щего   песнопения,
позволив голосу Рэндала служить ей маяком. Когда  маг  велел  ее  правой
руке - независимо от самой Меррикэт! - подняться с колен и покачаться на
уровне лица, девушке показалось, что рука эта абсолютно ничего не весит.
А когда он сказал, чтобы она открыла глаза и хранила "манну души своей",
она совсем не удивилась, заметив, что ее пальцы  светятся  зеленым,  под
кожей видна каждая косточка, а на кончиках играют синеватые молнии.
   Когда же ей ведено было вновь закрыть глаза,  они  закрылись  как  бы
сами собой, совершенно непроизвольно. Потом она услышала, что сейчас  ее
рука упадет на колени, и  рука  действительно  упала,  Меррикэт  открыла
глаза и увидела, что находится на первом уровне.  Однако  совершенно  не
испугалась.
   Но тут собственная рука неожиданно хлестнула ее по бедру.
   Меррикэт почувствовала ужасное головокружение, и если б могла, то изо
всех сил вцепилась бы в стул. Но это, увы, было уже невозможно, ибо тело
ее было целиком во власти Рэндала, и она не в силах была  управлять  им.
Услышав щелчок его пальцев, она почувствовала, как  широко  распахнулись
ее глаза, и перед ней предстала исхлестанная ветрами местность, странным
образом простиравшаяся в бесконечную, лишенную горизонта даль;  куда  ни
посмотришь,  всюду  на  равнине  виднелись  вершины  невысоких   холмов,
застывшие, точно гребни замерзших волн. Деревья здесь имели форму  шара.
За деревьями виднелись  какие-то  существа,  и  она  знала  (хотя  и  не
понимала, откуда знает это), что некоторые из них - ее соученики.
   Возможно, она знала это, потому что и сама  находилась  там  же,  под
одним из круглых деревьев. Рядом были какие-то незнакомцы - то ли  люди,
то ли кто-то еще. Одно из этих существ широкими прыжками приблизилось  к
ней, посмотрело  на  нее  своим  единственным  круглым  горящим  глазом,
склонило набок голову сокола и сказало человечьим голосом, щелкая хищным
клювом:.
   - Добро пожаловать на первый уровень, Меррикэт! Что ты здесь ищешь?
   - Знания, - ответила Меррикэт, как наставлял ее на  уроке  Рэндал.  -
Друзей. Душевные силы.
   Птичий клюв приблизился, значительно увеличившись в размерах,  и  она
услышала:
   - На первом уровне для тебя нет друзей, как нет их для тебя и в  Доме
Сладострастия.  Ты  должна  искать  выше.  Здесь  же  ты  найдешь   лишь
инструменты.
   - Хорошо, тогда дай мне хотя бы один из  них,  -  услышала  она  свой
голос, ошеломленная собственной безрассудной смелостью.
   Птичья голова склонилась в поклоне, и страшный огромный клюв вплотную
приблизился к лицу Меррикэт.
   Ей очень хотелось отодвинуться, но она не могла. Рука ее  сама  собой
разжалась, клюв склонился над ней, точно желая попробовать нежную плоть,
и прямо ей на ладонь упало какое-то  многоногое  насекомое,  похожее  на
осу. Щекоча ладонь, насекомое это принялось исполнять  какой-то  сложный
танец, и постепенно на ладони появилось нечто вроде  осиного  гнезда,  в
которое "оса" и заползла.
   Тут рука Меррикэт вдруг стала очень тяжелой, и она скорее поняла, чем
почувствовала, что рука снова упала ей на колени,  когда  голос  Рэндала
произнес:
   - ..при счете "три" душа вернется в твое тело, глаза твои откроются и
ты окажешься в классе вместе со своими одноклассниками.
   Казалось, маг говорит, обращаясь к ней одной. Она слышала только  его
голос; ее вновь охватило головокружение, и она полетела  куда-то  сквозь
разноцветные облака, над древними морями, все дальше и дальше...
   Обнаружив наконец собственное тело, она почувствовала, как  ее  будто
всосала туда неведомая сила, а потом душа ее  легла  отдохнуть  в  своей
темнице, вздрогнув  так,  что  Меррикэт  снова  невольно  шлепнула  себя
ладонью по бедру.
   Глаза ее открылись.  Удивленно  хлопая  ими,  она  увидела,  что  все
ученики белы как мел, даже губы у них побелели, и все как один молчат  и
стараются друг на друга не смотреть. Потом Меррикэт посмотрела  на  свою
руку, которая теперь мирно лежала на коленях.
   На ладони краснело пятно размером с то  маленькое  осиное  гнездо.  У
Меррикэт по всему телу пробежали мурашки. Конечно же, это что-то значит!
Иначе получится, что она все сделала не правильно... Но какое  отношение
имеет первый уровень к просьбе Шауме?  Или  к  той  вещи,  которую  она,
Меррикэт, просила Шауме сохранить в тайне?
   Меррикэт с ног до головы пробирал озноб, ее всю трясло.
   Белая кожа покрылась красными пятнами и  по  цвету  напоминала  рыбье
брюхо.
   Что было на уроке дальше,  она  не  слышала.  Лишь  сам  звук  голоса
Рэндала давал ей какое-то утешение, ибо мир вокруг нее теперь казался ей
совершенно чужим.
   Нет, необходимо  рассказать  ему,  как  и  что  она  сделала,  в  чем
потерпела неудачу, и выяснить, что означает это знамение! Она должна  на
это решиться!
   Когда ученики гуськом потянулись из класса,  Меррикэт  почувствовала,
что ничего сказать не сможет: горло стиснул спазм.
   А  вдруг  Рэндал  успеет  выйти  раньше  нее,  вместе  с   последними
учениками? Отыскать его потом в бесконечных  залах  и  коридорах  здания
будет невозможно, да ей и не  пройти  туда,  где  находятся  его  личные
апартаменты - там все опутано такими чарами...
   Однако Рэндал уходить не  спешил:  его  окружили  ученики  со  своими
вопросами. Все возбужденно галдели, спрашивая, что же именно им  удалось
увидеть на первом уровне. Меррикэт подождала, пока не  ушли  все,  кроме
двух последних, и медленно пошла через класс к Рэндалу.
   И почувствовала, что он пристально на нее смотрит. Подняв глаза,  она
увидела во взгляде мага сочувствие и узнавание.
   Да, впервые она  была  абсолютно  уверена:  Рэндал  действительно  ее
узнал, вспомнил! И не потому лишь, что как-то раз видел, как она кормила
волшебного кота. Нет, сейчас он смотрел на нее с искренним  интересом  и
очень внимательно!
   Если бы она так не трусила, то, наверно, покраснела  бы  как  свекла.
Походка ее становилась все более неуклюжей, она еле передвигала ноги.
   Потом совсем остановилась и даже чуточку отступила назад,  беспомощно
глядя на мага и чувствуя себя совсем несчастной.  Ну  почему  у  нее  не
хватает смелости как ни в  чем  не  бывало  подойти  к  своему  учителю,
которого другие ученики прямо-таки закидали вопросами? Ладно, ничего  не
поделаешь. Лучше она пойдет к Шауме, и они  вместе  попытаются  выяснить
значение того странного знамения. Не может она, просто  не  имеет  права
беспокоить Рэндала своими  пустяковыми  проблемами!  Тем  более  сейчас,
когда вся Гильдия гудит после  повторной  сессии  магов,  которые  такие
надежды возлагают на новое поколение, на своих  учеников.  Не  может  же
она...
   Вдруг Рэндал подмигнул ей. Она невольно  охнула  и  поднесла  руку  к
губам. Да нет, ей наверняка показалось!  Те  двое  продолжали  оживленно
болтать с ним как ни в чем не бывало. Меррикэт потупилась  и  прижала  к
груди грифельную доску, на которой за сегодняшний  день  не  сделала  ни
одной пометки.
   Рэндал снова подмигнул  ей,  и  она  услышала,  как  он  сказал  двум
подлизам:
   - А вы попробуйте сами сравнить свои  ощущения.  Вам  это  только  на
пользу пойдет. А теперь прошу меня извинить: мне необходимо побеседовать
с этой юной дамой, я не могу  более  заставлять  ее  ждать.  Ступайте  и
попробуйте  снова,  совершенно  самостоятельно  проникнуть   на   первый
уровень. А завтра мы вместе перейдем ко второму. Ступайте же!
   Подлизы оглянулись, чтобы узнать, какую именно  "юную  даму"  имел  в
виду Рэндал, и ревниво посмотрели на Меррикэт, однако взгляды  их  вдруг
странным  образом  изменились.   Меррикэт   заметила   некое   уважение,
блеснувшее в их глазах, а также - когда они, перешептываясь, выходили из
класса - нечто куда более неприятное.
   Когда Меррикэт и Рэндал наконец остались одни,  она  так  испугалась,
что даже отступила на шаг. Маг же  стоял  совершенно  неподвижно,  сунув
согнутые пальцы за свой  армейский  ремень,  по  его  веснушчатому  лицу
неторопливо бродила улыбка.
   Ах, как он был умен, прекрасен и храбр! Ведь это он -  избранный  маг
пасынков,  маг-воитель,  участвовавший  в   Магических   войнах,   самый
романтичный среди магов-одиночек в объединенной Гильдии Магов! Меррикэт,
себя не помня от  смущения,  желала  немедленно  исчезнуть,  испариться,
просочиться сквозь доски пола...
   Какое ему дело до ее неприятностей, сомнений и вопросов?
   Жаль, что Дика сейчас не с ней,  подумала  она.  Когда  довольно-таки
тяжелый сокол  сидел  у  нее  на  плече,  она  всегда  чувствовала  себя
спокойнее. Иногда ей казалось, что Дика и говорит  вместо  нее,  как  бы
одалживая ей свои ум и отвагу. Но сегодня его с нею не было. Сапсанов  в
залах Гильдии не жаловали.
   Впрочем, и ее тоже, кажется, не слишком-то жалуют. Да  точно:  взгляд
Рэндала пронизывал ее насквозь! Она задрожала, сделав к  нему  несколько
крохотных шажков на цыпочках,  и  оглянулась  на  дверь,  через  которую
только что ушли последние ученики. Еще можно было удрать...
   - Ну, Меррикэт, расскажи, что ты видела на первом уровне?  -  ласково
обратился к ней Рэндал.
   Так он знает ее  имя!  Верилось  с  трудом,  и  она  стала  торопливо
рассказывать:
   - Все прошло нормально, а потом  я  встретилась  с  какой-то  птицей,
которая со мной заговорила - загадками. И еще  там  были  такие  круглые
деревья... -  Вот  проклятье!  Язык  совершенно  не  желал  повиноваться
Меррикэт захотелось умереть. Она даже глаза закрыла.
   И тут же услышала его голос, да так  близко,  что  чуть  не  лишилась
чувств.
   - Должен признаться, я тоже видел нечто подобное. Может быть,  выпьем
по стаканчику? Заодно и поговорим, а? - И его рука легко - о, как легко!
- коснулась ее плеча.
   ТОЖЕ ВИДЕЛ НЕЧТО ПОДОБНОЕ? Он, такой могущественный маг? Не хочу ли я
ВЫПИТЬ И ПОГОВОРИТЬ С НИМ?
   Меррикэт  судорожно   вздохнула,   открыла   глаза   и,   чрезвычайно
взволнованная, ответила:
   - О да, разумеется, Учитель, спасибо за приглашение! -  И  тут  же  в
смертельном ужасе вновь прижала пальцы к губам.
   Боги, только бы удалось взять себя в руки, только бы язык снова  стал
ее слушаться! ПТИЦА, КОТОРАЯ ГОВОРИЛА ЗАГАДКАМИ. Кошмар! Ее  передернуло
от отвращения к себе.
   Маг ласково отнял пальцы Меррикэт от ее  губ  и  перевернул  ее  руку
ладонью вверх. Еще мгновение - и он внимательно уставился на тот след от
"осиного гнезда", что по-прежнему был виден у нее на ладони.
   Наконец он снова посмотрел ей в глаза и нахмурился.
   - В этом знаке я вижу гораздо больше, чем ты пока можешь понять.  Для
меня было бы большой честью узнать от тебя обо всем, что ты испытала  во
время путешествия, а также о том,  что,  возможно,  для  тебя  не  менее
важно. Я имею в виду события последних дней.
   Он выпустил руку Меррикэт и снова сунул пальцы за ремень, на  котором
в инкрустированных ножнах висел  клинок  с  извилистым  лезвием  -  явно
нездешней работы Не зная, куда деваться  от  смущения  и  чувствуя  себя
жалкой и  нелепой,  Меррикэт  лишь  молча  кивнула,  не  доверяя  своему
предательскому голосу. Как же рассказать ему обо всем сразу? О той "осе"
с первого уровня, о странной пневматической  трубке,  которую  нашла  ее
подруга  Шауме  -  серебряной  трубочке,  из  которой   можно   стрелять
крошечными, тоже похожими на ос кусочками металла  и  которую  (Меррикэт
была в этом уверена!) Дика так хотел пока оставить именно у Шауме?
   Да и вообще - как ей говорить  с  Рэндалом,  если  язык  точно  узлом
завязан, а сердце готово выскочить из груди? Как быть, если она  сердцем
чувствует, что совершила массу ошибок: неумело попыталась помочь  Шауме,
зачем-то  поступила  в  Гильдию  Магов  и,  самое  главное,   безнадежно
влюбилась в него, знаменитого и ужасного Рэндала?
 
*** 
 
   ...Шауме ничего не могла с собой  поделать:  забившись  в  угол,  она
сжалась в комок и дрожала, ужасно  боясь,  что  ее  все-таки  кто-нибудь
заметит.
   И ее  действительно  заметили.  Один  из  музыкантов  салона  Миртис,
который то бил в барабаны, то звонил в колокольчики, то  гремел  бубном,
буквально не спускал с нее глаз.
   Внимание молодого музыканта было совершенно невыносимым. Из-за  этого
Шауме остро реагировала на появление в гостиной каждого нового  мужчины.
Гости выныривали сквозь бамбуковую, раскрашенную  занавеску,  отделявшую
гостиную от прихожей, и начинали прогуливаться по  комнате  со  стаканом
спиртного в руке, курили, болтали с девушками, обнимали их и трогали  за
разные места, пока наконец не выбирали одну, которая и вела  клиента  по
задней лестнице наверх, в свою комнату.
   Хуже всего было то, что пока мужчины лишь игриво  подмигивали  Шауме,
не больше. С тем же успехом она могла  бы  торчать  и  у  себя  наверху.
Однако она чувствовала: если кто-то из мужчин все-таки подойдет к ней  с
вполне определенным намерением, она тут же бросится  бежать...  Конечно,
если это будет Зип, она...
   Через некоторое время Шауме даже  глаза  закрыла,  плотно  прижавшись
спиной к украшенной красными фресками стене  и  чувствуя  себя  почти  в
безопасности. Она была уже почти уверена, что в эту  ночь  ее  никто  из
мужчин так и не заметит. Неприятности, которые это, естественно, вызовет
в ее отношениях с Миртис, она надеялась  как-нибудь  уладить.  Наверняка
далеко не все девушки здесь обзаводились клиентами в  первый  же  вечер.
Те, кто сегодня уже успел подняться  наверх,  имели  дело  с  давними  и
хорошо знакомыми клиентами; такие гости решительно  и  без  лишних  слов
заключали своих подружек  в  жаркие  объятия,  безжалостно  прижимая  их
хрупкие, затянутые в  шелк  тела  к  своим  колючим  и  жестким  военным
доспехам.
   Шауме не знала никого из этих могучих воинов, не знала она  никого  и
из тех благородных господ в расшитых одеждах, которые,  сами  благоухая,
как женщины, являлись сюда по двое - по трое и пачками  уводили  девушек
наверх.
   В общем, пока ее заметил только тот музыкант, совсем еще юный, с едва
пробивающейся бородой, весь уже взмокший за  своими  барабанами.  Видно,
тоже безродный, вроде нее самой. Парень явно  старался  угодить  богатым
господам, заслужить разрешение находиться здесь. И чем чаще  он  на  нее
посматривал, тем сильнее Шауме чувствовала свое с ним родство.  Ей  даже
стало интересно, подойдет  ли  он  к  ней,  когда  музыканты  перестанут
играть?
   Но все вышло совершенно иначе.
   Сквозь  дымную  пелену,  становившуюся  все  более   плотной,   Шауме
внимательно  изучала  фрески  на  стенах  гостиной,   обнаружив   вдруг,
насколько   интересны   и   поучительны   эти   изображения   для   нее,
невежественной девчонки. На некоторых фресках были изображены мужчины  и
женщины, занимавшиеся тем,  чем  -  она  сама  это  сто  раз  видела!  -
занимаются на улице  собаки.  При  этом  женщины  вели  себя  совершенно
загадочно - страстно целовали мужчин и все такое... Шауме  все  пыталась
разгадать тайный смысл этих сцен, чувствуя, как пересыхает при  этом  во
рту, как бешено бьется сердце, и с облегчением вздыхая, когда  очередной
клиент успешно выбирал какую-то из все более редевшей толпы  девиц.  Она
молилась лишь об одном: чтобы Миртис не спустилась вниз и не обнаружила,
что Шауме осталась чуть ли не единственной не востребованной  сегодня  и
даже гроша медного не принесла ее заведению...
   Занятая этими мыслями, Шауме не заметила  прихода  новых  гостей.  И,
услышав,  как   звякнули   палочки   бамбуковой   занавески,   поспешила
потупиться, надеясь, что на нее снова не обратят внимания.
   Трое мужчин, громко смеясь, рука об руку вошли в гостиную.
   За ними молча следовал четвертый. Это явно были  военные  и  довольно
высокого ранга - таким разрешалось не снимать  оружия  даже  в  подобном
заведении. Четвертый тоже остался при оружии, но не  улыбался  и,  зорко
посматривая по сторонам, успел перехватить взгляд Шауме, прежде чем  она
отвернулась.
   Прямо напротив того  уголка,  где  спряталась  Шауме,  стоял  широкий
диван, на котором удобно расположились три  девушки  постарше,  выставив
напоказ особенно соблазнительные части тел -  обнаженное  бедро,  нежное
надушенное плечико или едва прикрытую розовую грудь. Трое веселых  вояк,
без сомнения немало выпившие, направились прямо к ним. Самый высокий  из
них, со светлыми волосами, заплетенными в косы, держал в руках кубок.
   И смотрел прямо на Шауме. Ее сердечко три  раза  сильно  стукнуло,  а
потом ей показалось, что сейчас оно остановится навсегда.  Блондин  явно
узнал  ее,  вот  только  сама  она  никак  не  могла  вспомнить,   когда
встречалась с этим воином прежде. В одном она не сомневалась: сейчас  он
к ней подойдет.
   Она еще сильнее вжалась в стену, словно  надеясь  скрыться  за  этими
непристойными фресками и тщетно  пытаясь  набрать  в  легкие  достаточно
воздуха, чтобы вскочить и убежать, как  только  он,  как  и  все  прочие
мужчины здесь, протянет к ней руку.
   Она уже готова была мгновенно поднырнуть под его руку, выбежать через
скрытую занавесом заднюю дверь прямо на улицу и мчаться назад, в Рэтфол.
Она бы бежала и бежала, пока сердце не разорвется!..
   Но тут блондин вдруг отвел от нее  взгляд  и  стал  смотреть  на  тех
девушек, что устроились на диване. А потом протянул руку к одной из них,
и та пронзительно крикнула:
   - Ах, Уэлгрин, ты сегодня  просто  великолепен!  -  А  потом  жеманно
захихикала.
   С  облегчением  вздохнув,  Шауме  снова,  еще  плотнее,  сжала  веки.
Спрятавшись в  темноте,  она  вдруг  почувствовала,  что  испытанное  ею
сиюминутное  облегчение  сменяют   печаль,   растерянность   и   горькое
разочарование. Ею овладели  стыд  и  отчаяние:  никто  из  мужчин  и  не
собирался  ее  выбирать!  Боже,  как  безнадежно  она  провалилась,  все
остальные девушки будут над ней смеяться!
   И вдруг ей в голову пришла мысль:  а  что,  если  все  дело  в  корне
мандрагоры? Может, он просто не годится в качестве украшения  -  слишком
безобразен. А может, его чары чересчур сильны и  действительно  отгоняют
прочь всех мужчин? Шауме, не открывая глаз, нашарила узелок  у  себя  на
шее и развязала шнурок.
   Затем открыла глаза, вытащила упавший между грудей корявый корешок  и
спрятала его у себя за спиной, под нарядный чехол, которым была  накрыта
скамья.
   Она вдруг почувствовала,  что  на  нее  упала  чья-то  тень.  Подняла
голову... Прямо перед ней стоял тот, четвертый. Который пришел один.
   "Он же пришел не ко мне, - судорожно пыталась сообразить Шауме, - вот
сейчас он обратится к одной из тех девушек, на диване..." Но  оказалось,
что на диване уже никого нет. Пока она сидела с закрытыми  глазами,  все
девушки ушли наверх с тем блондином и его приятелями.
   Теперь в углу осталась она одна. Тень от огромного воина  накрыла  ее
целиком, и Шауме жалостливо вытянула шею, не в состоянии подняться,  как
следовало бы девушке, работающей в таком заведении. Ноги у нее стали как
желе.
   А он казался ей настоящим великаном, с ног  до  головы  в  темном,  в
кожаных доспехах... Она скользнула взглядом по его перевязи, превозмогая
страх, попыталась разглядеть его лицо, но глаза незнакомца скрывались  в
густой тени, и Шауме увидела лишь темную тень небольшой бородки и  руку,
которую он вдруг протянул к ней.
   - Скажи мне, юная госпожа, - послышался  низкий  голос,  -  как  твое
имя?
   - Ш-Шауме, - пискнула она, проклиная себя. Его рука выжидающе повисла
в воздухе. Шауме с трудом заставила себя подать незнакомцу руку и с  его
помощью встала наконец со скамьи.
   - Может быть, мы лучше пройдем в  твою  комнату?  Если  тебе  угодно,
конечно? - предложил он, но лица его она так  и  не  сумела  разглядеть,
почти уткнувшись носом в его широченную грудь.
   Он смотрел на нее сверху вниз, и в  глазах  его  пылал  такой  огонь,
каким порой вспыхивали лишь дикие глаза сапсана Дики.
   Бежать было поздно. Оставалось лишь довести до конца  то,  что  почти
уже свершилось. И тут наконец Шауме вспомнила, чему ее учили:
   -