арого  приятеля  и  раздумывал,  есть   ли
кто-нибудь, кто мог бы понять, что с ним произошло.
   - Надеюсь, ты больше ничего не..,  не  сотворил?  -  шепотом  спросил
Варра. Они оба непроизвольно уставились на чистую стену кабака, где Лало
когда-то сумел изобразить глубинное зло Черного Единорога  и  вдохнул  в
него жизнь.
   - Нет. Теперь, когда работаю, я надеваю  на  лицо  маску  и  не  могу
случайно вдохнуть во что-нибудь жизнь, - серьезно ответил Лало. - Зато я
выучился кое-каким другим штукам. Знаешь, иногда очень трудно разделить,
что есть искусство, воображение, а что - реальность...
   - Я понимаю... - Бард постучал пустой кружкой по  столу,  требуя  еще
пива. - Меня однажды чуть не вздернули, когда я спел  балладу,  которую,
как мне казалось, я просто выдумал - а она возьми да и исполнись!
   - И как такое может быть? - с жаром спросил Лало. - Когда я рисую или
ты поешь, мы всего лишь отражаем  действительность,  может  быть,  и  не
задумываясь об этом - как зеркало,  что  лежит  на  дороге,  отражает  и
небеса, и прах земной? Или же все-таки мы каким-то  образом  можем  сами
создавать реальность, изменять ее?
   - А как ты думаешь, звезды и карты влияют на  наше  будущее,  или  же
гадалки просто читают их знаки? - эхом  отозвался  Каппен  Варра.  После
кружки пива в его глазах снова загорелся огонек. - Пусть над этим ломают
голову в Гильдии Магов, а мне нет дела до их штучек!
   - Нет, только  не  в  Гильдии  Магов!  -  Лало  брезгливо  передернул
плечами. - Они тут же придумают, как срубить на этом монету.  Я  за  всю
свою жизнь встретил только  одного  чародея,  для  которого  магия  была
важнее денег. Это был Инас Иорл. Он научил меня  видеть  истину  в  моих
картинах. Но это было давно, много лет назад. Наверное, его  уже  нет  в
живых.
   - Есть  мысль!  -  сказал  внезапно  Варра.  Его  кружку  только  что
наполнили по третьему кругу. - Реальность на самом деле  не  тверда  как
камень, а изменчива. Ну, вроде глины. Только мало у кого хватает силы ее
замесить и вылепить что-нибудь, как по-твоему, а? Или, скажем, мы просто
не знаем, как к этой глине подступиться. А вот боги - те да, те могут  и
знают, ясное дело!
   Маги тоже могут кой-чего, своими заклялками - лепят только так! Ну, и
артисты, бывает... - Бард осоловелыми  глазами  уставился  на  художника
поверх пивной кружки, и Лало только сейчас  сообразил,  что  после  всех
лишений, которые перенес его приятель, даже жиденькое пивко "Единорога",
наверное, должно  быть  для  него  слишком  крепким.  Да  и  вечер  уже.
Художнику совесть не позволяла бросить здесь старого  приятеля  в  таком
состоянии, пьяного вдрызг и беспомощного. В этой части города ни к  чему
рисковать лишний раз.
   - Наверное, у Джиллы уже готов ужин,  -  решительно  сказал  Лало.  -
Может, пойдешь со мной, гостем будешь?
   Варра усмехнулся.
   - Думаешь, я надрался? Может, и так. Ну и что? Так проще.
   Я знаю, как изменять мир, понял? Я пою - и знаешь, открывается  дверь
в другой мир... В Иной! Я пел, и на  мою  песню  оттуда  вывалила  толпа
демонов, и они  убили  всю  эту  шваль,  всех  этих  мерзавцев,  которые
собирались меня вздернуть - всех!  Ты  понял  -  всех!  Как  тот  Черный
Единорог... - Глаза менестреля наполнились слезами. - Даже детей!
   Лало бросил быстрый взгляд на чистую стену. В неверном свете  тусклых
светильников ему на мгновение показалось, что там  по-прежнему  клубится
тень демонической фигуры. Но он ведь  изгнал  его!  А  потом  в  таверне
ободрали всю штукатурку и заново выкрасили стену!
   - Пошли! Нечего нам здесь засиживаться! -  Художник  бросил  на  стол
какую-то мелочь и схватил  друга  за  руку.  И  зачем  он  только  начал
задавать вопросы? Неизбежный рок - это страшно, но мысль о том, что  мир
подобен глине в руках того, кто  умеет  с  этой  глиной  управляться,  -
просто сущий кошмар!
 
*** 
 
   - А правда, что все девушки в Доме Сладострастия  очень  красивые?  -
Латилла настойчиво смотрела прямо в глаза Дариосу,  требуя  немедленного
ответа.
   - Правда, конечно.  -  Молодой  человек  покраснел,  а  Лало  спрятал
улыбку. - Но большинство из них настолько же глупы, насколько красивы.
   - Ну прямо как ты, - веско сказала Джилла. - Кушай,  Тилла,  и  пусть
бедный мальчик расскажет, что там у него вышло.
   Лицо Дариоса постепенно приняло обычный цвет, и он повернулся к Лало.
   - Хотел бы я, чтобы вы были там со  мной,  сэр!  Ужасно  трудно  было
совершать обряд экзорцизма, когда все они толпились вокруг и  стрекотали
как сороки! Но я постарался, как мог, упростить обряд. Не знаю,  правда,
что из этого выйдет. Каждый раз, когда какая-нибудь девица пересказывала
мне свой кошмар, это вдохновляло следующую рассказать еще более  ужасную
историю.
   Когда я заканчивал обряд изгнания, они все дружно рыдали или бились в
истерике.
   - Ты почувствовал  там  что-нибудь  демоническое?  -  с  любопытством
спросил Варра, отставив чашку в сторону. Пьяный или трезвый,  менестрель
никогда не забывал о хороших манерах, но на этот раз, видно, пивные пары
все же успели выветриться из его головы.
   Джилла, как всегда, оказалась на высоте. Почуяв, как от  мужа  и  его
приятеля разит пивом, она выставила на стол столько тушеной рыбы с рисом
и красным перцем, что этого хватило на всех, включая  нежданного  гостя.
Менестрель принялся за еду с таким аппетитом и так  нахваливал  искусную
повариху, что сразу же  завоевал  благосклонность  хозяйки,  на  лице  у
которой теперь сияла довольная улыбка. Джилла даже позволила  менестрелю
на время остановиться в комнате Ганнера.
   Дариос пожал плечами.
   - Что-то там определенно не в  порядке.  Но  я  не  мог  как  следует
сосредоточиться, чтобы разобрать, что к чему.
   - У меня есть холодный сметанный соус, если  рыба  слишком  для  тебя
горячая, - сказала Джилла, глянув на почти полную тарелку Дариоса.
   - Что? - Дариос тоже посмотрел в тарелку  и  подцепил  ложкой  рис  и
рыбу. - Нет, спасибо, ужин превосходен - я просто немного задумался...
   Варра прочистил горло и начал длинное  замысловатое  повествование  о
погонщике верблюдов, проститутке и жреце Анена.
   Он почти закончил свой рассказ, когда распахнулась дверь и на  пороге
показался Ведемир.
   - Я пришила новые значки на ту тунику, что ты мне  дал,  дорогой.  Ты
покушать не хочешь? У меня  осталось  немного  плова...  -  начала  было
Джилла, но Лало жестом попросил ее помолчать. Ведемир посмотрел на  отца
с благодарностью.
   - Я должен извиниться перед Валирой, - сказал он. -  Что  бы  там  ни
завелось в Доме Сладострастия, эта  штука  оказалась  заразной!  Сегодня
ночью  половина  стражников  проснулись  среди  ночи,  вопя  что-то  про
демонов!
   - Что ты имеешь в виду? То есть что именно они  говорили?  -  спросил
Дариос.
   Ведемир нахмурился.
   - Валира рассказывала, что девушкам  являлись  потерянные  любовники.
Ну, вы знаете, как крепка боевая дружба... Мы так часто теряем друзей...
За последние несколько лет погибло так много хороших парней!
   - Значит, вам явились их призраки? -  прошептала  Джилла.  -  Неужели
снова по улицам будут бродить мертвецы?
   Лало передернул плечами, вспомнив об этих кошмарных временах.
   - Но это невозможно! - сказал Дариос. - Такого рода  явление  требует
слишком мощного источника магической силы, какого  в  Санктуарии  больше
нет!
   - Хвала богам, они вернулись не воплощенными! - воскликнул Ведемир. -
Но где-то все же нашлось достаточно магии, чтобы выпустить на волю  этот
кошмар! Парни чувствовали, что за ними кто-то  следит,  вещи  падали  со
своих  мест,  а  потом  у  нас  произошла  куча   нелепых   несчастливых
случайностей.  У  продавца  амулетов  на  Базаре  сейчас  отбоя  нет  от
покупателей!
   - Надеюсь, обряд изгнания,  который  Дариос  сегодня  провел  в  Доме
Сладострастия, остановит это безумие... - предположил Лало.
   - Если это подействует, Дариос,  я  попрошу  тебя  наутро  сходить  в
казармы, провести обряд экзорцизма и там! - сказал Ведемир. -  Еще  пару
дней такой свистопляски, и ребята будут ни на что не годны!
   Но у Дариоса почему-то был очень озабоченный вид, а сны Лало всю ночь
тревожили воспоминания о Черном Единороге.
   Утром их разбудил посланец  из  Дома  Сладострастия,  который  принес
художнику надушенное письмо от самой Миртис.  Хозяйка  лично  приглашала
Лало к себе.
 
*** 
 
   - Четверка и тройка! - выкрикнул Ричи,  когда  кости  прокатились  по
деревянной столешнице и остановились. - Ставлю свою новую попону, ты все
равно не сможешь выбросить что-нибудь получше, Оттар!
   Услышав крик, Ведемир поднял взгляд от журнала дежурств,  и  подумал,
что его ребята сегодня что-то слишком уж разошлись.
   Не было правила, которое бы запрещало стражникам играть в кости, пока
все идет тихо-мирно. Но на этот раз что-то в голосах игроков Ведемиру не
понравилось. Он знал, что Ричи невоздержан в отношении выпивки, но  ведь
здесь у них было только слабенькое пиво...
   Партнер Ричи буркнул что-то, соглашаясь. Снова раздался стук  костей,
и, когда они остановились, раздался дружный вопль.
   - А он ведь выиграл твое добро, Ричи! - сказал кто-то. -  На  сегодня
ты отыграл свое, дружище. Пора  завязывать.  Я  точно  знаю,  что  тебе,
парень, и поставить больше нечего. Ты продул все жалованье, а выставлять
на кон шмотки - это не по правилам!
   - Я не продулся! - крикнул  Ричи.  -  Вот,  глядите!  -  Он  визгливо
захохотал  и  протянул  раскрытую   ладонь,   на   которой   переливался
серебристый шарик. - Подарок от подружки, на память.
   Эй, Оттар! Ставлю эту штуку против всего, что ты у меня  выиграл,  и,
клянусь, тебе придется выплатить все сполна!
   - Прибери свою игрушку, Ричи! - заговорили все  разом.  -  Сегодня  у
тебя на редкость невезучий день. И что скажет Джойя, если ты просадишь в
кости ее подарок?
   Ричи резко повернулся, так что пиво  выплеснулось  из  его  кружки  и
забрызгало приятелей, и обвел их взглядом.
   - Заткнитесь, вы все! Не говорите мне про  Джойю,  не  хочу  про  нее
слышать! - Он повернулся обратно к Оттару, который размышлял,  стоит  ли
принимать сомнительное предложение. - Ну что, попробуем еще  разок?  Или
ты боишься? Боишься, что  удача  вернется  ко  мне,  а?  -  Оттар  пожал
плечами, Ричи расхохотался, собрал кости в стаканчик, потряс и бросил. -
Пять и пять! - заорал он во весь голос и сунул стаканчик Оттару.
   - Эй! Да у него в кружке бренди! - заметил кто-то из зрителей, лизнув
мокрую руку.
   Когда Ведемир поднялся, кости уже застучали, катясь по столу.
   - Две шестерки!  -  сказал  Оттар  и  протянул  руку  за  серебристым
шариком.
   - Черта с два! - взвизгнул Ричи. - Ах ты, варвар, свинья немытая!
   Ведемир сделал шаг, другой, направляясь к солдатам,  и  тут  внезапно
все  резко  переменилось.  Комната  наполнилась  дикими   светловолосыми
варварами-северянами, которые размахивали окровавленными ножами. Ведемир
почувствовал запах гари. Он начал было  поворачиваться,  когда  заметил,
что в руках Ричи блеснуло лезвие. Привычка взяла свое -  кулак  Ведемира
взлетел будто сам собой и с хрустом врезался в челюсть Ричи.
   В казарме стало очень тихо. Ведемир хмурился, тер  глаза  и  разминал
ушибленную руку, глядя на  солдат,  которые  тоже  смотрели  на  него  с
откровенным изумлением.  Куда  подевались  северные  варвары?  Никто  не
проронил  ни  звука,  кроме  Ричи,  который  застонал  и  издал   что-то
невнятное, когда серебристый шарик вывалился из его руки и покатился  по
полу. Оттар подобрал шарик.
   Один из стражников взял кружку Ричи, принюхался и мрачно сказал:
   - Ребята, да ведь это просто пиво!
 
*** 
 
   - Лало, дорогой мой, ты, конечно, понимаешь, что этому надо  положить
конец! - Миртис налила в фарфоровую чашечку крепкого  ароматного  чаю  и
передала чашку художнику. -  Самое  худшее  позади,  девочек  больше  не
мучают  кошмары.  Но  теперь  их  стали  одолевать   всякие   неприятные
воспоминания. Это вредит нашему промыслу.
   Лало  неловко  поерзал  на  жестковатой  подушке,  надеясь,  что   не
соскользнет случайно и не обольет  горячим  чаем  шелковую  парчу  цвета
слоновой кости. На ней непременно остались бы пятна.  Такое  доверие  со
стороны Миртис его немного стесняло.
   Дариос, который тихо сидел рядом с  учителем,  старательно  изображал
спокойное ожидание.
   - Понимаете, мои картины - это совсем  не  то,  на  что  рассчитывают
девушки...
   - Я сказала им, что  это  нужно  для  рекламы  заведения,  -  сказала
Миртис. - Они будут заходить сюда по одной,  а  вы  будете  рисовать  их
портреты. И если мне не понравится то, что получится, я не стану с  ними
работать. Вот и все.
   Художник отставил чашечку и взял карандаш и  блокнот  для  набросков.
Миртис позвонила в маленький колокольчик.
   В Дом Сладострастия принимали только самых красивых девушек. Глядя на
пылающее лицо Дариоса, Лало понимал, каково это для обычного  мужчины  -
смотреть на таких красоток. Неудивительно, что парень  с  такой  натугой
провел свой обряд  изгнания.  Но  художник  смотрел  на  девушек  совсем
другими глазами.
   А когда начал работать, то вообще перестал об этом задумываться.
   Мало у кого была такая же светлая и чистая душа, как у Валиры,  но  в
некоторых девушках Лало узрел такую глубокую веру и такую силу духа, что
клиенты Дома Сладострастия, наверно, сильно изумились бы, узнай  они  об
этом. Художник  видел  отметины,  которые  оставили  на  девичьих  душах
жестокость, пренебрежение и отчаяние. Многие  были  помечены  ревностью,
завистью и жадностью. И почти во всех девушках Лало увидел страх.
   Когда последняя  девушка  покинула  комнату,  Лало  поделился  своими
соображениями с госпожой Миртис.
   - Ты говоришь, они  напуганы?  Ничего  удивительного.  Им  есть  чего
бояться. Они боятся старости, болезни, бедности... Все, что у них  есть,
- это их красота. Каждая из них боится того,  что  с  нею  будет,  когда
красота увянет. Уверенности в себе им добавляет только внимание, которое
оказывают им поклонники. Однако посмотри повнимательнее, Лало, ведь  это
далеко не все, что показывают твои картины!
   Удивленно моргнув,  художник  присмотрелся  к  запутанному  сплетению
линий - фону, которым он обрамил наброски. Внезапно до него  дошло,  что
это не просто игра света и  тени.  Это  гораздо  больше,  чем  случайное
сочетание линий. На набросках были не только портреты, излучающие страх,
- здесь были и сами страхи, вычерченные  тонкими  карандашными  линиями.
Лало с сожалением покачал головой, сообразив наконец, отчего девушки  на
портретах получились такими испуганными.
   - Вот они, ваши призраки, госпожа Миртис, - сказал Дариос.
   - Уничтожьте их! - почти крикнула она.
   - Я не могу... - сказал Лало. - Это ведь не  мои  страхи.  Но,  может
быть, у меня получится кое-что в них изменить?
   Несколько мазков ластиком,  три-четыре  твердых,  чистых  линии  -  и
уродливый  демон  превратился  в  прекрасного  ангела,   а   сморщенное,
изможденное лицо старухи обрело покой  и  безмятежность.  Еще  несколько
прикосновений ластика убрали хмурые складки, очистив  прекрасные  полные
губы, вернули блеск надежды  в  тусклые  некогда  глаза.  Наброски  были
довольно просты.
   И немного изменить их,  превратить  в  прелестные  картинки,  которые
любая девушка с удовольствием повесила бы в своем будуаре, не  составило
большого труда.
   - Вот и все. Посмотрим, может,  это  поможет...  -  Художник  передал
портреты Миртис.
   - Но ведь это совсем не то, что ты видел! - заметил Дариос.
   - Не то. Но когда госпожа Миртис отдаст девушкам их  портреты,  может
быть, они увидят именно это и поверят в это - а вера... Вера поможет  им
превратить желаемое в действительность, - ответил  Лало,  вспомнив,  что
требовал от него Молин Факельщик. - Хотел бы  я  только  знать,  что  за
чертовщина придала девичьим страхам такую жуткую силу?
 
*** 
 
   - Моя леди Куррекаи - одна из самых  почитаемых  женщин,  она  служит
самой Бейсе! - Дворцовая служанка рассмеялась, не сводя глаз с  солдата.
- У нее вместо ожерелья - настоящая змея, и все такое. Каждый день у нее
разные прически, разные головные уборы, и все они просто великолепны!  И
что же ты можешь мне такого подарить?
   - Разве что вот это? - проворчал  Оттар,  растянул  завязки  мешочка,
вытряс что-то на ладонь и с гордостью протянул девушке.
   Девица завизжала от восторга, когда солдат раскрыл  ладонь  и  солнце
заиграло переливами света на гладком  серебристом  шарике.  -  Миленькая
штучка, а? Ну что, есть у твоей леди хоть что-нибудь  похожее?  Так  что
пойдем со мной. Я тоже могу быть просто великолепным, вот увидишь!
   Девушка оценивающе посмотрела на стражника. Что ж,  Оттар  и  вправду
был не дурен собой. Он поцеловал ее маленькую ладошку горячими  влажными
губами, и девушка залилась румянцем.
   - Сегодня вечером. Договорились?
   Она кивнула, засмеялась, опустила прелестный шарик в карман передника
и убежала. Не успев повернуть за угол,  девица  уже  успела  позабыть  о
своем  почитателе.  Серебристый  шарик  сверкал  так   обворожительно...
Служанка не могла удержаться и то и дело вынимала  игрушку  из  кармана,
чтобы полюбоваться, - даже когда работала.
   Этой ночью девушке снилось, что она восседает в чудесном позолоченном
паланкине, который несут сильные  рабы,  а  вокруг  шагает  целая  толпа
беловолосых варваров, похожих на Оттара.
   И вот паланкин внесли в темную аллею. Девушка пронзительно закричала,
когда паланкин грубо бросили на землю, но  никто  ее  не  услышал  и  не
пришел на помощь. Безжалостные руки выдернули ее из паланкина и  бросили
на камни мостовой, разрывая на девушке одежду. Отталкивая друг  друга  и
вопя, на нее навалились потные горячие тела...
   Наутро служанка была вялой и неповоротливой, прислуживая за завтраком
своей леди-бейсибке, которая в этот день была при своей госпоже. Проходя
мимо корзины с апельсинами, служанка оступилась, споткнулась о корзину и
упала. Из кармана фартучка выпал маленький серебристый шарик и покатился
по полу.
   - Какая прелесть! - воскликнула леди Бейса и накрыла шарик ладонью.
 
*** 
 
   Лало накладывал слой грунта широкими, мягкими мазками.
   Он знал, что Молин Факельщик наблюдает за ним, но спокойно  продолжал
работать. То, что он сейчас делал, не требовало особой  работы  ума,  но
долговечность картины во многом зависит от правильно наложенного грунта.
Во всяком  случае,  из-за  этой  части  работы  жрец  не  станет  с  ним
препираться. Солнце поднималось все выше, воздух начал разогреваться, но
в прохладной тени плотного  полотняного  тента  по-прежнему  было  легко
дышать.
   Лало работал быстро.
   - Ты не глуп и уж точно не лишен воображения, - внезапно сказал Молин
Факельщик.  -  Не  могу  понять,  как   ты   можешь   оставаться   таким
бесстрастным?
   Кисть дрогнула, грунтовка ляпнулась на белое поле. Лало потянулся  за
лоскутом ветоши, тщательно стер пятно грунтовки и только потом обернулся
к заказчику, мельком улыбнувшись про себя,  поскольку  понял,  что  жрец
даже не заметил его неловкости.
   -  Все  прочие  одолевают  меня  просьбами  о  назначении  на  всякие
приличные должности или, на  худой  конец,  жалобами  на  тех,  кто  эти
должности занимает. Все прочие подозревают других во всех грехах, вплоть
до государственной измены. Все, кроме тебя, Лало... Почему?
   Лало аккуратно вытер кисти, раздумывая над вопросом.
   - Может быть, потому, что мне нужно иное?
   - А... - жрец с пониманием кивнул. Видно, этой ночью ему не  спалось.
- И о чем же ты мечтаешь, господин художник?
   - Обеспечивать семью... Изображать истину... Остаться  в  живых...  -
медленно сказал Лало. - Это вполне достойные мечты,  особенно  при  том,
что здесь творилось последние несколько лет.
   Молин Факельщик насмешливо фыркнул.
   - Знаешь, я тебе даже завидую. Сегодня  утром  дворец  превратился  в
какой-то сумасше