всегда их выполняет.
     Литанде, который обычно не посещал ни женщин, ни  монахов,  не  часто
прогуливался здесь. Парк казался пустынным; вдруг задули  зловещие  ветры,
оживляя деревца и кусты и придавая им формы странных  зверей,  совершающих
неестественные акты; потустороннее завывание ветра пронеслось над  стенами
и крышами храмов, расположенных  на  улице.  О  таком  завывании  ветра  в
Санктуарии говорили, что  оно  сродни  стону  Азиуны  в  постели  Вашанки.
Литанде быстро продвигался по парку, сливаясь с  темными  аллеями.  И  тут
тишину нарушил женский крик.
     Вглядываясь в смутные очертания перед ним,  Литанде  смог  разглядеть
хрупкую фигуру молодой девушки в изодранном и поношенном платье; она  была
босая, а ее ухо кровоточило, так как из его мочки была вырвана серьга. Она
боролась с железной хваткой огромного дородного мужчины с черной  бородой,
и первое, что бросилось в глаза  колдуну,  была  рука,  ухватившая  тонкое
запястье девушки и тащившая ее; два пальца на ней отсутствовали, а  третий
был обрублен до первой фаланги. Только тогда - когда это было уже  неважно
- увидел Литанде голубую  звезду  между  черными  ощетинившимися  бровями,
по-кошачьи желтыми глазами Раббена Безрукого!
     Литанде знал его  давно,  по  Храму  Звезды.  Уже  тогда  Раббен  был
развратным  мужчиной,  а  его  порочность  имела  дурную  славу.   Почему,
удивлялся Литанде, Повелители не потребовали, чтобы он  отрекся  от  своей
страсти к разврату в качестве цены за свое могущество? Губы Литанде плотно
сжались в невеселой гримасе; настолько печально знаменито было  распутство
Раббена, что, если бы он  от  него  отрекся,  все  бы  узнали  Секрет  его
Могущества.
     Ибо могущество последователя Голубой Звезды зависело  от  его  тайны.
Как в старой легенде о гиганте, который хранил свое сердце в тайном  месте
отдельно от своего тела, а с ним и свое бессмертие,  так  и  последователь
Голубой Звезды отдавал все свои психические силы одной единственной Тайне;
и тот, кто  раскроет  эту  Тайну,  приобретет  всю  власть  и  могущество,
которыми обладал этот последователь. Поэтому  Секрет  Раббена  должен  был
заключаться в чем-то другом... Литанде не думал над этим.
     Девушка жалобно вскрикнула, когда Раббен больно дернул ее за руку;  а
когда звезда огромного  колдуна  начала  светиться,  она  свободной  рукой
прикрыла глаза от ее блеска. Не собираясь вмешиваться,  Литанде  вышел  из
тени  и  грудным  голосом,  благодаря  которому  подмастерья  колдунов  из
внешнего двора "Голубой  Звезды"  звали  его  чаще  "менестрелем",  нежели
"колдуном", произнес.
     - Во имя Шипри Всеобщей Матери отпусти эту женщину!
     Раббен резко повернулся.
     - Именем тысячеглазого Ильса! Литанде!
     - Разве не достаточно женщин на Улице Красных Фонарей, что ты  должен
насиловать  девочек-подростков  на  Дороге  Храмов?  -   Литанде   увидел,
насколько она была молода с ее тонкими руками, детскими ногами и коленками
и грудью, едва начавшей развиваться под грязной, порванной туникой.
     Раббен повернулся к Литанде и фыркнул.
     - Ты всегда был чересчур чувствительным, _ш_и_р_и_ю_. Ни одна женщина
не гуляет здесь, если она не для продажи. Ты  хочешь  ее  для  себя?  Тебе
надоела твоя толстая мадам из "Дома Сладострастия"?
     - Не смей упоминать даже ее имени, _ш_и_р_и_ю_!
     - Какая нежность и почести проститутке!
     Литанде оставил эту фразу без внимания.
     - Отпусти эту девушку или прими мой вызов.
     Звезда Раббена высекла молнии; он отшвырнул девушку  в  сторону.  Она
упала замертво на тротуар и лежала там, не шевелясь.
     - Она будет лежать там, пока мы  не  кончим.  Ты  думал,  она  сможет
убежать, пока мы сражаемся? Подумать только, я никогда  не  видел  тебя  с
женщиной, Литанде - твой Секрет заключается в том, что ты  бесполезен  для
женщин?
     Литанде  сохранял  бесстрастное  выражение  лица;  но,  что   бы   ни
случилось, Раббену нельзя позволять продолжать эту тему.
     - Ты  можешь  совокупляться,  как  животное,  на  улицах  Санктуария,
Раббен, я - нет. Ты отпускаешь ее или сражаешься?
     - А может быть, я отпущу ее к тебе; это неслыханно, Литанде сражается
на улицах из-за женщин! Вот видишь, я хорошо знаю твои привычки, Литанде!
     "Проклятие Вашанки! Теперь  я  действительно  должен  буду  сражаться
из-за девушки!"
     Меч Литанде вылетел из ножен и нанес удар по Раббену,  будто  сам  по
себе.
     - Ха! Ты думаешь, Раббен дерется в уличных драках с мечом в руке, как
какой-то простой купчишка?
     Кончик меча Литанде рассыпался в  голубом  огне  его  звезды,  и  меч
превратился в мерцающую змею,  которая  свилась  в  кольца  вокруг  эфеса,
пытаясь обвиться вокруг кулака Литанде;  с  клыков  ее  капал  яд.  Звезда
Литанде  также  вспыхнула.  Меч  опять  стал  металлом,  но  изогнутым   и
бесполезным, в форме змеи, обивающей ножны. Разъяренный, Литанде  отбросил
в сторону скрученную железяку и послал на Раббена ядовитый огненный дождь.
Моментально огромный колдун спрятался за пеленой тумана,  и  огненный  душ
погасил  сам  себя.  Где-то  в  подсознании  Литанде  отметил,  что  стала
собираться толпа; не каждый  раз  можно  увидеть,  как  два  последователя
"Голубой Звезды" дерутся между собой с помощью магии на улицах Санктуария.
Огонь звезд, горящих во лбу у каждого колдуна, извергал молнии на площадь.
     Ревущий ветер пригнал  маленькие  вспышки  огня,  которые  мерцали  и
гасли, яростно атакуя и хлеща Литанде; коснувшись  высокого  колдуна,  они
исчезли. Тогда налетел шквал, который заставил деревья согнуться до  самой
земли, сорвал с ветвей листья так, что они кружились теперь в  водовороте,
а Раббен оказался стоящим на коленях. Литанде надоело; с этим нужно быстро
кончать.  Ни  один  из  стоявших  с  выпученными  глазами  зевак  в  толпе
впоследствии так и не понял, что произошло, но Раббен сгибался,  медленно,
медленно, прижимаемый некой силой дюйм за дюймом, все ниже и ниже, стоя на
коленях, затем на четвереньках, затем лежащий ничком, вдавливая и  как  бы
размалывая свое лицо все глубже и глубже в пыль, катаясь взад-вперед и все
сильнее и сильнее вдавливаясь в песок...
     Литанде повернулся и помог девушке подняться. Она уставилась, не веря
своим глазам, на огромного колдуна, который неистово  втирал  свою  черную
бороду в грязь.
     - Что вы еде...
     - Ничего особенного - давай убираться отсюда. Чары не смогут удержать
его надолго, и, когда он очнется, будет страшно зол.
     В голосе Литанде звучала насмешка, и девушка ее отметила, взглянув на
Раббена, чья борода, глаза и синяя звезда были покрыты грязью и пылью...
     Она поспешно засеменила следом за мантией колдуна; когда  они  отошли
достаточно далеко от Обещания Рая,  Литанде  остановился  так  резко,  что
девушка споткнулась.
     - Кто ты, девочка?
     - Меня зовут Берси. А вас?
     - Имя колдуна так просто  не  называется.  В  Санктуарии  меня  зовут
Литанде.
     Взглянув сверху вниз на девушку, колдун  отметил  с  болью,  что  под
грязью  и  неопрятностью  проглядывало  очень  красивое  и  очень  молодое
существо.
     - Ты можешь идти, Берси. Он не дотронется до тебя больше; я задал ему
порядочную трепку во время поединка.
     Она бросилась Литанде на плечо, прижимаясь к нему.
     -  Не  прогоняй  меня!  -  умоляла  она,  вцепившись  в  него  своими
кулачками; глаза ее были полны обожания. Литанде нахмурился.
     Предсказуемо, конечно. Берси считала,  а  кто  в  Санктуарии  так  не
считал, что дуэль из-за девушки требует награды, и она была готова  отдать
себя победителю. Литанде сделал знак протеста.
     - Нет...
     У девушки сузились глаза от жалости.
     - Так значит, это про тебя Раббен сказал, что твой секрет заключается
в том, что ты лишен мужского начала?
     Однако, помимо жалости, в ее глазах замелькал огонек удовлетворенного
изумления - какая лакомая сплетня! Какой хорошенький кусочек для женщин  с
Улицы.
     - Молчи! - взгляд Литанде был повелительными-Пошли.
     Она следовала за ним по кривым  улочкам,  ведущим  на  Улицу  Красных
Фонарей. Литанде шел  большими  шагами,  теперь,  уверенный  в  себе;  они
миновали "Дом Русалок", где, как говорили, можно было  получить  такие  же
экзотические удовольствия, как и само название; затем  прошли  мимо  "Дома
Плеток",  избегаемого  всеми,  кроме  тех,  кто  уже  отказывался  идти  в
какое-либо другое место; и, наконец,  подошли  к  расположенному  напротив
статуи Зеленой Мадонны, которую боготворили  далеко  за  пределами  Рэнке,
"Дому Сладострастия".
     Берси смотрела вокруг широка открытыми глазами, на холл с  колоннами,
на сияющие бриллиантовым блеском люстры,  которых  было  около  сотни,  на
изысканно одетых женщин, праздно сидящих, откинувшись на подушках, до  той
поры, пока их не позовут. Их платья были великолепны,  на  каждой  женщине
были надеты драгоценности - Миртис знала, как представите товар лицом -  и
Литанде увидел, что взгляд Берси,  одетой  в  лохмотья,  выражал  зависть;
возможно, она и торговала собой на базарах за  несколько  медяков  или  за
буханку хлеба, все-таки она  была  уже  достаточно  взрослой.  И  все  же,
каким-то образом, подобно цветам, растущим на навозной куче, она сохранила
утонченную, свежую красоту; белокожая с золотыми волосами, она  сама  была
как цветок. Даже в лохмотьях и полуголодная, она тронула сердце Литанде.
     - Берси, ты сегодня ела?
     - Нет, хозяин.
     Литанде позвал огромного евнуха  Джиро,  в  чьи  обязанности  входило
сопровождать почетных гостей в палаты выбранных ими женщин  и  вышвыривать
на улицу пьяных или проявляющих плохое обращение с  женщинами  гостей.  Он
подошел - с огромным животом, практически голый, если не считать  узенькую
набедренную повязку да дюжину колец, воткнутых в одно  ухо  -  когда-то  у
него  была  любовница,  торговавшая  серьгами  и  использовавшая  его  для
демонстрации своего товара.
     - Чем можем служить чародею Литанде?
     Женщины, сидевшие на кушетках и подушках, оживленно защебетали  между
собой, в удивлении и смятении, и Литанде мог почти прочитать их мысли:
     "Ни одна из нас не смогла завлечь или соблазнить великого колдуна,  а
эта уличная оборванка привлекла его внимание?"
     И, будучи женщинами, Литанде знал это, они могли разглядеть ничем  не
затененную красоту девушки, сверкающую из-под ее лохмотьев.
     - К мадам Миртис можно, Джиро?
     - Она сейчас спит, о великий волшебник, но в отношении вас она отдала
распоряжение, что ее можно будить в любое время. А _э_т_о_... -  никто  из
живых  существ  не  может  быть  таким  высокомерным,  как  главный  евнух
фешенебельного публичного дома. - ..._В_а_ш_е_, Литанде, или  подарок  для
моей госпожи?
     - И то,  и  другое,  наверное.  Дай  ей  что-нибудь  поесть  и  найди
какое-нибудь место, где она могла бы поспать эту ночь.
     - И ванну, волшебник? У нее достаточно много  блох,  чтобы  завшивели
наши кушетки на всем этаже.
     - Ванну, конечно, и банщицу с ароматизированными  маслами,  -  сказал
Литанде. - И что-нибудь из более-менее приличной одежды.
     - Предоставьте это мне! -  сказал  важно  Джиро,  и  Берси  в  страхе
посмотрела на Литанде, однако пошла, когда колдун жестом приказал ей идти.
Как только Джиро увел ее, на пороге появилась Миртис; крупная женщина, уже
не молодая, однако красота ее  сохранилась,  замороженная  не  без  помощи
магии. Черты ее  заколдованного  лица  были  безупречны,  глаза  светились
теплотой и доброжелательностью, когда она улыбнулась Литанде.
     - Мой дорогой, я не ожидала увидеть тебя здесь. Это _т_в_о_е_? -  она
повернула голову в сторону двери,  через  которую  Джиро  увел  испуганную
Берси. - Она, скорее всего, сбежит, если не держать ее под неусыпным оком.
     - Хотел бы  я  так  думать,  Миртис.  Боюсь,  однако,  что  не  будет
подобного везения.
     - Ты бы лучше рассказал мне всю историю, - сказала Миртис и выслушала
краткий, без лишних слов рассказ Литанде о том, что произошло.
     - И, если ты будешь смеяться, Миртис, я заберу назад свое  волшебство
и оставлю тебя  с  седыми  волосами  и  морщинами  на  всеобщее  посмешище
Санктуария.
     Однако Миртис слишком  давно  знала  Литанде,  чтобы  воспринять  эту
угрозу достаточно серьезно.
     - Итак,  девушка,  спасенная  тобой,  совсем  потеряла  голову  из-за
желания получить любовь Литанде! - она хмыкнула. - Поистине, как в древних
балладах!
     - Но что мне делать, Миртис? Во имя персей Шипри Всеобщей Матери, это
дилемма!
     - Доверься ей и расскажи, почему ты не можешь любить ее, - предложила
Миртис.
     Литанде нахмурился.
     - Ты обладаешь моим Секретом, поскольку у меня  не  было  выбора;  ты
знала меня еще до  того,  как  я  стал  колдуном  и  стал  носить  голубую
звезду...
     - И до того, как я стала проституткой, - согласилась Миртис.
     - Но, если  я  заставлю  эту  девушку  почувствовать  себя  в  глупом
положении из-за того, что она полюбила меня, она меня возненавидит  с  той
же силой, что и любит; а я не могу открыться перед тем,  кому  я  не  могу
доверить свою жизнь и власть. Все, что у меня есть - это ты, Миртис, из-за
нашего с тобой совместного прошлого. И это включает мое  могущество,  если
оно когда-нибудь тебе понадобится. Но я не могу доверить его этой девушке.
     - И все же она тебе обязана за вызволение из рук Раббена.
     - Я подумаю над этим; а теперь поторопись накормить меня, я голоден и
томим жаждой.
     Уединившись в личной комнате Миртис, Литанде ел и пил,  обслуживаемый
из ее собственных Рук.
     Миртис при этом говорила:
     - Я никогда не смогла бы поклясться твоей клятвой - не есть и не пить
в присутствии ни одного мужчины!
     - Если бы ты стремилась к могуществу колдуна, ты  бы  преспокойненько
это делала, - сказал Литанде. -  Сейчас  меня  редко  пытаются  соблазнить
нарушить клятву; единственно,  чего  я  боюсь,  что  я  могу  сделать  это
неосознанно; я не могу пить в таверне в обществе одних только женщин,  так
как  среди  них  может  оказаться  один  из  тех  странных   мужчин,   что
находят-своего рода удовольствие в облачении в женские одежды; даже  здесь
я не буду есть и пить среди твоих женщин по той  же  причине.  Вся  власть
зависит от данных обетов и от Секрета.
     - Тогда я не могу помочь тебе, - сказала Миртис. - Но  ты  не  обязан
говорить ей правду; скажи, что ты дал обет полового воздержания.
     - Наверное, я так и сделаю, -  сказал  Литанде,  покончив  с  едой  и
сделавшись мрачным.
     Позже привели Берси с широко  открытыми  глазами,  очарованную  своим
новым красивым платьем и своими свежевымытыми волосами, мягко  ниспадающих
локонами вокруг бело-розового лица, а также сладким запахом масел для ванн
и духами, которыми ее натерли.
     - Девушки здесь носят такую красивую одежду, а одна  из  них  сказала
мне, что они могут есть дважды в день, если захотят!  Как  вы  думаете,  я
достаточно хорошенькая, чтобы мадам Миртис оставила меня здесь?
     - Если ты этого хочешь. Ты более чем красивая.
     Берси бесстрашно заявила.
     - Я бы больше хотела принадлежать тебе, волшебник.
     Она вновь прильнула к Литанде, цепляясь и стискивая  его,  притягивая
его худое лицо вниз к  своему.  Литанде,  который  редко  дотрагивался  до
чего-либо живого, мягко удерживал ее, пытаясь не показать своего ужаса.
     - Берси, дитя, это только твоя фантазия. Это пройдет.
     - Нет, - заплакала она. - Я люблю тебя и хочу только тебя!
     И тогда безошибочно, всеми нервными клетками, Литанде почувствовал то
легкое  волнение,  то  предупреждающее  нервное  возбуждение:  совершается
колдовство. Не против Литанде. Этому можно было бы противодействовать.  Но
где-то в пределах этой комнаты.
     Здесь, в "Доме Сладострастия"? Литанде знал, что  Миртис  можно  было
доверить ж