поскольку боль  распространилась  по
всему телу и усилилась, сжигая его до мозга костей, он  понял,  что  будет
смотреть на это вечно. На мгновение перед  ним  промелькнули  образы  двух
колдунов, они ухмылялись.


                             Кристина де ВИС

                                  МИРТИС




     "Я  чувствую  себя  так  же  молодо,  как  и  выгляжу.  Я  могла   бы
удовлетворить всех мужчин в этом доме, если бы у меня  появилось  подобное
намерение, или  если  бы  хоть  один  из  них  обладал  и  половиной  того
великолепия, которое есть в Литанде."
     Рассуждая так, Миртис, хозяйка "Дома Сладострастия", облокотившись  о
перила балкона ее  личного  будуара,  давала  оценку  деятельности  своего
заведения, расположенного этажом ниже.
     - Конечно, мадам.
     Ее компаньоном на узком балконе был хорошо одетый,  молодой  мужчина,
недавно прибывший со своими родителями из Имперской столицы. Он  осторожно
отодвинулся от нее как можно дальше, когда она  с  улыбкой  повернулась  к
нему.
     - Вы сомневаетесь в моих способностях, молодой человек?
     Слова слетели с ее губ с легкостью и величавостью коронованной особы.
Для многих из старожилов Санктуария Миртис  была  неофициальной  городской
королевой. На Улице Красных Фонарей она правила безгранично.
     - Конечно, нет, мадам.
     - Вы только что увидели девушек.  Остановили  ли  вы  свой  выбор  на
какой-нибудь конкретной леди, или предпочли  бы  продолжить  знакомство  с
моим заведением?
     Миртис провела его назад в свой будуар, слегка пожав руку выше локтя.
На ней было  свободное,  темное  домашнее  платье  с  высоким  воротником,
которое только намекало на  легендарную  фигуру  под  ним.  Хозяйка  "Дома
Сладострастия" была красивой, красивее любой  из  девушек,  работающих  на
нее; отцы говорили об  этом  своим  сыновьям,  которые,  в  свою  очередь,
передавали эту неоспоримую истину своим  сыновьям.  Однако  восхитительная
красота, сохранившаяся  неизменной  в  течение  трех  поколений,  вызывала
скорее благоговение, нежели желание. Миртис не  соперничала  с  девушками,
которые на нее работали.
     Молодой человек откашлялся. Было очевидно, что  это  был  его  первый
визит в публичный дом. Он потеребил пальцами кисточки на валике огромного,
бархатного, цвета красного вина,  дивана,  предназначенного  для  любовных
утех, прежде чем заговорил.
     - Я думаю, мне подойдет та, что в фиолетовом шелке.
     Миртис уставилась на него так, что он еще быстрее затеребил кисточки,
одна из них почти оторвалась, а лицо его стало густо-малиновым.
     - Позови Силену. Скажи ей - "Лавандовая комната".
     Девочка, еще слишком молоденькая, чтобы работать, вскочила с подушки,
на которой она молча сидела в ожидании подобной команды. Юноша повернулся,
чтобы следовать за ней.
     - Четыре серебряных - Силена очень, талантлива. Да, и  имя  -  думаю,
вам больше всего подойдет имя Терапис, - улыбнулась Миртис,  обнажив  свои
ровные белые зубы.
     Юноша, который с этих пор будет известен как Терапис в  стенах  "Дома
Сладострастия",   полез   за    кошельком,    в    котором    обнаружилась
одна-единственная золотая  монета.  Он  стоял  в  надменной,  явно  хорошо
отрепетированной позе, пока Миртис отсчитывала ему сдачу. Молодая  девушка
взяла его за руку и повела к Силене на два часа немыслимого блаженства.
     - Дети! - пробормотала Миртис, когда  вновь  осталась  одна  в  своем
будуаре.
     Четыре  из  девяти  ночных  свечей  сгорели.  Она  открыла  огромный,
переплетенный в кожу, гроссбух и занесла в него  настоящее  имя  юноши,  а
также то, которым она только что окрестила его, его выбор на вечер  и  то,
что он расплатился золотом. Прошло пятнадцать лет, а то  и  более,  с  тех
пор, как она впервые дала одному из джентльменов, посещавших ее "Дом"  имя
бога войны - Терапис. У нее была хорошая память на всех, кто засиживался в
сибаритской роскоши "Дома Сладострастия".
     Легкий стук в дверь будуара разбудил ее поздним  утром  на  следующий
день.
     - Ваш завтрак готов, мадам.
     - Спасибо, дитя. Я спущусь завтракать вниз.
     Она не шевелясь, еще  несколько  минут  лежала  в  полутьме.  Литанде
использовал тщательно подобранные заклинания, чтобы сохранить ее красоту и
наделить ее долголетием мага, однако не было таких чар, чтобы заглушить ее
память. Девушки и их поклонники, все прошли, как бы в неясной дымке, через
ее мозг в нескончаемом парадном  шествии,  которое  сковало  ее  тело  под
шелковыми простынями.
     - Цветы для вас, мадам.
     Молодая девушка, которая в предыдущий вечер тихо сидела  на  подушке,
беспечно вошла в будуар,  неся  огромный  букет  белых  цветов,  и  начала
красиво укладывать их в хрустальную вазу.
     - Их принес раб из дворца. Он сказал, что они от Тераписа.
     Сюрприз.  Сюрпризы  все  еще  продолжались,   и,   обновленная   этим
успокаивающим чувством,  Миртис  отбросила  покрывала.  Девушка  поставила
цветы в вазу  и  протянула  Миртис  вышитый,  изумрудного  цвета,  дневной
пеньюар, помогая надеть его.
     Пять  девушек  в  льняных   платьях   были   заняты   восстановлением
изысканного беспорядка в нижних комнатах, пока Миртис  шла  через  них  по
направлению к кухне. Пять уборщиц, еще  одна  беременная,  чтобы  быть  на
что-то годной, еще одна с  новорожденным;  это  означало,  что  в  верхних
комнатах все еще насчитывалось двадцать  девушек.  Двадцать  девушек,  чье
время было полностью оплачено; в  целом,  очень  хорошая  ночь  для  "Дома
Сладострастия".  Другие,  возможно,  и  страдали  от  нового  режима,   но
иностранцы ожидают изысканного стиля и права выбора,  что  можно  найти  в
Санктуарии только в "Доме Сладострастия".
     - Мадам, Диндан заказал пять  бутылок  нашего  лучшего  "Аурвешского"
вина прошлой ночью. У нас осталась только  дюжина  бутылок...  -  лысеющий
мужчина вышел вперед, со списком покупок.
     - Тогда купи еще.
     - Но,  мадам,  с  тех  пор,  как  приехал  Принц,  стало  практически
невозможно достать "Аурвешские" вина!
     - Достань их! Но сначала продай старые бутылки Диндану по новой цене.
     - Да, мадам.
     Кухня была просторной, ярко освещенной комнатой, спрятанной в  задней
части дома. Ее повара и  группа  продавцов  громко  торговались  у  задней
двери, в то время как  полдюжины,  или  около  того,  маленьких  детей  ее
работающих девушек устроили гонки  вокруг  массивного  стола,  стоящего  в
центре. Все сразу же затихли,  как  только  Миртис  заняла  свое  место  в
залитая солнцем алькове, выходящем в крошечный сад.
     Несмотря на беспорядок, что  создавали  дети,  она  всегда  разрешала
девушкам оставлять их, если они того хотели. С детьми-девочками проблем не
было в отношении их зарабатывания себе на жизнь; ни одна  девственница  не
может быть слишком безобразной. Но дети-мальчики отсылались в  подмастерья
в возможно более раннем возрасте. Их зарплата шла на текущие  нужды  "Дома
Сладострастия".
     - Там солдат, у парадного входа, мадам, - одна из девушек,  убиравшая
нижние комнаты, прервала завтрак Миртис в тот момент, когда  она  положила
себе на хлеб толстый кусок  сыра  с  голубыми  прожилками.  -  Он  требует
встречи с вами, мадам.
     - Требует встречи со мной? - Миртис отложила в сторону нож для  сыра.
- Солдат не может "требовать" встречи со мной у  парадного  входа.  В  это
время от солдат меньше пользы, чем от  торговцев.  Отошли  его  к  черному
ходу.
     Девушка  побежала  назад  вверх   по   лестнице.   Миртис   закончила
распластывать сыр на куске хлеба. Она съела  половину  бутерброда,  когда,
высокий мужчина тенью заслонил ее личный альков для трапез.
     - Вы заслонили мне солнечный свет, молодой человек,  -  сказала  она,
даже не взглянув на него.
     -  Вы  госпожа  Миртис,  владелица  этого...   публичного   дома?   -
требовательно спросил он, не шевельнувшись.
     - Вы загораживаете мне свет и вид на мой сад.
     Он отошел немного в сторону.
     - Девушки не принимают днем. Приходите сегодня вечером.
     - Госпожа Миртис, я Зэлбар, капитан личной гвардии Принца Кадакитиса.
Я пришел не справки наводить по поводу обслуживания вашими девушками.
     - Тогда зачем вы пришли? - спросила она, впервые взглянув на него.
     - По приказу Принца Кадакитиса на каждую женщину,  живущую  на  Улице
Красных Фонарей, налагается налог в десять золотых монет,  который  должен
быть  выплачен  немедленно,  тогда  женщинам  будет  разрешено  продолжать
практиковать торговлю  телом  при  условии,  что  они  не  будут  вызывать
общественного неудовольствия.
     Только легкое напряжение ее  ладоней  выдало  негодование  Миртис  по
поводу  заявления  Зэлбара.  Ее  лицо   и   голос   оставались   абсолютно
бесстрастными.
     - Королевские наложницы больше не удовлетворяют? -  ответила  она  со
смешком. - Вы не можете ожидать от каждой женщины с Улицы Красных  Фонарей
десяти золотых монет. Как, вы думаете, они смогут заработать эти деньги на
ваши налоги?
     - Мы не ждем от них того, что они смогут оплатить  налог,  мадам.  Мы
предполагаем закрыть ваш публичный дом и все  другие  заведения,  подобные
этому, на Улице. Женщины, включая  вас,  будут  сосланы  куда-нибудь,  где
будут вести более продуктивный образ жизни.
     Миртис уставилась на солдата с отработанным выражением презрения, что
и положило конец разговору. Солдат дотронулся до эфеса своей шпаги.
     - Налог  будет  взиматься,  мадам.  Вам  предоставляется  достаточное
количество времени, чтобы собрать деньги на себя  и  других.  Скажем,  три
дня? Я вернусь вечером на третий день.
     Он повернулся, не дожидаясь ответа, и  вышел  через  заднюю  дверь  в
ладной тишине. Миртис вернулась к прерванному завтраку,  в  то  время  как
персонал и  девушки  предались  истерике,  задаваясь  вопросами  и  рождая
всевозможные слухи. Она позволила им полепетать в том же духе,  пока  ела;
затем прошла во главу общего стола.
     - Все будет продолжаться в  обычном  порядке.  Если  дело  дойдет  до
уплаты налога, будут предприняты соответствующие меры. Те девушки, которые
постарше, уже наверняка отложили про запас достаточное количество  золота.
Я  постараюсь  оказать  необходимую  помощь  новеньким.  Однако,  если  вы
сомневаетесь во мне - в этом случае я с вами расстанусь.
     - Но, мадам, если мы однажды заплатим, они будут повышать налоги  еще
и еще до тех пор, пока мы не сможем платить. Эти церберы...  -  говорившая
девушка ценилась больше за ум, чем за красоту.
     - Это, конечно, их желание. Улица Красных Фонарей такая  же  древняя,
как и стены самого Санктуария. Могу вас уверять, мы пережили вещи  похуже,
чем церберы, - Миртис слегка улыбнулась сама себе, вспомнив  тех,  других,
кто пытался прикрыть Улицу  и  потерпел  поражение.  -  Силена,  остальные
придут, чтобы увидеться со мной. Посылай их наверх в будуар. Я буду  ждать
там.
     Изумрудный дневной пеньюар развевался у нее за  спиной,  пока  Миртис
спускалась вниз по лестнице в нижние комнаты, а затем опять поднималась  в
свой будуар. В уединении своих комнат она дала волю  своему  гневу,  меряя
комнату шагами.
     -  Амбутта!  -  крикнула  она,  и   молодая   девушка,   которая   ей
прислуживала, появилась в комнате.
     - Да, мадам?
     - У меня есть послание, нужно, чтобы ты доставила его куда надо.
     Она села за письменный стол, сочиняя письмо  и  одновременно  отдавая
приказания затаившей дыхание девочке.
     - Его нужно доставить так, как ты это делала раньше. Никто не  должен
видеть тебя оставляющей его. Ты понимаешь это?  Если  ты  не  сможешь  его
оставить, чтобы не остаться незамеченной, возвращайся  назад.  Остерегайся
малейших своих подозрений.
     Девочка кивнула. Она аккуратно спрятала согнутое в  несколько  раз  и
скрепленное печатью послание за корсаж своего оборванного, больше похожего
на обноски, платья и выбежала из комнаты. Со временем Миртис ожидала,  что
она станет красавицей, но пока  была  все  еще  слишком  мала.  Собственно
послание  предназначалось  Литанде,  который  предпочитал  не  входить   в
непосредственные контакты. Она не  очень  полагалась  на  то,  что  колдун
сможет решать проблемы Улицы с церберами, но никто другой  не  мог  понять
ее, гнев или смягчить его.
     "Дом Сладострастия" правил всей Улицей. Церберы, скорее всего, пришли
к ней первой, затем они отправятся в другие заведения. Как только весть  о
налоге начнет распространяться, другие  владелицы  домов  начнут  украдкой
наносить визиты к  черному  ходу  "Сладострастия".  Они  руководствовались
указаниями Миртис, и она выглянула в окно в надежде  на  вдохновение.  Оно
так и не пришло к ней, когда стали появляться первые гостьи.
     - Это произвол. Они пытаются выбросить нас на улицу, как обыкновенных
шлюх! - воскликнула Дилан, обладательница крашеных,  огненно-рыжих  волос,
прежде чем сесть в кресло, на которое ей указала Миртис.
     - Чепуха, дорогая, -  спокойно  объяснила  ей  Миртис.  -  Они  хотят
сделать из нас рабынь  и  выслать  нас  в  Рэнке.  В  какой-то  мере,  это
комплимент Санктуарию.
     - Они не смеют сделать это!
     - Да, не смеют, но мы должны объяснить им это.
     - Как?
     - Прежде всего дождемся, пока не соберутся остальные. Я  слышу  голос
Эмоли в холле; другие тоже не задержатся с прибытием.
     Это была явная увертка со стороны Миртис  на  какое-то  время.  Кроме
собственного убеждения в том, что церберы и их Принц не преуспеют там, где
другие уже потерпели в прошлом неудачу, у Миртис не было ни одной  идеи  о
том, как подойти  к  абсолютно  неподкупным  элитным  солдатам.  Остальные
хозяйки домов Улицы обменивались мнениями по  поводу  соображений  Миртис,
которыми она поделилась  с  Дилан,  удрученно  реагируя  на  него.  Миртис
наблюдала за их отражением в ребристом стекле.
     Все они были старыми. Больше половины из  них  когда-то  работали  на
нее. Их безжалостное старение, которое часто превращает красоту  молодости
в гротеск, происходило у нее на глазах. Миртис могла быть самой молодой из
них - достаточно молодой, чтобы работать в публичных домах, а  не  держать
один из них. Но когда она повернулась от окна к ним  лицом,  в  ее  глазах
можно было различить безошибочный блеск опыта и мудрости.
     - Что же, это не было полной неожиданностью, -  начал  она.  -  Слухи
ходили еще до того, как Китти-Кэт добрался и до  нас,  а  мы  видели,  что
случилось с другими, на  кого  церберы  сорвались  с  цепи.  Признаюсь,  я
надеялась, что некоторые из них будут придерживаться правил  и  дадут  нам
немного больше времени.
     - Время ничего не даст. У меня нет ста золотых монет, чтобы дать  им!
-  прервала  Миртис  женщина,  чей  густой,  белый,  как   паста,   макияж
распределился морщинами вокруг глаз.
     - А тебе и не нужны сто золотых монет! - фыркнула ей в ответ  другая,
точно так Же загримированная женщина.
     -  Золото  не  имеет  значения!  -  голос   Миртис   возвысился   над
перебранкой. - Если они сумеют сломить одну из нас, они смогут выслать нас
всех отсюда.
     - Мы можем закрыться; тогда они сами начнут страдать.  Половина  моих
клиентов из Рэнке.
     - Половина всех наших мужчин, Гелиция. Они выиграли войну,  и  у  них
есть деньги, - возразила Миртис.  -  Они,  однако,  будут  раболепствовать
перед церберами, Принцем и их женами. Мужчины в  Рэнке  очень  амбициозны.
Они от многого откажутся, чтобы сохранить свое состояние и положение. Если
Принц официально "нахмурился" в сторону Улицы, их лояльность по  отношению
к нам будет менее сильной, когда мы запрем наши двери без борьбы.
     Женщины неохотно согласились.
     - Тогда что нам делать?
     - Ведите свои дела, как обычно. Они придут за уплатой налога в первую
очередь в "Сладострастие", точно так же,  как  они  пришли  сначала  сюда,
чтобы объявить об этом. Держите ваши задние двери  открытыми  и  ждите  от
меня сообщения. Если им не удастся получить  налог  с  меня,  они  вас  не
побеспокоят.
     Послышался неодобрительный  гул,  но  никто  не  осмелился  взглянуть
Миртис прямо в лицо и попытаться оспорить ее власть на Улице. Сидя в своем
кресле с высокой спинкой, Миртис  довольно  улыбнулась.  Она  должна  была
все-таки вынести четкое решение, так как хозяйки домов  на  Улице  Красных
Фонарей контролировали большую часть золота в Санктуарии, а она только что
подтвердила свой контроль над ними.
     Они быстро покинули ее будуар, после того как решение было  вынесено.
Если Улица должна функционировать, как и прежде, у них у  всех  достаточно
работы. И у нее есть работа. Церберы не вернутся  раньше,  чем  через  три
дня. За это время "Дом Сладострастия" заработает гораздо больше,  чем  эти
триста золотых монет, необходимых Империи, а  потратит  чуть  меньше,  чем
требуется на  его  содержание.  Миртис  открыла  гроссбух  и  ввела  новые
обозначения четкой, грамотной рукой. Домашние почувствовали,  что  порядок
восстановлен, по крайней  мере,  временно,  и  один  за  другим  заполнили
будуар, чтобы доложить о своих сбережениях или долгах.
     Полдень был уже в разгаре, а Амбутта все еще не вернулась оттуда, где
она должна была оставить сообщение - в храме Ильса, за расшатанным  камнем
в стене за алтарем. В какой-то момент  Миртис  забеспокоилась  о  девочке.
Улицы Санктуария никогда не были  по-настоящему  безопасными,  а  Амбутта,
возможно, уже больше не была ребенком в чьих-то глазах. В этом был элемент
риска. Уже дважды до этого  девушки  исчезали  на  улицах,  и  даже  магия
Литанде не помогала их найти.
     Миртис отбросила подобные мысли  и  отобедала  одна  в  будуаре.  Она
подумал, что, может быть, все же подкуп или  бесплатные  привилегии  будут
выходом для нее из создавшегося положения с налогами. Принц Кадакитис был,
возможно, искренен  хотя  бы  в  своей  решимости  сделать  из  Санктуария
идеальный город, следуя советам свое  консультанта,  однако  и  в  столице
Империи наблюдались многие из  тех  же  самых  пороков,  что  существовали
здесь.  У  молодого  Принца  была  жена  и  наложницы,  которыми  он  был,
предположительно, доволен. Никогда не возникало  подозрения,  что  он  сам
может попробовать вкусить удовольствия Улицы. А что касается церберов,  то
их первый визит оказался связан с объявлением о налогах.
     Отборную гвардию представляли мужчины из лучшего  теста,  замешанного
на крови, если их сравнивать с остальными  солдатами  и  другими  воинами,
которых знал Санктуарий. После некоторых размышлений Миртис засомневалась,
что их можно будет купить или подкупить, и поняла наверняка, что они ни за
что не смягчатся в своем гонении на Улицу после первой попытки обратить их
на свою сторону, если вдруг она окажется безуспешной.
     Сгущались  сумерки.  Стали  слышны  голоса  девушек,  они   хихикали,
готовясь к вечеру. Миртис не держала таких, у кого не  было  склонности  к
профессии, или тех, кто не получал от нее  удовольствия.  Пусть  в  других
домах девушек держат в нищете или на наркотиках; "Дом  Сладострастия"  был
вершиной для девушек, работающих на Улице.
     - Я получил твое послание, - раздался тихий голос  из-за  драпировки,
висящей на двери, расположенной рядом с ее кроватью.
     - Я уже начала волноваться. Моя девочка все еще не вернулась.
     Литанде подошел к ней, приобняв ее за плечи, взяв ее ладонь в свою.
     - Я услышал сплетни на улицах. Новый режим выбрал  следующего  врага,
кажется. В чем заключаются их требования?
     - Они собираются обложить  налогом  в  десять  золотых  монет  каждую
женщину, живущую на Улице.
     Привычная  улыбка  исчезла  с  лица  Литанде,   а   голубая   звезда,
вытатуированная на его лбу, сморщилась от того, что он нахмурился.
     - Ты способна это заплатить?
     - Намерение заключается не в том, что мы заплатим,  а  в  том,  чтобы
прикрыть Улицу, а нас отослать в Империю. Если я  заплачу  хоть  раз,  они
продолжат сборы подати до тех пор, пок