а руку к себе за пазуху. - Ты
действительно взял их! Их тут нет!
   Шедоуспан уставился на нее:
   - Постой-ка. Я ничего не делал. Я спал, а когда проснулся, ты уже была на
ногах. Если я запущу туда  руку,  ты  обязательно  почувствуешь,  поверь.  -
Теперь и Ганс начал проверять спрятанное в его одежде серебро. -  Проклятье!
Ты забрала те четыре монеты, которые я припрятал... Мигни!  Тебе  надо  было
стать воровкой!
   Однако улыбка исчезла с  лица  Ганса,  когда  он  встретился  взглядом  с
возмутившейся Мигнариал. Слишком уж сердито сверкали ее глаза.
   Каждый из них обвинял другого и настаивал на своей  непричастности,  и  в
конце концов они едва не поссорились. Однако  и  Ганс,  и  Мигнариал  твердо
стояли на своем: никто из них не "обобрал" другого ради шутки, никто из  них
не положил одиннадцать монет в кожаный мешок. Когда яростная ссора  казалась
уже неизбежной, оба резко умолкли и надулись.
   Ганс стащил с себя свою "рабочую" одежду. У него было такое чувство,  что
Мигнариал все-таки разыграла его. Аккуратно сложив черное одеяние, Шедоуспан
упаковал его во вьюк. Глядя, как Ганс отстегивает ножны,  Мигнариал  поняла,
что прошлой ночью он потерял один из своих ножей. Натянув коричневую  тунику
и кожаные штаны, Ганс извлек из вьюка красный кушак. Расстелив его на траве,
Шедоуспан выложил рядком пять монет точно  посередине  длинной  алой  полосы
ткани. Еще четыре монеты он положил на ладонь и протянул девушке.
   - Нет, Ганс, у меня и так достаточно серебра. Пусть  они  будут  у  тебя.
Положи их все к себе в пояс.
   Ганс хотел было засунуть монеты в теплую ложбинку между грудей Мигнариал,
но потом отказался от этой мысли. Не сказав ни слова, он добавил эти  четыре
монеты к остальным пяти. Ганс все еще чувствовал себя обманутым.  Серебряные
кружочки ярко сверкали на алой ткани кушака. Достав из разных  тайников  еще
двадцать монет, Ганс добавил их к тем, что  уже  лежали  на  кушаке.  Каждый
серебряный империал был размером  с  подушечку  большого  пальца.  На  одной
стороне  каждой  монеты  был  вычеканен  портрет  правителя  Рэнке  на  фоне
стилизованной молнии, в обрамлении нескольких букв.  Несомненно,  эти  буквы
обозначали  какое-то  важное  для  ранканцев  понятие.  На  другой   стороне
красовалась маленькая фигура главного ранканского бога и его супруги. Вид  у
бога, увенчанного солнечной короной, был строгий и величественный.
   Ганс аккуратно сложил и закатал кушак,  а  затем  тщательно  обернул  его
вокруг своей талии и крепко завязал узлом. При этом он старался не  смотреть
на Мигнариал.
   Девушка наблюдала за ним, чувствуя недовольство и думая,  что  его  шутка
зашла  слишком  далеко.  Это  вообще  уже  не  смешно!  И  для  чего   Гансу
понадобилось утверждать, будто это она, Мигнариал, каким-то образом  утащила
четыре монеты, спрятанные в его одежде!  Почти  в  полном  молчании  путники
собрали вещи и  поехали  дальше  по  узкой  лесной  дороге.  Им  обоим  было
невесело.

***

   Несмотря на взаимную обиду И невеселые мысли, оба путника были настороже.
В лесу вполне могли скрываться другие тейана. Конечно,  считалось,  что  эти
кочевники обитают в  пустыне,  однако  это  мнение  вполне  могло  оказаться
ошибочным.  Опасность  могла  таиться  за  каждым  деревом,   буквально   на
расстоянии одного-двух шагов. Возможно, кто-нибудь едет  по  этой  же  самой
дороге навстречу, и как знать, будет ли эта встреча  мирной  или  нет?  Быть
может, в кустах сидят в засаде грабители, способные отнять у путников все их
имущество и жизнь в придачу. Время от времени  Ганс  и  Мигнариал  окидывали
настороженными взглядами высокие деревья и  толстые  ветви,  нависающие  над
тропой.
   Они не видели и не слышали ничего, кроме птиц. Однако это было к лучшему.
   Видимо, пестрой кошке в отличие от Нотабля не очень  нравилось  ехать  на
спине онагра, несмотря на то что Мигнариал соорудила для зверька нечто вроде
гнездышка. Кошка несколько раз мяукнула, что-то  тихо  мурлыкнула,  озираясь
вокруг своими большими глазами. Затем, немного поколебавшись, она  спрыгнула
на землю, проделав это так изящно и легко, как умеют только кошки, к  вящему
стыду человеческих особей. Кошка без малейших усилий бежала  рядом  с  конем
Мигнариал и, судя  по  всему,  была  вполне  довольна.  Нотабль  тоже  решил
прогуляться пешком.
   Лесная тень и прохлада разительно отличались от палящего зноя  пустыни  и
должны были немало радовать путников. К несчастью, люди были слишком глубоко
погружены в мрачные раздумья.
   Примерно через два часа Ганс наконец проворчал:
   - Ты на самом деле не перекладывала те монеты в сумку, правда?
   Мигнариал ответила негромко, но твердо:
   - Я уже говорила тебе, что я этого не делала.
   - Да, верно, ты мне говорила, но я ведь тоже говорил тебе, что я этого не
делал, помнишь? Мы просто не могли поверить друг другу. -  Ганс  вздохнул  и
некоторое время молчал, плотно сжав губы. - А если ни  ты,  ни  я  этого  не
делали, значит... Даже думать об этом не хочу!  Ты  же  знаешь,  я  ненавижу
колдовство, но...
   - Ганс, ты хочешь сказать, что ты на самом деле не делал этого, что ты не
разыгрывал меня, что ты ничего не понял  и  пытался..,  э-э...  -  Мигнариал
умолкла.
   - Проклятье! - сердито и в то же время жалобно произнес Ганс и  уставился
прямо перед собой.
   Разговор явно не привел ни к чему хорошему. Еще час прошел в молчании. По
крайней мере, птицы щебетали радостно.
   Откуда-то слева послышалось журчание текущей  воды,  и  спустя  некоторое
время путники увидели узенькую, но все же хорошо различимую тропку, уводящую
от дороги налево, в лес. Лошади весьма заинтересовались этой тропинкой - так
же как Мигнариал и Ганс. Никто не произнес ни слова.  Ганс  просто  повернул
тейанского коня на эту тропку и позволил серому  идти  туда,  куда  хочется.
Мигнариал и  "табун"  свернули  за  ними.  Нотабль  решил  окольными  путями
пробраться вперед. После недолгого колебания пестрая кошечка последовала его
примеру.
   - Сдай чуть назад, - посоветовал Ганс. - А то я могу задеть ветку, и  она
хлестнет тебя. - При этих словах он отвел  в  сторону  ветку,  преграждавшую
путь, и плавно  отпустил  ее,  проехав  мимо,  так,  чтобы  она  не  ударила
Мигнариал.
   Девушка ничего не ответила. Журчание воды стало  громче.  Теперь  путники
слышали, как вода булькает и клокочет, огибая камни. Судя по звукам, впереди
была речка. Тропинка петляла  между  высокими  стволами,  над  ней  нависали
сплетенные ветви. Сначала кроны деревьев смыкались  все  плотнее,  и  лесной
сумрак становился гуще и прохладнее. Потом сквозь листву начали  пробиваться
яркие солнечные лучи, и дорожка вырвалась из чащи на поросший  травой  берег
речки.
   Неглубокий чистый поток омывал камни, за  много  лет  сглаженные  текущей
водой. Противоположный берег был более крутым; берега разделяло  расстояние,
не превышавшее полтора десятка футов. Лесные заросли обрывались на некотором
отдалении от реки. Солнечный свет  серебром  сверкал  на  воде  и  превращал
травянистый бережок в подобие  роскошного  ковра.  У  самой  воды  из  почвы
торчали обнаженные, причудливо изогнутые корни деревьев.
   Живописные   эпитеты   многочисленных   красочных   историй,    казалось,
воплотились в жизнь для двух юных горожан. Ганс и Мигнариал расположились на
поросшей травой поляне у берега мягко журчащего ручья,  который  плавно  нес
свои воды через густой лес. Солнце ярко сияло в безоблачном небе, но у ручья
было прохладно.
   Едва спешившись, Ганс заметил в речке рыбу размером  примерно  с  ладонь.
Рыба плыла  по  течению,  а  под  ней  по  дну  скользила  ее  темная  тень.
Превосходная мысль пришла в голову Гансу. Он немедленно ухватился за поводья
и отвел упрямца Железногубого подальше от воды,  несмотря  на  то  что  конь
неистово мотал головой. Ганс заметил небольшой затон вверху по течению. Губы
его чуть шевельнулись. Это выражение при желании можно было назвать улыбкой.
Но даже такой улыбки почти никто  не  видел  на  лице  того,  кого  называли
Порождением Тени. До того, как Шедоуспан встретился с Мигнариал.
   - Как красиво! - воскликнула девушка, и Ганс обернулся, чтобы  посмотреть
на нее.
   Она улыбалась - радостно и восхищенно,  словно  маленькая  девочка.  Ганс
подумал, что в  эту  секунду  Мигнариал  выглядит  прекрасной.  Он  отпустил
поводья серого коня и подошел к  девушке,  чтобы  обнять  ее.  Этот  жест  и
красота окружающей природы положили конец их ссоре.  Мигнариал  прижалась  к
Гансу, и они оба оказались на земле в ворохе шелестящих  юбок,  не  разжимая
объятий.
   - Я видел в ручье рыбу, - сказал Ганс. - Наверняка среди  камней  водятся
раки. Если нам повезет, мы можем  поймать  несколько  штук  на  обед.  А  то
вяленая рыба уже надоела.
   - О!  -  Мигнариал  бросила  восхищенный  взгляд  на  воду.  Затем,  чуть
нахмурившись, девушка спросила:
   - Ганс, а ты умеешь ловить рыбу и раков?
   Шедоуспан пожал плечами:
   - Думаю, я достаточно ловок, чтобы поймать рака. А рыбу.., если я сяду на
корточки и буду сидеть неподвижно, то рыба подплывет близко, и я ее - хоп! -
наколю ножом.
   -  Погоди,  я  слышала,  что  рыбу  накалывают  острогами.  Может,  взять
заостренную палку?
   - Хм-м. Скорее, надо взять палку и  привязать  к  ней  нож.  И  покрепче!
Хорошая мысль!
   Путники позволили лошадям и онагру напиться, но не пустили  их  вверх  по
течению, к затону. Коты выбежали из леса и начали исследовать  поляну.  Ганс
отыскал длинную прямую ветку, именно такую, какую он хотел, толщиной  в  два
пальца, и тщательно обстругал ее. Пока он тщательно приматывал к концу палки
плоский метательный нож, Мигнариал, подоткнув юбки,  бродила  босиком  вдоль
берега по щиколотку в воде. Время от времени коты посматривали  на  девушку,
явно не одобряя ее действий.
   Однако Ганс считал иначе. Его взгляд ласкали обнаженные лодыжки и  колени
Мигнариал.
   А потом Мигнариал поймала рака.
   Это было просто. Точнее было бы сказать, что рак поймал Мигнариал. Мелкий
родич морского омара расценил босую ступню девушки не то  как  надвигающуюся
угрозу, не то как дармовую  закуску  и  вцепился  в  нее  своей  здоровенной
клешней. Мигнариал закричала и взбрыкнула ногой, выдернув  ступню  из  воды.
Рак не успел отцепиться вовремя. Пролетев по воздуху, он врезался  в  колено
Ганса и с влажным чмокающим звуком свалился на землю. Вот тут-то  несчастный
рак и был пойман.
   - Великолепно, Мигни! - воскликнул Ганс. - Поймай еще!
   Сперва  девушка  бросила  на  него  раздосадованный  взгляд,   но   потом
рассмеялась. Темная туча раздора больше не висела меж ними.

***

   За пару часов Мигнариал отыскала на берегу три крошечные дикие луковицы и
принесла из леса изрядную охапку хвороста. Огонь она развела на  том  месте,
где явно жгли костры те, кто побывал здесь до них.  Девушка  успела  еще  на
скорую руку простирнуть несколько одежек  и  повесила  их  сушиться.  Лошади
дремали стоя; Нотабль дрых, валяясь на  лужке,  а  пестрая  кошечка  сидела,
внимательно  разглядывая  рыжего  кота.  Ганс  ухитрился   заполучить   пару
кровоподтеков от рачьей клешни - один на ребре ладони, другой на  пальце,  -
ободрать до крови ступню о камень и выкинуть на берег еще одного  рака.  Еще
он сбил большой палец  на  левой  ноге,  слегка  порезал  руку  и  попытался
наколоть на самодельную острогу трех рыб, но промахнулся.
   Мигнариал не переживала из-за упущенной добычи.  Ей  нравилось  смотреть,
как Ганс, одетый только в набедренную повязку, бродит босиком  по  ручью.  В
одежде Ганс казался тощим и хлипким, однако сейчас девушка видела,  как  под
его кожей перекатываются мышцы. Мужчины любят особенно хвастаться  мускулами
на руках и ногах. У Ганса эти мускулы напоминали каменные бугры.
   А затем Гансу удалось загарпунить рыбу с  оранжевой  спиной.  Он  уже  на
собственном опыте убедился, как нелегко  это  сделать,  и  теперь  буквально
раздулся от гордости. Увы, эта белобрюхая рыбина была размером всего лишь  с
ладошку Мигнариал.
   Выражение гордости внезапно пропало с лица Ганса, когда грязно-белая тень
скользнула в воде прямо около его ноги. С  азартным  криком  Ганс  нагнулся,
выхватил рыбу из воды и швырнул ее на  берег.  Все  это  он  проделал  одним
движением, столь быстрым, что Мигнариал ничего не успела понять.
   Девушка стояла, потрясенно хлопая глазами. Она и не знала, что ее мужчина
способен на такие подвиги.
   Эта рыба была настолько больше первой, что могла  бы  быть  ее  бабушкой.
Гордость просто переполняла Ганса.
   - Может, мне следует постоять здесь немного и подождать,  пока  еще  одна
рыба наткнется на меня? - спросил Ганс, сдерживая улыбку. Теперь,  когда  на
Мигнариал было меньше одежек, она выглядела почти стройной. В таком виде она
нравилась Гансу еще больше.
   Мигнариал решила, что не стоит произносить вслух то, что пришло ей на ум:
"Ты можешь умереть с голоду, пока будешь стоять здесь и ждать рыбу".  Вместо
этого она воскликнула:
   - Порождение Тени! Шедоуспан быстрее, чем любая рыба!
   - Да, я такой!
   Оба радостно рассмеялись. Они были счастливы здесь, Друг с другом.
   - Э-э... Ты умеешь чистить рыбу, Мигни?
   - Ну, в общем-то, умею. Брысь, Пеструшка, не тронь рыбу!
   - Вот-вот, - подтвердил торжествующий Ганс, выбираясь на  берег.  -  Лови
свой обед сама, кошка!
   Нотабль лениво приоткрыл один глаз и посмотрел на Ганса.  Кот  как  будто
понимал значение слова "обед".
   - Но я не знаю, - промолвила Мигнариал, - что мне делать с живой рыбой!
   - А, это просто. Надо просто отрубить им головы. Иди сюда, рыбка! Оп!
   - Ох! - Мигнариал сморщила нос и скривила губы. - Ну и гадость!
   Миг спустя обе рыбы лишились голов. Коты получили свой  обед  -  или,  по
крайней мере, плотную закуску. Великий рыболов преподнес своей женщине  тела
рыб как королевский подарок. При  этом  он  наступил  на  одного  из  раков,
который немедленно ухватил его клешней. Мигнариал не  смогла  удержаться  от
смеха, когда Ганс запрыгал по поляне, словно исполняя какой-то дикий  танец.
Рак держался крепко. Ганс с размаху уселся на траву  и  попробовал  отодрать
мучителя от ноги.
   - У-у-у-у!
   Умолкнув, Ганс в течение нескольких  секунд  размышлял,  что  ему  теперь
делать, а потом ткнул рака ножом. Тот моментально отцепился от ноги. Подавив
желание как следует наподдать раку здоровой ногой, Ганс бросился  к  реке  и
начал яростно болтать в воде  ступней,  мрачно  поглядывая  через  плечо  на
Мигнариал. Девушке удалось справиться со смехом и принять озабоченный вид.
   - Прости, милый. Но ты так смешно плясал... Кровь идет?
   Ганс посмотрел на свою бедную ногу. Кровь, как ни странно, не текла. Ганс
дернул ногой, брызнув водой на Мигнариал. Отскочив, девушка подняла  камень,
лежавший на полянке, и швырнула его в воду. Камень упал в ручей  примерно  в
футе  от  Ганса,  изрядно  окатив  его  водой.  Вскрикнув,  Ганс   попытался
зачерпнуть воды, чтобы плеснуть ею в Мигнариал, но поскользнулся. Всплеск  и
возгласы досады смешались воедино.

***

   Мигнариал чистила рыбу,  а  Ганс  размышлял,  чем  бы  еще  разнообразить
трапезу, и отгонял котов  прочь.  Ему  удалось  убедить  девушку,  что  если
плеснуть на сковороду немного пива, то это улучшит  вкус  и  аромат  жареной
рыбы. Ни Ганс, ни Мигнариал не знали, что делать с  раками.  Но  Ганс  точно
знал, что раков готовят живьем. Услышав это,  Мигнариал  вновь  поморщилась.
Поэтому Ганс подождал, пока  рыба  не  поджарится  как  следует.  По  поляне
растекался аппетитный запах.
   - Смотри! - воскликнул Ганс, указывая на другой берег речки.
   Мигнариал обернулась и посмотрела туда, куда он  указывал.  Там,  конечно
же, ничего не было. А Ганс в это время швырнул  обоих  раков  на  сковороду.
Какую-то секунду раки неистово корчились, потом затихли. Мигнариал  перевела
взгляд на сковороду. Сперва  она  состроила  недовольную  гримасу,  а  затем
укоризненно посмотрела на Ганса.  В  ее  глазах  читалось  возмущение.  Ганс
склонил голову набок и развел руками.
   - Да, теперь я гораздо больше уважаю рыбаков, чем раньше, -  сказал  Ганс
несколько минут спустя, разглядывая синяк на  своем  бедре.  Он  набил  этот
синяк, когда упал в воду. Порезы на руках и ногах зудели, а сбитый палец  на
ноге опух и побагровел. - Что за работа! Какое опасное занятие! Посмотри  на
меня - весь в порезах, синяках, укусах!
   - Мы можем остаться здесь на несколько дней, пока я не залечу твои  раны,
- отозвалась Мигнариал, не поднимая глаз. Ганс протянул руку, чтобы ущипнуть
ее за икру. Вдвоем они едва не  опрокинули  весь  обед  в  костер.  Поправив
сковороду, Мигнариал кинулась на Ганса, притворяясь, что хочет задушить его.
   - Ой, ой, помоги-ите! - пронзительно заверещал Ганс,  падая  на  спину  в
траву.
   Мигнариал вдруг замерла на месте, глядя на рыжего  кота,  который  словно
прямо из воздуха возник  между  нею  и  лежащим  на  земле  Гансом.  Нотабль
угрожающе подвывал на одной низкой ноте, и шерсть  на  спине  стояла  дыбом.
Лошади вскинули головы и уставились на кота. Ганс опомнился первым.
   - Я только... Нотабль! Спокойно,  Нотабль.  Друг,  Нотабль.  Шутка,  чтоб
тебя... Это игра, Нотабль, просто шутка! Нет-нет, Мигни, не надо его  сейчас
гладить!
   Но тут и Ганс  замер,  устремив  взгляд  на  маленькую  пеструю  кошечку,
которая стояла у ног Мигнариал, выгнув спину, прижав  уши  и  обнажив  зубы.
Кошка шипела, глядя на Нотабля.
   - Глазам своим не верю! - возопил Ганс. Он снова опрокинулся  навзничь  и
ударил кулаками о землю.
   - Я.., я тоже, - ответила Мигнариал. - Я в первый раз вижу его..,  таким!
Ужасно! Я уверена, что, если бы я сделала еще один шаг, он  бросился  бы  на
меня!
   - Извини, - сказал Ганс. - Но я говорил об этой мелкой пестрой  тварюшке.
Ты только глянь на нее! Судя по ее виду, она  собиралась  защищать  тебя  от
него! - Ганс покачал головой. - Во имя Безымянного.., интересно,  эта  кошка
тоже любит пиво?
   - Конечно, нет. Она же дама,  -  фыркнула  Мигнариал,  наклоняясь,  чтобы
погладить пеструю кошечку. Та вздрогнула, когда ее коснулась рука девушки. И
в то же время Мигнариал,  как  зачарованная,  продолжала  смотреть  в  глаза
Нотаблю. Зрачки у рыжего кота расширились почти до краев цветной радужки.
   - Бог мой, дама, - произнес Ганс, - готовая сражаться  за  свою  госпожу!
Она признала тебя, Мигни. Я хочу сказать - ты теперь для нее  то  же  самое,
что я для Нотабля. Вот! Она, похоже, хочет стать бойцовой  кошкой.  Пожалуй,
пора дать ей какое-нибудь имя.
   - Конечно, пора, - откликнулась девушка и повернулась, чтобы  посмотреть,
не готов ли обед. При помощи ножа, поданного Гансом, она перевернула рыбу на
другой бок.
   - Мигни.., как ты думаешь, может, нам назвать ее Лунный Цветок?
   Мигнариал  пронзила  Ганса  гневным  взором,  и  на  глаза  ей  мгновенно
навернулись слезы.
   - Как ты мог.., моя мать.., ох, как  ты  мог?  Ганс  всем  видом  выражал
удивление и даже некоторое раскаяние. Но на  сей  раз  он  не  размяк  и  не
отступил при виде женских слез  -  самого  страшного  в  мире  свидетельства
обвинения.
   - Как я мог? - повторил он. - В знак уважения  к  памяти  Лу...  -  Голос
Ганса прервался. Шедоуспан ничего больше не сказал - только отвел взгляд.
   -  О,  Ганс,  -  произнесла  Мигнариал,  поняв  его  чувства  и   вытирая
затуманенные слезами очи.
   - Не надо, если тебе это не нравится, - согласился  Ганс  и  обратился  к
пестрой кошке:
   - Я хотел назвать тебя Лунным Цветком, маленькая бедная киска,  и  думаю,
тебе бы это понравилось. Но.., я думаю, что тебя зовут Радугой.
   - Это чудесно, Ганс! Радуга! Мы любим тебя, Радуга!
   В следующий миг на поляне произошло нечто сверхъестественное. Оба путника
не могли оторвать  взгляда  от  Радуги.  Кошка  преобразилась  буквально  на
глазах. Это было неуловимо, примерно то же самое, как  растет  ребенок.  Все
произошло очень быстро, и все же  ни  Ганс