стати
кому-то его преследовать?
   Жаль, нельзя поговорить по-хорошему, как прежде,  с  Ганнером,  сыном
Лало! Ганнер был убит обезумевшей толпой во время Чумного  бунта.  Чолли
очень любил этого приветливого юношу и короткие беседы с ним.  В  дверях
ювелирной лавки вместо Ганнера его встретил теперь сам  хозяин,  Гервик;
он все еще носил в знак траура терновый  ошейник  и  черную  повязку  на
рукаве.
   - А, Чолли! Рад  тебя  видеть!  Ты  покупать  или  продавать  пришел?
По-моему, у Инидры день рождения скоро? Если не ошибаюсь,  на  следующей
неделе?
   - На следующей, точно. Да только она до сих пор  даже  не  намекнула,
чего ей больше хочется. Хотя обычно она именно так и  делает.  А  может,
намекнула, да я не понял.
   - А ты купи ей у меня какую-нибудь  хорошенькую  вещицу  -  точно  не
ошибешься. Есть кое-что новое... Вот, взгляни-ка. Недорого возьму...
   - Не  сегодня,  Гервик.  Время  пока  терпит  -  вдруг  она  все-таки
намекнет. А я вот что... я тут тебе кое-что показать хочу...
   И  Чолли  вытащил  из  кармана  аккуратный  тряпичный  сверток.   Там
оказалась целая пригоршня блестящих украшений - по большей части  всякая
дешевка, медный грош за  пару,  но  были  и  довольно  красивые  стразы,
разумеется,  подороже,  а  также  две  золотые  булавки   с   настоящими
самоцветами и увесистый золотой медальон, покрытый странными письменами.
   - Где ты взял это? - удивился ювелир,  беря  медальон  в  руки.  -  В
высшей степени необычная вещица! Я  таких  прежде  не  видывал.  И  ведь
чистое золото! Жаль, прочитать ничего нельзя.
   Но вещь точно не из Ранке и не из Илсига. Да и на  бейсибскую  работу
непохоже - я  их  мастеров  хорошо  знаю.  Будь  эта  штуковина  на  вид
подревнее, я бы предположил, что ее в Энлибаре сделали.
   - Ладно, спасибо тебе, теперь и я  вместе  с  тобой  вдоволь  на  нее
нагляделся, - сказал Чолли. - И так  она  меня  заинтересовала,  что  я,
пожалуй, пока  оставлю  ее  себе.  Как  ты  думаешь,  сможет  кто-нибудь
прочесть то, что на ней написано?
   - А ты сходи к Синабу. Уж если он не сможет, тогда не сможет никто.
   Итак, Чолли отправился в  лавку  древностей,  принадлежавшую  Синабу,
которая была недалеко, на той  же  улице.  Размалеванная  синей  краской
дверь  ее  означала,  что  хозяин  лавки   находится   у   кого-то   под
покровительством  и  платит  за  это.  Сам  Чолли  никогда   никому   за
"покровительство" не платил и клялся, что никогда в жизни  делать  этого
не будет. Он открыл дверь, и над  дверью  тут  же  звякнул  колокольчик,
возвещавший о появлении покупателя.
   Хозяин лавки, невысокий седовласый старик в  зеленых  одеждах,  вышел
ему навстречу:
   - Давненько я тебя не видел, Чолли!  Похоже,  ты  принес  мне  что-то
интересное?
   - Да вроде бы. Вот, этот медальон я  обнаружил  сегодня  утром  среди
прочих вещей. Можешь прочесть, что тут написано?
   Кустистые брови старика удивленно полезли вверх. Потом его желтоватое
лицо вдруг так побледнело, что приобрело пепельный  оттенок.  Скрюченные
пальцы задрожали, и он выронил медальон. Точнее, бросил его на прилавок,
словно тот вдруг раскалился добела.
   - Помолчав немного, Синаб молвил:
   - Знаешь что, Чолли, уходи-ка ты отсюда вместе со  своим  медальоном,
очень тебя прошу! Пожалуйста, уходи!
   - Но почему?! Клянусь великой Богиней-матерью! Ты бы  хоть  объяснил,
старина, в чем дело, а?
   ( - Да, наверное, это я должен был сделать. Извини. Прочитать надпись
я, правда,  не  могу,  но  мне  доводилось  видеть  достаточно  подобных
реликвий, так что я знаю, что это за штучка. К тому же одно слово  здесь
я разобрать все же могу: это имя. ТИБА.
   - Это ведь, кажется, богиня смерти?
   - Да. И все, что с ней связано, неизменно  приносит  горе.  На  твоем
месте я бы как можно скорее отделался от этого "медальона".
   Чолли поблагодарил старика и вышел из лавки.
   Оказалось, что его невидимый  преследователь  никуда  не  делся!  Шея
теперь чесалась совершенно нестерпимо. Чолли  надеялся  лишь,  что  этот
тип, кто бы он ни был, не станет нападать на него сейчас, пока он еще не
успел добраться до Ренна, своего банкира.
   А уж Ренну Чолли  доверял  полностью  -  таких  людей  в  Санктуарйи,
сказать по правде, было очень и очень немного.  У  дверей  банка  всегда
стояла вооруженная охрана,  благодаря  ей  и  еще  кое-каким,  не  столь
заметным мерам безопасности, никто до сих пор так и  не  сумел  ограбить
Ренна; а тем, кто все-таки  исхитрился  проникнуть  внутрь,  не  удалось
добраться с награбленным даже до двери.  Местные  воры  хорошо  об  этом
знали и держались от банка подальше.
   Клеевар положил на свой счет большую часть имевшихся у него  наличных
и получил расписку.  Кое-что  он,  впрочем,  оставил  -  расплатиться  с
учениками, угостить Инидру обедом и вечерком  побаловать  себя  в  "Крае
Земли" -  поставить  пару  медяков  на  кого-нибудь  из  гладиаторов.  В
сравнении с той суммой, которую он только что положил в банк,  это  были
сущие пустяки.
   Но, похоже, его преследователя деньги совсем не интересовали.
   Возвращаясь  назад  Тропой  Денег,  он  почувствовал,  что   знакомое
ощущение усилилось. Вот проклятье! Пусть наконец этот шпион, кто  бы  он
ни был, покажется и сделает свой ход! Игра в  кошки-мышки  порядком  ему
надоела. Впрочем, решил он, сейчас мы этого гада чуточку встряхнем!
   И Чолли, свернув в Оливковый переулок, погнал Энкиду и  Эши  к  улице
Шорников, затем снова резко свернул и  в  тот  момент,  когда  вроде  бы
преследователь его видеть не мог, выпрыгнул  из  повозки.  Шагнув  через
порог лавки, где часто покупал гвозди, он огляделся и немного подождал.
   Вскоре из-за угла вылетели два сущих головореза. Один среднего роста,
а второй - толстый коротышка, похожий на пивной бочонок с  ножками.  Оба
спешили за фургоном, стараясь не упустить его из виду.
   Для уже немолодого и довольно полного  человека,  да  еще  одетого  в
тяжелую куртку с металлическими кольцами, заменявшую ему кольчугу, Чолли
двигался весьма проворно и почти неслышно. К тому же негромкий шорох его
мягких  сапог  по  мостовой  заглушил  уличный  шум  -   голоса   нищих,
выпрашивавших милостыню, вечные  споры  продавцов  и  покупателей,  стук
конских копыт, пронзительные вопли детей.  Коротышка  уже  еле  дышал  и
немного отстал от своего напарника, он явно ничего подозрительного так и
не заметил.
   Тот, что был повыше и бежал впереди, успел, правда, оглянуться  через
плечо и заметить, как коротышка рухнул на мостовую, когда  Чолли  ударил
его по голове обухом топора.  Но  удрать  ему  не  удалось:  здоровенная
ручища в  нарукавнике  из  толстой  кожи,  вываренной  в  воске,  крепко
ухватила его за рубаху и с размаху припечатала к  кирпичной  стене,  так
что весь воздух разом вылетел у него из груди. Бандит ударился головой о
стену, и тут же к горлу его прижалось острое лезвие боевого  топора.  Он
даже вздохнуть теперь боялся. Особенно страшным ему казалось  гигантское
колено размером с дыню, буквально вдавившее его в камень.
   Ореховые  глаза  Чолли,  обычно  такие  веселые,  смотрели   холодно,
превратившись в узкие зеленоватые щелки. А  голос  был  тих  и  спокоен,
когда он почти шепотом спросил:
   - Вы почему меня преследуете, а?
   - Я не преследовал... - Пленник закашлялся.
   Чолли двинул ему коленом в пах.
   - Не лги, не то живо у меня, как кастрат, сопрано запоешь!
   Давай-ка лучше попробуем сначала.  Итак,  ты  хотел  рассказать  мне,
почему вы меня преследовали.
   Глаза высокого наполнились слезами.
   - Клянусь, я тебя не преследовал!
   Он бы заорал, когда колено Чолли чуть  не  сокрушило  его  гениталии,
если бы не деревянная ручка топора, упиравшаяся прямо ему в кадык.
   - Ладно, попробуем еще раз. Я буду задавать тебе вопросы, ты  на  них
отвечать. Да смотри: честно! Итак, в последний раз спрашиваю: почему  вы
тащились за мной?
   - Хорошо, я скажу, -  проныл  высокий.  -  Нам  неплохо  заплатили  -
каждому по серебряной монете - чтобы мы тебя ограбили. -  Слезы  потекли
по его грязным небритым щекам.
   - Дурак! Если бы вам нужны были деньги, вы бы напали на меня до того,
как я вошел в банк. А вы и шагу не сделали,  хотя  целый  день  за  мной
шпионили. Значит, не  деньги  вас  интересовали.  За  чем  же  тогда  вы
охотились, можно сказать, жизни не жалея, а?
   - За медальоном.
   - Вон оно что... И что же в нем такого особенного?
   - Не знаю. Он нам не сказал. Дал денег и велел его добыть.
   - Кто это "он"?
   - Ну такой... Имени-то он не  назвал...  А  по  одежке  -  вроде  как
волшебник - А каков он с виду?
   - Волосы - будто серебристые и...
   У самого уха Чолли просвистел кинжал  и  вонзился  высокому  прямо  в
глаз. Из раны брызнула  кровь,  потекла  какая-то  прозрачная  жидкость.
Несчастный лишь раз дернулся и затих. Чолли отпустил его, и убитый сполз
по стене на мостовую. Ручка короткого кинжала по-прежнему торчала у него
из глазницы.
   Коротышка, похожий на пивной бочонок, нырнул в переулок.
   - Эх, жаль, я тогда тебя совсем не пристукнул! - с досадой воскликнул
Чолли и свистом подозвал коней.
   Бизнес  есть  бизнес.  Клеевар  погрузил  труп  в  фургон  и  прикрыл
мешковиной. Вряд ли кто-нибудь что-то заподозрит - он и раньше частенько
подбирал трупы еще до наступления темноты.
   Ведь покойник на улицах Лабиринта - дело обычное в любое время  суток
И ничего удивительного в том, что человек занимается своим делом, нет.
   ...Баббо переминался с ноги на ногу, терзая пальцы немытых рук.  Глаз
от пола он так и не поднял. В комнате было холодно, но  его  грязноватая
домотканая рубаха наемника промокла от пота.
   - Клянусь Тенями Предков! Ну что ты несешь? Как  он  мог  сбежать  от
вас? Вас же двое было! И оба с оружием! Неужели двух лучших в  Лабиринте
грабителей сумел провести какой-то старый лысый торговец? - Марип был  в
ярости.
   -  Да  он  тоже  ничего  себе!  Не  слабак  какой-нибудь,  -  пытался
защититься Баббо. - Дориену в уличных стычках просто равных не  было,  а
этот тип его запросто к стене пришпилил. А уж как он ко мне  подобрался,
я и услышать не  успел,  пока  по  башке  не  получил.  Когда  я  к  ним
подкрался, он бедняге Дориену топор к горлу приставил и коленом в  брюхо
как саданет! Небось все яйца ему отшиб. Ей-богу,  этот  тип  знает,  что
делает! И откуда вам знать, что он так уж  стар?  Дор  орал,  прямо  как
резаный... Вот и пришлось заставить его умолкнуть...
   - Что ж ты клеевара-то этого ножом не пырнул?
   - Не успел. Да и не с руки мне было с ним возиться. Мне тогда  вообще
больше всего хотелось нырнуть между ними да поскорее удрать. Вы же у нас
волшебник, что ж вы сами-то ничего с ним не сделали? Превратили  бы  его
во что-нибудь...
   - Всякая магия бессильна, пока амулет у него. Иначе с какой стати мне
было вас, ворюг, нанимать?
   - Ну да, мы  ворюги,  а  вы,  конечно,  великий  чародей,  ничего  не
скажешь! - огрызнулся Баббо. - Только от заклятий ваших проку  никакого!
Потому вы все нас и нанимаете.  А  потом  у  вас  еще  наглости  хватает
попрекать: видите ли, мы кого-то упустили!
   Ничего, придется теперь самим  почесаться!  Ладно,  еще  увидимся.  -
Страх в душе Баббо сменился откровенным презрением.
 
*** 
 
   На трибунах стадиона, построенного Лованом Вигельсом в своем поместье
Край Земли, было людно и шумно. Зрители успели влить в  себя  достаточно
"Красного золота"  и  теперь  задирали  друг  друга  по  любому  поводу.
Зандулас и Чолли тоже яростно с кем-то спорили и орали. Первыми на арене
выступали преступники, приговоренные к смертной казни;  их  натравливали
друг на друга, и особого мастерства тут не требовалось - только  сила  и
жестокость.  Чолландер  подобным  боям  всегда  предпочитал   гонки   на
колесницах.
   Он отлично умел выбирать возможного победителя и всегда знал, на кого
следует поставить. Только что окончился четвертый заезд, а  он  уже  три
раза успел получить приличный выигрыш. Зандулас, который до сих  пор  не
выиграл ни гроша, поднялся на ноги и криво усмехнулся:
   - Пойду, пожалуй, еще выпью - перед последним заездом.
   Ты не хочешь?
   - Нет, спасибо, Зан. За тебя на кого-нибудь поставить?
   - Не-а. А впрочем, давай. Если я вовремя  не  вернусь,  поставь  пару
медных монет - по своему выбору.
   Любимым колесничим Чолли был Борак. Над спинами трех его гнедых коней
смазанный маслом кнут взвивался  как  живой,  а  с  острыми  как  бритва
ступицами колес он управлялся получше, чем некоторые воины - с мечом.
   Еще в сегодняшнем финальном заезде участвовали Магьяр на белых конях,
Аттикус на серых в яблоках и Криспен тоже на белых -  все  первоклассные
колесничие.
   Кругом орали: "Шесть монет на Аттикуса!", "Две на Магьяра!",  "Четыре
на Аттикуса!", "Восемь на Криспена!".
   Захваченный всеобщим азартом, Чолли тоже крикнул:
   - Две серебряные монеты на Борака!
   - Вот, возьми еще и тоже поставь на него, -  шепнул  ему  вернувшийся
Зандулас. - Я-то сперва хотел на Аттикуса поставить, да только мне  весь
день не везет, так что лучше я твоему примеру последую. Может,  хоть  на
этот раз выиграю.
   Особенно крупные ставки делали те, кто сидел в ложах. Там в ходу были
золотые монеты. Впрочем, сидевшие в ложах легко могли себе  позволить  и
проиграть, а вот  простые  горожане,  занимавшие  дешевые  места,  порой
проиграв горсточку медяков, не знали, как домой глаза показать.
   И тут у Чолли снова зачесалась шея: опять кто-то за ним шпионил!
   Четыре колесницы вышли на старт, распределив дорожки по жребию. Чолли
нахмурился: Бораку достался внешний круг, самый невыгодный. Затем  стоял
Криспен, потом Магьяр и наконец - на самой лучшей, внутренней дорожке  -
Аттикус. Распорядитель махнул флажком,  и  колесницы  понеслись.  Лошади
налетали друг на друга,  и  каждый  раз,  как  колесницы  соприкасались"
раздавался  пронзительный  визг  заостренных  ступиц.  Криспену  удалось
оттеснить Борака к самой стене, но хитрый ветеран и не думал  сдаваться.
Когда  его  колесница  коснулась  колесом  каменной  кладки,  в   воздух
взметнулось облачко пыли, и, чтобы  выровнять  лошадей,  Борак  взмахнул
кнутом, как бы невзначай задев круп одного  из  белых  коней  соперника.
Белый так и взвился.
   И хотя Криспену потребовалось лишь несколько секунд, чтобы  выровнять
упряжку, Бораку этого оказалось достаточно.
   Чолли огляделся. Интересно, чья это серебристая шевелюра мелькнула  в
толпе у него за спиной? Может, кто-то из женщин решил  присоединиться  к
болельщикам? А может... На  всякий  случай  он  стиснул  рукоять  своего
ибарского кинжала.
   Белый жеребец пронзительно вскрикнул, когда острое колесо задело его,
захромал и лягнул колесо. Толпа на трибунах взревела.
   Животное упало, потянув  за  собой  всю  тройку  коней,  и  колесница
попросту перевернулась. Магьяра, рука которого  запуталась  в  поводьях,
затащило под повозку.
   Чолли  оглянулся:  серебристая  голова  куда-то  исчезла,   но   явно
временно. Это он чувствовал отлично.
   Рядом орал Зандулас:
   - Ты видел? Нет, ты видел?
   К финишу Борак пришел, опередив Аттикуса на полкорпуса.
   Криспен, налетев на упавшую колесницу Магьяра, потратил слишком много
времени и здорово отстал.
   - Забери мой выигрыш, хорошо? - попросил Чолли Зандуласа.
   - А ты куда собрался?
   - Да что-то нехорошо  мне,  -  соврал  Чолли.  -  Наверно,  "Красного
золота" перебрал.
   Торопливо спускаясь по ступеням, он слышал, как неистовствует  толпа,
выкрикивая имя Борака. Кто-то метнул в него нож, который, впрочем,  лишь
скользнул по толстой коже, усиленной металлическими кольцами.  Да,  пока
Чолли просто везло, и он это отлично понимал.
   Выбравшись  за  ворота  поместья,  он  бросился  бежать  -  со   всей
скоростью,  на  какую  только  способны  были  его  толстые   ноги.   Он
стремительно пронесся мимо строительных рабочих и  пролома  в  стене,  а
потом нырнул в гущу извилистых улочек Лабиринта, сворачивая  при  каждом
удобном случае то вправо, то влево. Мало кто знал Лабиринт  так  хорошо,
как Чолли, который каждое утро объезжал каждый его закоулок.  Доки  были
уже совсем близко. Погони он пока что не заметил, но  ощущение  близости
преследователей не проходило.
   В  "Винной  бочке"  основную  часть  посетителей  составляли  рыбаки,
которые по большей части хорошо знали Чолли. Они покупали  у  него  клей
для своих лодок. А он с учениками, в  свою  очередь,  всегда  готов  был
купить у них непроданную или протухшую рыбу. Так  что  его  появление  в
кабачке приветствовали радостными криками.
   Из  всех  жителей  Санктуария  только  рыбаки  по-настоящему  приняли
бейсибцев - по крайней мере, клан Сетмур, - ибо  те  оказались  поистине
великими тружениками моря, людьми честными и умелыми. Ну  а  завсегдатаи
"Винной бочки", где даже стены были украшены рыболовными сетями, и вовсе
чувствовали себя  с  ними  братьями  и  товарищами  по  оружию  в  своей
бесконечной борьбе за хлеб насущный с безжалостной морской стихией.
   И никому здесь не казалось странным то, что однорукий илсиг сидит  за
одним столом с маленьким  тихим  человечком  с  рыбьими  глазами.  К  их
столику и подошел Чолли. На какое-то время у  него  даже  шея  перестала
чесаться, а может, чесалась так слабо, что он этого просто не замечал.
   Омат, илсигский рыбак, приветствовал его, не выпуская из рук стакана:
   - Голова у тебя, Чолли, вроде как все меньше становится,  а  брюхо  -
все толще. Похоже, тебе неплохо было бы выпить, а?
   Бери табурет и садись с нами. Давай-ка я тебя угощу  для  начала.  Ты
ведь, кажется, знаком с Монкелем Сетмуром? А знаешь, Монкель, наш  Чолли
варит самый лучший клей, какой только можно найти...
   - ..или купить в городе, - подхватил  человечек  с  рыбьими  глазами,
широко улыбнулся и протянул Чолли руку. - Кто  ж  из  рыбаков  Чолли  не
знает? Что привело тебя к нам, в "Винную бочку"?
   - Я попал в серьезную переделку, друзья. Кто-то  явно  пытается  меня
убить. Вот, видите? Этот медальон я нашел сегодня утром, разбирая сырье.
И с тех пор кто-то за мной шпионит,  буквально  висит  на  хвосте!  Двух
поганых крыс, которые пытались перебежать мне дорогу, я уже подкараулил.
Одной по башке как следует съездил,  а  вторую  по  стенке  размазал.  И
выяснил, что все это из-за найденного мной медальона. Крысы  признались,
что нанял их какой-то  тип  с  очень  светлыми,  серебристыми  волосами,
похоже, волшебник. Жаль  только,  я  первую  крысу  недостаточно  сильно
стукнул: этот гад очнулся и успел своему разговорчивому приятелю ножик в
глаз воткнуть.
   А только что в "Крае Земли" я заметил того, с серебристыми  волосами,
и решил поскорее смотаться. Он, правда, успел в  меня  нож  метнуть,  да
просчитался: куртка-то у меня уж больно крепкая.
   - А мы тебе ничем помочь не можем? - спросил Омат.
   - Можете. Отвезите меня на лодке  к  мосту  через  Белую  Лошадь,  но
только кружным путем. Это его на какое-то время собьет со следа.
   - Ладно. Мне, пожалуй, глоток свежего воздуха вовсе не повредит. Ты с
нами, Монкель?
   Человечек с рыбьими глазами молча кивнул.
 
*** 
 
   Кроваво-красные лучи закатного солнца окрасили горизонт, когда  Чолли
появился на пороге "Хитреца".
   - Сегодня ты рано, - заметил Ахдио. - Что-нибудь случилось? Ты чем-то
расстроен?
   - Можно сказать и так. Мне бы пивка - да побольше. Слушай,  а  что  с
твоей Клеей случилось? Зато я ту хорошенькую видел.
   Она, значит, снова вернулась? Джодира - так, кажется, ее зовут?
   Ахдио наклонился - не очень, он был всего дюйма на два выше Чолли,  -
и, заглянув ему в глаза, слегка побледнел.
   - Что ты несешь? Вон она, Клея. Никуда она не девалась.
   - Да ладно тебе. Я ведь не слепой.
   Ахдио помолчал, потом предложил:
   - Пройдем-ка на минутку в кладовую,  а?  Там  хоть  поговорить  можно
спокойно.
   В кладовой Ахдио быстро закрыл  дверь  и  встревоженно  повернулся  к
Чолли:
   - Откуда ты узна