вается в черное.., или, во всяком случае, одевался так
в Санктуарии. И почему он постоянно хмурится.
   - Это действительно был хороший совет, и я воспользовался им. Я никого не
хотел убивать. Я не знал, могу ли я убить кого-нибудь или  нет,  и  даже  не
хотел проверять. Я хотел всего лишь  быть  Порождением  Тени  -  красться  в
темноте, карабкаться по стенам, проникать в такие места, куда  никто  другой
не может пробраться, и выбираться оттуда так  же  незаметно.  Мне  нравилась
такая работа - брать разные вещи так, чтобы никто не мог тебя  схватить  или
даже увидеть. Как таракан. И я не собирался пускать в ход оружие.
   Тут Мигнариал прервала его, задав один из  тех  внезапных  вопросов,  что
всегда заставали врасплох их обоих:
   - Ганс, а почему как таракан? Почему  Шедоуспан,  Порождение  Тени,  -  и
вдруг как таракан?
   - Хм! А кто вылезает по ночам и в темноте чувствует себя  лучше,  чем  на
свету?
   - Мне.., мне это не нравится.
   Ответ Ганса последовал незамедлительно и был столь же искренним:
   - Мне тоже.
   - А тебе нравилось, что тебя называли Порождением Тени?
   - Мне было все равно, -  отозвался  Ганс,  но  по  его  голосу  Мигнариал
поняла, что равнодушие это было притворным: это прозвище льстило Гансу.
   Девушка улыбнулась, пряча лицо на груди Ганса. Ей вдруг показалось, будто
она старше своего  возлюбленного.  Наверное,  это  ощущение  знакомо  каждой
женщине. В мужчине всегда остается больше от мальчишки, нежели в  женщине  -
от девочки. Мигнариал много раз слышала эти слова от своей матери.
   - Бывало довольно смешно, когда кто-нибудь думал,  что  это  часть  моего
имени и называл меня сразу по имени и по  прозвищу  -  Ганс  Шедоуспан.  Вот
глупо.
   Некоторое время Мигнариал молчала, прильнув к Гансу, а затем сказала:
   - И все же.., ой, да. Я помню. Ты говорил, что убил первого же  бейсибца,
которого увидел после того.., после того,  как  мама...  -  Голос  Мигнариал
дрогнул, и она умолкла. Почти минуту она собиралась с духом, в то время  как
Ганс обнимал ее за плечи и ерошил ее волосы подбородком.
   - И ты думал, это тот бейсибец, который... Я надеюсь, что это было именно
так. Ганс, а это.., а до этого?
   Ганс задумчиво уставился куда-то в темноту. Он решил  не  говорить  ей  о
другом бейсибце. Это было  бы  неразумно.  Та  надменная  тварь,  бейсибский
стражник, просто встал у него  на  пути.  Ганс  попытался  пройти  мимо,  но
пучеглазый продолжал преграждать дорогу, и тогда Шедоуспан  внезапно  ударил
его. Вместо того чтобы отступить, бейсибец, казалось, обрадовался тому,  что
у него появился повод убить Ганса. Этот рыбоглазый  урод  начал  вытаскивать
меч из ножен, глядя на Ганса своими немигающими зрачками и не скрывая  своих
намерений. Но в тот же миг метательный нож, который  Ганс  носил  на  правой
руке выше локтя, вонзился бейсибцу в глаз и вошел в мозг.
   Ганс вытащил свой нож и пошел дальше, на сборище в "Кабак Хитреца". Ему и
в голову не приходило, что Зип и Ахдио, хозяин кабачка, будут чествовать его
как героя за то, что он убил одного из чужеземных захватчиков.
   Однако Ганс умолчал об этом случае и вместо  этого  поведал  Мигнариал  о
первом совершенном им убийстве, случившемся несколько лет назад:
   - Как-то  ночью  я  пробирался  по  крышам  и  услышал  странный  шум.  Я
подкрался,  чтобы  посмотреть,  что  там  творится.  Я  тогда  только-только
познакомился с Темпусом и не знал, что он за человек. Ну, в общем,  на  него
набросились сразу несколько бандитов. Это было еще до того, как я узнал, что
он.., что он не совсем человек, понимаешь, Мигни? Теперь я  думаю,  что  его
нельзя убить. Его раны зажили, и даже шрамов не осталось,  а  ведь  Керд  на
самом деле.., много  чего  ему  отрубил...  -  Ганс  с  трудом  сглотнул,  и
Мигнариал теснее прижалась к нему. - А у него снова все конечности отросли.
   - Ой! - По телу Мигнариал пробежала дрожь. С'данзо не верили  в  богов  и
потому выражали восторг, страх или ярость лишь краткими восклицаниями. Никто
не слышал от них даже таких простых обращений к высшим силам, как  привычное
всем "О боги!".
   - Но так или иначе, я долго  не  раздумывал.  Я  видел,  что  на  Темпуса
напали, и я бросился к нему на помощь. Я просто не  мог  этого  не  сделать.
Кажется, я убил двоих, но когда все кончилось, я не  смог  сказать,  так  ли
это. Там была такая свалка и неразбериха... Я просто старался орудовать  как
можно быстрее, чтобы помочь Темпусу. После этого мы стали большими друзьями,
и он до сих пор уверяет, что в долгу у меня. Уж не знаю  почему.  Ну  да,  я
спас его от Керда, и я хотел убить Керда! Но в ту ночь в переулке.., чем  бы
все кончилось? Я не знаю. Может  быть,  они  изрубили  бы  его  на  куски  и
оставили валяться, а к утру он встал бы на ноги и спрятался бы, пока у  него
не отросло все снова? Понятия не имею. Никак не забуду то дельце с Кердом  и
то, что было потом. Когда у Темпуса заново отросли пальцы на руках  и  ногах
и.., даже язык. - Ганс тряхнул головой. - Во имя очей Ильса, как я  ненавижу
колдовство!
   Мигнариал вновь вздрогнула и еще теснее придалась к Гансу. А затем  вновь
запрокинула голову, ища помощи.
   - Неважно, удалось бы Темпусу воскреснуть или нет, - шептала  девушка.  -
Но ты поступил благородно, и ты правильно сделал, что убил их.
   Она жадно припала к губам Ганса. Ее губы были теплыми и  настойчивыми,  и
Ганс ответил на поцелуй с неподдельной страстью.
   Поцелуй все длился и длился, и вскоре к нему  добавились  менее  невинные
ласки. Те, кто знал Ганса, вряд ли поверили бы в то, что  именно  он  первым
разжал объятия, однако это было именно так. Ни Мигнариал,  ни  самому  Гансу
это прекращение любовной игры не доставило радости. Однако Ганс  был  твердо
намерен не допустить того, чтобы нежные ласки перешли в близость. И ему едва
хватило сил удержаться, когда тело его жаждало продолжения и природа властно
требовала своего.
   - Если мы не остановимся, я просто должен буду взять тебя и...
   - Я сама хочу этого!
   - Но не следует заниматься этим посреди пустыни, понимаешь, Мигни? Просто
не следует. Я думаю, где-нибудь мы найдем настоящую  кровать,  и  ты  будешь
лежать в постели и на тебе не будет всех этих...
   Мигнариал кивнула, прижав ладошку к губам Ганса. Затем девушка напомнила,
что им все равно нужно устраиваться на ночлег и что лучше использовать белые
балахоны в качестве покрывал.
   - Я хочу сказать, что спать в одежде будет уютнее  и  безопаснее,  верно,
благородный Ганс?
   Мигнариал никогда прежде не видела, чтобы Ганс  так  терял  самообладание
или хотя бы проявлял свое беспокойство открыто. Это ее забавляло.

***

   Ганс солгал вновь. Объяснение, которое он дал  девушке,  было  не  просто
уклончивым, но еще и не совсем правдивым. У  Ганса  были  и  другие  причины
сдерживаться. В основном он опасался  того,  что  кто-то  или  что-то  может
все-таки преследовать их, - а Ганс не хотел,  чтобы  его  застали  врасплох,
беспомощным, в миг страстных объятий. Но и говорить этого Мигнариал он  тоже
не хотел. Ганс был настороже. Кроме того, существовали и другие мотивы.
   Прежде всего он не был больше тем Порождением Тени или даже  тем  Гансом,
которого некогда знали - или думали, что знают, -  его  друзья  и  знакомые.
Надо сказать, знакомых у Ганса было куда больше,  чем  друзей.  Ганс  сильно
изменился за какие-то несколько дней.  И  тем  не  менее  он  совершенно  не
помнил, как это случилось. Ганс забыл о  тех  днях  по  своему  собственному
желанию. Он пожелал забыть то время, к вящему недовольству богов.
   Именно боги его народа даровали его желаниям возможность  сбываться  -  в
награду за отличную службу. И в течение десяти дней Ганс погулял вволю. Все,
что ему нужно было сделать, - это пожелать, и тотчас же пожелание сбывалось.
Это было невероятно, и это было великолепно. Некоторое время.
   Естественно, в числе его желаний, большинство которых были лишь  прихотью
или мимолетным капризом, фигурировали женщины.  Пытаясь  узнать,  что  могли
запомнить эти женщины, Ганс решил устроить испытание.
   Он пожелал, вернувшись домой, в свою комнату над таверной, найти в  своей
постели Мигнариал.
   Ганс хотел всего лишь проверить - сперва доставить девушке  удовольствие,
потом пожелать, чтобы она все забыла, а на следующий день  узнать,  как,  по
мнению самой Мигнариал и ее матери, она провела  это  время.  Будут  ли  они
знать о том, где она была? Ганс со всех ног бросился домой  и  действительно
застал там Мигнариал, нетерпеливо призывавшую его заняться с нею любовью. Он
пожелал, и желание сбылось.
   Однако именно в этом и заключалась загвоздка. Мигнариал  оказалась  здесь
потому, что так пожелал Ганс, а не потому, что этого  хотела  она  сама.  Во
всяком случае, так показалось Гансу.
   Очутившись в подобном положении, Ганс  внезапно  открыл  для  себя  некий
новый уровень, до которого он не желал опускаться. Ганс был потрясен:  он  и
не думал, что бывают подобные коллизии. Он  просто  не  мог  исполнить  свое
первоначальное намерение. Это должно было произойти как-то иначе.  Мигнариал
не была похожа на тех, других женщин и Девушек. Мигнариал была.., иной. Дочь
Лунного Цветка не должна была вести себя так, как вела в  ту  ночь.  И  Ганс
пожелал, чтобы Мигнариал оказалась у себя дома, в своей собственной постели,
и свой визит к нему помнила всего лишь как сновидение.
   Позднее Ганс пожелал помнить об этом так же.  И  теперь  то,  о  чем  они
помнили оба, казалось всего лишь сном, а не  случившимся  наяву,  совершенно
невероятным событием. Если бы  кто-нибудь  сказал  Гансу,  что  он  совершил
высоконравственный поступок, Шедоуспан рассердился  бы  и  стал  бы  яростно
отрицать это.
   После той ночи дарованная Гансу власть более не забавляла его,  и  он  по
своей воле отказался от нее.
   Этот опыт, это осознание и  принятое  решение  навсегда  изменили  Ганса.
Позабыл он также и о том, что действительно провел ночь с Мигнариал, хотя на
самом деле это была вовсе не она. В  облике  Мигнариал  Гансу  явилась  Эши,
богиня любви и красоты. Явилась и  возлегла  с  ним.  Ибо  Эши,  дочь  Ильса
Всевидящего, любила Ганса.
   Еще глубже потрясло  и  изменило  Ганса  бессмысленное  убийство  Лунного
Цветка.
   Он  по-прежнему  оставался  Гансом,  бастардом  из  Низовья  (как  о  нем
поговаривали - ублюдком по рождению  и  по  призванию),  бывшим  учеником  и
подопечным вора Каджета Клятвенника. Каджет  заменил  Гансу  отца.  А  Гансу
довелось увидеть, как Каджета схватили и повесили.
   Ганс, как и прежде, любил прихвастнуть и приврать. И, как  и  раньше,  он
всеми силами старался казаться человеком опасным, бесчестным и свободным  от
любых моральных запретов.
   Однако теперь в нем проявилось и кое-что еще.
   Ранее Ганс не желал отвечать даже за себя, а о будущем  задумывался  лишь
тогда, когда прикидывал, что он будет есть завтра утром или кто составит ему
компанию   сегодня   ночью.   Однако   теперь   Гансу   приходилось    нести
ответственность сразу и за себя, и за Мигнариал. Более того, теперь  у  него
были обязанности, от которых он не имел права увиливать. Все  это  означало,
что Ганс стал мужчиной - вне зависимости от его желания. Конечно, он был еще
весьма  молод,  и  его  превращение  во  взрослого  мужчину  пока   еще   не
завершилось.
   Однако Ганс больше не был орудием в чужих руках, тем глупцом, что похитил
Сэванх ради выкупа и свалился в колодец. И конечно же, он  уже  не  был  тем
юным бездельником, укравшим  военный  штандарт,  чтобы  использовать  его  в
качестве ночного горшка.
   И вот теперь Ганс напоил и накормил животных и присмотрел за тем, чтобы и
Мигнариал, и он сам устроились  на  ночь  подле  своей  поклажи.  Втайне  от
Мигнариал он положил оружие так, чтобы оно было у него под рукой.  Мигнариал
хотела улечься спать слева от Ганса, потому что  привыкла  спать  на  правом
боку. Однако  Ганс  намеревался  оставить  свою  левую  руку  свободной,  но
говорить об этом девушке  не  желал.  Он  придумал  какое-то  объяснение,  и
Мигнариал легла справа от Ганса, полностью одетая - так же как и он.  Слегка
подогнув колени, девушка прижалась спиной к правому боку своего спутника.
   Ганс улегся, но спать себе запретил. Он был настороже.
   Ни единый звук не тревожил его. Конечно, глупый осел то и  дело  негромко
фыркал, однако вокруг было так тихо, что Ганс слышал  даже  едва  различимое
посапывание Мигнариал - она уткнулась носом в свой согнутый локоть и  оттого
дышала слегка с присвистом.
   "Надеюсь, она не будет свистеть так все время", - подумал Ганс.
   Это была его последняя мысль, после чего его все-таки сморило.  Тот,  кто
следовал за ними, действительно умел двигаться бесшумно и, зайдя на стоянку,
вел себя тихо. Однако недолго.

***

   Разбудил  Ганса  довольно  громкий  и   какой-то   нечеловеческий   звук,
раздавшийся прямо у него над  ухом,  и  ощущение  тяжести  сбоку.  Поскольку
Мигнариал спала с противоположной стороны, то Ганс вздрогнул и одним прыжком
вскочил на ноги. Он вскинул левую руку и отвел ее  назад,  готовясь  метнуть
тонкий острый нож; в правой руке он сжимал рукоять ибарского ножа,  готовясь
защищаться - или биться насмерть.
   Ганс все еще смотрел, разинув рот, на  источник  странных  звуков,  когда
Мигнариал потянулась и сказала:
   - Ой, Ганс, смотри! Котик, здесь, в пустыне! Ганс кивнул:
   - Вижу. Во имя всех преисподних, Нотабль, что ты здесь делаешь?
   Очень большой и очень рыжий кот немедленно подошел  к  Гансу  и  принялся
тереться всем телом о его  ногу.  Проделывая  эту  приятную  процедуру,  кот
невероятно громко мурлыкал. Когда кот потерся о  лодыжку  Шедоуспана  боком,
настала очередь гибкого сильного хвоста, который сперва  наполовину  обвился
вокруг ноги, а затем соскользнул прочь. Сделав пару шагов, кот развернулся и
решил повторить церемониал, на сей раз двигаясь в обратную  сторону.  Помимо
мурлыканья, он издавал и другие звуки, очень тихие, но в то же время  весьма
настойчивые.
   - Глазам своим не верю! Он шел за нами! Я же видел, но потом подумал, что
мне показалось! Именно это я и видел! То есть я хочу сказать - я видел  его!
Нотабля!
   - Это и есть Нотабль? Но это же невозможно! Всю дорогу от  Санк...  Ганс,
это Нотабль, тот самый кот, о котором ты мне рассказывал?
   - Он самый. Ox! - Ганс  воткнул  длинный  клинок  в  землю  и  присел  на
корточки, убрав в ножны  метательный  нож.  Он  осторожно,  как  бы  пробуя,
положил ладонь на спину Нотабля - кот немедленно выгнул  хребет  и  принялся
тереться мордой о ладонь, издавая звук, похожий на  журчание  ручья.  Вторую
руку Ганс протянул к Мигнариал.
   - Нотабль. Нотабль, смотри. Друг... Нотабль, проклятье, смотри!  Нотабль,
это друг. Мой.., мой лучший друг, Миг-на-ри-ал. Мигнариал, Нотабль. Друг!  -
Почти не разжимая губ, Ганс тихо произнес:
   - Мигни, это не игрушки. Он очень свирепый. Не вздумай приласкать его.
   - Мра-ар?
   - Какой у него кошмарный голос, Ганс! И  он  урчит  совсем  не  так,  как
другие коты! Он ни разу не сказал "мяу". Привет, Нотабль! Ты такой большой и
красивый. Меня зовут Мигнариал.
   Нотабль наклонил голову, держа уши торчком. Придав своей  морде  умильное
выражение, он издал вопросительно-ласковое "Мя?". А затем громко замурчал.
   - Ох, какой милый котик! Какой славный маленький.., ну,  в  общем,  очень
славный кот. Ганс! Отпусти мою руку, я не собираюсь... Ой, Ганс! Он,  должно
быть, умирает с голоду!
   - Хм. Нотабль.., во имя всех преисподних, зачем ты ушел следом  за  мной?
Ахдио, наверное, рвет и мечет. Стены кулаком прошибает.
   - Мияурр!
   - Ладно, ладно! - Улыбнувшись, Ганс вытянул  руку.  Нотабль  отступил  на
пару шагов и уставился на него, хлеща хвостом из стороны в сторону.
   - Мауу!
   - Ладно, хорошо. Мигни, может, ты дашь ему  что-нибудь  поесть,  чтобы..,
хм.., чтобы понравиться ему? Поверь  мне,  это  не  просто  кот.  Нотабль  -
бойцовый кот, он приучен нападать. Бросается - глазом моргнуть  не  успеешь.
Но только на тех, кто ему не нравится. Или на тех, кто  угрожает  Ахдио.  Ну
или мне теперь. Он принадлежал Ахдио и...
   - Я помню, - отозвалась Мигнариал, доставая еду из  вьюков.  -  Этот  кот
любит только одного человека. Ты говорил мне, что  Нотабль  ненавидел  всех,
кроме Ахдио, а ты ненавидел котов. Но Нотабль сразу же научил тебя  уважению
к нему, а потом он стал твоим другом по гроб жизни. А я...
   - Да. Ты видела для меня. Ты сказала, чтобы я взял его с собой в ту ночь,
когда я собирался забраться во  дворец,  чтобы  украсть  скипетр  Бейсы  для
мятежников из НФОС. Ты ведь не знала, что я буду делать, и никогда не видела
Нотабля. Ты просто велела мне "взять с собой рыжего кота". Я его взял. И  он
спас мне жизнь. Нотабль спас мне жизнь!  Однако  после  этого  я  отнес  его
обратно к Ахдио и никогда даже не мечтал, что... Проклятье! Во  имя  жаркого
ада, как ты тут оказался, Нотабль? Мы уехали из Санктуария три дня назад!
   Нотабль и виду не подал, что услышал Ганса,  -  лишь  повел  хвостом  при
звуке своего имени. Кот преданно смотрел на Мигнариал, не сводя глаз.
   - Это какая-то загадка, Ганс, и все  же  он  здесь.  Ты  здесь,  Нотабль,
славный.., ой! Он действительно голодный!
   - Ладно, дай ему еще поесть. Проклятье, Нотабль! Мне  еще  повезет,  если
старина  Ахдиовизун  не  явится  и  не  набросится  на  меня.  Ахдио   такой
здоровенный, что ему не нужно оружие! Ну и что нам теперь с тобой делать?
   Нотабль дернул хвостом. Он смотрел только на Мигнариал, точнее,  на  руки
Мигнариал, и при этом урчал так громко,  что  впору  было  пугать  маленьких
детей - если бы здесь, в пустыне, были дети. Кот сожрал вторую  порцию  еды,
не успела Мигнариал и глазом моргнуть. Лишь после этого  несносное  животное
соизволило обратить внимание на  Ганса  и  подало  голос  с  требовательными
нотками.
   - Ну нет! Нотабль.., в это время ночи? Мы хотим спать!  Нотабль  повторил
свое требование, на сей раз угрожающе. Одна из лошадей нервно  вздрогнула  и
ударила копытом о песок.
   - Ох! -  воскликнула  Мигнариал.  -  Бедный  котик!  Он  наверняка  хочет
молочка.
   Ганс искоса взглянул на нее. Затем вздохнул и  поднял  с  земли  глиняную
миску. Ноги, натертые за день в седле, болели  и  не  желали  передвигаться.
Постанывая, Ганс неохотно направился к одному из кожаных вьюков. Не к  тому,
который звенел, а к тому, который булькал.  Когда  Ганс  поставил  миску  на
песок, Нотабль молнией бросился к ней, утробно  урча  и  посматривая  то  на
миску, то на человека. Затем  кот  издал  такое  "Мрау!",  что  Мигнариал  в
изумлении всплеснула руками.
   - Ганс, ты же не собираешься поить кота пив... Нотабль принялся  жадно  и
шумно лакать пиво еще прежде, чем Ганс закончил наполнять миску.
   - Этот кот, - произнес Ганс, - обучен нападать. Большой,  рыжий  бойцовый
кот, умеет сторожить и действительно любит меня. К тому же он жил в таверне,
не забывай - в таверне у Ахдио. Нотабль обожает пиво.
   Мигнариал хлопнула в ладоши  и  шлепнулась  на  песок,  хохоча,  в  вихре
разноцветных  юбок.  Ганс  заметил,  что  она  по-прежнему  носит  под  ними
темно-красную траурную одежду.
   "Проклятье, я просил ее не делать этого. А она нацепила поверх  еще  одну
юбку  и  блузку".  Нотабль  с  удовольствием   лакал   и   попутно   издавал
невообразимый звук, мурлыча с открытой пастью. Ганс оторвал  взгляд  от  ног
Мигнариал и уставился на огромного рыжего кота, покачивая головой и зевая.
   - Иии-аааа!
   - Ох, заткнись, проклятый тупой осел, пока я не натравил  на  тебя  этого
кота-демона!
   Нотабль довольно облизывался.

***

   На следующее утро Ганс и Мигнариал наблюдали странное  зрелище:  огромный
рыжий кот, ступая по песку неспешной, почти царственной  походкой,  присущей
порою всем котам, по очереди подошел к каждому из  трех  верховых  животных.
Постепенно лошади и онагр успокоились. Судя по всему, четвероногие  каки