ета штормовых туч,
в то время как ее рука подобралась к его портупее и притянула к себе.
   - У тебя есть деньги, пасынок? И время, чтобы их потратить?
   Сердце Нико пробило поспешный отбой в ответ на ее насмешку.  Горловой
хохот Саймы преследовал его, пока он бежал по лестнице. Она крикнула ему
вслед, что только хотела передать с ним любовь к Темпусу.  Услышав,  как
хлопнула дверь на лестнице наверху, Нико бросился вон  так  быстро,  что
забыл заплатить за свое пиво,  и  только  на  улице,  отвязывая  лошадь,
вспомнил про это, но никто не выбежал,  чтобы  догнать  его.  Глянув  на
небо, Нико решил, что  может  успеть  в  гильдию  магов  вовремя,  если,
конечно, не заблудится снова.
 
Глава 4 
 
   Возвращаясь в мыслях на десять месяцев назад, Темпус понял,  что  ему
следовало ожидать  чего-то  подобного.  Вашанка  слабел  день  ото  дня:
исчезло  его  имя  с  купола  дворца  Кадакитиса;  строительство   храма
бога-Громовержца было заморожено - его основание было осквернено,  равно
как и сам верховный жрец; ритуал Убиения Десяти  был  прерван  Саймой  и
последовавшим за этим  пожаром;  Темпус  и  Вашанка  произвели  на  свет
мальчика, о чем бог решил умолчать; Абарсису разрешено было покончить  с
жизнью, несмотря на то, что он был первым из  воинов-жрецов  Вашанки.  А
теперь полевой алтарь, который построили наемники, был сброшен на  землю
у Темпуса на глазах одним из учителей Абарсиса,  энтелехией,  выбранным,
чтобы уравновесить беспредельное влияние бога, а сам Темпус был  заточен
в  собственных  апартаментах  Дочерью  Пены  с  совершенно  человеческим
намерением воздать ему по заслугам.
   Он мрачно размышлял о том, что раз уж его бог  подвергался  гонениям,
значит, и на его долю должны выпасть испытания, поскольку Вашанка  и  он
были  связаны  Законом  Гармонии.  Но  заявление  Джихан   о   намерении
изнасиловать его ошеломило Темпуса. А ведь его  ничто  не  удивляло  уже
многие годы.
   - Насильником зовут они тебя, и на то есть веские причины, -  сказала
она, пытаясь дотянуться под кольчугой до корсета, чтобы освободиться  от
него. - Посмотрим, как это понравится  тебе  самому.  -  Он  не  мог  ни
остановить ее, ни заставить себя не реагировать на нее.  Ее  совершенное
тело было выбрано в качестве женского возмездия. Позже она сказала  ему,
стирая нежной рукой следы от кольчуги со своих бедер:
   - Ты никогда не слышал, чтобы женщина одерживала верх?
   - Нет. - Он был неподдельно удивлен. - Джихан, я был плох?
   - Любовь без чувств, ум без ласки,  возбуждение  от  колдовства...  У
меня нет опыта в плотских наслаждениях. Надеюсь,  ты  хорошо  наказан  и
раскаиваешься, - коротко хихикнула она.
   - Предупреждаю тебя: те, кто полюбит меня, умирают от  любви,  а  те,
кого полюблю я, обречены отвергнуть меня.
   - Ты самонадеян. Думаешь, я испугалась? Мне следовало бы ударить тебя
посильнее. - Она игриво шлепнула его ладонью внизу живота. - Я хочу  его
(она имела в виду Ашкелона), но  он  только  смотрит  на  меня  взглядом
голодного мужчины. Ты видел его запястье, там, где  Сайма  пронзила  его
своей шпилькой?..
   - Не представляю тебя в его объятиях. - Темпус хотел притянуть  ее  к
себе, обнять ее тонкое мускулистое тело. Но она отодвинулась и сказала:
   - А ты в долгу передо мной - твоя сестра забрала у меня  любовь  мужа
раньше, чем его губы коснулись моих. Когда мой отец выбрал меня из  моих
сестер скрасить одиночество Ашкелона, я имела год, чтобы сделать  выбор.
Я узнала и полюбила  его  достаточно,  чтобы  плотски  захотеть  его,  и
сказала ему об этом. Он дал мне тело. Ведь я  человек  теперь,  человек,
скажи?
   Он решил, что ее прекрасное  тело  было  слишком  сильным  и  слишком
стройным, чтобы быть смертным, но не стал говорить ей об этом.
   - Да, - продолжала она, встав  и  держа  руки  на  невероятно  тонкой
талии, направляясь, пока говорила, к постели. - Я стала  человеком  ради
любви и теперь не в состоянии потребовать ее...
   Да, я имею тело, но Сайма встала на моем пути. И поскольку я не  могу
получить сатисфакцию от нее - он запретил  мне  это  удовольствие,  -  я
получу ее от тебя. Свое желание я высказала достаточно ясно. - Ее  голос
понизился. Она сделала еще один шаг к нему.
   Он завозражал, и она расхохоталась.
   -   Ты   очень   привлекательная..,   леди   и   имеешь   безупречные
рекомендации... Но ты не имеешь опыта  в  делах  этого  мира,  хрупкого,
неудобного и поэтому неэффективного, и, полагаю, я должен извинить тебя.
- Он поднял руку, взял ее набедренную повязку и бросил ей. - Одевайся  и
уходи отсюда. Иди к своему хозяину и скажи ему, что  я  не  буду  больше
расплачиваться за долги моей сестры.
   - Ты ошибаешься. Я решила сделать это сама. - Она приблизилась к нему
и, сомкнув бедра, опустилась перед  ним  на  постель,  положив  руки  на
колени.
   - Это реальный долг, в оплату которого силы стихии будут...
   Он нажал на шею позади ее правого уха, и она упала без чувств.
   Темпус понял:  он  и  Вашанка  могут  быть  наказаны  через  ребенка,
которого они породили с одной из танцовщиц храма Моляна Факельщика Он не
знал,  как  к  этому  относиться,  как  не   был   уверен   относительно
предположения Ашкелона о смертности или трусости Вашанки.
   Он передал находящуюся в бессознательном состоянии женщину пасынкам с
указанием, что нужно сделать, и широко усмехнулся. Он не думал, что  они
сумеют долго удерживать  ее,  однако  какое-то  время  смогут.  Пасынок,
которого он послал на поиски Нико, нашел его седлающим лошадь в конюшне.
   - Стеле сообщил, - передал  грубый  темноглазый  солдат,  -  что  она
сказала, что  не  вернется  и  нет  необходимости  чего-то  бояться.  Он
направляется в гильдию магов, как приказал  ему  архимаг,  и  предлагает
тебе попытаться заглянуть туда. -  Мрачная  усмешка  мелькнула  на  лице
наемника. Он что-то знал.  -  Тебе  нужен  кто-нибудь  для  этого  дела,
командир?
   Темпус собрался было сказать "нет",  но  передумал  и  велел  пасынку
оседлать свежую лошадь, взять его лучшие доспехи и ждать его у  наружных
ворот здания гильдии магов.
 
Глава 5 
 
   На улицы опустилась тьма, когда Темпус  направился  верхом  на  своей
лошади через беднейшую часть города к гильдии магов.
   Пока не произошло ничего  неожиданного,  только  от  лошадиных  копыт
поднимался пар, как если бы улицы были  вымощены  сухим  льдом.  Ему  не
удалось перехватить сестру в поместье  Ластела:  слуга,  перекрывая  лай
собак, крикнул через решетку, что хозяин уже отправился на  празднество.
Он ненадолго остановился у казармы наемников, перед тем как  отправиться
туда же, чтобы сжечь шарфик, который хранил веками,  в  домашнем  очаге.
Ему больше не нужно было ни вспоминать, ни договариваться с колдунами  -
эта любовь для него была проиграна. С шарфиком сестры  проблема,  с  ней
связанная, улетучится, рассыплется  в  прах,  подобно  древней  высохшей
мумии на воздухе.
   Перед  наружной  стеной  здания   гильдии   магов   собралась   толпа
любопытных, чтобы увидеть светила,  прибывающие  в  эрзац-дневном  свете
этой зачарованной земли. Розовые облака образовали  светящийся  купол  у
края стены - когда везде вокруг в это время была ночь. На границе тьмы и
света Темпуса ожидал пасынок Джанни,  одна  нога  его  была  переброшена
через седло, шлем свисал у колена,  а  длинная  накидка  закрывала  круп
лошади. Вокруг толпились оборванцы,  и  его  конь,  прижав  уши,  щелкал
зубами на илсигов, подходивших слишком близко.
   Серая лошадь Темпуса профыркала приветствие гнедому, кудрявый наемник
распрямился в седле и отсалютовал, ухмыльнувшись в бороду.
   Он перестал улыбаться, когда массивные  двери  здания  гильдии  магов
приняли их и три юных прислужника проводили их в комнаты, где они теперь
ожидали, чтобы раздеться и передать доспехи  старательным  самодовольным
ученикам  перед  облачением  в  специальные  праздничные  одежды  (серые
шелковые   хитоны   и   летние   сандалии),   о   которых   позаботились
предусмотрительные колдуны.
   "Ашкелон не имеет никаких шансов", - подумал Темпус, но не сказал  об
этом, хотя Джанни вслух удивился: какая польза от проверки  их  мечей  и
кинжалов, если не может быть проверено колдовство волшебников?
   Внутри гильдии магов царило лето. Зловонная сырая местность с помощью
искусной магии была преобразована в сказочную землю орхидей,  эвкалиптов
и плакучих ив. Над  болотными  топями  перед  заросшими  мхом  гигантами
Темпус увидел Кадакитиса, решительного и  властного,  в  черной  мантии,
расшитой   самоцветами   в   виде   карты   империи.   Беременная   жена
принца-губернатора в красном роскошном одеянии,  закрывавшем  ее  живот,
грузно повисла на его руке. Взгляд Китти-Кэта был полон сочувствия:  да,
он тоже считает тяжким бременем  улыбаться  здесь,  но  оба  знали,  что
благоразумнее будет соблюдать этикет, особенно с колдунами.
   Темпус кивнул ему и двинулся дальше.
   Затем он увидел Сайму, державшую Ластела  под  руку,  к  которой  для
маскировки был прочно прикреплен протез большого  пальца.  Темпус  подал
сигнал Джанни ждать его и направился к ней, даже не  оглянувшись  назад,
чтобы узнать, повиновался ли пасынок приказу.
   Сайма  предстала  блондинкой  средних  лет  с  золотистыми   глазами,
высокой, одетой в излюбленную адептами мантию  переливающегося  зеленого
цвета, но он, несмотря на иллюзию, видел ее такой, какой знал всегда.  И
она узнала его.
   - Ты пришел сюда без своих любимых доспехов и даже без амулета  бога?
У меня есть человек, который предупредит, если потребуется оружие.
   - Ничего здесь не случится, - пробормотал он, глядя поверх ее  головы
в толпу и отыскивая Нико. - Если, конечно, сообщение, которое я получил,
правда. Или у нас все же возникнут проблемы?
   - У нас нет проблем, - сердито заметил Ластел - Беспалый.
   - Беспалый, исчезни, а то я отдам тебя Джанни, который быстро  научит
тебя изображать сценку, как на вывеске твоего бара.
   С укоризненным взглядом из-за того, что  Темпус  произнес  здесь  его
кличку,  человек,  который"  не  хотел,  чтобы  его  звали  Беспалым  за
пределами Лабиринта, неуклюже отправился прочь.
   Теперь он смотрел на нее,  находясь  под  очарованием  ее  золотистых
глаз. Их обжигающий пристальный  взгляд  обвинял  его,  преследуя  через
века.
   "Боже, - подумал он, - я никогда не делал ничего без ошибок. И  самой
большой была та, что я попросил Вашанку о помощи". В его затылке  звучал
доносившийся издалека шепот, внушавший ему, чтобы он забрал отсюда  свою
сестру, пока это возможно.., у него достаточно прав для этого.  "У  меня
большие неприятности, смертный, за которые частично и ты  в  ответе".  -
Услышав последнюю фразу, Темпус понял, что это говорил бог.
   - Ластел сказал правду, Сайма? Ты хочешь  в  одиночку  столкнуться  с
яростью Ашкелона? Скажи мне, как  ты  решилась  напасть  на  лицо  такой
величины, и докажи, что сможешь исправить свою ошибку без моей помощи.
   Она приблизилась к нему, коснулась его горла, пробежала  рукой  вдоль
челюсти, пока палец не нашел его губ.
   - Тес, тес. Ты плохой лгун, когда  клянешься,  что  не  любишь  меня.
Зачем тебе рисковать сейчас? Да, я ошиблась в Ашкелоне.
   И должна исправить это тем или иным способом. Я тогда не могла ждать,
наблюдая его смерть. Его мир обманул меня, он очаровал меня. Ты  знаешь,
какое наказание может принести мне любовь... Он умолял меня оставить его
умирать одного. И я поверила ему... Если бы даже он умер,  я  продолжала
бы любить его.
   Каждый из нас несет свое проклятие...
   - Ты думаешь, твой вид одурачит его?
   Она покачала головой.
   - Он сам хочет встречи. А это, - она как  бы  отбросила  руками  свою
иллюзорную молодость  и  красоту,  -  для  мелких  магов,  дети  которых
прислуживают у ворот. Что касается тебя, не впутывайся в это дело, брат.
Сейчас нет времени, чтобы вести философские дебаты. Ты  никогда  не  был
компетентен  в  простых  делах,  не  обремененных  решениями  суда   или
совестью. Не пытайся измениться  за  мой  счет.  Я  буду  иметь  дело  с
энтелехией.
   Так-то вот! - Она щелкнула пальцами, повернулась на каблуках и  пошла
прочь, умело подражая молодой женщине, оскорбленной нахальным солдатом.
   Пока он смотрел ей вслед, из толпы  появился  Ашкелон,  преградил  ей
путь, в руках у него была золотая монета, подобная охранному амулету.
   Та быстрота, с какой он настиг  ее,  прежде  чем  Темпус  смог  этому
помешать, была просто  механизмом  ее  проклятия:  она  должна  отдаться
первому подошедшему. Он наблюдал их исчезновение со спазмами в желудке и
с болью в горле.  И  тут  увидел  Никодемуса,  хваставшегося  подаренной
кирасой перед Джанни.
   Эти двое подошли к нему, удивляясь, почему так случилось: ведь у  них
забрали доспехи. Нико, который прибыл сюда в своих старых доспехах,  был
одарен так, как не мог себе и представить.
   Темпус  медленно  надевал  свой  подарок,  когда  заметил   невдалеке
чрезмерно яркую фигуру  Молина  Факельщика  и  рядом  с  ним  -  леди  с
накрашенными   глазами,   которая   вполне   могла    быть    лазутчиком
Мигдонианского альянса. Сейчас она беседовала с Ластелом.
   Он попросил пасынков последить за ней.
   - Похоже, именно она доставляет контрабандой наркотики  в  Санктуарий
для Ластела, но не нужно задерживать ее по пустякам. Она может оказаться
шпионкой, и пасынок, недовольный своей  долей,  будет  для  нее  лакомым
кусочком. Любой из вас годится для этой роли.
   - По крайней мере мы должны открыть тайники ее тела, Стеле, -  громко
хохотнул Джанни, когда они последовали за женщиной,  стараясь  выглядеть
мужественно и  хищно.  Сердито  поглядев  на  пасынков,  Темпус  отыскал
Факельщика, который скользил, бормоча  приветствия  и  извинения,  среди
придворных и адептов. Темпус вдруг вспомнил  светлые  неподвижные  глаза
Нико: парень знал об угрожающей ему опасности и, преданный Темпусу,  как
и подобает члену Священного Союза,  не  сомневался  в  действиях  своего
командира и готов был рискнуть жизнью.
   "Это война, - говорили глаза парня, - которую мы  оба  считаем  своим
призванием. Позднее, возможно, ты объяснишь мне, если сочтешь нужным..."
   Темпус знал, что Нико, если останется  жив,  будет  молчать  об  этом
деле.
   - Факельщик, думаю, тебе следовало бы пойти посмотреть на ребенка,  -
сказал он, и его рука тяжело опустилась на плечо священника.
   Факельщик потянулся было к бороде, его рот исказился от  гнева.  Буря
эмоций пронеслась по  его  лицу  в  ответ  на  слова  Темпуса,  пока  не
остановилась на выражении крайней осторожности.
   - Да, я предполагал посмотреть на Сейлалху и ее малыша.
   Благодарю за напоминание, цербер.
   - Оставайся с ней, - прошептал Темпус тихо, - или увези обоих в более
безопасное место.
   - Мы получили твое сообщение сегодня в полдень,  цербер,  -  прошипел
рэнканский священник и ушел.
   Темпус только подумал о том, как хорошо, что неделя  празднеств  лишь
раз в году, когда в розовых облаках над ним начал сгущаться зимний  мрак
и чьи-то пальцы неожиданно больно сжали его левую руку: прибыла Джихан.
 
Глава 6 
 
   Ашкелон из Меридиана, энтелехия седьмой сферы, владыка грез и  теней,
стоял  перед  своим  предполагаемым  убийцей,  немного  опешив.  Хазарды
Санктуария решили, что могут иметь власть над ним, но  смертная  сила  и
магия смерти не могут заменить то, что он  потерял.  Его  глаза  глубоко
утонули под взъерошенными дугами бровей,  кожа  была  мертвенно-бледной,
щеки изрезало множество глубоких морщин, делая его похожим  на  колосса,
охраняющего неизвестное море так свирепо, что  тамошний  народ,  который
никогда не слышал о Санктуарии, клялся, будто в этих  каменных  кавернах
дьявол растил свой выводок.
   Ему дорого стоило обратиться в  плоть  и  организовать  преследование
Саймы, бежавшей в самое сокровенное убежище гильдии магов. Но он  сделал
это.
   Он сказал ей:
   - Твое намерение,  Сайма,  было  не  четким.  Твое  решение  было  не
твердым. Я не мертв и не жив из-за тебя. Освободи меня от этой пытки.  Я
видел в твоих глазах, что ты не желаешь на самом деле ни  моей  кончины,
ни  безумия,  которое  должно  прийти  в  мир  из-за  разрушения   места
успокаивающих грез. Ты жила некоторое время в мире, где грезы  не  могут
решить проблем, не могут быть использованы для определения будущего  или
для исцеления и обновления. Ты можешь это изменить, вернуть здравомыслие
и любовь в этот мир. Я сделаю  тебя  первой  леди  Меридиана.  На  наших
набережных снова поднимется хрусталь, улицы будут  сверкать  золотом,  а
мой народ закончит желанную победную песню, которую  он  пел,  когда  ты
разбила мое сердце. - Говоря это, он вытащил из своей  одежды  платок  и
держал его развернутым в  правой  руке.  Там,  на  белоснежном  полотне,
сверкали осколки Сердца  Ашкелона  -  обсидианового  талисмана,  который
разбили ее шпильки, когда он был надет на его запястье.
   Она  извлекла  шпильки,  вынув  из  своих  волос,   и   крутила   их,
бело-голубые, зловещие, в своих пальцах.
   Он не отпрянул от нее, не глянул даже на ее оружие.  Он  встретил  ее
быстрый взгляд и выдержал его, ожидая любого исхода.
   Он услышал ее жесткий  смех  и  приготовился  предстать  перед  лицом
сборщиков церковной десятины, которые взяли в заклад его душу.
   Молодая блондинка исчезла, когда она засмеялась, и  Сайма  подошла  к
нему.
   - Ты предлагаешь мне любовь? Ты знаешь мое проклятие?
   - Я смогу перенести это, если ты согласна провести один год со мной.
   - Ты сможешь перенести это? Почему я должна верить  тебе,  маг?  Боги
обязаны  говорить  правду,  а  ты,  я  думаю,  находишься  за  пределами
ограничений и заблуждений, которым подчиняются боги.
   - Помогая мне, ты поможешь себе. Твоя красота не  поблекнет,  я  могу
дать тебе вечную молодость и излечу твое сердце, но излечи же и ты  мое.
- Его рука, протянутая к ней, задрожала.
   В его глазах заблестели слезы. - Ты хочешь прожить жизнь, как  убийца
и шлюха? Прими спасение, пока его тебе предлагают.
   Возьми его для нас обоих. Никто из нас не сможет снова потребовать  у
вечности такого блага.
   Сайма вздрогнула, и глаза женщины много старше, чем тридцать  лет  ее
тела, пронзили его.
   - Некоторые убивают политиков, некоторые - генералов, солдат на  поле
боя. Что касается меня, то я считаю, что именно маги являются проблемой,
скручивая время и миры, как в детской игре в  бечевку.  А  что  касается
помощи, ты или  я  -  заслуживаем  ли  мы  ее?  Скольким  ты  помог  без
соответствующей выгоды? Когда старик "Черные глаза  -  плюющие  огнем  и
четыре рта -  плюющие  проклятиями"  домогался  меня,  никто  не  сделал
ничего, ни мои родители, ни наши священники или пророки.
   Они лишь смотрели под ноги, словно разгадка  моего  спасения  была  в
песке Азеуры. Но это не так! О,  я  действительно  научилась  чему-то  у
моего колдуна! Большему, чем  он  хотел  научить  меня,  и  то,  что  он
рассыпался в пыль благодаря мне, несомненно.
   Она прекратила вертеть в руках шпильки.
   Они долго смотрели друг на друга, и, пока видели себя один в  другом,
Сайма, которая не плакала и трех  раз  за  сотни  лет,  вдруг  зарыдала.
Соединив шпильки впритык, она дотронулась  ими  до  осколков  обсидиана,
которые Ашкелон держал в дрожащей руке.
   Когда шпильки соприкоснулись  с  осколками,  сверкнула  ослепительная
синяя вспышка, и она услышала его слова:
   - Я сделаю то, что нужно для нас. - Комната, в  которой  они  стояли,
стала исчезать, и она услышала плеск морских волн,  и  поющих  детей,  и
звенящие цимбалы, и бренчащие лютни, и ревущие трубы.
 
Глава 7 
 
   Сорвавшийся с цепи ад не мог  вызвать  большего  столпотворения,  чем
кроваво-красные светила отца Джихан,  проглядывающие  через  разорванные
облака на землю гильдии магов.
   Ярость отца обманутой невесты была встречена Вашанкой  в  его  полной
мощи, так что народ, повергнутый на землю, лежал в молча