м и в одну ночь решится судьба ее невольничьей жизни.  Жрецы
думали, что она ничего не знает о цели танца и  исполняет  его  только  из
страха перед злобного вида женщинами с обтянутыми кожей дубинками, но в ее
племени уже девятилетние девочки считались годными для брака, а  искушение
оставалось искушением на любом языке.
     Сейлалха считала также, что если она не хочет превратиться в одну  из
таких немых женщин, ей стоило постараться забеременеть от связи  с  богом.
Легенда гласила, что неисполненным желанием Вашанки было иметь ребенка  от
своей сестры: Сейлалха постарается ублажить бога в обмен на свою  свободу.
Убийство Десяти приходилось на новолуние, а ее месячный цикл завершался  в
полнолуние. Если бог такой же мужчина, как и ее соплеменники, то она может
зачать.  Упав  на  предоставленное  ей  мягкое  ложе,  Сейлалха  принялась
раскачиваться взад и вперед, пока по лицу не потекли слезы. Она  беззвучно
плакала, чтобы надзиратели ничего  не  приметили  и  не  заставили  силком
выпить снотворное. Молясь богу Солнца, богу Луны, богу ночных трав и  всем
призрачным демонам, которых она сумела  упомнить  с  тех  далеких  времен,
Сейлалха повторяла одно и то же:
     - Дайте мне зачать. Дайте мне выносить ребенка бога. Дайте мне  жить!
Помогите не стать такой же, как они!
     Где-то вдали за стеной, за  закрытыми  дверями,  ее  менее  удачливые
сестры разговаривали друг с другом на языке  тамбуринов,  лир,  волынок  и
барабанных палочек. Они исполнили танец и стали немыми, и в их лонах текла
лишь желчь. Их музыка была скорбной, порой даже мрачной и если  у  нее  не
будет ребенка, то такого удела не миновать.
     Дождавшись, пока слезы высохнут, Сейлалха  изогнула  спину  так,  что
коснулась лбом массы ниспадающих волос  на  полу.  Прислушавшись  к  ритму
музыки, она снова закружилась в танце.



                                    3

     Молин нетерпеливо прохаживался вокруг  стола  с  отделанной  мрамором
крышкой,  который  привез  с  собой  из  столицы.  Немой   юноша,   всегда
находившийся рядом, почел за благо  укрыться  в  дальних  покоях.  Еще  не
наступил полдень, а Молин уже трижды сорвал на нем свой гнев.
     Какая несправедливость и небрежение к нему  -  исполнять  обязанности
Верховного жреца в вонючей дыре, подобной Санктуарию. Строительные  работы
велись через пень-колоду, ибо рабочие не знали  своего  дела.  То  и  дело
происходили непредвиденные несчастные случаи,  недобрые  знаменья.  Старое
илсигское жречество злорадствовало  и  собирало  нерегулярную  десятину  с
городских жителей. Весь имперский антураж поблек в  недостойных  его  сана
помещениях, отведенных Молину под  резиденцию.  Фактически,  они  с  женой
делили комнату - ситуация, которую он не предвидел и  больше  выносить  не
мог. Принц оказался идеалистом, женатым идеалистом, чья вера в  блаженство
такого неудобного состояния уступала лишь  наивности  в  делах  управления
государством. Несмотря на редкие встречи с ним. Молин не мог не  признать,
что собеседник из  Принца  великолепный.  Его  воспитали  в  духе  полного
соответствия роли ни на что не годного младшего сына, и  лишь  злосчастная
из судеб привела его столь близко  к  трону,  что  ныне  его  отослали  из
столицы куда подальше.
     В Рэнке у Молина был  прекрасный  дом,  так  же,  как  и  собственные
апартаменты в храме. В оранжереях с отоплением цвели диковинные  растения,
а ниспадавший со  стены  во  внутреннем  дворике  храма  водопад  заглушал
уличный шум и перебрасывал радужное сияние, когда Молин восседал за столом
в зале  для  аудиенций.  Что  же  он  сделал  не  так?  Теперь  у  него  в
распоряжении была лишь небольшая комнатка с окошком, где воздух, казалось,
точно стоит в зловонных испарениях, тогда как из  второго  окна,  поближе,
открывался вид на виселицы. Вдобавок ко  всему,  церберы  сновали  повсюду
утром, а вчерашние висельники по-прежнему болтались на ветру.
     Несправедливость!  Нелепость!  А  он  теперь,   естественно,   должен
осознать всю важность вверенного ему поста и быть  верным,  преисполненным
долга жрецом Вашанки. Кадакитис обязан найти дорогу в эти позабытые  Богом
апартаменты и пребывать в них так же, как и жрецы, пока Молин  не  подыщет
себе лучшего  пристанища.  Принц  запаздывал.  Вне  всякого  сомнения,  он
потерялся в пути.


     - Мой лорд Молин? - послышался из прихожей веселый голос. - Мой  лорд
Молин? Вы здесь?
     - Я здесь, Мой Принц.
     По знаку первосвященника немой внес в зал две чаши с фруктовым  чаем.
Показался и сам Принц.
     - Мой лорд Молин, ваш посланец  сообщил,  что  вы  срочно  хотели  бы
видеть меня по делу, касающемуся Вашанки. Наверняка это так, иначе  вы  бы
не призвали меня прямо к себе. А где мы? Впрочем,  какая  разница.  У  вас
опять какие-то храмовые проблемы? Я  приказал  Зэлбару  проследить,  чтобы
вновь прибывшие честно исполняли свой долг...
     - Нет, Ваше Высочество, никаких новых проблем в храме не появилось  и
всеми этими делами занялись, как вы  и  предложили,  Зэлбар  с  церберами.
Кстати, сейчас мы находимся за внешней стеной дворца, как  раз  неподалеку
от виселиц. Если у вас  есть  желание,  то  из  окна  на  них  открывается
прекрасный вид.
     Принц предпочел отхлебнуть чаю.
     -  Я  призвал  вас,  мой  Принц,  чтобы  поговорить   о   предстоящем
праздновании Убийства Десяти,  которое  состоится  в  новолуние.  Потребна
определенная скрытность и осторожность,  которую,  по  правде  сказать,  в
вашем дворце не найти.
     Если Принц и был оскорблен инсинуациями Молина, то виду он, во всяком
случае, не подал.
     - Мне предстоит исполнить какую-то особую обязанность? - спросил он с
нетерпением.
     Видя загоревшийся в глазах  юноши  интерес,  Молин  заговорил  с  еще
большим пафосом:
     - Вам предстоит нечто совершенное  особое,  ведь  даже  Ваш  Батюшка,
покойный Император, не имел случая совершить подобное.  Как  вы  наверняка
знаете, Вашанка - да прославится  его  имя  -  принимает  зачастую  личное
участие в городских делах. Мои авгуры  сообщили,  что  со  времени  вашего
прибытия в это заклятое место, трижды проявления  божественной  мощи  были
замечены слугами храма.
     Принц поставил чашу.
     - Вы знаете об этом? - На лице юноши читалось глубокое  изумление.  -
Вы можете сказать, когда Бог явил свою силу?
     - Да, мой Принц, - мягко ответил Молин. - Таков общий принцип  нашего
жречества. Путем освященных ритуалов и в тесном союзе  с  нашим  богом  мы
получаем его благословения через верных, послушных держателей  традиций  и
направляем его гнев против тех, кто злоупотребляет или чинит вред Империи.
     - Мне неведомы предатели...
     - ...Не знаю их и я. Мой  Принц,  -  ответил  Молин,  решив  оставить
подозрение при себе, - но я знаю точно, что Вашанка,  да  прославится  его
имя, показывает свой лик в нашем городе со  все  возрастающей  частотой  и
разрушительной силой.
     - Разве не это он и должен делать?
     Было трудно вообразить, что в славном императорском доме мог  вырасти
столь слабоумный наследник.  В  такие  минуты  Молин  был  готов  поверить
слухам, распускаемым по поводу Принца. Некоторые говорили,  что  Кадакитис
намеренно небрежно  относится  к  своим  обязанностям  губернатора,  чтобы
вернуться в столицу до того, как  в  Империи  разразится  восстание.  Иные
считали, что Кадакитис умен и властолюбив, как того и опасались  имперские
советники. К несчастью, Санктуарий как нельзя лучше соответствовал  взятой
им на себя губернаторской роли.
     -  Ваше  Высочество,  -  заговорил  Молин  снова,  сделав  рабу  знак
пододвинуть ближе громадное кресло для гостя. Разговор обещал быть долгим.
     - Мой Принц, можно сказать, любой бог, и уж особенно наш Вашанка,  да
славится его имя, необычайно могуч и, хотя у него могут быть смертные дети
от желанных или нежеланных женщин, его поведение не  похоже  на  поведение
обычных людей. Церберам не составит особого  труда  перехватить  человека,
который бегает по улицам с мечом и выкрикивает оскорбления, едва только он
попадется им на глаза.
     - Вы хотите сказать, мой лорд Молин,  что  такой  бродяга  бегает  по
нашему городу? Неужели вы и впрямь призвали меня только за этим? Неужели в
моем дворце затаился вероломный отступник?
     "Готов ли он", - думал про себя Молин.  Мужская  зрелость  -  это  не
только ум, который у Кадакитиса, безусловно, есть. А вот вступил ли  Принц
в период  возмужания?  Ведь  планы  жреца  требовали  именно  этого.  Было
известно, что любовницы у губернатора  имелись,  но,  может  быть,  он  их
просто погружал в сон разговорами? Самое время сменить тактику.
     - Мой дорогой Принц, будучи по рангу Высшим Жрецом Санктуария, я могу
утверждать,  что   повторяющиеся   случаи   божественного   вмешательства,
неподвластные ритуалам, которые по традиции исполняю я  и  младшие  жрецы,
несут серьезную угрозу благосостоянию людей и вашей миссии  в  Санктуарии.
Пора остановить их любой ценой!
     - А... а! - лицо Принца прояснилось. - Мне кажется,  я  понял  в  чем
дело. Мне необходимо на ближайшем празднике предпринять нечто  такое,  что
позволило бы вам вернуть контроль за  ситуацией.  Мне  нужно  переспать  с
Азиуной?
     Блеск в глазах юноши не оставлял у Молина сомнений в том,  что  Принц
понимает, в чем смысл соития.
     - Именно так, Мой Принц! Но это лишь малая часть того, что  предстоит
нам предпринять на следующей неделе. Каждый год на  празднике  исполняется
танец Азиуны и Божественное Совокупление. Многие дети  родились  от  таких
союзов и многие потрудились во славу своего божественного родителя -  я  и
сам сын такого брака.
     Однако  в  особых  случаях  танцу   Азиуны   предшествует   священное
воплощение Убийства Десяти. Вашанка - да славится имя его  -  обнаруживает
вновь,  как  его  вероломные  десять  братьев  замышляют   избавиться   от
божественного начала их отца Саванкалы. Он убивает их всех и по  настоянию
Азиуны восходит вместе с ней на брачное ложе. Рождение ребенка  от  такого
союза, если так произойдет, и впрямь явится добрым знамением.  Мой  Принц,
жрецы-предсказатели сообщают, что ребенок будет зачат не где-нибудь,  а  в
Санктуарии, и вмешательство бога в нашу жизнь дает  основание  верить  им.
Безусловно, необходимо, чтобы ребенок родился в  стенах  обители  и  будет
замечательно, если его настоящим отцом станете вы...
     Принц густо покраснел, но через мгновение его лицо сделалось зеленым:
     - Но, Молин, убивать офицеров сдавшейся армии - не дело генералов. Вы
же не думаете, что я убью просто так десять человек.  Тем  более,  что  во
всем городе не наберется столько жрецов Вашанки, и мне придется убить вас.
Молин, я не могу пойти на это - вы слишком много значите для меня.
     - Мой дорогой Принц, - Молин подлил чая и сделал знак рабу, чтобы  на
следующую перемену был готов напиток покрепче, - мой дорогой Принц, хотя я
без колебаний положу на алтарь свою жизнь, если  того  потребуете  вы  или
благо Империи, да хранит ее  бог,  хочу  вас  заверить,  что  на  сей  раз
совершать верховный ритуал я не намерен. В самых священных  томах  ритуала
ничего не говорится  о  положении  или  роде  тех,  кто  будет  подвергнут
закланию, не считая того, что они должны быть  здоровыми  и  живыми  перед
началом церемониала.
     В это время за одним из окон  послышались  крики  и  хорошо  знакомые
звуки веревки, обвивающей чью-то шею.
     - Все очень просто. Ваше Высочество, отмените эти ежедневные казни  и
я уверен, что к празднику нужное количество людей найдется.
     Принц содрогнулся, подумав о жителях Санктуария, чьи поступки даже  в
этом полуварварском городе настолько выходили за рамки  дозволенного,  что
его судьи были вынуждены приговаривать их к смерти.
     - Естественно, что они будут связаны и опоены зельем, - утешил  Молин
Принца,  -  ибо  это  часть  обычая,  даже  можно  сказать  традиция.  Нам
приходилось страдать от того, что выжил не тот человек, -  быстро  добавил
Молин, не упоминая о том, что жрецам как-то пришлось  претерпеть  То,  что
все одиннадцать скончались от ран еще  до  завершения  ритуала.  С  годами
жреческая каста научилась быть чрезвычайно практичной, когда речь заходила
о ее интересах.
     Кадакитис уставился на пол комнаты. Он быстро посмотрел  в  окно,  но
виселицы и трупы не оставили в сознании Принца мысли, что  Молину  следует
переехать в иное  жилище.  Немой  налил  в  кубки  местного  вина,  весьма
приятного на вкус, учитывая местность,  в  которой  оно  производилось.  В
окрестностях города почва  была  такова,  что  вино  отличалось  в  лучшую
сторону, нежели хлеб или сыр. Молин предложил губернатору кубок.
     - Молин... я не могу. Даже если бы это был просто танец... нет,  даже
и в этом случае нет, - Принц расправил плечи  и  попытался  изобразить  на
лице решимость.  -  Молин,  вы  ошибаетесь,  для  Принца  Крови  такое  не
подобает. Дело не в том, что это ляжет пятном на мою репутацию,  но  я  не
могу совокупиться с рабыней из храма во время народного праздника.
     Приняв во внимание отказ. Молин подумал, не  мог  ли  он  взять  роль
Вашанки на себя, зная, кто предназначен на роль Азиуны.  Однако  жрец  был
честен с Принцем: чрезвычайно важно, чтобы ребенок был правильно зачат.
     - Мой Принц, мне нелегко  просить  об  этом,  ничуть  не  легче,  чем
сообщать моим братьям в Рэнке о решении по этому вопросу. Рабыня - одна из
лучших представительниц  Севера,  а  само  действо  будет  окутано  мраком
строжайшей тайны.
     Рука  Вашанки  тяжело  возлегла  на  отцов  города.  Мой   Принц,   и
игнорировать  его  присутствие  никак  нельзя.  Об  этом   ясно   сообщают
прорицатели и даже ваши личные церберы, стражи Имперского  Порядка,  могут
не устоять перед угрозой ничем не сдержанного присутствия Вашанки!
     Сделав  паузу.  Верховный  Жрец  тяжело  глянул  в   глаза   молодому
губернатору, вынуждая того признать слухи, которые  витали  в  городе,  но
никогда не обсуждались. МОЛИН МОГ ПРОСЛЕДИТЬ СВОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ОТ БОГА, А
КАК НАСЧЕТ ТЕМПУСА? ЦЕРБЕР НОСИЛ ЗНАК ВАШАНКИ, НО БЫЛ ПРОИЗВЕДЕН  НА  СВЕТ
ДАЛЕКО ЗА ПРЕДЕЛАМИ ХРАМА.
     - Кто мы такие, чтобы направлять волю богов? - ответил Принц,  отводя
взгляд и уклоняясь от прямого ответа.
     Молин выпрямился во весь свой высокий рост  -  на  несколько  пальцев
выше Принца - золотая тиара едва не съехала ему на лоб.
     - Мой Принц, мы и есть проводники, единственные настоящие  проводники
его воли. Без посредничества руководимого долгом жречества,  узы  традиции
между Вашанкой - да славится  его  имя  -  и  последователями  бога  будут
безвозвратно нарушены. Храмовые ритуалы, предписанные самим богом,  являют
собой  баланс  между  небесным  и  смертным.  Всякий,  кто  уклоняется  от
ритуалов, какими бы высокими  мотивами  он  не  руководствовался,  кто  не
отзывается на зов жречества, когда это  необходимо...  ведет  бога  и  его
последователей к неотвратимой гибели!
     На  замершего  в  благоговении  Принца  глянула  в  лице  Молина  вся
испытанная жреческая каста.  Верховный  Жрец  сознательно  свел  случай  к
строжайшему выполнению ритуалов. Во многих  документах  можно  было  найти
свидетельства  проявленного  Вощанкой  неудовольствия,  если  он  не   был
правильно умиротворен. Вся  система  ритуалов  предназначалась  для  того,
чтобы смирять капризное и голодное божество.
     Толпа за  окном  загомонила  в  полный  голос,  не  давая  продолжить
разговор: объявлялись указы дня. Завтра на  рассвете  повесят  еще  двоих.
Кадакитиса передернуло,  когда  он  услышал,  что  его  именем  прикрывают
жестокие  наказания,  которые  Империя  налагала  на  преступников.  Принц
шарахнулся от окна, заметив, как на подоконник приземлился огромный черный
ворон, мрачно уставившийся на смолкших  собеседников.  Принц  прогнал  его
обратно к виселицам.
     - Я посмотрю,  что  смогу  сделать,  Молин.  Мне  надо  поговорить  с
советниками.
     - Мой дорогой Принц, во всех делах,  имеющих  отношение  к  духовному
благоденствию  Имперского  Присутствия  в  Санктуарии,  ваш   единственный
надежный советник - я.
     Молин немедленно пожалел, что не сумел сдержаться. Хотя Принц  и  дал
ему устное заверение, жрец Вашанки был уверен,  что  цербер  Темпус  будет
знать обо всем еще до заката.
     Этот  Темпус  просто  чума,  язва,  возмутитель  порядка  вещей.  Сын
Вашанки,  настоящий  его  сын,  вне  всякого  сомнения,  но  абсолютно  не
признающий ограничений ритуалов и положения  сословий.  Пусть  даже  часть
слухов о нем правда, но суметь пережить расчленение на  столе  Керда...  В
это нельзя поверить. Темпус не мог полностью оторваться от влияния касты.
     "Ну, - подумал через секунду Молин, - ведь я тоже его настоящий  сын.
Пускай Принц нетерпеливо бежит к нему с новостями, пусть он  советуется  с
Темпусом. Даже если они и замыслят что-то против меня, я все равно  возьму
верх."
     Поколения за поколениями жрецов растили подлинных сынов Вашанки.  Бог
больше не был похож на прежнее охочее до  крови  существо.  Вашанку  можно
было ограничить в действии и в  конце  концов,  семья  со  стороны  Молина
больше, чем у Темпуса.
     Без тени беспокойства Молин смотрел  на  удаляющегося  Принца.  Ворон
снова устроился  на  подоконнике,  как  делал  всегда.  Птица  нетерпеливо
каркала, пока жрец вместе с рабом готовили ему пищу: живых мышей  в  вине.
Жрец наблюдал, как ворон полетел  над  крышами  Лабиринта,  следя  за  ним
взором даже после того, как жена несколько раз окликнула его.



                                    4

     Сейлалха  застыла  подобно  статуе,  пока   угрюмого   вида   женщины
оборачивали ее изумрудно-зеленой материей. Они наверняка не раз укололи бы
ее своими шпильками и булавками, но шелк требовал величайшей  осторожности
в  обращении.  Отступив  назад,  они  показали  рабыне,  что   та   должна
повернуться.
     При малейшее движении Сейлалхи вокруг вздымались  облачка  прозрачной
ткани. Ощущение прохладной  материи  было  настолько  непохоже  на  грубые
привычные одеяния, что на миг Сейлалха отвлеклась от чтения хитрого  языка
жестов ее наставниц, пока те обсуждали свое творение.
     Праздник грядет, иначе они не одели бы ее так, и вскоре она  выступит
во время танца перед богом. Луна над ее кельей превратилась в  тонущий  во
тьме узенький серп месяца.
     Взяв инструменты, женщины принялись  играть.  Не  дожидаясь,  пока  в
музыку вступят барабаны, Сейлалха начала танец, и свободные  края  материи
кружились вместе с ней. Она плыла вместе с рваным ритмом музыки, отдаваясь
целиком  каждому  повороту  и  наклону,  глубоко  в  душе   понимая,   что
бессмысленный набор движений и есть ее единственный, неповторимый призыв к
свободе.
     Когда Сейлалха закружилась в  заключительных  бурных  порывах  танца,
взметнувшийся  вверх  изумрудно-зеленый  шелк  слился   с   разметавшимися
волосами и обнажил ее тело, удерживаясь лишь заколками на шее и  талии.  И
когда девушка  склонилась  в  глубоком  поклоне,  шелк  плавно  опустился,
скрывая ее тяжелое усталое дыхание. Молчали даже  всегда  поправлявшие  ее
ненавистные барабанные палочки.
     Освободив волосы, Сейлалха грациозно поднялась. Молчаливые наставницы
будто приросли к месту, не в силах молвить хотя бы слово.  Больше  никогда
отныне не будет она  тренируемой  ученицей.  Хлопнув  в  ладоши  женщинам,
Сейлалха подождала, пока ближайшая из них не подошла к  ней,  чтобы  снять
шелк и проводить девушку в умывальню.



                                    5

     Стояла кромешная тьма, и даже света двух десятков свечей не  хватало,
чтобы процессия в безопасности прошла вдоль  узких,  предательских  улочек
Санктуария. Молин Факельщик вместе с пятью другими иерархами избавили себя
от шествия и поджидали  их  в  относительно  удобном  месте,  на  каменных
ступенях по-прежнему недостроенного Храма Вашанки. Поодаль от