посещениям.
   Не считая, конечно, Стратона,  ее  любовника,  которого  Ишад  привела  к
фактической власти в раздробленном на части  городе,  или  превратившихся  в
нежить Джанни и Стилчо, бывших некогда воинами Священного Союза, и помощника
чародея Хаута, который учился, чему только мог, у ведьмы, пытаясь  пробудить
власть в своей нисийской крови.
   Страт недолго пробыл наедине с Ишад.  Еще  не  успела  померкнуть  первая
свеча, как  в  дверь  яростно  заскребся  Хаут,  которого  пасынок  страстно
ненавидел.
   Домик Ишад заливал мягкий свет, озаряя усыпанные цветами комнаты. На полу
усадебки тут и там в раскиданных шелках  сверкали  жемчужины  и  драгоценные
каменья.
   Но главным бриллиантом того богатства, каким обладала  Ишад,  был  именно
он, Стратон, человек, настоящий человек, а не воскрешенный к жизни труп  или
призрак.
   Она любила его с большей страстью, чем кого бы то ни было, но чувствовала
в его душе борьбу, от которой покрывались потом плечи и немели мускулы.  Она
знала, что, как бы ни удерживала она его подле себя,  настанет  день,  когда
Стратон покинет ее.
   Его узкие, глубоко посаженные глаза истинного ранканца в последнее  время
все чаще  заволакивались  дымкой,  а  в  округлившемся  подбородке  читалась
нерешительность.  Сейчас,  откатившись  от  нее  при   виде   Хаута,   этого
ненавистного, непонятного для него соперника той Ишад, которую он не мог для
себя оправдать и гнал из сердца, Стратон встал, оделся и,  взяв  перевязь  с
мечом, вышел на улицу, бросив на ходу:
   - Пока ты будешь разбираться с... этим, я побуду с лошадью.
   Страт скорбел по своему погибшему жеребцу. Ишад могла без  труда  вернуть
его, если бы была уверена, что Стратон справится с откровением,  что  смерть
для Ишад не представляет преграды.
   Да, он видел Джанни, видел, как обнимал Нико ставшего нежитью сотоварища,
и повел себя не лучшим образом
   - Что  случилось,  Хаут?  -  нетерпеливо  поинтересовалась  Ишад.  Ей  не
нравилась гордыня, гнездившаяся в сердце  этого  нисийского  юноши.  Стратон
служил ее целям, исполнял ее волю, прощал хитрости и уловки и помогал блюсти
ее интересы в городе. Их взаимоотношения были слишком важны, чтобы позволить
Хауту встать между ними.
   Ишад решила немного поучить нисийского раба, освобожденного ею, но отнюдь
не свободного. Но не успела она начать несложное заклятие, как смуглая  рука
Хаута схватила ее за запястье.
   Какая дерзость! Придется преподать урок  мальчишке,  а  пока  Ишад  одним
взглядом подчинила его волю себе, дав понять, что он не сможет  даже  глазом
моргнуть без ее дозволения.
   - Да, так какое у  тебя  дело,  -  прошептала  она.  Красивое  лицо  раба
исказилось от злобы.
   - Я подумал, что тебя следует предупредить. Его дружок вернулся.  -  Хаут
кивнул  в  сторону  Лабиринта.  -  Тебе  может  не  понравиться,  если  Крит
встретится со Стратоном. Если желаешь, я мог бы...
   Убить, читалось  в  глазах  раба.  Убить,  предлагал  дразнящей  издевкой
уверенный в себе негодяй, который хотел поймать  ее  на  крючок  чувственной
страсти.
   Ишад отвергла предложение, не говоря Хауту, что Страт настолько  очарован
ею, что Крит не сможет быть им потехой... не сказала, так как не была в этом
уверена. Ишад знала наверняка другое - то, что ни  один  из  подвластных  ей
слуг не сумеет убить Крита. Лицо колдуньи потемнело.
   - Хаут, я не хочу. Я никогда не хотела этого. Ты хочешь, а я  обладаю,  и
мне нужна вся пара, и Стратон, и его... друг.  Возвращайся  в  город,  отыщи
Морию, поговори с Висом. Завтра в верхнем городе мы  устроим  празднество  в
честь прибытия героев. Где Крит, там  всегда  и  Темпус.  Пригласи  на  ужин
лучших из Союза, каких только найдешь. Ныне мы будем вести совсем иную игру.
Ты сметлив и осторожен, так что ответь, правильно ли ты понял меня?
   Стоявший дотоле недвижимым Хаут моргнул  глазами,  почувствовав  свободу,
едва заметно кивнул и направился к выходу, на ходу кутаясь в плащ.
   Да, теперь от него только неприятностей и жди, подумалось Ишад.
   А она, сможет ли она сражаться за Стратона?  Ишад  не  смогла  дать  себе
ответ. Пора садиться в седло и стать самой свидетельницей того,  что  должно
неизбежно  случиться.  Сегодняшним  вечером  Страту  не  единожды   придется
принимать решения.

***

   Темпус и Джихан, влетев в детскую, обнаружили там Нико, который в  каждой
руке держал по ребенку.
   Один из них, Артон, сосал мизинец, а второй, Гискурас, заметив  вошедших,
коротко вскрикнул.
   Нико не сомневался в том, что Гискурас - рожден от бога. Малыш протянул к
Джихан ручонки, и она, забыв обо всем, переступила через обезглавленный труп
змеи и пошла к ребенку, в свою очередь, вытянув руки. В ее  глазах  полыхали
искры страсти.
   - Дай мне его, Невидимка, - напевно вымолвила  Джихан,  назвав  Нико  его
боевым именем. - Он хочет ко мне на руки.
   Нико вопросительно поглядел на Темпуса, тот  с  недовольным  видом  пожал
плечами, убрал в ножны меч, а затем наклонился над убитой змеей.
   Нико передал ребенка Джихан  и  остался  с  Артоном,  который  немедленно
принялся голосить.
   - Меня тоже! Меня тоже! Возьми Артона или я запла-чу-у! Возьми Артона!
   Через секунду оба малыша, темненький и светленький, пристроились на руках
у Джихан, а Нико вслед за Темпусом склонился над трупом змеи.
   - Приветствую тебя, командир. Жизнь тебе.
   - И тебе, Брат, жизнь и слава. - Слова прозвучали в устах  Темпуса  некой
магической формулой, в то время как сам  воин  достал  кинжал  и  перевернул
змею.
   - Как ты убил эту штуку, Невидимка? - спросил Тейлз, рассматривая змеиную
голову.
   - Как? Мечом... - Нико наморщил лоб. Ореховые глаза его посветлели, а  по
губам скользнула мимолетная улыбка. Он вытащил меч из ножен и положил его на
колено. - Вот этим самым мечом, который дал мне Повелитель Грез.  Ты  хочешь
сказать, что это не простая змея?
   - Именно. Во всяком случае, эта змея не бейсибская. -  Темпус  перевернул
рептилию так, чтобы Нико мог заметить крохотные ручки и ножки, как будто  бы
змея начала превращаться в человека, когда ее настиг удар меча.
   Больше того, кровь на глазах воинов пошла пузырями,  задымилась,  проедая
дыры в каменном полу, подобно кислоте.
   - Почему ты убил ее? - мягко спросил Тейлз. - Что заставило тебя  думать,
что она нападет? Разве она раздула капюшон? Почему, ответь мне?
   - Потому что... - Нико со вздохом убрал упавшую на лоб непокорную  прядь.
Воин сбрил бороду и выглядел слишком молодо как для своих лет, так и для тех
событий, что пришлось ему пережить. Шрамы на теле Нико зарубцевались,  а  во
взгляде  появилось  нечто,  заставившее  Темпуса  содрогнуться.  Вдвоем  они
составляли несчастье друг друга. Нико любил Темпуса и страшился  последствий
этой любви, а Темпус видел в лице моложавого воина  проклятие,  ниспосланное
богами. - Это, - продолжил Нико, заговорив неожиданно медленно и хрипло, как
будто слова помимо воли вырывались из его  горла,  -  Артон  велел  мне  так
поступить. Артон -  тот  темноволосый  малыш,  предвозвестник  будущего.  Он
защищает бога-ребенка. Я рад, что ты возвратился,  командир,  ибо  для  меня
было тяжелым испытанием...
   Не дослушав Нико, Темпус вскочил на ноги.
   - Не говори об этом. Ты не можешь знать это наверняка.
   - Я знаю. Мой бандаран... мой маат знает, что видит. Маат, который служит
для меня и точкой равновесия, и восприятием, показывает  мне  очень  многое,
командир.  Нам  нужно  безотлагательно  принять  решение.  Детей  необходимо
отвезти на западные острова, иначе Санктуарий превратится в братскую могилу,
а я не хочу быть повинным в этом. Гискурас, он твой...  твой  сын  или  твой
бог. Я молился... Донесли ли боги весть до тебя?
   Темпус отвернулся от молодого воина, и каждое ответное слово его сверкало
подобно блистающей молнии.
   - Абарсис. Он принес мне весть. Почему, во имя богов, ты просто не взял с
собой детей и не уехал, если именно таковым должно быть решение. Терон скоро
будет здесь. - Воин внезапно повернулся к Нико лицом.  -  Почему  ты  сидишь
здесь, как нянька, в то время как Санктуарий рвут на части озверевшие толпы,
жаждущие гражданской шины? Разве ты  больше  не  принадлежишь  к  Священному
Союзу? У тебя что, теперь есть собственный отряд, или же это Страт  разрешил
тебе уйти...
   - Это было сделано по моему повелению, Лишенный Сна, - послышался  позади
вкрадчивый голос Молина. За спиной жреца маячил Кадакитис,  а  чуть  поодаль
бейса, державшая в  руках  мертвую  бейнит  и  рыдавшая  над  ней,  как  над
ребенком.
   - По твоему приказанию, Молин? - качнул головой Темпус. - Я думал, что ты
никогда не наберешься смелости на такой шаг.
   -  Он  пытался  помочь,  Темпус,  -  заметил  Кадакитис.  Юноша  выглядел
озабоченным и усталым,  пытаясь  одновременно  утешить  плачущую  бейсибскую
королеву  и  сохранить,  насколько  возможно,  мир.  -  Ты   слишком   долго
отсутствовал,  чтобы  оценить  все  с  первого  взгляда.  Никодемус   оказал
государству услугу исключительной важности, и мы глубоко благодарны тебе  за
него. - Принц рассеянно глядел на Джихан, которая возилась с  детьми,  порой
устремляя куда-то вдаль взгляд своих неземных глаз. - Я предлагаю перейти  в
тронный зал и переговорить обо всем за трапезой. Уверен, что вы устали после
долгой дороги. Решить нам предстоит многое, а времени мало.  Я  слышал,  что
сюда прибудет Терон. Это так, Темпус? - Улыбка принца была  натянутой,  а  в
голосе слышалась озабоченность. - Надеюсь, что ты рассказывал  ему  обо  мне
только хорошее и не забыл свою клятву. Мне не улыбается окончить свою  жизнь
зарезанным, точно свинья, на городской площади, подобно моим родственникам в
Рэнке.
   Если проклятие еще действовало, все, кого любил Темпус, будут корить его,
а те, кто любил его, были обречены на жестокую смерть.
   Именно это заботило его, когда  он  положил  руку  на  плечо  Кадакитиса,
заверив того, что Терон со снисхождением  отнесется  к  проблемам  принца  в
Санктуарии, поскольку "он едет сюда, ибо  во  дворец  явился  Жрец-убийца  и
приказал полководцу узнать чаяния солдат. Вот в чем причина его визита".
   Темпус ничего не сказал по поводу страха, поскольку и принц-губернатор, и
правительница Бей  были  достаточно  искушены  в  искусстве  править,  чтобы
поверить ему и его словам.
   Лишь после обеда до всех дошло, что  во  дворце  действительно  оказалось
слишком много мертвых змей, чтобы Нико или убитая им  змея  были  повинны  в
злодеяниях. Увы, было уже слишком поздно.

***

   Жеребец Страта, которого  он  горячо  любил  и  который  выручал  его  из
стольких передряг, стоял во дворе  невредимый.  В  воздухе  ощущался  аромат
ночных цветов. Ишад прислонилась к двери, и взор ее  сиял  из-под  глубокого
капюшона.
   Наверняка она вылечила лошадь. Когда Hi над того хотела, касание  ее  рук
исцеляло раны. Страт был несказанно рад увидеть своего жеребца,  который  по
старой привычке стал тыкаться мордой в карманы его камзола, надеясь отыскать
там морковку или какое-нибудь лакомство.  Прежде  чем  повернуться  к  Ишад,
Страту пришлось прочистить горло и убедиться,  что  выступившие  было  слезы
высохли.
   - Как я рад снова видеть его!  В  моей  конюшне  не  найдется  ни  единой
лошади, могущей сравниться с ним красотой  тела  и  отвагой.  Но  почему  ты
ничего не сказала мне? Я никогда не поверил бы, что  его  можно...  -  Страт
вдруг пристально посмотрел на Ишад... -  излечить.  Это  сделала  ты?  После
того, как я оставил его умирать, ты вдохнула  в  него  душу  и  вылечила.  -
Жеребец губами мягко взял Страта за руку, требуя к себе  внимания.  -  Ишад,
ответь мне, как это было?
   Ветер донес до воина шелест ее голоса.
   -  Стратон,  я  спасла  его  для  тебя.  Прощальный  подарок,  если  этот
приезжий... - Ишад показала на дорогу, где,  если  пристально  вглядеться  в
залитую лунным светом улицу, можно было  рассмотреть  вдали  всадника,  хотя
стук копыт еще тонул в громком дыхании жеребца Страта. - ...Если он  положит
конец тому, что есть... было между нами. Ответ за тобой.
   Ишад повернулась и ушла в дом, гулко захлопнув за собой дверь.
   Еще ни разу на его памяти Ишад так не уходила.
   Дожидаясь, пока подъедет таинственный незнакомец,  Страт  внимательнейшим
образом осмотрел своего жеребца. На нем не было ни  единого  следа  от  ран,
отчего воина  охватило  волнение.  Когда-то  ему  довелось  увидеть  Джанни,
некогда одного из Союза, а ныне нежить, пышущую только  жаждой  мести  своим
нисийским убийцам. Он видел и Стилчо, который пусть и был в лучшей форме, но
его тоже нельзя  было  спутать  с  живым  человеком.  Вместе  с  тем  лошадь
выглядела так, как и должна была, с сильной грудью и раздувающимися  боками.
Лошадь не может быть зомби, по крайней мере, Стратон очень надеялся на это.
   Воин как раз решил сесть верхом и испытать жеребца, когда  приблизившийся
всадник окликнул его:
   - Эй, Страт, это ты?
   От  звука  этого  голоса  Стратон  прирос  к  месту,   точно   пораженный
ведьмовским проклятием. Ведь это же Критиас, его верный  напарник,  человек,
которому посвятил Стратон клятву Священного Союза.
   - Крит! Крит, почему ты не сообщил мне о своем приезде?
   Величественно восседавший на жеребце Крит подъехал ближе. Крит искал  его
здесь. Значит, он слышал и знал или думал, что знает то, в чем никак не  мог
разобраться Стратон в самом себе.
   Когда-то они вместе ехали к дому  Ишад  на  первую  встречу.  Тогда  Крит
пытался "защитить" Стратона от некромантки,  но  теперь,  если  что  и  было
сделано неверно, исправлять было поздно.
   - Не слишком ли я запоздал? - спросил Крит, перебросив ногу через седло и
шаря по карманам в поисках трубки.  В  саду  Ишад  царил  полумрак,  поэтому
Стратон не мог прочесть по лицу Крита, о чем тот думает. Впрочем, такое  ему
всегда было не под силу. Что-то внутри его сжалось. Не услышав традиционного
приветствия, Страт счел нужным предвосхитить ход мыслей Крита.
   - Послушай, Крит. Я не знаю, что ты слышал или  о  чем  думаешь,  но  она
не...
   - Разве? Она по-прежнему владеет твоей душой, ты что,  не  чувствуешь?  -
Глаза Крита сжались, а  рука  воина  потянулась  к  притороченному  к  седлу
арбалету.
   Страт  отметил,  что  арбалет  уже  снаряжен  стрелой.  Под  таким  углом
достаточно спустить крючок, и ему не спастись. Воин попытался избавиться  от
нахлынувших подозрений, но не сумел.
   - Ты прибыл, чтобы спасти меня от самого себя? Лишь благодаря ей мы здесь
выжили, выжил настоящий Союз,  пока  вы  с  Темпусом  занимались  на  севере
дворцовыми интригами. Я не спрашиваю тебя, где ты был.  Не  спрашивай  и  ты
меня, как я проводил здесь время, если, конечно, ты не готов понять меня.
   - Не могу. У меня нет времени. Тейлз желает, чтобы мы напали на  Роксану,
захватили Сферу Могущества  и  уничтожили  ее  к  рассвету.  Возможно,  твоя
пожирательница душ сможет подсказать нам, как это лучше сделать, раз  уж  ты
так ей люб. Если  так,  то  возможно,  что  я  сохраню  ей  жизнь  до  твоих
объяснений. Иначе... - Крит высек огонь, и пламя  на  миг  озарило  каменное
лицо человека, с которым не имеет смысла препираться. - Иначе я займусь  ею,
а потом, пока еще не поздно, постараюсь вбить в твою голову хота бы  крупицу
здравого смысла... товарищ. Так что ты позовешь ее,  или  мы  умрем,  как  и
подобает, плечом к плечу сражаясь с нисийской ведьмой.
   Страту не понадобилось звать Ишад, ибо непостижимым образом она оказалась
перед ними, хотя ни он, да наверняка  и  Крит  тоже  не  слышали  ни  скрипа
открывающейся двери, ни звука ее шагов.
   В капюшоне и длинном черном плаще Ишад казалась совсем маленькой.  Страту
захотелось положить руку ей на плечо. Поколебавшись, он именно так и сделал.
   - Крит, она на нашей стороне. Ты должен...
   - Я ничего никому не должен, - ответил Крит и перевел взгляд на  женщину.
- Уверен, госпожа, что мне нет нужды объяснять тебе ситуацию.
   - Критиас, - ответила Ишад с достоинством, большим, чем у Страта,  -  нам
следует поговорить. Ты приехал...
   - ...забрать своего товарища. Считай, что так.
   - А если он не захочет уезжать?
   - А вот это тебя уже не касается. У меня есть обязанности, есть они  и  у
него, даже если он позабыл о них. Если ты  поможешь,  я  выслушаю  тебя,  но
позже, а сейчас мне нужно выполнить приказание, так же, как и ему. - Критиас
показал на Страта, который в его присутствии не мог просить  о  терпении,  о
помощи или даже о жизни для своего товарища.
   Однако Ишад не поразила Крита насмерть и не загипнотизировала его.
   - Как хочешь. Стратон, возьми своего жеребца. Он  сослужит  тебе  хорошую
службу, а я поеду на другом  твоем  коне.  Мы  дадим  Критиасу  то,  что  он
желает... или то, что он думает, что желает. - Она повернулась к Криту. -  А
потом ты соблаговолишь меня выслушать.
   - Госпожа, если кто-то из нас будет жив после рассвета, я буду более  чем
готов тебя выслушать, - ответил Крит. Ишад подняла  руку,  и  конь  Стратона
затрусил к ней.

***

   Роксана пробудилась от тяжелого забытья,  когда  Нико  ударом  меча  снес
голову ее лучшему слуге, - ей будет не хватать  телохранителя,  а  Невидимка
еще пожалеет о содеянном.
   Ей  дорого  пришлось  заплатить  за  сегодняшний  вечер.  Когда   Роксана
поднялась из постели и пошла сквозь темноту, все тело ее заныло.
   Дом ведьмы на берегу  Белой  Лошади  каждый  день  был  другим.  Сегодня,
наполненный растревоженными силами, дом походил на раковину моллюска.
   Дойдя до комнаты для колдовства, Роксана отерла пот с тела и наполнила им
сосуд для гаданий.
   Затем, дрожа от боли и ярости, ведьма заклинанием  открыла  колодец,  где
содержалась Сфера Могущества, и вызвала подвластного ей демона Снэппера Джо,
который шпионил для нее в "Распутном Единороге", работая там барменом.
   До того, как явился демон,  Роксана  произнесла  заклинание  чрезвычайной
силы, и в сосуде отразилась судьба, чья - она не смогла понять.
   Она увидела мужчин,  проклятую  бейсу  и  богиню  Матерь  Бей,  связанную
любовью, а может, ненавистью с наводящим ужас Буреносцем, отцом Джихан.  Два
бога висели в небе над зимним дворцом, пока внутри Нико играл  с  детьми,  а
Темпус распоряжался судьбами людей.
   Роксана вздрогнула, увидев Темпуса и Нико в  одном  месте,  в  том  самом
месте, где  уцелевшая  змея  (более  способная,  чем  остальные)  ползла  по
коридорам в обличье бейнит, кусая и убивая ядом, кого только могла.
   Хорошо. Хорошо, подумала она и привлекла образ Нико к поверхности сосуда,
но странным образом его лицо оказалось не  единственным.  Над  одним  плечом
Нико ее взору предстал Темпус - воплощение Бога Бури Рэнке, а над  другим  -
красивое, вселяющее ужас лицо женщины - ее собственное лицо.
   От этого наполненного тайным смыслом  видения  по  коже  ведьмы  побежали
мурашки.
   Что можно было сделать, то уже  было  сделано,  нужно  только  произнести
определенные слова.
   Роксана так  и  поступила,  темная  комната  озарилась  ярким  светом.  В
каком-то невидимом месте свет коснулся Сферы, и та принялась вращаться.
   Если между ней и этим проклятым Темпусом существует некая связь, ее нужно
разорвать, и ради этого Роксана готова была пожертвовать жизнью Нико. Нельзя
было допустить и того, чтобы ребенок-бог остался в живых. Жизни и души детей
уже были обещаны одному демону, ее недавнему близкому знакомцу.
   Роксана почувствовала холодок, от которого по ее бархатистой смуглой коже
побежали мурашки и плотно сжались губы, прекраснейшие  из  всех,  когда-либо
обрекавших людей  на  смерть.  Именно  так  веет  холодом  на  пороге  между
поражением и победой, жестокой смертью и выстраданной жизнью. Заслышав,  как
кто-то заскребся в дверь лачуга, Роксана решилась.
   Сфера завращалась быстрее, по комнате закружились разноцветные отблески.
   В закрытой комнате поднялся ураганный ветер, а в самом центре  его  плыли
очертания женской фигуры, меняю