жрецов  был
воздвигнут огромный круглый шатер, внутри которого можно было слышать, как
немые женщины настраивают свои инструменты.  Когда  на  площади  замерцали
свечи, музыка смолкла и Молин, как  всегда  осторожный  со  своим  сложным
головным убором, взобрался на небольшое возвышение рядом со входом.
     Закутанная в меха и золото Сейлалха держалась обеими руками  за  край
открытой  платформы,  пока  набранные  из   гарнизонных   солдат   шестеро
носильщиков преодолевали грубо отесанные ступени. Ее неожиданно  поволокло
в сторону, так что роскошный наряд едва не оказался на  земле,  но  умение
танцовщицы спасло ее от дурного предзнаменования. Десять  преступников  из
числа   горожан,   накачанные    одурманивающими    зельями    до    почти
бессознательного состояния, плелись следом -  безразличные  к  прошлому  и
настоящему и не ведающие, что ожидает их в  недалеком  будущем.  Их  белые
одежды были испещрены следами от бесчисленных падений на скользких улицах,
но ни один серьезно не пострадал.
     Замыкавший процессию Принц Кадакитис, в  маске  из  литого  золота  и
обсидиана, прокладывал себе дорогу в шатер. Принц бросил взгляд на Молина,
когда проходил мимо, но маски на лицах у обоих сделали невозможной  всякую
попытку заговорить. Для Молина было достаточно,  что  Принц  сам  вошел  в
шатер. Жрец закрыл матерчатую дверь и прикрепил три перекрещенных копья  у
входа.
     Церберы  выстроились  По  периметру,  образовав  внешнее  кольцо.   В
церемонии участвовали  все,  за  исключением  Темпуса,  который,  к  вящей
радости Молина, остался исполнять обязанности во дворце.  Пускай  он  даже
ослушается, на церемонию ему не попасть. Церберы  обнажили  мечи,  готовые
покончить со всяким, кто попытается войти или покинуть  шатер  до  восхода
солнца. Голосом, который гулко разносился среди незавершенных стен.  Молин
напомнил воинам их обязанности.
     "Те десять, которые пали от руки Вашанки, покрыты позором и  остаются
непочитаемы до сего дня, сами их имена позабыты ныне. Но призрак бога куда
сильнее духа смертного человека.  Снова  почувствуют  они  свою  смерть  и
сойдутся на этом месте, ища слабого или неразумного смертного, дабы  взять
над ним верх и обратить против своего брата. Ваш  долг  проследить,  чтобы
этого не произошло!"
     Начальник церберов Зэлбар прокричал следом свой краткий приказ.



                                    6

     Женщины и переодетые в женские платья евнухи,  что  обычно  сторожили
Сейлалху, выступили вперед, чтобы снять с ее  плеч  тяжелый  плащ.  Качнув
складками тяжелых  одеяний,  Сейлалха  прищелкнула  пальцами.  Занавес  из
красивой ткани отделил музыкантов от прочих участников драмы, однако звуки
их инструментов  были  знакомыми  и  странно  обволакивающими.  Ковер,  на
котором она танцевала всегда, лежал почти в  центре  шатра,  а  за  ковром
возвышалась гора подушек, куда дородные "женщины" и проводили рабыню.
     Одетых в белое людей уже поджидал заставленный яствами низкий столик,
куда они поспешили, отталкивая на ходу друг друга.  Стоявший  отдельно  от
них человек в маске, который явно чувствовал  себя  скованно  в  роскошном
наряде, был отведен к особому  столику,  где  были  лишь  хлебец,  вода  и
тяжелый короткий меч.
     Вот и бог, подумала Сейлалха, когда с его лица сняли  маску.  Мужчина
не отличался крепким телосложением, но какой же горожанин откажет  себе  в
удовольствии сладко есть и спать на мягкой постели. По  крайней  мере,  на
нем не было видимых изъянов.
     Богочеловек даже не взглянул на Сейлалху, уставившись взором в  самый
темный  угол  шатра.  Глядя   на   его   непонятные   движения,   Сейлалха
почувствовала страх. Скользнув с ложа, она встала в первую  фигуру  танца,
ожидая, что музыканты начнут играть.
     К ее удивлению, прозвучала барабанная дробь и евнухи грубо  водворили
ее обратно на ложе. Сейлалха отвела их руки, уверенная, что ей не  посмеют
причинить боль, но в этот миг внимание всех собравшихся в шатре  оказалось
направленным на пришельца, более походившего на бога, который появился  из
темноты, держа в левой руке кинжал.
     Незнакомец   оказался   высоким   мужчиной   крепкого   телосложения,
избороздившие лицо складки выдавали грубость и необузданность натуры. Тот,
кого Сейлалха ошибочно приняла за воплощение бога, тепло обнял пришельца.
     - Темпус, я начал бояться, что ты не придешь.
     - И вы, и он получили мое слово. Факельщик осторожен  и  не  доверяет
мне, так что я не смог последовать вслед за вами, мой Принц.
     - Она красивая... - улыбнулся Принц, взглянув в первый раз на рабыню.
     - Вы передумали? Лучше бы, если да... пускай даже сейчас. Ее  красота
для меня ничего не значит. Из всего этого для  меня  важно  лишь  то,  что
ритуал требуется соблюсти и сделать это надлежит мне.
     - Да, ты единственный, кто совершит его... хотя  она  выглядит  более
соблазнительной, чем это показалось мне с первого взгляда.
     Облаченный в женское платье старший евнух подошел, чтобы  разъединить
говоривших, ударив палкой пришельца по плечу. Сейлалха,  способная  читать
язык движений,  замерла  от  ужаса,  когда  жестокий  мужчина  повернулся,
поколебался всего долю секунды и погрузил клинок евнуху в грудь.  Узревшие
это прочие "женщины" завизжали и застонали от ужаса, когда  мертвый  евнух
пал на  утоптанную  землю.  Даже  одетые  в  белое  люди  прекратили  еду,
напоминая трясущихся от страха овец.
     - Все будет так, как я говорил вам, мой  Принц.  Я  имею  в  виду  не
только десять,  но  и  остальных;  если  кровопролитие  вам  не  по  душе,
отправляйтесь прямо сейчас. Мои люди ждут вас, а я  тем  временем  довершу
дело моего отца.
     - Что насчет Зэлбара? Я  ничего  не  знал  об  этом,  пока  Молин  не
обратился к церберам.
     - Они не заметили меня, так что, думаю, не увидят и вас.
     Тот, кого называли Принцем, растворился в темноте,  в  то  время  как
оставшийся мужчина вытащил кинжал из трупа.
     - Наше Императорское  Высочество  не  тот  человек,  чтобы  принимать
участие в кровопролитном и жестоком ритуале, - громко сообщил он каждому.
     - Принц попросил меня взять на себя роль  моего  отца.  Осмелится  ли
кто-либо из присутствующих оспаривать мое право выступить от лица  Вашанки
и моего Принца?
     Вопрос был чисто риторическим, ибо окровавленный труп казался весомой
заявкой на право быть человекобогом. Схватив лежащее на  подушках  тяжелое
покрывало, Сейлалха отбросила его прочь. Она жила верой в то, что ее жизнь
была стрелой, стремившейся к этой  ночи,  а  танец  станет  спасением,  но
теперь вера оказалась поколебленной, когда на глазах рабыни охранявшие  ее
годами евнухи корчились от страха, а сидевшие за столом приняли  отчаянную
попытку укрыться в безопасном месте.
     Неприятно улыбнувшись, богочеловек направился к столику, где забросил
в рот хлебец, осушил кувшин с подсоленной водой  и  поднял  ужасного  вида
меч. Мужчина чуть вытянул руку с мечом и все с той же  неприятной  улыбкой
двинулся к исполненным страха жертвам.
     Невзирая на принятые снадобья, они завизжали и  бросились  по  углам,
когда он набросился на них.  Самый  умный  и  наименее  накачанный  зельем
скользнул  через  перегородку  к  музыкантам.  Человек-бог   разил   своих
"братьев" при тусклом свете свечей с мрачной решимостью, говорившей о  его
полном поглощении действом. Отбросив в сторону  свободной  рукой  визжащих
женщин, незнакомец нанес последний удар окровавленным мечом.  Разделавшись
с жертвами, он принялся рубить врагам головы, кладя их на  залитый  кровью
пиршественный стол. Глаза не в силах были наблюдать, как один за другим  в
шатре появлялись обезглавленные трупы.
     По-прежнему склонившись над подушками, Сейлалха обмотала вокруг  себя
шелк, держа свободные концы руками так, что превратилась  в  статую  цвета
морской волны, ибо ткань не  могла  скрыть  ее  красоту,  как  и  обуявший
девушку панический ужас. Когда забрызганный кровью пришелец,  напоминавший
скорее бога, нежели человека, погрузил на стол последний зловещий  трофей,
его божественная ярость обратилась против  переодетых  в  женщин  евнухов.
Девушка  прижала  к  ушам  пряди  волос,  но  это  не   смогло   заглушить
предсмертных криков ее стражей. Как часто делала  ребенком,  да  и  потом,
повзрослев, Сейлалха принялась раскачиваться взад и вперед, тихо  призывая
на помощь богов, чьи имена она давно уже позабыла.
     - Час пробил, Азиуна.
     Его голос нарушил ход молитвы девушки, а сильные руки обхватили талию
Сейлалхи, поставили ее на пол. Ноги девушки подкашивались, и  если  бы  не
его крепкие объятья, она рухнула бы на ковер. Когда  он  слегка  встряхнул
ее, девушка лишь плотнее прикрыла глаза и испустила глубокий вздох.
     - Открой глаза, девочка. _В_р_е_м_я_!
     Послушная его воле Сейлалха открыла глаза и  отвела  с  лица  волосы.
Рука, держащая ее, была  чистой,  а  направлявший  Сейлалху  голос  чем-то
напоминал забытую дикую землю,  давшую  девушке  жизнь.  Его  волосы  были
такого же цвета, как у нее, хотя он не был похож на  человека,  пришедшего
за невестой. Она пребывала в его объятьях, исполненная немотой  и  ужасом,
напоминая притихших за перегородкой женщин.
     - Ты именно та, кто исполнит мольбы Азиуны, сколь бы мало ты  на  нее
ни походила. Не заставляй меня причинить  тебе  страданий  больше,  чем  я
обязан!  -  быстро  прошептал  мужчина,  склоняясь  к  ее  уху.   Сейлалха
чувствовала дыхание, горячее и густое, как кровь. -  Разве  не  рассказали
они тебе всю легенду? Я -  Вашанка  и  мы  оба  становимся  нетерпеливыми.
Танцуй, ибо от этого зависит твоя жизнь.
     Мужчина  аккуратно  опустил  девушку  на  запачканный  кровью  ковер.
Сейлалха отбросила назад волосы, заметив, что на руке остался  яркий  след
от его  объятий.  Человек-бог  сменил  свое  мрачное  одеяние,  в  котором
совершал убийства, на чистую, раешную золотом тунику, хотя у  бедра  висел
меч,  оставлявший  на  белоснежной  материи  кровавые   полосы.   Сейлалха
заметила, как напряжены его ноги, как потянулась к рукояти левая рука, как
слегка хмурятся брови и вспомнила, что путь к свободе лежит через танец.
     Проведя рукой  по  ниспадающей  волне  волос,  Сейлалха  подала  знак
музыкантам. Послышался непонятный звук, словно те забыли мелодию,  но  тут
ее подхватил тамбурин и танец начался.
     Поначалу девушка чувствовала неровную землю под ковром, а  взгляд  ее
натыкался то на пятна крови, то на  холодные  глаза  и  скрещенные  пальцы
бога, но постепенно годы напряженных упражнений, музыка и ритм танца брали
свое. Трижды ошиблась Сейлалха в  танце,  трижды  спасала  ее  музыка,  и,
наконец, движимые волей мускулы понесли ее через прошедшие годы  заточения
в вихри и пируэты ритуального действа.
     Ее легкие пылали, а сердце стучало  сильнее,  чем  грохот  тамбурина.
Сейлалха танцевала, слыша лишь ритм музыки да биение собственного  сердца.
Ее взору предстала Азиуна, темноволосая, исполненная сладострастия, именно
такой   носилась   она   в   вихре   танца   перед    обагренным    кровью
изменников-братьев богом.
     Бог Вашанка улыбнулся, и Сейлалха, слившись медового цвета волосами с
изумрудной гладью шелка, закружилась в манящих заключительных пируэтах. Во
рту стоял соленый металлический привкус, когда девушка точно  рассчитанным
движением осела на ковер. В свете канделябра было видно, как мелко  дрожат
ноги и струится по коже пот.
     Темнота оборвала  течение  ее  мыслей,  кромешная  тьма  усталости  и
смерти. Чувство свободы не появилось, но  в  по-прежнему  ярком  цвете  ее
мыслей стояло кровавое божество вместе с незнакомцем со светлыми волосами.
Улыбаясь, они вдвоем медленно подходили к ней. Меча при них видно не было.
     Сильные руки отбросили волосы с плеч, безо всяких усилий оторвали  ее
от ковра и прижали к сухой холодной коже. Прикосновение  мускулистой  руки
отогнало усталость, а голова упокоилась на плече незнакомца.
     - Разве Азиуна не любила всеми фибрами души своего брата?
     - Отпусти ее! Я настоящая сестра  для  твоих  утех,  -  голос  другой
женщины наполнил шатер огнем и льдом.
     - Сайма! - изумился мужчина, а Сейлалха  беспомощно  соскользнула  на
ковер.
     - Она рабыня, пешка в игре, посредством которой хотят схватить тебя и
Вашанку!
     - Что привело тебя сюда? - в голосе  мужчины  слышались  удивление  и
гнев, к которым примешивалась нотка страха. - Ты не могла знать.
     - Запахи чародейства, жрецы и знание того, когда начнется  ритуал.  Я
многое должна тебе. Они хотели подчинить бога своей воле.
     - Они хотели наполнить Котеночка-Принца Вашанкой и получить  ребенка.
К счастью, их планам сбыться не суждено.
     Сейлалха медленно повернулась. Сквозь падавшие  на  лицо  волосы  она
увидела высокую стройную женщину с волосами, отливавшими сталью. Танец  не
убил ее, и только бог мог принести теперь Сейлалхе свободу.
     - Ты хорошо знаешь, что смертная плоть неудержима. Дети Вашанки несут
особое проклятье... - проговорил человек-бог, делая шаг навстречу женщине.
     - Тогда мы завершим сей грустный ритуал и да будет проклято заклятье.
Они убьют девчонку, когда у той снова начнутся месячные, а для нас  -  кто
знает? Свобода бога?
     Женщина по имени Сайма расстегнула пояс на одежде, обнажив блестевшее
тело. Сейлалха почувствовала, как мужчина отступает от  нее.  Слова  Саймы
отдавались насмешкой в ее ушах. Перед глазами проносились видения  Вашанки
вместе со своей темноволосой сестрой, и богочеловек поступил  бы  так  же.
ТЕПЕРЬ ОНА, СЕЙЛАЛХА, ОСТАНЕТСЯ НЕТРОНУТОЙ  ДО  ПОЛНОЛУНИЯ.  Пока  брат  и
сестра подходили друг к другу, Сейлалха носком ноги нащупала  лежавший  на
коврике меч. Схватив его, девушка в молчании, точно змея, скользнула между
братом и сестрой, разрывая державшие их вместе чары и глядя на женщину.
     - Он мой! - крикнула она голосом, который столь  редко  использовала,
что он вполне мог принадлежать самой  Азиуне.  -  Он  мой  и  подарит  мне
ребенка, принесет свободу! - Сейлалха направила меч в сторону груди Саймы.
     Сестра  отступила  на  шаг.  Ее  глаза  горели  яростью,  неутоленным
желанием и чем-то еще, но Сейлалха  заметила  в  движении  Саймы  страх  и
поняла, что победила. Мужчина взъерошил ее волосы, сведя руки на брошке на
шее. Он медленно потянул на себя шелк.
     - Сайма, девушка права. Ты не можешь мне дать Его свободу, я чувствую
ее уже давно. Мы разыграем до конца партию с Факельщиком и пусть Лик Хаоса
смеется над нами обоими. Девушка заслужила ребенка, так  что  оставь  нас,
иначе удара мечом тебе не избежать.
     Сайма была в ярости, но Сейлалху это уже не волновало. Меч  выпал  из
ее рук, когда мужчина второй раз поднял ее и понес на подушки. Схватившись
за край его туники, Сейлалха с решимостью, не уступавшей мужской, потянула
ее с плеч. Немые женщины подхватили инструменты и вскоре шатер  наполнился
звуками чарующей музыки.
     Сейлалха растворилась в нем, не слыша ее, забыв обо  всем  на  свете.
Свечи давно погасли  и  в  темноте  ее  любовник  не  был  ни  жесток,  ни
нерешителен. Возможно, ему хотелось причинить девушке страдание и боль, но
жажда ребенка и свободы поглотила мужчину без остатка и он заснул,  уронив
голову ей на грудь. Прижавшись к нему, девушка сама невольно погрузилась в
сон.


     Мужчина потянулся и спрыгнул с постели, оставив ее смущенно лежать на
простынях. Натруженные ноги немного болели. Девушка приподнялась на локте,
но таки не поняла, что случилось.
     - Оденься, - приказал мужчина, бросая ей свою тунику.
     - Что случилось?
     - Здесь будет пожар, - ответил он, точно повторяя приходящие  ему  на
ум слова. - Жрецы, Сайма или... мы в западне.
     Едва  мужчина  поставил  Сейлалху  на  ноги,  как  шатер  вокруг  них
вспыхнул. Прижав тунику к груди, девушка  стала  рядом.  Он  на  мгновенье
застыл без движения, а тем  временем  пробежавший  по  крыше  шатра  огонь
рванулся через ковер и подушки к месту, где они стояли. На длинные  волосы
упали искры, девушка завизжала и затрясла головой, пока мужчина не погасил
язычки пламени и не взял ее на руки.
     Пожар стер всякую мягкость с его лица, оставив  лишь  боль  и  легкое
желание мщения. Прямо перед ними рухнула одна из продольных  балок  шатра,
разбросав по полу искры к ногам мужчины.  Шагая  сквозь  разверзшийся  ад,
мужчина проклинал имена, которые для Сейлалхи ничего не значили.
     Прорвавшись сквозь огненное кольцо, любовники вдохнули предрассветную
влагу портового города. Девушка закашлялась, едва в силах дышать у него на
руках. Порыв холодного  ветра  донес  горькие  запахи  сгоревших  волос  и
обожженной кожи.
     - Твои ноги? - прошептала она.
     - С ними все будет в порядке, такое случилось не в первый раз.
     - Но ты ранен, - запротестовала она. - Я могу идти, нет никакой нужды
нести меня.
     Девушка попыталась было вырваться, но Темпус сжал ее сильнее и  менее
дружелюбно. В Сейлалхе снова проснулся страх, как будто все происшедшее  в
шатре было лишь сном. Эти впившиеся в ее руки и бедра пальцы не могли быть
такими нежными.
     - Я не причиню тебе вреда, - рявкнул Темпус, - из  многих  женщин  на
моем пути ты  единственная  насытила  меня  своей  страстью.  Ты  добилась
свободы, а я нашел отдохновение на твоей груди. Когда станет безопасно,  я
отпущу тебя, но не раньше.
     Темпус пронес ее мимо разбросанных  блоков  недостроенного  здания  и
направился прочь из рэнканского Санктуария к домам, которые превратились в
руины с тех пор, как  Ильс  покинул  город.  Вздрогнув,  девушка  тихонько
заплакала, но вся подобралась, когда мужчина вынес ее на тускло блестевшее
предрассветное поле. Остановившись у покосившейся  стены,  Темпус  опустил
девушку на землю.
     - На рассвете здесь проходит патруль  церберов.  Они  найдут  тебя  и
доставят целой и невредимой к Принцу и Факельщику.
     Она не стала проситься пойти вместе с ним, оставив желание при  себе.
Тот, для которого она танцевала, ушел,  возможно,  навсегда,  а  тот,  кто
остался с ней рядом, не принадлежал к числу людей, за  которыми  следовало
идти простой рабыне-танцовщице. А ведь еще  оставался  ребенок...  Однако,
когда Темпус посмотрел ей в глаза,  девушка  не  смогла  отвести  взгляда.
Черты лица воина немного смягчились, будто ее любовник скрывался под  этой
грубой маской.
     - Как тебя  зовут?  -  спросил  он  тоном,  в  котором  чувствовались
нежность и усмешка.
     - Сейлалха.
     - Ты северянка, не так ли? Я запомню твое имя.
     Когда Темпус  направился  обратно  в  город  через  заброшенный  сад,
девушка набросила накидку на обнаженные плечи и стала ждать.



                                    7

     Молин Факельщик быстро шагал по выложенным камнем коридорам дворца, а
перестук новых сандалий эхом разносился по пустым залам,  напоминая  жрецу
об обтянутых кожей деревянных палочках его рабов,  что,  в  свою  очередь,
вернуло его к размышлениям о том, сколь мало осталось их при храме  с  той
поры, как в полночь праздника Убийства Десяти загадочный пожар унес немало
человеческих жизней.
     На следующий день Молин передал курьеру собственноручно подписанный и
скрепленный печатью пакет, в котором содержался подробный отчет в  столицу
обо всех событиях и его понимание случившегося. Принц не  мог  бы  послать
свое письмо быстрее, и ответ из Рэнке ждать было еще рано. Не было никакой
причины полагать, что Кадакитис или сам Император решили сегодня предаться
размышлениям о Вашанке. Вместе с тем Принц  срочно  затребовал  Молина  во
дворец, так что жрец шагал  по  длинным  пустым  коридорам  с  озабоченным
выражением на лице.
     Праздник Убийства Десяти побудил Молина относиться к Принцу с большей
серьезностью. Когда обугленные головешки и обрывки  тканей  остыли,  чтобы
дать возможность церберам осмотреть пепелище, воины нашли  в  одном  месте
груду почерневших черепов, а среди  о