скопившимся в них ужасу  и
ненависти. Асфодель первой попятилась  и,  задыхаясь,  отступила  прочь.
Глаза ее были широко раскрыты, разорванное платье  все  в  крови.  Дейрн
медленно подошел к ней.
   - Кто он? - спросила Асфодель, едва шевеля губами. Ее била дрожь.
   Она  сейчас  была  похожа  на  привидение,  которыми  пугают  поздних
посетителей в парке. Дейрн аккуратно стер  кровавый  мазок  с  ее  щеки,
пригладил упавшие на лицо волосы и тихо ответил:
   - Он из Карронны. Но имени его я так и не узнал.
   Асфодель вздохнула и оглянулась. Шлюхи  расступились.  У  их  ног  на
земле валялось исколотое ножами тело колдуна. Женщины посматривали  друг
на друга - кто с невольным смущением, а кто с яростью и вызовом - и одна
за другой исчезали в кустах.
   Оттуда вдруг донеслись сдавленные рыдания.
   - Это не так уж и важно, - промолвила наконец  Асфодель.  -  Одна  из
наших  девушек  отыскала  эту  поляну,  и  мы  решили  подождать,   пока
кто-нибудь не выйдет из подземелья. Я чувствовала: это связано  с  теми,
кто пропал... - Она вздохнула, всматриваясь в черную  пасть  туннеля.  -
Они ведь мертвы, да? Тиана и все остальные?
   Дейрн кивнул и тихо сказал:
   - Все, кроме той, которую он увел с собой сегодня. Она  скорее  всего
жива, хотя и несколько помята.
   И тут из туннеля показалась Дафна. На плече она  тащила  проститутку,
которую без излишних церемоний просто  стряхнула  на  траву,  как  куль.
Женщина была без сознания.
   Дейрн нахмурился и опустился возле нее на колени.
   - Он вроде бы не так уж сильно ее ударил... Ей  давно  пора  было  бы
очнуться...
   Дафна презрительно сплюнула.
   - Она  и  очнулась!  А  потом  огляделась  и...  -  Она  нерешительно
посмотрела на Асфодель и несколько смягчила тон:
   - В общем, она увидела, что стало с ее подругами, и поняла, что  сама
чуть не разделила их участь. -  Дафна  пожала  плечами,  склонив  голову
набок, посмотрела на лежавшую на земле проститутку и сообщила:
   - Ничего страшного, у нее просто обморок.
   Асфодель  смотрела  то  на  Дейрна,  то  на  эту  бывшую   принцессу,
догадываясь, ЧТО Дафна имела в виду и почему она избегает  подробностей:
видно, хочет ее пощадить.  Глаза  старой  проститутки  наполнились  было
слезами, но она решительно эти слезы смахнула.
   - Мои братья утром вынесут оттуда тела этих  женщин,  -  тихо  сказал
Дейрн. - Тебе не нужно видеть их сейчас, Асфодель... такими...
   - Но они же были членами моей семьи! - возразила она.
   Потом нагнулась,  подняла  с  земли  свой  кинжал  и,  с  невыразимым
отвращением снова отбросив его прочь, вытерла руку о платье.  -  Хорошо.
Утром я буду здесь и помогу им.
   Дейрн хотел было еще что-то сказать, но Дафна тронула его за рукав.
   - Она так решила, - сказала она. - Это  ее  право.  Пойми  -  это  ее
ЛИЧНОЕ ДЕЛО! - И тут же, совершенно забыв о такте, показала  на  останки
колдуна. - Во всяком случае, те женщины вряд ли выглядят хуже.
   Асфодель подошла к  трупу  и  долго  на  него  смотрела.  Дафна  тоже
постояла с ней рядом, потом подобрала кинжал, оброненный  волшебником  и
валявшийся на земле, и пояснила, обращаясь к Дейрну:
   - Это кинжал Ченаи. Она мне голову оторвет, если  я  его  потеряю.  -
Больше Дафна не прибавила  ни  слова.  Молча  повернулась  и  исчезла  в
темноте.
   А старая проститутка коснулась плеча Дейрна и тихо сказала:
   - Спасибо тебе!
   - За что? - удивился он и покачал головой. - Я же  ничего  особенного
не сделал.
   И это была почти правда. Сколько бы крови ни пролилось в парке  в  ту
ночь, но лишь один клинок остался совершенно чист - его собственный.
 
*** 
 
   Дафна шокировала весь дворец, явившись туда не в женском платье, а  в
костюме, позаимствованном в гардеробной Ченаи. В нем она казалась  очень
опасной и была дивно хороша: с ног до головы затянутая в  мягкую  черную
кожу, украшенную многочисленными  пряжками  и  кольцами,  с  оружием  на
ремне.  Ее  черные,  как  ночь,  волосы  струились  по   плечам.   Гордо
выпрямившись и высоко задрав подбородок, она прошествовала прямо  в  Зал
Правосудия.
   На  тронном  возвышении  сидели  рядышком   Кадакитис   и   Шупансея,
поглядывая на Дафну сверху. Рядом с  бейсибкой  стоял  Молин  Факельщик,
рядом с принцем - Уэлгрин. Здесь собрались только те, чьего  присутствия
потребовала Дафна, и никого более.  Ее  муж  никогда  не  имел  вкуса  к
театральным действам.
   Впрочем, он вообще не имел вкуса...
   Подняв глаза, Дафна встретилась с ним взглядом. Она подошла к  самому
возвышению, и  принц  даже  рот  раскрыл  от  изумления.  Ага!  На  это,
собственно, она и рассчитывала. Что ж,  получить  признание  публики  за
мастерски сыгранную роль оказалось и впрямь удивительно приятно.
   - У тебя, кажется, возникли какие-то сомнения, дорогой мой супруг?  -
Она вызывающе подбоченилась, испытывая его терпение.
   Руки у него мелко дрожали.
   - Ты выглядишь, как... - Он прикусил губу и искоса глянул  на  Шу-си.
Фраза так и осталась незаконченной.  У  бейсибки  было  такое  выражение
лица, что вряд ли можно было назвать ее похожей на мирного карпа: теперь
это была скорее акула, готовая изо всех сил защищать свою добычу.
   Дафна надеялась, что мгновения  торжества  над  бывшим  мужем  и  его
возлюбленной доставят ей злорадную радость, но вдруг почувствовала,  что
ей становится скучно. Да ладно, решила она, лучше поскорее со всем  этим
покончить. Следует навсегда забыть этого жалкого и ничтожного  человека,
следует немедленно начать совершенно новую жизнь!
   - Ну что, Котенок, хочешь получить развод? - Она ласково смотрела  на
тех, кто находился на возвышении, и широко улыбалась. "Все  на  свете  -
всего лишь игра!" - сказала ей как-то Ченая.
   Теперь Дафна понимала, насколько  справедливы  эти  слова.  И  теперь
перед ней большие мастера играть в  разные  игры!  -  Хорошо.  Сейчас  я
перечислю свои условия.
   - Да, принцесса, перечислите их, а мы подумаем.
   Дафна бросила на Молина испепеляющий взгляд.
   - Заткнись, Молин! Все это касается только Кадакитиса и меня. А  тебя
позвали всего лишь в качестве свидетеля. И  эту  честь  я  оказала  тебе
исключительно потому, что ты - даже больше этих двоих! -  хочешь,  чтобы
этот брак был заключен. Может, ты и брачное ложе с ними разделишь?
   Внешне  Молин  казался  по-прежнему  абсолютно  спокойным,  но  Дафна
слишком хорошо его знала! Она снова обернулась к мужу.
   - Во-первых, я  желаю  немедленно  получить  те  земли,  что  на  юге
соседствуют с поместьем Край Земли. В данный момент они ничьи, но,  судя
по тому, с какой скоростью размножаются в вашей  дыре  люди,  долго  они
пустовать не будут. - Дафна помолчала, нахмурилась и решительно заявила:
   - Я требую официального признания этих земель моим владением.
   Кадакитис погладил редкую бороденку и нерешительно глянул на  Молина.
Тот, ничуть не скрываясь, кивнул ему в знак согласия. Дафна усмехнулась:
марионетка и кукловод!
   - Хорошо, мы подготовим соответствующий документ, - сказал Кадакитис.
   - В таком случае вот второе условие, - продолжала  она.  -  Я  требую
половину твоего личного состояния.
   Кадакитис даже привстал от изумления. Брови  его  изумленно  поползли
вверх. Он судорожно вцепился в подлокотники кресла.
   - Что?!
   - Послушай, разве возможность избавиться от меня  того  не  стоит?  -
Дафна даже языком прищелкнула. -  К  тому  же  вспомни,  сколько  золота
перевозят бейсибские суда? Не сомневаюсь: твоя невеста предложит  такому
мужчине, как ты, достойное приданое!
   Принц, словно враз обессилев, рухнул в кресло и долго  молчал.  Потом
махнул рукой и устало сказал:
   - Ладно, будь ты проклята! Я согласен. Как ты справедливо заметила, -
прибавил он ядовито, - возможность избавиться от тебя того стоит.  -  Он
посмотрел на нее с ненавистью. - А ты действительно сильно изменилась  -
ничего не осталось от той милой девочки, какой ты была когда-то!
   Столь  неожиданный  упрек  показался  ей  забавным,  и  она   коротко
засмеялась, точно пролаяла. И вдруг с изумлением  почувствовала,  что  в
глубине души сочувствует Шупансее.
   - Итак, третье условие, - объявила она, полностью взяв себя в руки. -
Я сохраняю все свои титулы и  всю  собственность  в  Рэнке,  которую  не
успели прихватить вместе с троном.
   - Согласен. - В голосе принца звучало  полнейшее  равнодушие.  -  Что
еще?
   Дафна сжала рукоять меча и едва слышно вздохнула.
   - Было у меня и еще одно условие,  -  сказала  она  и  повернулась  к
Уэлгрину. Уставившись на него, она ждала, пока ему станет не по себе  от
ее взгляда. Уэлгрин действительно вскоре беспокойно заерзал. - Я  хотела
всего лишь получить верхний сустав твоего правого  мизинца,  Уэлгрин,  и
носить его как кулон на шее, - пояснила она,  не  сводя  с  командующего
гарнизоном глаз. Затем оглядела лица остальных присутствующих и осталась
весьма довольна произведенным эффектом. Помолчав  немного,  Дафна  вновь
посмотрела на Уэлгрина и прибавила уверенным тоном:
   - Не сомневаюсь, я бы его получила. Принц наверняка  с  удовольствием
удовлетворил бы и эту мою просьбу.
   Молин сделал несколько шагов в  сторону  лестницы,  явно  намереваясь
покинуть зал, Кадакитис поймал его за рукав и потянул назад.
   - Ты что, с ума сошла?! - крикнул он Дафне.
   - Вполне возможно, но исключительно по твоей милости! -  не  осталась
она в долгу. - Мой рассудок,  видно,  повредился  еще  тогда,  когда  ты
бросил меня на растерзание этих мерзавцев с Острова Мусорщиков!
   Поднялся жуткий гвалт. В общем шуме одна лишь Шупансея сумела  как-то
сохранить достоинство. Наклонившись вперед  и  с  неожиданным  интересом
вглядываясь в лицо Дафны, она спросила:
   - Но почему именно наш командующий?
   Дафна и бровью  в  ее  сторону  не  повела,  а  вновь  повернулась  к
Уэлгрину.
   - Ты предал свою госпожу, предал Ченаю!  -  обвиняющим  тоном  начала
она. - Ты позволил Зипу безнаказанно  уйти,  когда  она  передала  этого
ублюдка твоим людям!  Да  и  теперь,  когда  простые  горожане  поют  ей
хвалебные гимны и украшают  цветами  ворота  ее  дома,  Молин  и  прочие
обладающие властью подлецы,  продавшие  Санктуарий,  распускают  грязные
слухи о ее так называемом предательстве! А вот  о  твоем  предательстве,
Уэлгрин, никто ни слова! Ты же был ее любовником, и как легко  потом  ты
ее предал! Ты помогал ей разрабатывать план захвата и доносил  обо  всем
им! - Дафна ткнула указующим перстом в сторону  Молина  и  принца.  -  А
потом ты по их приказу освободил человека, который убил твою  малолетнюю
племянницу и топором выпустил кишки твоей родной сестре! - Она холодно и
твердо смотрела на Уэлгрина, но  в  сердце  ее  не  было  торжества.  Не
выдержав ее взгляда,  он  отвернулся.  -  Где  была  тогда  твоя  честь,
Капитан?
   О да, Молин и его приспешники вполне могут быть тобой довольны  -  ты
так послушен, у тебя такое чувство ответственности!
   Но простые жители Санктуария теперь отлично знают тебе цену.
   Посмотри-ка им в глаза, когда в следующий раз  вздумаешь  прогуляться
по улицам - увидишь там только презрение и ничего больше!
   Дафна  умолкла  и  повернулась  к  Молину;  тот  весь  взъерошился  и
удивительно напоминал хищного падальщика, готового броситься  на  нее  и
растерзать.
   - Ты смотри, Молин: держи при себе своего игрушечного  солдатика,  да
только подальше от меня! Уж больно мерзкая вонь от него исходит!
   - Мне бы хотелось знать вот что, - негромко молвила  Шупансея,  снова
наклоняясь к своей сопернице.  -  Если  ты  так  хотела  получить  палец
Уэлгрина, то почему теперь передумала?
   - А вот этого никому из вас никогда не понять,  -  бледно  улыбнулась
Дафна. - К счастью, вчера  ночью  мне  довелось  видеть  в  этом  городе
поистине благородных людей с чистыми сердцами - в  грязном  парке  среди
проституток, которым постоянно приходится  не  на  жизнь,  а  на  смерть
сражаться за право на такое существование, какого никто из нас  себе  не
пожелал бы. Униженные, нищие, отверженные, они тем  не  менее  заботятся
друг о друге, точно члены одной семьи. - Она помолчала и чуть дрогнувшим
голосом продолжила:
   - Я и раньше встречала людей, имеющих твердое понятие  о  чести  -  в
поместье Край Земли.
   Хотя, конечно, вы в это не поверите и никогда меня не поймете.
   Ладно, Уэлгрин, можешь оставить свой палец себе!  -  Она  задумалась.
Склонив голову набок и не обращая внимания на присутствующих, вспоминала
она события прошлой ночи, подземный ход и тот  ужасный  запах,  который,
казалось, до сих пор стоял у нее в ноздрях... - Все равно я не стала  бы
вешать на шею эту вонючую гадость!
   И Дафна повернулась к ним спиной, к этим мастерам  играть  в  грязные
игры! Только что она одержала лучшую в своей жизни победу - просто взяла
и вышла из игры, в которую они так надеялись ее втянуть.
   Оказалось, что у Главных Ворот ее ждал Дейрн. Он уже успел вымыться и
переодеться после утренней тренировки и выглядел прекрасно.
   - Знаешь, я решил немного проводить тебя, а заодно и  прогуляться,  -
сказал он с улыбкой.
   Она тоже улыбнулась ему. Таких силачей и великанов она никогда раньше
не встречала, но всегда  чувствовала  в  Дейрне  удивительную  затаенную
доброту и нежность. А Ченая,  дурочка,  еще  его  недолюбливала!  Дафна,
прикрыв глаза рукой от слепящего солнца, посмотрела Дейрну прямо в лицо.
Солнечное сияние вокруг его головы походило на нимб.
   - Как насчет того,  чтобы  немного  выпить  в  приятной  компании?  -
спросила она. - Сам выбери, где лучше, но я  бы  хотела,  чтоб  это  был
настоящий воровской притон!
   Дейрн сперва нахмурился, потом обхватил ее рукой за плечи и улыбнулся
одной из своих редких, добрейших улыбок.
   - Мне кажется, я одно такое местечко знаю. Но там, пожалуй, даже тебя
в краску вогнать могут.
   - А вот спорим, что не смогут? Ставлю золотой! - радостно  подхватила
шутку Дафна.
 
ЗРЕНИЕ ДАЛО 
 
Диана Л. ПАКСОН 
 
   Сдвинув маску, прикрывавшую нос и рот,  Лало  снова  окунул  кисть  в
серую краску. Еще три фута этой проклятой стены, и можно  будет  наконец
немного передохнуть. Кисть шуршала по грубому холсту, искусно  изображая
каменную кладку; так, теперь немного черной краски  и  еще  один  камень
закончен. Откуда-то из-за кулис донеслись  удары  молотка.  До  премьеры
второго спектакля в единственном театре Санктуария оставалось два дня, и
художник не был уверен, успеют ли актеры все как следует отрепетировать,
а он - подготовить декорации.
   Лало отступил, оценивая сделанную работу,  и  недовольно  поморщился.
Даже  после  нанесения  теней  холст  вблизи  выглядел,  как   коллекция
различного размера пузырьков, но художник надеялся, что  из  зала  этого
заметно не будет и размалеванный им задник  создаст  ощущение  настоящей
каменной стены. И вдруг Лало показалось, что стоит  ему  снять  маску  и
дохнуть на эту декорацию, как стена  действительно  СТАНЕТ  НАСТОЯЩЕЙ...
Неужели он сопротивляется этому искушению лишь потому,  что  не  уверен,
выдержит ли хлипкая сцена такую тяжесть? Или, может, просто боится,  что
утратил  способность  превращать  изображенные  им  предметы  в  реально
существующие?
   Ладно, убеждал он себя, в конце концов это не такая уж большая  плата
за  возвращение  к  нормальной  -  относительно,  конечно!  -  жизни   в
Санктуарии. Возможно, его сын Ведемир и та девушка из дворца, в  которую
мальчик влюблен, все же смогут хоть  своих  детей  вырастить  в  мире  и
покое. За исключением некоторых зданий, поддерживаемых  лишь  с  помощью
волшебства и постепенно разрушающихся по  мере  того,  как  слабеют  эти
заклятья, - обломков взорванного гнезда колдунов, чуть  не  уничтоживших
Санктуарии, - завалы практически убраны, и  город  отстраивается  вновь.
Мне, наверное, следовало бы радоваться этому, думал Лало. Однако  период
бурной деятельности здешних магов странным образом  совпал  с  расцветом
его творчества, и теперь  он  не  был  уверен,  какие  из  его  талантов
порождены магией, а какие являются проявлением высокого  мастерства.  Он
чувствовал себя полуслепым, точнее, "ум его был слеп" - так называют это
состояние маги. Но воспользоваться  своим  внутренним  зрением  Лало  не
решался.
   И пока что рисовал декорации к спектаклю "Проклятый  король",  и  чем
больше кусков из  этой  пьесы  он  слышал,  тем  более  унылой  она  ему
представлялась.
   - Что ж, начнем с самого начала, - услышал он у себя за спиной  голос
Фелтерина, и режиссер взбежал на сцену. - Великие боги! Всего два дня до
премьеры! Но уж эта-то пьеса, по крайней мере,  никого  не  обидит!..  -
Отголоски первого представления  труппы  только  теперь  начали  стихать
среди взбудораженных жителей Санктуария.
   Фелтерин  Теспиан,  основатель  театра,  его  директор,  режиссер   и
исполнитель  главных  ролей,  занял  свое  место   у   столба,   который
впоследствии должен был превратиться в дерево (когда до него  наконец  у
плотников дойдут руки),  и  уперся  посохом  в  пол.  Жеманно  улыбаясь,
Глиссельранд скользнула по сцене и взяла Фелтерина под руку.
 
   - Скажи мне, дочь моя, куда теперь пришла ты
   С отцом своим слепым и старым? Что это за дворец?
 
   Зычный голос Фелтерина  совершенно  не  подходил  для  столь  слабого
монарха, которого он изображал в данный момент.
 
   - Я малого прошу, но я и меньшим удовольствуюсь вполне.
   Меня терпенью научили три мастера великих -
   Боль, время и достоинство, что у меня в крови...
 
   Сцена вздрогнула: на пол вдруг с  грохотом  упало  что-то  большое  и
тяжелое. Фелтерин прервал реплику и обернулся.
   - Терпенья мне! - взревел  он,  по-прежнему  говоря  как  бы  словами
какой-то пьесы. - О боги,  дайте  мне  терпенья!  Ведь  с  дураками  мне
приходится работать!
   - Это все лебедка! - донесся из-за кулис чей-то плаксивый голос. -  Я
не виноват, хозяин.., веревка соскользнула...
   - Лемчин! Ублюдок! - Фелтерин  прямо-таки  готов  был  взорваться  от
злости. Его грозный бас разносился по всему  залу.  -  Что  там  у  тебя
упало?
   Лемчин ответил не сразу, и Лало успел собрать кисти, рассыпавшиеся по
полу.
   - Это была.., та машина, что делает гром, хозяин.
   - Клянусь жезлом Вашанки! А ты знаешь, сколько она стоит?
   Это же дар самого принца! И после всего... - Фелтерин тяжело вздохнул
и разразился гневным монологом, посвященным грядущим бедам  и  не  менее
выразительным, чем текст самой пьесы.
   Обнаружив, что машинально убрал кисти в ящик, а не поставил их  рядом
с собой на подставку, Лало нахмурился. Ну как можно нормально работать -
хотя бы и декорации малевать! - когда вокруг творится такое  безобразие?
Час назад совсем стемнело, и Джилла наверняка уже сердится,  потому  что
он снова  задержался,  впрочем,  возможно,  обед  еще  не  успел  совсем
простыть... Лало был голоден и  очень  устал.  Когда  Фелтерин  ураганом
пронесся по сцене и скрылся  за  кулисами,  чтобы  осмотреть  нанесенный
ущерб, художник сложил краски, убрал их в ящик, повесил ящик на плечо  и
двинулся к дверям.
   -  Эй,  Лало,  ты  что,  уже  уходишь?  -   крикнула   ему   вдогонку
Глиссельранд. Он пробормотал что-то невразумительное насчет  Джиллы,  но
не остановился. - Передай, пожалуйста,  мой  привет  дорогой  Джилле!  И
скажи, что я ее очень люблю и вяжу для нее  шаль  из  карроннской  пряжи
дивных тонов - нежно-розовой, лимонно-желтой,  пурпурной  и...  -  Дверь
захлопнулась у Лало за спиной, но все еще было слышно, как  Глиссельранд
перечисляет цвета ниток и описывает узор.
   Он только головой покачал. Подарок Глиссельранд принцу  Кадакитису  -
стеганый чехол для чайника - был просто ужасен.
   А уж шаль, да еще настолько большая, чтобы укрыть  Джиллу  целиком...
Его передернуло. Но Джилла, разумеется, будет настаивать на  том,  чтобы
сохранить подарок Глиссельранд! "Интересно, - подумал он, - сумею  ли  я
убедить  ее,  чтобы  она  спрятала  эту   проклятую   шаль   куда-нибудь
подальше?.." Размышляя о