окоенных  мертвецов,  бродивших  по  ночным
улицам. Страт узнал свою судьбу и принял ее: он был точно таким же подданным
вампирши, как и любой другой из ее рабов.
   - Пойдем, Стратон, - настойчиво произнесла Кама и  потянула  наемника  за
рукав. - Пойдем, я все тебе покажу.
   - Ты и твои любовники! -  проворчал  Страт,  перекрывая  мерзкий  скрежет
ножек стула по усыпанному опилками полу. - Что ты хочешь  доказать,  показав
мне, как он лижет задницу своему демону?
   - Тс-с! - предостерегающе прошипела Кама и принялась подталкивать  Страта
в спину, словно жена, которая каждый  вечер  приходит  в  "Единорог",  чтобы
забрать  пьяного  мужа  домой.  Снэппер  Джо  изобразил  на   лице   грубую,
нечеловеческую улыбку и почтительно поклонился Каме.
   Великолепно. Демон выказывает ей почтение, словно лучший друг, тогда  как
настоящие друзья от нее отвернулись. И Молин, у которого есть другая жена, и
Крит, и Гейл, и Рэндал избегают ее словно зачумленную. Из всех людей, с  кем
Кама участвовала в  Войнах  Чародеев,  один  лишь  Стратон,  который  и  сам
оказался изгоем, продолжал с ней общаться. Он да еще Зип...
   Как верно отметил Страт, Зип действительно  был  ее  любовником.  Мужчины
постоянно используют свои мускулы и секс для достижения желаемого,  и  никто
не ставит им это в вину. Кама тоже  пользовалась  тем,  что  была  женщиной.
Чтобы добиться своего, все способы хороши. Кама была  больно  уязвлена  тем,
что люди, которые сражались с ней плечом к плечу, переменили свое  отношение
к ней только из-за того, что она позволила верховному жрецу  пустить  в  ход
свое влияние и помочь ей.
   Ее отец мог  иметь  хоть  дюжину  любовниц  и  хоть  десять  раз  на  дню
насиловать кого-то, уступая своему священному безумию, и ни одна живая  душа
в Санктуарии не смела потешаться над  этим  и  не  позволяла  себе  порицать
Темпуса. Возможно, ей стоит спустить шкуру со своего следующего партнера  по
постельным удовольствиям, чтобы доказать себе  и  всем  вокруг,  что  она  -
настоящая дочь своего отца. Возможно, тогда Крит перестанет  отводить  глаза
при встрече с ней.
   Страт споткнулся в дверях, рыгнул и скатился по лестнице.  Гнедая  лошадь
заржала, прядая ушами. Каму  передернуло.  Чертова  скотина  была  такой  же
мертвой, как дверной гвоздь, - это видел любой дурак. Страт же,  похоже,  об
этом даже не догадывался. Он порылся в сумке, вытащил кусок сахарной  свеклы
и протянул его лошади.
   Бархатные губы лошади-призрака осторожно сняли угощение с ладони.  Лошадь
фыркнула от удовольствия.
   Возможно, она все же немного живее дверного гвоздя. Но  все  равно  адски
противоестественна. Противоестественна,  как  сам  Санктуарии.  Кама  решила
полностью выбросить всякое упоминание об этом городе из хроники о деяниях ее
отца, которую сейчас писала. Санктуарии не заслужил того, чтобы у  него  был
свой  летописец.  Единственное,  чего  заслуживал  этот   город,   так   это
уничтожения.
   Кама была уверена, что у Санктуария имеется душа, илсигский дух, которому
осточертели люди, лезущие не в свои дела, и  теперь  он  подталкивает  город
прямиком к пропасти. Все, что  хотела  Кама,  -  это  выбраться  отсюда,  не
дожидаясь, пока Санктуарии сровняют с землей ранканцы, выпотрошат  и  бросят
гнить бейсибцы или не разнесут в клочья внутренние неурядицы.
   Как историк Кама понимала, что по всем признакам город умирал. Санктуарий
потерял почти все: его боги бессильны, его  магия  разладилась,  его  жители
раскололись  на  противоборствующие  лагери,  а  его   дети   жаждали   лишь
разрушений.
   - Ты что-то сказал, Страт? - До Камы  вдруг  дошло,  что  она  выпала  из
реальности, полностью погрузившись в свои мысли. Рослый пасынок уже уселся в
седло. В правой руке он держал поводья, а левая лежала на бедре.
   - Я сказал, что найти Зипа не проблема - сейчас  ночь,  его  смена.  Если
хочешь видеть его, поехали в штаб. Кама покачала головой.
   - Я же тебе сказала, он таскает  эти  проклятые  камни.  И  каждый  вечер
приносит жертву  богу  или  демону  старого  алтаря.  Мне  это  известно  от
надежного человека.
   Появление в штабе ночью не  грозило  Страту  встречей  с  Критом  -  тому
принадлежала дневная смена. Бывший  напарник  Страта  предпочитал  проводить
ночи в старом надежном доме на перекрестке Развалин, принадлежащем пасынкам.
   - Ну и где это? - в голосе Страта вдруг прозвучала тревога.
   - Вниз по течению реки, солдат. Невдалеке от дома Ишад. Не  уверена,  что
ты сможешь совладать с ее зовом.
   - Не твое свинячье дело, с  чем  я  могу  совладать,  женщина!  -  пьяным
голосом проревел Страт. - Я могу  общипать  этому  желторотику  все  перышки
быстрее, чем он задерет тебе юбку. Ты хотела помощи? Ну так ты ее  получишь.
А если передумала - тоже неплохо. На кой черт тогда торчать тут?
   Кама села в седло. Она чувствовала, что у  нее  горит  шея,  несмотря  на
холодную ночь. Непокорный весенний холод пробирал до  костей.  Пальцы  Камы,
сжимающие  поводья,  сразу  же  окоченели.  Чалая  затанцевала,  взбрыкнула.
Неподходящая для такой работы лошадь. Слишком пугливая и недостаточно хорошо
объезженная. Но пасынки забрали всех своих лошадей и  оставили  только  тех,
которые принадлежали Гильдии наемников. Не считая, конечно, жеребца тресской
породы,  который,  по-хорошему,  должен  был  отойти  к  ней,  но  Темпус  в
свойственной ему манере наносить оскорбления передал его Критиасу.
   Это было нечестно, но ее отец никогда и не отличался честностью. Она была
нежеланным ребенком, и то, что Кама так  много  сделала  для  него,  его  не
волновало. Женщины для Темпуса вообще не имели ни малейшего значения.  А  ее
связь с Факельщиком только ухудшила ситуацию.
   А может, отдав жеребца Криту и оставив его здесь вместе с Камой, отец тем
самым хотел сказать дочери, что, если  она  вернется  к  Криту,  он  простит
обоих? Неужели он признал Крита подходящей для нее парой? Или Темпус  просто
решил сделать гадость на прощание?
   Последнее больше походило на правду. Она хотела плюнуть на все,  избежать
испытания, которым являлся Санктуарий, улизнуть отсюда. Но все-таки осталась
здесь, поскольку была, как любой из людей Темпуса, связана долгом, и  у  нее
не хватило духу, сыграв  на  родственных  отношениях,  попросить  об  особой
милости и признать, что ей, женщине, не по силам выполнять  свой  долг,  как
это делают мужчины.
   "Твоя задача - помогать командиру гарнизона поддерживать  здесь  порядок.
Ты хорошо умеешь собирать разведданные. Вот и  собирай",  -  сказал  отец  и
больше ничего не добавил. Никак не  проявил  родственных  чувств,  говоря  с
дочерью так, как говорил бы с любым солдатом,  которого  оставил  прикрывать
тыл.
   А Крит сидел за столом и смотрел на нее. Он уже знал тогда,  кого  Темпус
намерен назначить командующим на время своего  отсутствия.  Знал,  что  Кама
перейдет под его командование.
   Все это дурно пахло. Кама пришпорила чалую и врезала ей  поводьями  между
ушей. При помощи этих карательных мер ей в  конце  концов  удалось  призвать
лошадь к порядку. Галопируя рядом с полупьяным Стратоном  вдоль  реки,  Кама
отчаянно мечтала оказаться где-нибудь в другом  месте.  Удерживать  Зипа  от
таких ошибок - это работа Крита, а вовсе не ее.
   Стратон тоже понимал это, но предпочитал не высказывать свои мысли вслух.
Крит возглавлял объединенные силы правопорядка, ему помогал капитан Уэлгрин,
а Зип и Ай-Гофлан были его заместителями.  Они  отвечали  соответственно  за
вторую и третью смены.
   Только Крит или кто-нибудь из придворных мог приказать  Зипу  оставить  в
покое прибрежный алтарь и заставить его выполнить приказ.
   Но Кама скорее бы умерла, чем обратилась к Криту за помощью, признав, что
какая-то проблема оказалась ей не по плечу. Привлекая к этому  делу  Страта,
она словно хотела сказать Криту: "Не жди,  что  мы  будем  раскланиваться  и
расшаркиваться перед тобой".
   Страт хотел получить власть над Санктуарием. Крит  же  ее  не  хотел,  но
получил. А вампирша с ее тайными  планами  оказалась  не  у  дел.  Дело  рук
Темпуса. Только Темпус, лишенный всякой совести, мог разбить пару Священного
Союза, точно так же как когда-то он разбил любовные узы, некогда связывавшие
Каму и Крита.
   Кама вдруг обнаружила, что на глаза у нее навернулись слезы. Она  вытерла
их тыльной  стороной  ладони.  Нет,  она  не  может  сейчас  позволить  себе
поддаться чувствам; это мешает ей здраво рассуждать.  Вообще-то  она  любила
мужчин. Но ее отношение к Криту стало вопиюще неадекватным.
   Что  же  касается   Страта,   Кама   относилась   к   нему   с   изрядной
настороженностью. Возможно, это объяснялось тем, что Страт был пьян  и  ехал
не на нормальной лошади,  а  на  какой-то  полупризрачной  твари.  Возможно,
именно она выбрала дорогу, проходящую мимо загородного дома Ишад.

***

   Зип сложил алтарь неподалеку  от  Белой  Лошади.  Неестественные  огоньки
стоявшего на речном берегу дома Ишад отсюда были едва видны. Зип находился в
том настороженном состоянии, когда каждый ночной шум  кажется  незнакомым  и
враждебным. У него в руках была тачка,  а  на  берегу  стояла  повозка.  При
повозке находились трое его бойцов, но Зип никому не  позволял  подходить  к
алтарю. Нечего им тут делать.
   Никто, кроме него, не должен прикасаться к этому нагромождению  камней  -
так велел дух, которому он служил. А еще он велел Зипу принести ему кровавую
жертву. Больше того - он указал, когда и как следует перевезти его в  город.
Дух хотел поселиться на Дороге Храмов, рядом с богами.  Зип  уже  присмотрел
там местечко -  в  переулке  за  храмом  ранканского  Бога-Громовержца.  Дух
благосклонно согласился, сообщив, что это место его устроит.
   А еще Зип приготовил для духа некий особый дар, который принесла ему одна
из его девушек. Девушка хотела получить работу  на  Улице  Красных  Фонарей.
Взамен она отдала Зипу то, что нашла на пристани в Низовье, и тот с радостью
оказал ей эту услугу. Зип был уверен, что  красноглазому  духу,  живущему  в
камнях, понравится этот подарок.
   Зип склонился перед грудой камней высотой ему по колено и произнес:
   - Господин,  я  приготовил  тебе  подарок.  Он  находится  там,  куда  мы
отправимся. Сегодня я начну переносить  камни  сам,  если  ты,  конечно,  не
дозволишь моим подчиненным помочь мне.
   Зип подождал, что скажет на это  дух,  но  ответом  ему  был  лишь  блеск
красных глаз  и  глухое  ворчание  -  похоже  было,  будто  в  груде  камней
ворочалось какое-то грузное существо.
   Что представлял из себя дух, которому служил Зип?  -  спросите  вы.  Чаще
всего он не утруждал себя речью и лишь безмолвно приказывал сделать то одно,
то другое. Зип иногда ощущал присутствие духа, и принесенное им подношение -
куски человеческой плоти, бурдюк с теплой кровью или драгоценные  безделушки
- исчезало неведомо куда. Было загадкой, относился ли он враждебно только  к
ранканцам или вообще ко всем людям9 Зип хотел верить,  что  дух  был  другом
илсигов и стражем революции, и  мечтал,  чтобы  тот  явился  во  всем  своем
величии и могуществе и поверг его врагов. Правда, до  сих  пор  деятельность
духа ограничивалась тем, что он принимал жертвоприношения, насылал  на  Зипа
дурные сны и периодически давал ему знать, что хочет перебраться  в  верхний
город.
   Этого хотели все. Все те, кто был загнан в Лабиринт,  затравлен,  доведен
до отчаяния.  Двенадцатилетние  матери  и  одноногие  отцы  революции  Зипа,
которой сам он никогда не желал. Зип давно отказался бы от борьбы,  если  бы
Темпус не связал его договором. Будь он проклят.
   Зип не понимал, зачем ранканским властям понадобилось привлекать НФОС  на
свою сторону. Ранканцы не хотели верить, что на самом деле никакого НФОС нет
и в помине. Зип уже устал объяснять, что  два  десятка  бандитов  и  уличных
бродяг не могут создать политическое движение.
   Но поскольку Крит пообещал его  ворам  и  нищим  статус  полицейских  сил
Санктуария, если они возьмут на себя дежурство в ночную смену, а Зип возьмет
на себя ответственность за них, его вхождение  в  государственные  структуры
и... гм... политическое общество, все же произошло.
   Но больше всего Зипа  беспокоило  отнюдь  не  вынужденное  объединение  с
врагами. Сильнее всего его беспокоило то, что его скверные подчиненные обоих
полов делали все то же самое, что и раньше -  занимались  вымогательством  и
шантажом, устраивали свары, жгли и грабили, - только теперь  они  занимались
этим с благословения государства и под его покровительством.
   Это не имело  ни  малейшего  смысла,  если  только  в  этом  мире  вообще
существует хоть какой-то здравый смысл. А  когда  Зип  понял  все  коварство
Темпуса,  было  слишком  поздно.  Зип  уже  стал  частью   правящей   элиты,
ненавистным угнетателем, цепным псом ранканцев, а его милиция была ничем  не
лучше того пушечного мяса, в которое превратились  деморализованные  солдаты
Уэлгрина. Они не восторжествовали над своими противниками, а просто  слились
с ними.
   Они больше не были  революционерами.  Они  стали  силами  по  поддержанию
порядка - порядка несправедливости, который создал их самих.
   Когда он сказал это Криту  -  точнее,  выкрикнул  в  ярости,  -  циничный
пасынок сверкнул белозубой улыбкой и сказал: "Чем  больше  вещи  изменяются,
парень, тем больше  они  остаются  собою.  В  чем  твоя  проблема?  Тебе  не
нравится, что ты оказался на легальном положении?
   Ведь ты занимаешься тем, на что единственно способен. И так ты не кончишь
жизнь на виселице или на плахе. Ты талантлив, а таланты нам нужны. Благодари
своих грязных богов, что тебя заметили и предложили работу. Иначе ты  вполне
мог бы закончить свою жизнь рабом на рудниках".
   И это тоже беспокоило Зипа: похоже, Критиас знал о Зипе довольно много, и
откуда он это  узнал  -  тот  еще  вопрос.  Слова  о  "грязных  богах"  явно
относились к его алтарю. Что же касается рабов... Зип и сам продал не одного
бродягу - революции требовались деньги. Но тогда это  было  только  вопросом
совести. А теперь превратилось в  проклятую  государственную  необходимость,
черт бы их всех подрал!
   Гейл, офицер связи Третьего отряда, посоветовал Зипу не обращать  на  это
внимания. Теперь Зип ненавидел себя,  но  еще  сильнее  он  ненавидел  Каму,
заставившую его впутаться в эту грязь, и ее взгляды, привитые ей  в  Третьем
отряде, которые оправдывали самые отвратительные злодеяния,  если  они  были
продиктованы необходимостью. Дочь  Риддлера  и  большинство  ее  головорезов
устраивала любая работа. А Зипа - нет.
   Сейчас ему следовало быть особенно осторожным, ведь  еще  немного,  и  он
станет точно таким же, как они. Правда, у Зипа был этот алтарь, был его бог,
или кем там являлось это существо, этот пожиратель жертвоприношений, который
никогда не говорил, как именно Зип может искупить свои грехи  и  очиститься,
но наверняка знал это. Именно живущий в  алтаре  красноглазый  дух  заставил
Зипа поверить, что в происходящем безумии есть своя система. У духа был свой
план. Он хотел противопоставить Зипа ранканцам и бейсибцам  и  научить  его,
как ослабить объединившихся врагов и подчинить их. Этот дух был живым - или,
по крайней мере, настоящим, - в то время как все другие боги  перестали  ими
быть, насколько Зип понимал происходящее.
   Дух хотел плоти и нуждался в крови. Он хотел перебраться в верхний город,
вот почему ему  нужно  было,  чтобы  Зип  оставался  начальником  милиции  и
обеспечил этот переезд. Зипу же нужно было кому-то служить. Иначе он не  мог
найти оправдания тому, что делал он сам и подчиненная ему  небольшая  группа
бывших повстанцев. Теперь у него было Дело. Красные глаза в алтаре, хлюпанье
свежей крови и божественная отрыжка - вот его Дело.
   Один лишь дух знал, что он хочет от Зипа, ведь он действительно  от  него
что-то хотел. Прежде  Зип  никому  и  никогда  не  был  нужен.  Потом  вдруг
появились дух, Кама, Риддлер... Нет, Кама появилась раньше бога, но  это  не
имело значения.
   Значение имело лишь одно - перевезти камни алтаря в город. Зип взял кисть
и чернила и стал поочередно помечать камни  и  перекладывать  их  на  тачку.
Когда она наполнилась, сердце алтаря почти обнажилось.
   Зип покатил тачку вверх по склону - весьма нелегкая работа. Когда наконец
Зип, весь мокрый  от  пота,  передал  тачку  своим  подчиненным,  чтобы  они
перегрузили камни на ветхую телегу, кто-то окликнул его.
   - Эй! - крикнул Зип в ответ, жестом приказав своим парням укрыть  ветками
камни. - Кто там?
   Из темноты появился одинокий всадник. Зип шагнул вперед,  держа  руку  на
рукояти ножа и чувствуя, как закостенели у него спина и шея.
   - Зип, это я, - наконец отозвался всадник.
   - Лягушка чертова! - тихо выругался Зип. - Кама, стой где  стоишь.  Склон
очень крутой и скользкий. Я сам к тебе подойду.  -  Зип  повернул  голову  и
приказал своим бойцам:
   - Спускайтесь вниз, погрузите остальные камни, а потом отвезите их  туда,
куда я сказал. Не забудьте пометить каждый камень и потом сложить их  в  том
же порядке. Я вас догоню.
   Но он знал, что не успеет догнать. И знал, что бог рассердится  на  него,
только вот не догадывался пока, во что может вылиться его гнев.
   Все  эти  мысли  вылетели  у  Зипа  из  головы,  когда   Кама   грациозно
соскользнула на землю. В рассеянном лунном свете она  выглядела  прекрасной,
как никогда. Ее красота всегда поражала Зипа, несмотря на то, что он  тысячу
раз повторял себе, что вовсе не нуждается в проблемах,  которые  приносит  с
собой эта женщина.
   Кама и сама по себе была  крупной  проблемой  -  в  этих  своих  замшевых
сапожках и обтягивающих брюках, с дорожной пылью на волосах, с исходящим  от
нее ароматом свежего сена... Все  в  этой  женщине,  от  бархатных  бедер  и
крепкой груди до лица и свежего дыхания, указывало на  ее  принадлежность  к
высшему обществу: ее речь, ее манера одеваться... Их разделяла  пропасть,  и
преодолеть ее было невозможно, несмотря на все усилия Зипа.
   Он все же предпринял еще одну попытку, безмолвную и отчаянную. Он швырнул
Каму в грязь, как будто этим мог унизить  ее.  Бесполезно.  Это  никогда  не
помогало.
   Кама негромко засмеялась и помогла ему  устроиться  поудобнее.  Потом  ее
захватила страсть, но она все равно оставалась знатной женщиной с  бархатной
кожей. Она по собственной воле явилась в трущобы, по какой-то причине  нашла
Зипа сексуальным и решила поиграть с ним в любовную игру,  которая,  кстати,
вполне могла бы стоить ей жизни, застукай их Критиас или Молин.
   Вот по ее телу пробежала дрожь, и Кама шепнула на ухо Зипу:
   - Со мной Страт. Он недалеко. Не пугайся, просто поспеши. - На  мгновение
ее страсть ослабла, потом  нахлынула  с  новой  силой,  и  Кама  забилась  в
экстазе, вонзив ногти в спину Зипа.
   - Черт бы тебя побрал! - воскликнул Зип, заработал быстрее, но все же  не
успел достичь оргазма одновременно с Камой.
   - Приподнимись, - воркующе посоветовала Кама. Ее пальцы метались по  телу
Зипа, то останавливаясь, то настойчиво поглаживая спину. - Мы слишком  давно
с тобой этим не занимались!
   Зип посмотрел на тучи,  которые  закрывали  луну,  словно  полупрозрачная
стена.
   - Давно. С тех пор, как ты начала спать со жрецами и  главнокомандующими.
А я всего-навсего лишь младший офицер. Где уж мне? Но  вот,  наконец,  и  до
меня дошла очередь.
   Раньше он так себя не вел.  Зип  прикусил  губу  и  почти  заставил  себя
отвернуться от Камы. Но все  же  не  смог.  Каждый  раз  ее  проклятое  тело
заставляло их обоих забыть обо  всем.  Дочь  Риддлера,  которая  уже  дважды
обманула его. О чем он думал, когда связался с ней?
   Он думал тогда, что знает, чего хочет эта женщина.
   - Зип, - обольстительным тоном произнесла Кама, тем  тоном,  который  Зип
так мечтал услышать несколько минут  назад.  -  Зип,  не  трогай  эту  груду
камней. Ты не знаешь, какие силы можешь разбудить. И никто из нас не знает.
   Зип резко сел.