мните, что это Ахдио порекомендовал их вам. Загляните  в
мою таверну - "Кабак Хитреца", что рядом с Парком  Неверных  Дорог.  У  меня
первоклассное пиво.
   Он дружески помахал Ивелии рукой на прощание  и  удалился.  А  потому  не
видел того взгляда, которым наградил  женщину  ее  новый  покупатель,  и  не
слышал, как он пробормотал:
   - "Кабак Хитреца"! Скопище наркоманов... Я скорее перережу  себе  глотку,
чем близко подойду к этому притону!
   Ивелия облокотилась на прилавок, подперев лицо руками, и мило  улыбнулась
ему.
   - А почему?
   Объемистая,  широченная  спина  Ахдио,  подчеркнутая  полинявшим  красным
камзолом, еще долго маячила впереди, пока он прокладывал себе путь к  выходу
с базара. Он несколько  раз  останавливался  по  пути,  чтобы  переброситься
парой-тройкой фраз с тем или иным купцом или с парочкой пасынков с их  вечно
настороженными  глазами.  Его  приветствие   богато   одетому   благородному
Шафралайну осталось без ответа, и Ахдио зловеще усмехнулся.  Потом  ему  еле
удалось сдержать улыбку при виде вооруженного, но  совсем  не  воинственного
бейсибца, и Ахдио отправился домой.
   Его квартира находилась на втором этаже заведения  под  названием  "Кабак
Хитреца", расположенного в глубине известного своей сомнительной  репутацией
Лабиринта - самого неспокойного района Санктуария. Сегодня он вышел пораньше
на так называемую Тропу Денег, неся в потайном кармашке  вчерашнюю  выручку.
Чтобы его не вычислили, он никогда не посещал своего банкира в одно и то  же
время два дня подряд. В Санктуарии все было возможно. Выходя с  деньгами  из
"Кабака Хитреца", Ахдио, выбирая самый короткий  путь,  старался  как  можно
быстрее покинуть Лабиринт. Он сразу выходил на Кожевенную улицу,  называемую
также Зловонной улицей или Рвотным бульваром, где  располагались  мастерские
кожевенников и кладбище, потом поворачивал к северу  на  Скользкую,  которая
после пересечения Прецессионной улицы, немного попетляв, переходила в  Тропу
Денег. Здесь-то и находились лавки банкиров, ростовщиков и менял;  некоторые
из них даже были честными. Во всяком случае, Ахдио хотелось в это верить.
   На обратном  пути  дорога,  так  или  иначе,  выводила  его  к  базару  и
сельскохозяйственному рынку; Ахдио был  известной  личностью  и  поэтому  не
привлекал к себе особого внимания со стороны всякого рода мошенников  в  той
или иной части города: будь то вездесущие пасынки,  члены  Третьего  отряда,
весьма опасные молодчики из НФОС - "навоз", как называли их некоторые, - или
вооруженные мечами бейсибки, вынужденные из-за непогоды  прикрывать  плащами
свои оголенные, разрисованные груди, которые  они  явно  обожали  выставлять
напоказ.  Ахдио  не  обращал  на  них  практически   никакого   внимания   и
останавливался, чтобы поговорить с ними, только когда  они  выражали  на  то
желание, и притворялся, что не видит  их,  когда  они  делали  вид,  что  не
замечают его.
   Ахдио давно подозревал, что был  одним  из  немногих,  кто  имел  дело  с
Третьим  разведывательно-диверсионным  отрядом  ранканской  армии.  В  конце
концов, именно в его потайной комнате состоялась встреча  Камы  из  Третьего
отряда и Зипа из НФОС с Гансом, вором  по  прозвищу  Заложник  Теней,  чтобы
уговорить его проникнуть во дворец. И теперь Ахдио знал, что со стороны Камы
может рассчитывать на поддержку - они стали друзьями, во всяком случае, были
на короткой ноге.
   Он частенько заглядывал  в  другие  трактиры,  чтобы  перенять  маленькие
секреты по окучиванию клиентов, а также получить удовольствие оттого, что  и
его кто-то обслуживает. А потом возвращался домой, к своему  бизнесу,  в  то
место, которое невероятным образом замыкалось  на  пересечении  трех  дорог;
туда, где Серпантин, обвиваясь вокруг выделяющейся, словно вставная челюсть,
Кожевенной улицы, вел к улице Проказ Странного Берта,  переходящей  в  тупик
Странного Берта.
   Это было самое злачное место в этом  злачном  городе,  и  называлось  оно
"Кабак Хитреца".
   А Ахдиовизун называл его своим домом.  И  никогда  не  считал  это  место
унылым, наоборот, для него оно всегда было чарующим  и  даже  вдохновляющим.
("Хитрецом" звали одного человека, который вот уже три года как умер, но  ни
у кого не возникло желания переименовать  этот  самый  зловонный  омут  Мира
Воров, вследствие чего никто с уверенностью не мог сказать,  кто  же  теперь
был его истинным владельцем. К тому же вдова Хитреца со дня смерти  мужа  ни
разу не появилась в таверне, чтобы получить причитающуюся ей часть  выручки,
и никто из завсегдатаев не видел, чтобы Ахдио или его помощник Трод ходили к
ней домой.)
   После того как оплатил несколько счетов  по  своим  вчерашним  распискам,
Ахдио решил сегодня больше не возвращаться  на  Тропу  Денег,  выбрав  более
длинную дорогу вокруг базара.  Когда  он,  петляя  по  Серпантину,  вошел  в
Лабиринт, о себе напомнил мочевой пузырь. Усмехнувшись,  он  решил  посетить
широкий  двор,  который  обитатели  Лабиринта  называли  Надворная  Уборная,
Обжорно-Блевотная или же, с долей юмора, Благополучная Гавань. Здесь  всегда
было сумрачно, но, даже несмотря на  сумерки,  на  нижней  части  стен  трех
домов,  стоявших  впритык  друг  к   другу   и   образовывавших   собственно
Благополучную Гавань, можно было разглядеть темные пятна влаги. Воздух этого
закутка, имевшего форму буквы П, пропах мочой и кое-чем похуже. Как  раз  за
углом находился "Распутный Единорог",  и  многие  его  посетители  торопливо
прибегали в это укрытие, чтобы облегчить свой мочевой пузырь, желудок или  и
то и другое одновременно. (По этой причине место, в которое зашел  Ахдио,  в
шутку называли еще анусом "Распутного Единорога".)
   Он как раз с удовольствием облегчался  на  восточную  стену  дома,  когда
услышал позади себя легкие  шаги,  за  которыми  последовал  резкий  укол  в
область почек. Нож, догадался Ахдио.
   - Ух, - дернулся он  и  обрызгал  свой  высокий  шнурованный  ботинок  на
толстой подошве. - Черт.
   - Спокойно, - прорычал кто-то,  тщетно  пытаясь  придать  голосу  грозные
интонации. - Давай-ка сюда свой кошелек, великан.
   Нож все еще колол поясницу Ахдио.
   - Я вот что скажу тебе, - произнес  он,  не  оборачиваясь.  -  Ты  умеешь
бесшумно подкрадываться и, возможно, станешь когда-нибудь  настоящим  вором.
Но, думаю, ты меня с кем-то спутал - я Ахдио.
   - Ах, Ахди...
   - Наверное, ты не узнал меня здесь, в  темноте.  Так  вот:  я  тот  самый
знаменитый  огромный  Ахдиовизун,  злобный  и  вздорный   владелец   "Кабака
Хитреца", который постоянно носит...
   - Кольчугу! - послышался громкий рык, и ножа как не бывало.  Будущий  вор
был далеко не так бесшумен, когда удалялся в спешке,  хотя  подкрался  он  к
Ахдио весьма неслышно.
   Великан с облегчением вздохнул и поправил свою  одежду.  Сознательно  дав
вору возможность уйти незамеченным, он  медленно  развернулся  и  зашагал  к
выходу из  общественного  туалета  Лабиринта.  Огромной  немного  вспотевшей
ладонью он ощупал свою спину.
   "Хорошо, что глупый сопляк не порезал  жилет.  Ненавижу,  когда  из  него
лезут гусиные перья. И какое счастье, что он был настолько  труслив  и  туп,
что даже не попытался надавить своим ножом посильнее... Это же  наказание  -
целый день бродить по городу, таская на себе кольчугу!"
   Он  с  сожалением  признался  себе,  что   происшествие   заставило   его
понервничать. "Город становится опасным, видимо, в следующий раз придется ее
надеть!"
   Он вытер о штаны вспотевшие руки и подумал, а  не  заглянуть  ли  ему  на
минутку в "Распутный Единорог".  Нет,  уж  лучше  убраться  от  этого  места
подальше; совсем неспроста здесь с небрежным видом слоняются  два  бейсибца,
не спуская глаз с притона, по сравнению с которым,  как  считал  Ахдио,  его
"Кабак  Хитреца"  был  гораздо  пристойнее.  Вполне  возможно   также,   что
где-нибудь притаилась пара-тройка бойцов НФОС, выискивая  очередную  жертву.
Нет, будет лучше, если он пойдет прямо  домой  и  выпьет  пивка  в  компании
Любимчика.
   Он проследовал вниз по Серпантину и, сделав  круг,  вышел  на  Кожевенную
улицу.  Небрежно  махнув  рукой  громадному  (и,  что  странно,   непьющему)
телохранителю Аламантиса, пост которому процветающий лекарь удачно определил
как раз напротив "Кабака Хитреца", Ахдио завернул во двор  своего  дома.  Он
два раза стукнул в дверь и тихонько присвистнул, чтобы успокоить  Любимчика,
после чего отомкнул оба замка, вначале маленький, затем тот, что побольше, и
вошел в дом, положив поперек двери большой деревянный брус.
   - Эй, ты, шелудивый мешок костей, папа пришел домой!
   - Мррр, - ответил Любимчик в свойственной котам манере и  изогнул  спину.
Ахдио довольно долго стоял, давая возможность черному, отнюдь не  шелудивому
коту почесать,  извиваясь  взад-вперед,  свой  левый  бочок  о  его  высокий
ботинок. Мурлыкая, кот ластился к его ногам, словно  приговаривал:  "Хэллоу.
Рад тебя видеть. Мой желудок пуст".
   - Вздрогнем, Любимчик? Выпить хочешь?
   Любимчик издал звук,  полный  энтузиазма,  и  полностью  утратил  остатки
собственного достоинства, усердно полируя собой оба ботинка Ахдио, пока  тот
зажигал масляную лампу. Подойдя к столу, на котором стоял небольшой бочонок,
Ахдио откупорил его: это было лучшее пиво Маэдера, оставшееся со  вчерашнего
вечера. Налив полную  кружку,  великан  еще  раз  отметил  высокое  качество
напитка: густая шапка пены высилась над кружкой. Ахдио наклонился и обмакнул
усы в пену, чтобы не дать ей перелиться через край, затем отставил кружку  в
сторону и придвинул другую.
   Наблюдая за ним, Любимчик встал на задние  лапы,  опираясь  передними  на
ножку стола и  вытянувшись,  как  струна.  Его  мурлыканье  стало  настолько
громким, что стол завибрировал.
   - У-ух. Погоди, пока спадет пена.  Настоящие  любители  пива  знают,  что
нужно сначала поднять пену, а затем подождать, пока она не спадет. Любимчик.
Запомни на будущее.
   Кот, чей нос был отмечен забавным белым пятнышком в  форме  клубники  или
сердца, и с белым же знаком на одной лапке, издал нетерпеливый звук.
   Взяв первую кружку, Ахдио сел на корточки на полу перед широкой миской  с
ручкой и низкими краями.
   - Подожди, - сказал он, наливая  "Красное  Золото"  -  в  кошачью  миску.
Любимчик ждал, молча уставившись на пиво  и  выражая  свое  нетерпение  лишь
сильным помахиванием обрубком хвоста.
   Грустное зрелище. Хвост любой кошки, да даже его кончик служил  средством
самовыражения  животного,  позволяя  выказать   радость   или   реакцию   на
собственное  имя.  А  бесхвостую  кошку,  пожалуй,  можно  было  сравнить  с
шепелявившим  человеком.  Любимчик,  однако,  видимо,  не  сознавал   своего
недостатка и выразительно  махал  тем,  что  у  него  осталось.  Можно  даже
сказать, не просто махал, а колотил им  из  стороны  в  сторону,  выглядывая
из-под массивного бедра своего хозяина. Обрубок хвоста ходил ходуном, словно
труба в бурю.
   - Пей, Жирняга, - сказал Ахдио и вернулся к своей кружке. Когда он поднес
ее к губам, его кот - любитель пива  -  уже  жадно  лакал  из  своей  миски,
издавая скорее собачьи, нежели кошачьи звуки. Прислонившись бедром к столу и
облокотившись на бочонок, Ахдио большими глотками пил пиво, наблюдая за тем,
как Любимчик поглощает  свое.  На  лице  великана  блуждала  снисходительная
улыбка. Затем она исчезла, и мужчина вздохнул.
   Тяжелым ударом для них явилось исчезновение бывшего компаньона и товарища
Любимчика - Нотабля, кота-сторожа. Оба,  и  Ахдио  и  Любимчик,  скучали  по
большому рыжему коту. Сначала в один из дней к ним неожиданно заскочил  Ганс
и попросил одолжить ему Нотабля на время. Когда же Ахдио попытался  заверить
Ганса в том, что  Нотабль,  кроме  него,  никого  не  признает,  вошел  этот
паршивый изменник  с  высоко  поднятым  хвостом  и  начал  тереться  о  ноги
Заложника Теней так, будто этот нахальный вор был  самым  дорогим  для  него
человеком в мире. Так он и ушел  -  этот  огромный  кот-сторож  -  с  мелким
воришкой в его поход за короной бейсы.  Потом  Ганс  принес  Нотабля  назад,
расхваливая, конечно, его верность, героизм  -  и  особенно  громкий  голос.
Случилось это как раз накануне  того,  как  Ганс  в  спешке  покинул  город,
прихватив с собой старшую дочь Лунного Цветка, убитой гадалки С'данзо.
   А на следующее утро Нотабль пропал. Не находя  себе  места,  Ахдио  искал
кота,  расспрашивая  всех  подряд,  не  видел  ли  кто  его.  Нотабль  исчез
бесследно. Единственное, что  успокаивало,  так  это  то,  что  трудно  было
представить подобного бойца кончившим жизнь в чьих-то  зубах.  Ахдио  тяжело
вздохнул и перевернул кружку вверх дном.
   - Надеюсь, что он с Гансом,  -  пробормотал  он,  опуская  руку  вниз,  и
Любимчик дернул своим обрубком в знак согласия. - И  если  они  когда-нибудь
вернутся в Санктуарий, я им обоим надеру уши!
   Вздохнув в очередной раз, Ахдио решил выпить еще кружку пива, прежде  чем
пойти пообедать, а потом присоединиться к  Троду  в  подготовке  к  открытию
своего ночного заведения. Он и представления не имел,  что  эта  ночь  будет
наполнена событиями, как никогда.

***

   Он как раз заканчивал свой ранний обед  -  обычно  Ахдио  перекусывал  во
время работы и наслаждался поздним ужином, подсчитывая ежедневную выручку, -
когда услышал у дверей шаги Трода. Трактирщик поспешил снять с двери брус  и
впустил своего тощего и жилистого помощника. Юноша вошел. Поступь  его  была
тяжела - бум-бум, бум-бум. Ни уродливый, ни красивый: некоторые называли его
Хромоногим, другие Тощим, и время от времени тот или иной посетитель кричал:
"Эй, Хромоногий!" или "Тощий, пива!" - требуя, чтобы его обслужили. Трод,  с
одобрения Ахдио, никогда не откликался на подобные призывы. (Отвечая лишь на
обращения "Парень", или "Официант", или даже  "Эй,  ты!".)  Если  кто-то  из
новеньких начинал злопыхать по этому поводу и пытался  хамить,  несмотря  на
слова хозяина о том, что парня зовут Трод и что неплохо было бы  вести  себя
поприличнее, Ахдио всегда  с  готовностью  вступался  за  своего  помощника.
Частенько ему даже приходилось применять силу, пинком  вышвыривая  за  дверь
незадачливого посетителя.
   Закутанный с головы до пят в большой коричневый плащ, юноша  прислонил  к
стене свою трость - палку полутора дюймов толщиной и длиной в  шесть  футов,
которая была выше своего хозяина дюймов на пять.
   - Привет, Ахдио. Здорово, Любимчик.
   Он расстегнул пряжку и высвободился из своего ворсистого  плаща,  который
был велик даже Ахдио, не считая, конечно, длины. Из-под капюшона  показались
взъерошенные волосы, торчавшие во все стороны. Трод отнес плащ в кладовую  и
повесил его на один из  крючков  в  стене,  напротив  которой  стояло  около
десятка непочатых  бочонков  пива.  Затем  вернулся  к  Ахдио,  левой  рукой
отбросил волосы, падавшие ему со лба на левый глаз, - жестом, который  Ахдио
видел уже тысячу раз, если не больше. Его  гладкое  лицо  было  вытянутым  и
костистым, а тощая фигура только усиливала  это  впечатление.  Но  Ахдио  то
знал, что поджарый и жилистый Трод обладал довольно  развитой  мускулатурой.
Даже его больная нога выглядела ешь-ной, хотя Ахдио видел  своего  помощника
без брюк лишь только раз, жарким  летним  днем.  Окружающим  он  представлял
Трода как сына своего кузена из Тванда. На  самом  деле  Ахдиовизун  не  был
родом из Тванда. И Трод тоже.
   - О, новая туника?
   Трод моргнул, и по легкому подергиванию его лица Ахдио догадался, что тот
улыбается. Юноша скосил глаза на свое одеяние, неяркого  зеленого  цвета,  с
волнистой окантовкой вокруг ворота, подбитое темно-коричневой подкладкой.  И
это выражение было знакомо  Ахдио:  Трод  не  любовался  своей  туникой,  он
"нахохлился". Парнишка был  застенчивым  и  общительным,  как  его  походная
трость.
   - Да. - Трод кивнул.
   - Рад за тебя. Хорошая туника. Теперь тебе надо  подумать  о  том,  чтобы
купить к ней подходящий пояс. На базаре приобрел?
   Трод отрицательно покачал головой.
   - На сельском рынке. Купил с рук у женщины, которая сшила ее своему сыну.
   - О, - протянул Ахдио, пытаясь вызвать своего помощника на нечто  похожее
на разговор. - Она что, ему не понравилась? Туника-то новая!
   - Это был подарок. Она не ношеная, - ответил Трод, глядя на кота, который
в этот момент задрал вверх заднюю лапу и старательно вылизывал  у  себя  под
хвостом. - Ослепнешь, Любимчик.
   - Тебе повезло, - упорствовал Ахдио в своих попытках продолжить разговор.
- Бьюсь об заклад, она досталась тебе по  дешевке.  Сын  не  принял  подарок
матери?
   - Он не увидел его. Заболел лихорадкой в первую зимнюю ночь и умер.
   - О, извини. Я волновался за тебя прошлой ночью. Нормально добрался? Трод
кивнул.
   - Пойду готовиться к открытию.
   - Ты действительно добрался  без  приключений?  И  не  заметил  тех  трех
подозрительных оборванцев?
   Еше раз, мотнув головой, Трод через другую дверь  прошел  в  пивной  зал.
Ахдио вздохнул.
   - Прямо скажем, замечательная компания, - пробурчал он, на  что  Любимчик
вскинул голову и рыгнул. Ахдио неодобрительно посмотрел на него. -  Вот  это
да! Кошки не рыгают. Может быть, тебе стоит подумать о  том,  чтобы  бросить
пить?
   Последнее слово заставило кота встрепенуться и подойти к своей миске.  Он
потыкался в нее носом, словно  был  близоруким,  и  устремил  вопросительный
взгляд на хозяина, подрагивая обрубком хвоста.
   - Мурр? - попросил Любимчик.
   - Нет, - ответил Ахдио, и кот, смерив его глубоко оскорбленным  взглядом,
протиснулся между двумя бочонками, чтобы продолжать дуться там.
   Тактичный Ахдио не стал трогать эти бочонки, взял в руки другой  и  понес
его в зал. Он нес его с легкостью, будто тот весил вдвое меньше, чем было на
самом деле. Трод в это время расставлял по местам  скамьи  и  стулья;  возле
одного из столов он присел на корточки, чтобы  поправить  деревянную  чурку,
временно, в течение трех месяцев, служившую опорой вместо сломанной ножки.
   - Может, сегодня, когда все разойдутся, перевернем  этот  чертов  стол  и
прибьем ножку туда, где дерево еще крепкое? - спросил Ахдио,  проходя  мимо.
Голос его был слегка напряжен, когда  он  с  легкостью  опустил  бочонок  за
стоику бара.
   - Боюсь, бесполезно, дерево совсем сгнило, - ответил Трод.
   - Эх, - вздохнул Ахдио, вспомнив треволнения прошлой ночи.
   Обычно потасовки, учинявшиеся в "Кабаке  Хитреца",  едва  ли  заслуживали
внимания. Как правило, клиенты, которые пускали в ход  кулаки  и  швыряли  в
соперника чем ни попадя, либо  успокаивались  и  сами  принимали  участие  в
уборке созданного ими  беспорядка,  либо  больше  никогда  не  появлялись  в
таверне. Ахдио лишь снисходительно посмеивался, глядя на подобное проявление
темперамента. Но если на свет извлекалось холодное оружие, трактирщик тут же
железной рукой пускал в ход тяжелую дубинку. Обычно  ему  удавалось  пресечь
заваруху на корню, прежде чем кого-нибудь пырнут. Но иногда все же  и  такое
случалось. А уж чего Ахдио  совсем  терпеть  не  мог,  так  это  крикунов  и
настоящих хулиганов. Тот здоровяк прошлой ночью оказался  и  тем  и  другим.
Ахдио сделал ему предупреждение. Другие  тоже  зашикали  на  него.  В  конце
концов,  Ахдио  словно  котенка  поднял  напившегося  задиру  за  шкирку.  В
наступившей внезапно тишине, свидетельствующей  о  том,  что  посетители,  в
который уже раз были потрясены его  силой,  он  без  лишней  грубости  донес
барахтающегося парня до дверей и выставил вон, после чего с  легкой  улыбкой
повернулся к публике, аплодировавшей и поднимавшей бокалы в  его  честь.  Он
даже  не  обернулся,  зная,  что,  если  парень  вдруг  вернется  в  пивную,
завсегдатаи тотчас же предупредят его.
   Двое  мужчин,  правда,  смотрели  на  него  весьма  недружелюбно.   Ахдио
остановился и тоже смерил их взглядом.
   - А вы, ребята, его дружки, не так ли?
   - Совершенно верно.
   - Да. И Нарви не имел в виду ничего дурн