рой Серпантин и, свернули на улочку,
такую узкую, что Джабал вынужден был медленно  продвигаться  по  тротуару,
следуя за мальчиком.
     - К Хакиму, - ответил Манго, не сбавляя темпа.
     - Но где он? - нажимал на мальчика Джабал. - Я не знаю этих  крысиных
проулков.
     - Если бы вы знали  их,  то  это  было  бы  неподходящим  местом  для
укрытия. Нам осталось еще немного.
     Пока  он  это  говорил,  они  вынырнули  из  муравьиного  прохода  на
маленький дворик.
     - Вот мы и на  месте,  -  объявил  Манго,  останавливаясь  посередине
дворика.
     - Где? - прорычал Джабал, останавливаясь сзади него. - В этих  стенах
нет ни дверей, ни окон. Разве что он прячется в тех мусорных кучах...
     Он  оборвал  себя  на  полуслове,  вглядевшись  в  детали  окружающей
обстановки. НИ ДВЕРЕЙ, НИ  ОКОН!  Еще  одним  выходом  отсюда  был  другой
муравьиный лаз, такой же узкий, как  и  тот,  в  который  они  только  что
прошли... Но он был завален кучей  деревянных  ящиков.  ЭТО  БЫЛ  КАМЕННЫЙ
МЕШОК!
     Сзади неожиданно раздался треск, и  Джабал  резко  повернулся  в  его
сторону, а рука машинально потянулась к мечу. Несколько деревянных  ящиков
упали с крыши дома, забаррикадировав выход со двора.
     - Это ловушка! - прошипел Джабал, отступая в угол и ощупывая  глазами
крыши.
     Неожиданно он почувствовал удар в спину. Негр  слегка  покачнулся  и,
размахнувшись, вслепую махнул мечом позади себя. Его  клинок  не  попал  в
цель и рассек только воздух. Тогда он развернулся, чтобы встретиться лицом
к лицу с тем, кто напал на него.
     Манго легко отскочил буквально из-под острия  меча,  глаза  его  были
полны торжества и ликования.
     - Манго? - спросил Джабал, зная ответ.
     Он пережил  достаточно  ран  на  своем  веку,  чтобы  понять  причину
усиливающегося онемения под лопаткой.  Резкая  боль,  когда  он  попытался
пошевелиться, подтвердила его  догадку.  Мальчик  всадил  кинжал  в  спину
Джабалу, там он и оставался. Мысленно Джабал видел его торчащим из-под его
плеча под неестественным углом.
     - Я же говорил тебе, что  мы  все  держимся  друг  за  друга,  -  зло
упрекнул его Манго. - Может быть, взрослые и боятся тебя, а мы  нет.  Тебе
не следовало отдавать приказ о смерти Гамби.
     - Гамби? - нахмурился негр, слегка пошатываясь. - Кто такой Гамби?
     На секунду мальчик онемел от удивления. Затем его лицо исказил  гнев,
и он сплюнул.
     - Его нашли сегодня утром с перерезанным горлом и медной  монетой  во
рту. Твоя торговая марка! Ты даже не знаешь, кого убиваешь?
     Слепой! Джабал ругал себя за то, что не слушал отчет  Салимана  более
внимательно.
     - Гамби никогда не продавал  тебе  никакую  информацию,  -  выкрикнул
Манго. - Он ненавидел тебя за то, что твои люди сделали с его матерью.  Ты
не имел права убивать его как дезинформатора.
     - А Хаким? - спросил Джабал, оттягивая время.
     - Мы правильно вычислили, не так ли,  что  Хаким  является  одним  из
твоих осведомителей? -  радостно  воскликнул  мальчик.  -  Он  на  большом
причале, спит в стельку пьяный. Мы  собрали  свои  сбережения  на  покупку
серебряной монеты, которая помогла вытащить тебя из-под твоей охраны.
     По непонятной причине это последнее признание добило Джабала  больше,
чем вонзившийся в него кинжал. Он выпрямил плечи, не обращая  внимания  на
теплую кровь, сочившуюся по  спине  из  раны,  и  с  высоты  своего  роста
воззрился на мальчика.
     - Мне не нужна охрана против таких, как ты! -  пророкотал  он.  -  Ты
думаешь, ты владеешь искусством убивать? Уличная  крыса,  которая  наносит
удар ножом сверху? В следующий раз, когда будешь пытаться убить человека -
если он будет, этот следующий раз - замахивайся снизу. И бей между  ребер,
а не по ним! И приведи друзей - одному тебе не по  плечу  убить  здорового
мужчину.
     - Я привел своих друзей! -  засмеялся  Манго,  указывая  вокруг  себя
рукой. - Как думаешь, их будет достаточно?
     Джабал  рискнул  взглянуть  через  свое   плечо.   "Помойные   крысы"
Санктуария спускались во двор.  Десятки  "крыс"!  Одни  карабкались  через
деревянные ящики, другие сползали с крыш по  стенам,  как  пауки.  Уличные
оборванцы - ни один из них не достигал и половины роста Джабала, но у всех
в руках были ножи, камни и заостренные колья.
     Иной мужчина мог бы сломаться под этими взглядами, полными ненависти.
Он мог бы попытаться молить о пощаде или подкупить их  с  тем,  чтобы  ему
расчистили путь из ловушки, ссылаясь на свое неведение об убийстве  Гамби.
Но это был Джабал, и глаза его оставались такими же холодными, как  и  его
меч, когда он повернулся лицом к своим мучителям.
     - Ты хочешь сказать, что делаешь это, чтобы отомстить за одну смерть,
- усмехнулся он. - Сколько же вас умрет в попытке убить меня?
     - Ты можешь убить нас всех сразу без всякой на то причины, - возразил
Манго,   обходя   вокруг   Джабала   на   безопасном   расстоянии,   чтобы
присоединиться к остальным. - Если кто-нибудь из нас сейчас умрет,  убивая
тебя, тогда, по крайней мере, остальные будут в безопасности.
     - Только если вы убьете меня, - поправил его Джабал. Не отрывая  глаз
от толпы, он потянулся левом рукой к правому плечу, нащупал рукоятку  ножа
и выдернул его. - А для этого тебе понадобится твой нож!
     Манго видел, как негр левой рукой резко метнул нож в его сторону,  но
на какое-то мгновение остолбенел. В эту долю секунды нож целиком  вонзился
ему в горло. Мир поплыл у него перед глазами, и он упал,  не  почувствовав
удара от падения.
     Толпа хлынула вперед, а Джабал пошел им навстречу с мечом, сверкающим
на солнце, отчаянно пытаясь пробить себе путь к выходу.
     Несколько детей упали после его первой атаки - он не знал, сколько  -
но остальные бросились врассыпную и окружили его  плотным  кольцом.  Удары
палок сыпались по его лицу  быстрее,  чем  он  мог  их  парировать,  и  он
чувствовал тычки ножей по мере того, как маленькие фигурки  выскакивали  у
него из-за спины, чтобы нанести удар и "нырнуть" обратно.
     До его сознания дошло, что такие действия  врага  свалят  его  наземь
раньше,  чем  он  успеет  расчистить  заграждение  из  деревянных  ящиков;
прекратив свою атаку, он остановился, кружась и  орудуя  мечом  в  попытке
освободить пространство вокруг себя.  Беспризорники  были  все  равно  что
неуловимые призраки с острыми зубами, которые исчезали у него перед носом,
причиняя беспокойство сзади. В голове пронеслось,  что  сейчас  он  умрет!
Победитель бесчисленных гладиаторских боев  встретит  свой  конец  от  рук
разъяренных детей!
     Эта мысль заставила его прибегнуть  к  последней  отчаянной  попытке.
Нанеся мощный удар мечом по толпе,  он  перестал  защищаться  и  попытался
добежать до стены, чтобы иметь за спиной прочную опору. Маленькая  девочка
внезапно обхватила его колено  и  вцепилась  в  него  со  всей  силой.  Он
споткнулся, почти упал и,  не  глядя,  яростно  рубанул  мечом.  Нога  его
освободилась, но  другой  беспризорник  запрыгнул  ему  на  спину  и  стал
барабанить камнем по голове.
     Джабал накренился набок, сдирая с себя ребенка, прижавшись  к  стене,
затем повернулся лицом к толпе. Кол пронзил его  маску,  оставив  глубокую
рану на лбу, кровь из которой начала заливать ему  глаза.  Ослепленный  на
время, он дико размахивал мечом, иногда попадая во что-то твердое,  иногда
просто рассекая воздух. Камень отскочил от его головы, но он уже ничего не
чувствовал, продолжая свою безумную борьбу вслепую.
     Постепенно до его затуманенного  мозга  дошло,  что  в  криках  детей
появилась новая нота. В то же время он осознал, что уже в  течение  десяти
или пятнадцати взмахов его меч не достигал цели. Он потряс головой,  чтобы
прийти в себя, и вновь сосредоточил свое внимание на развернувшейся  перед
ним сцене.
     Двор был усыпан маленькими  телами,  залитыми  алой  кровью,  которая
являла собой резкий контраст с  их  лохмотьями,  грязно  желто-коричневого
цвета. Остальные, перепрыгивая через кучи  булыжников,  удирали  что  есть
мочи, преследуемые...
     Джабал осел вдоль стены, пытаясь отдышаться и прийти в себя  от  ран,
настолько многочисленных, что их трудно было сосчитать.  Он  смотрел,  как
его спаситель шел по направлению к нему, вкладывая в ножны меч, обагренный
свежепролитой кровью.
     - Ваше... Ваше имя? - выдохнул он.
     - Зэлбар, - в свою очередь,  задыхаясь,  ответил  мужчина,  одетый  в
форму. - Телохранитель Его Императорского  Высочества  Принца  Кадакитиса.
Ваши раны... Они не?..
     - Я выживал и в более худших обстоятельствах, - пожал плечами Джабал,
морщась от боли, которую причинило ему это движение.
     - Очень хорошо, - кивнул головой мужчина. - Тогда я пойду.
     - Одну минуту, - попросил негр, вытягивая вперед руку, чтобы удержать
его. - Вы спасли мне жизнь...  Жизнь,  которую  я  ценю  очень  высоко.  Я
благодарен вам и даже более того; это трудно  выразить  словами.  Назовите
вашу награду.
     - Это необязательно, - хмыкнул Зэлбар. - Я выполнял свой долг.
     - Долг или нет, - возразил Джабал. - Я не знаю ни  одного  гвардейца,
который осмелился бы ступить в пределы  Лабиринта,  подвергая  свою  жизнь
гораздо меньшему риску... Вы сказали, королевский телохранитель: вы не...
     - Цербер? - с угрюмой усмешкой закончил Зэлбар. - Да. И я обещаю вам,
что близок тот день, когда мы перестанем быть единственными гвардейцами  в
Лабиринте.
     Он повернулся, чтобы уйти, но  Джабал  вновь  остановил  его,  снимая
маску ястреба, чтобы вытереть кровь с глаз.
     - Подождите! - приказал он. - У меня к  вам  предложение.  Мне  нужны
люди, такие, как вы. Сколько бы  вам  ни  платила  Империя,  я  удвою  эту
сумму... Помимо награды за сегодняшнюю работу. Что вы на это скажете?
     Ответа не последовало. Джабал прищурился,  чтобы  сфокусировать  свой
взгляд на лице цербера, и увидел, что мужчина уставился на него в  ледяном
молчании, узнав его.
     -  Вы  Джабал!  -  сказал  Зэлбар  тоном,  больше  утверждающим,  чем
вопрошающим.
     - Да, - кивнул Джабал. - Если вы  знаете  это,  то  вы  также  должны
знать, что никто в Санктуарии не платит больше меня за предоставляемые мне
услуги.
     - Я знаю вашу репутацию, - холодно подтвердил цербер. - И  зная  свое
дело, я ни за какие деньги не соглашусь работать на вас.
     Отказ был очевидным, но Джабал предпочел не придавать  ему  значения.
Наоборот, он попытался повернуть его слова в свою пользу.
     - Но вы уже сделали это, - заметил он. - Вы спасли мне жизнь.
     - Я спас гражданина от своры "уличных крыс", - возразил Зэлбар. - Как
я уже говорил, это мой долг перед Принцем.
     - Но... - начал Джабал.
     - Если бы я установил вашу личность раньше, - продолжал цербер. -  Я,
возможно, подвергся бы искушению не встревать в драку.
     На этот раз намек нельзя было игнорировать. Скорее  озадаченный,  чем
разъяренный, Джабал изучал своего оппонента.
     - Я чувствую, вы пытаетесь спровоцировать еще одну. Значит,  вы  меня
спасли, чтобы отомстить самому?
     - На своем посту я не могу и  не  буду  принимать  участие  в  мелких
уличных драках, - взревел Зэлбар. - Я сражаюсь только, когда защищаю  себя
или граждан Империи.
     - И я не буду преднамеренно поднимать свой меч против того, кто  спас
мне жизнь... Спас при самозащите, - ответил его же словами Джабал. - Таким
образом, кажется, мы не будем драться друг с другом. И, все  же,  кажется,
вы имеете зуб против меня. Могу я спросить, в чем дело?
     - Такой зуб я имею против любого человека, который  извлекает  выгоду
за счет граждан Рэнкана, не  неся  при  этом  никакой  ответственности,  -
насмешливо произнес цербер. - Вы не только  не  служите  Империи,  которая
предоставила вам убежище; вы подрываете ее  мощь,  открыто  рисуясь  своим
пренебрежением к ее законам, когда проворачиваете свои сделки.
     - Что  вы  знаете  о  моих  сделках  и  бизнесе,  что  позволяет  вам
высказывать такие скоропалительные суждения? - с вызовом спросил Джабал.
     - Я знаю, что вы делаете ваши деньги способами, каких приличные  люди
избегают, - колко ответил Зэлбар. - Вы завязаны на рабах  и  наркотиках  и
других, высокоприбыльных, но  подразумевающих  низкий  моральный  уровень,
товарах... Но хуже всего, вы завязаны на сделках, несущих смерть.
     - Профессиональный солдат  клеймит  меня  за  смертельные  сделки?  -
улыбнулся Джабал.
     Цербер покраснел от такой колкости.
     - Да. Я тоже связан со смертью. Но такой  солдат,  как  я,  сражается
ради блага Империи, а не ради собственных эгоистических целей.  Я  потерял
брата и некоторых из своих друзей во время горных  кампаний,  сражаясь  за
Империю... За свободу, которую вы и подобные вам подрывало.
     - Подумать только, - задумчиво произнес Джабал. - Целая армия Рэнкана
защищала нас от нескольких, разбросанных в горах племен. Да, если бы не вы
и ваши друзья, горцы, конечно же, спустились бы с вершин, которые  они  не
покидали в течение нескольких поколений, и перебили бы нас  всех  спящими.
Как глупо было, с моей стороны, думать,  что  Империя  пыталась  расширить
свое влияние еще в одном месте, где его не желали. Я  должен  был  понять,
что это была всего лишь попытка с ее стороны  защитить  себя  от  грозного
врага.
     Зэлбар  наклонился  вперед,  рука  его  потянулась  к  эфесу.   Затем
самообладание вернулось, черты лица ожесточились.
     - С меня хватит разговоров. Вы не понимаете  мысли  приличных  людей,
еще меньше их слова.
     Он повернулся, чтобы уйти, но каким-то образом Джабал оказался на его
пути - он уже стоял на ногах, хотя и покачивался от слабости. Хотя  цербер
был выше его на голову,  гнев  Джабала  как  бы  возвысил  его  до  уровня
Зэлбара, который невольно отступил.
     - Если с тебя довольно разговоров, цербер, то  пришло  время  сказать
слово и для меня, - прошипел он. - Это  правда,  что  я  делаю  деньги  на
отвратительных сделках. Я  бы  не  смог  заниматься  этим,  если  бы  твои
"приличные люди" не хотели платить мне изрядные суммы за это. Я не  торгую
товаром на острие меча. Они сами приходят ко мне - их так много, что я  не
могу удовлетворить спрос через обычные каналы.
     Он повернулся, сделав жест в сторону усыпанного трупами двора.
     - Также правда и то, что я связан со смертью, - злобно произнес он. -
Твои великодушные рэнканские хозяева обучили  меня  правилам  торговли  на
столичных  гладиаторских  аренах.  Я  имел  тогда  дело  со  смертью  ради
одобрительных возгласов тех  самых  "приличных  людей",  которыми  ты  так
восхищаешься.
     И те "приличные люди" не оставили для меня  места  в  их  "приличном"
обществе после того, как я добился  своей  свободы,  поэтому  я  прибыл  в
Санктуарий. Сейчас я все еще имею  дело  со  смертью,  так  как  это  цена
бизнеса здесь - цена, которую я чуть было не заплатил сегодня.
     На какую-то долю секунды что-то близкое к сочувствию  промелькнуло  в
выражении глаз цербера, пока он качал головой.
     - Ты не прав, Джабал, - сказал он спокойно. - Ты уже заплатил за  то,
чтобы заниматься бизнесом в  Санктуарии.  Это  не  твоя  жизнь,  это  твоя
душа... Твоя гуманность. Ты променял ее на золото, и, на мой  взгляд,  это
самая неудачная сделка.
     Их  глаза  встретились,  и  Джабал  первым   не   выдержал   взгляда,
обеспокоенный словами цербера. Он отвел глаза, и его взгляд упал  на  тело
Манго - мальчика, которым он восхищался и думал усыновить - мальчика,  чью
жизнь он хотел изменить.
     Когда он вновь повернулся, цербер уже исчез.


                               Джо ХОЛДЕМАН

                              БРАТЬЯ ПО КРОВИ




     Гости  улыбаются,  кланяются  при  прощании.  Хороший   обед,   много
одобрительных   разговоров   среди   собравшихся:   экономика   Санктуария
фундаментально прочна. "Спасибо тебе, мой новый  повар...  Он  из  Тванда,
разве он не чудо?" Хозяину, по всей видимости, требуется новая диета, а не
новый повар, впрочем, тяжелые парчовые одежды, которые  он  носит,  делают
его несколько полнее, чем он есть  на  самом  деле.  "Счастливого  пути...
Разумеется, завтра. Предайте вашей тетушке, что я думаю о ней".
     "Ты, конечно, останешься,  Амар".  Один  из  уходящих  гостей  слегка
приподнял бровь, наш хозяин любит мальчиков? "У нас действительно дела".
     "Энуар, ты можешь отпустить  слуг  до  рассвета.  Ты  также  свободен
вечером.  Мы  будем  ужинать  в  городе.  И  благодарю  тебя  за  отличное
обслуживание. Пока".
     Он смеется. "Не благодарите меня. Не тратьте всю  вашу  благодарность
на  одну   женщину".   Как   только   надсмотрщик   за   слугами   уходит,
грубовато-простодушное выражение исчезает  с  лица  хозяина  и  становится
абсолютно   нейтральным.   Он   прислушивается   к   шагам   надсмотрщика,
спускающегося по каменной  лестнице,  слышит,  как  тот  распускает  слуг.
Поворачивается и  указывает  жестом  на  гору  подушек  рядом  с  огромным
камином. Запах пепла забивает аромат фимиама.
     "У меня есть хорошее вино, Амар. Посиди, пока я схожу за ним".
     "Тебе понравились наши гости?"
     "Купцы, только и всего. Но человек учится у других  сословий,  ты  не
согласен?"
     Он возвращается с двумя кубками вина, такого  пурпурного  цвета,  что
кажется почти черным. Он ставит оба  кубка  перед  Амаром:  выбирай.  Даже
самые близкие друзья следуют этому ритуалу в  Санктуарии,  где  отравление
является искусством, спортом, профессией. "Да,  меня  заинтриговал  именно
цвет. Большая удача".
     "Нет, оно из рощи в горах, восток Сира.  Калос,  или  что-то  в  этом
роде; не могу тебе даже передать, насколько  у  них  варварские...  -  Да.
Хорошее десертное вино. Ты не хочешь покурить трубку?"
     Энуар возвращается, звеня своим колокольчиком по мере  того,  как  он
поднимается по лестнице.
     "На сегодня все, спасибо..."
     "Нет, я не хочу, чтобы гончих кормили. Лучше  будут  гнать  зверя  во
время охоты, если останутся голодными. Как-нибудь проживем с их скулежом".
     Тяжелая входная дверь скрипнула, захлопнувшись за надсмотрщиком.  "Ты
нет? Ты не будешь  единственным  аристократом  в  свите.  Отрасти  немного
бороду, день или два, займи у слуги его лохмотья..."
     "Ну, существует две школы  воспитания.  Голодные  собаки  слабее,  но
дерутся отчаянно. А если твоих собак не кормить неделю, то  всю  следующую
их не способна будет победить другая свора".
     "О, такое случается - я думаю, это случилось и со  мной  однажды.  Не
убивающий    яд,    а    что-то,    что    сделало    их    безжизненными,
неконкурентоспособными. Возможно, магия. Хотя яд дешевле".
     Он делает глубокий глоток,  затем  осторожно  ставит  кубок  на  пол.
Пересекает комнату, поднимается на ступеньку и выглядывает в  узкое  окно,
прорезанное в толстой стене.
     "Я уверен, что мы сейчас  одни.  Выпей;  я  принесу  пока  кррф".  Он
исчезает менее чем на минуту и возвращается с тяжелым бруском,  завернутым
в мягкую кожу.
     "Лучший  сорт  из  Каронны,  чистый,  черный,   без   примесей".   Он
разворачивает сверток: черный, как смоль, брусок, тисненый по  всей  своей
поверхности иностранной печатью. Попробуешь немного?
     Он  качает  головой.  "Мудрый  виноторговец,  избегающий  употреблять
собственные изделия. Золото с тобой?"
     Он  взвешивает  мешок  в  своей  руке.  "Этого  недостаточно.  Нет  и
половины". Он выслушивает и забирает назад золото. "Будь разумным. Если ты
чувствуешь, что не можешь доверять моей пробе, возьми  с  собой  небольшое
количество назад в Рэнке; пусть кто-нибудь попробует его. Затем  привезешь
мне сумму, о которой мы договорились".
     Другой мужчина  неожиданно  встает  и  судорожно  хватается  за  свою
короткую кривую саблю, но она едва успевает выйти из ножен, как  сразу  же
гулко падает на мраморный пол. Он  падает  на  четвереньки,  весь  дрожит,
бормочет что-то и валится, ослабев.
     "Нет, это не магия, но почт