два ли
удалось остудить его пыл.  Бейсибский  лорд  вылетел  из  комнаты,  с  шумом
захлопнув дверь, а Молин поспешил обратно в альков.
   - Они требуют результатов. - Жрец яростно потер смазанные маслом руки.  -
На улице Тургурт призывает к мщению и люди слушают его. В конце  концов,  ни
один бейсибец не будет так жестоко убивать  другого  бейсибца,  -  в  голосе
Молина послышался сарказм. - Я не питаю  особой  любви  к  обитателям  этого
города, но нет ни одного мужчины, женщины или ребенка, который  бы  оказался
настолько глуп, чтобы так обращаться с пришельцами.
   Уэлтрина передернуло. - Значит, они полагают,  что  за  убийствами  стоит
мужчина или женщина из Санктуария. Однако ж, по крайней мере, один  труп  мы
обнаружили на крыше одного из дворцовых помещений. Молин, Дворец охраняется.
Мы охраняем его, они охраняют. Кто-нибудь, да увидел бы убийцу.
   - Так я им и ответил, и именно поэтому я убежден, что это не наш. Но нет,
они напуганы. Они убеждены, что город ополчился на них и у  них  больше  нет
желания отступать, как нет желания слушать меня.
   - Думаю, дело в следующем. При любом дворе есть недовольные. Я знаю,  что
большая часть сорвиголов группируется в Санктуарии. Но не думал, что за этим
кроется  что-то  серьезное,  я  просто  хотел,  чтобы  эти  люди  были   под
наблюдением. Заправляет ими  старший  сын  Террая  Бурека,  премьер-министра
Бейсы. Сын отличается от отца сильнее, чем это можно  себе  представить.  Ни
для кого не секрет, что он ненавидит своего  отца,  и  готов  пойти  на  что
угодно, лишь бы избавиться от старика -  и  полагаю,  рано  или  поздно,  он
начнет нагонять страх на горожан. Несмотря на  это,  отец  покровительствует
сыну и для законов Санктуария он недосягаем.
   - Ты говоришь о Тургурте, не так ли? - Уэлтрин назвал я, но знакомое  ему
имя, хотя Ситен не могла припомнить, чтобы слышала его раньше. -  Но  сестра
Ситен была отравлена змеиным ядом, а в Харка Бей только женщины.
   - Верно, но если Харка Бей существует, то существуют и другие вещи, вроде
колец с емкостями для яда  и  острозаточенными  лезвиями,  дабы  имитировать
змеиный укус. Мне сказали, что яд нельзя хранить отдельно от змей, но теперь
я в это не верю...
   - А кто этот Таркет Бугер? -  осведомилась  Ситен,  слегка  приободренная
тем, что услышала имя человека, который может оказаться виновным и  которому
следует отомстить. - Я видела его?
   - Его зовут Тургурт Бурек, - поправил девушку Уэлтрин. - Да, ты могла его
видеть. Такой высокий громила, на голову выше, чем большинство бейсибцев.  Я
уверен, что он трус, поскольку одного я  его  никогда  не  встречал.  С  ним
всегда рядом десяток парней. Думаю, нам не удастся наложить  на  него  лапу,
пусть даже мы подозреваем его в убийстве? - Воин  с  надеждой  посмотрел  на
жреца. - Даже в этом случае.
   Разговор снова прервали удары  в  дверь  и  громкие  мужские  выкрики  на
бейсибском наречии. Молин покинул  альков,  чтобы  справиться  с  ситуацией,
которая на этот раз  оказалась  хуже.  Состоялся  грубый  разговор  с  двумя
мужчинами, которые явно направлялись к  жрецу,  уже  приняв  решение.  Когда
Молин вернулся к собеседникам, его била крупная дрожь.
   - Все сошлось воедино, - медленно проговорил он. -  Парень  обыграл  нас.
Нашли еще одну изуродованную бейсибку. На причале. Молодой  Бурек  прекрасно
разыграл партию. Это были он и  его  отец.  Они  заявили,  что  если  мы  не
обуздаем чернь, то массовое  убийство  горожан  окажется  на  моей  совести.
Мужчины Бея не позволят осквернять своих женщин.
   - Тургурт Бурек был здесь? - спросила  Ситен,  по  привычке  хватаясь  за
бедро, где должен был висеть меч. Мысленно она обругала себя за то,  что  не
догадалась чуть-чуть приподнять занавеску, чтобы запомнить его лицо.
   - Все то же самое, только теперь он сумел убедить своего  отца.  Уэлтрин,
не представляю, как ты это сделаешь, но ты должен поддерживать мир,  пока  я
не смогу убедить старика - или не поймаю убийц на месте преступления. - Жрец
замер, словно ему в голову пришла какая-то идея.  Он  пристально  глянул  на
Ситен, и девушка вздрогнула, предугадав, какой замысел родился в его голове.
- Поймать их на месте преступления! Ты, Ситен, насколько ты горишь  желанием
отомстить? Чем  ты  готова  пожертвовать  ради  этого?  Тургурт  преисполнен
довольства и вероятнее всего пойдет в "Сладострастие" отметить победу. Он не
появлялся там со дня смерти твоей сестры, но я сомневаюсь, что у него хватит
воли не приходить туда долго. Если не сегодня, то  завтра,  он  точно  будет
там. Он придет туда, ибо не может не развлекаться, а подобным ему  не  найти
удовлетворения среди своевольных бейсибок.
   - Теперь дальше. Каким-то образом  твоя  сес-гра  узнала  нечто,  что  не
должна была знать и поплатилась за это жизнью. Можешь ли  ты  заставить  его
повторить ошибку и выжить, чтобы и я узнал об этом? Мне  нужно  наивернейшее
доказательство, когда я пойду  к  его  отцу.  Не  труп,  от  которого  пожар
разгорится еще больше. Мне нужен сам  Тургурт  и  доказательство  его  вины.
Сможешь ли ты добыть это для меня?
   Неожиданно для себя Ситен  кивнула,  обещая  ранканском  жрецу,  что  тот
получит свое доказательство, а она  отомстит.  Когда  она  говорила,  что-то
точно параличом сковало  ее  душу.  Встреча  с  Молином  казалась  сном,  из
которого она не могла выбраться, продолжением кошмаров,  из-за  которых  она
так не любила вспоминать прошлое. Бекин умерла, но не ушла навек.
   Пока жрец в купе с Уэлтрином строили планы, Ситен молчала, они  посчитали
это за внимание, тогда как девушка ничего не слышала, ибо мысли  путались  в
ее голове. Жрец напоследок потрепал ее по плечу, и она  вместе  с  Уэлтрином
покинула Дворец. Во дворе, спиной к ним стояла группка беседующих бейсибцев.
Один из них повернулся, чтобы посмотреть на Ситен. Он  был  невысок  ростом,
так что это был точно не Тур-гурт, но все же  взгляд  холодных  рыбьих  глаз
развязал девушке язык.
   - Да сохранит меня  Сабеллия!  Я  ничего  не  знаю  о  ремесле  Бекин.  Я
по-прежнему девственница! - подобные же слова бормотала она, когда  ее  отец
пал оземь со стрелой в горле.
   Уэлтрин остановился, недоуменно глядя на девушку. - Ты же  говорила  мне,
что работала на Улице Красных Фонарей!
   - Я говорила тебе, что пыталась работать на Улице Красных  Фонарей  и  не
смогла. Не смотри на меня так, это не так уж невероятно. Женщина, живущая  в
гарнизоне, находится в безопасности от мужчин, и точно так же  избавлена  от
других женщин.
   - А ты куда храбрее, чем я предполагал, - ответил воин, качая головой,  -
или же просто дурочка. Расскажи Миртис об этом, когда  придешь  к  ней.  Она
знает, как провернуть дело к выгоде для тебя.
   Ситен наморщила лоб и постаралась отогнать мысли о сегодняшнем вечере и о
будущем.  Оставив  меч  на  попечение  Уэлтрина,  девушка   отправилась   на
пресловутую улицу. Когда она добралась туда, уже стемнело,  и  некоторые  из
бедных, потасканных жизнью проституток, что не работали в больших домах, уже
вышли на панель, хотя "Дом Сладострастия" еще был закрыт.  "Таких,  как  ты,
солдатка, там не принимают", - донеслось вслед Ситен, когда  та  поднималась
по ступенькам к резным дверям.
   Стоя у дверей, девушка чувствовала себя  неуютно,  стараясь  не  обращать
внимания на реплики снизу, вспомнив, что раньше она всегда приходила сюда по
утрам. Швейцар тем не менее ее признал и распахнул настежь  двери.  В  холле
постепенно начиналась жизнь, играла музыка и  ходили  женщины,  разодетые  в
блестящие, украшенные  цветами  платья.  Ситен  глазела  по  сторонам,  пока
швейцар вел ее к маленькой комнате, где Миртис готовилась к вечеру.
   - Я не ожидала увидеть тебя снова, - тихо заметила хозяйка, поднимаясь  и
закрывая бухгалтерские книги, которых было больше, чем кремов и  притираний.
- Из твоей записки я узнала, что встреча прошла неудачно. Но ты не упоминала
о том, что вернешься.
   - Встреча была неудачной, - повторила Ситен,  рассматривая  мягкие  белые
руки  Митрис,  ладони  которой  были  сжаты  в  кулачки.  В  голосе  хозяйки
чувствовалась едва заметная нервозность и край столика,  на  котором  грудой
были навалены документы, слегка дрожал. И тому и другому могло найтись любое
оправдание, но Ситен привела сюда сестру,  ожидая,  что  та  здесь  будет  в
безопасности, и заплатила за  это.  Миртис  не  выполнила  обязательств,  за
которые получила деньги, и знала, что от ее сестры можно было  ожидать  чего
угодно.
   - Сегодня я виделась с Молином Факельщиком,  он  разработал  план  поимки
убийцы. Я думала, он уже послал тебе письмо, - быстро добавила Ситен.
   Миртис пожала плечами, но рук не разжала. - За смертью Бекин  последовали
другие убийства, немало бейсибских женщин нашли ужасную смерть. Все надежные
курьеры при деле,  и  сейчас  нет  времени  заниматься  смертью  девушки  из
Санктуария. Может, ты  скажешь  мне,  кого  подозревает  Молин  Факельщик  в
использовании  бейнитского  яда,  коль  скоро  Харка  Бей  отрицают   всякую
причастность к этому?
   - Он подозревает мужчину-бейсибца и уверен, что  смерть  моей  сестры  не
слишком отличается от других смертей. - Назвал ли он тебе имя? - Да. Тургурт
Бурек. - Сын премьер-министра? - Да, жрец подозревает  именно  его.  Тургурт
ведь частый гость здесь, так?
   - У этого человека повсюду шпионы! - скривилась Миртис, давая себе волю и
подняв руки над тлеющим  камином.  Послышался  легкий  щелчок,  и  из  очага
взметнулись яркие языки пламени. - Зарядив,  нужно  выстрелить,  -  пояснила
Миртис и Ситен содрогнулась. - Мы здесь зовем его Голосом, и он  всегда  вел
себя  как  джентри,  несмотря  на  то,  что  рыбоглазый.  Бекин  он  отдавал
предпочтение, ведь такой детской невинности почти не встретишь среди  женщин
его народа. Он очень скорбел по  ней  и,  с  тех  пор  как  она  умерла,  не
появлялся.
   - И он был вторым, кто предложил нам связаться  с  Харка  Бей.  -  Миртис
выдержала паузу, и, когда  Ситен  решила,  что  ей  не  верят,  ослепительно
красивая женщина продолжила речь. - Он мне очень нравится. Она напомнил  мне
о былой любви. Я была просто ослеплена. Такого не случалось со мной... очень
давно. Да, знамения были, и мне следовало бы встревожиться. Есть ли у Молина
какое-нибудь представление о том, как можем мы предать сына первого министра
Бейсиба правосудию до того, как в городе разразится  война  и  нам  придется
обратиться за помощью к Рэнке?
   - Молин считает, что поскольку  Бекин  единственная  женщина  Санктуария,
которую умертвили, она могла знать нечто опасное для него.  Молин  полагает,
что Тургурт повторит ту же ошибку снова,  теперь,  когда  он  убедил  своего
отца. Однако меня убить будет куда труднее, чем Бекин, и я схвачу его.
   - Ситен, ты ведешь опасную игру с жрецом и этим бейсибцем. Молин не менее
безжалостен, чем рыбоглазые. Здесь Бурек известен как Голос - никто из  моих
девушек не знает настоящие имена мужчин, приходящих сюда, и если тебе дорога
жизнь, запомни это. "Дом Сладострастия" - особое место, здесь  мужчинам  нет
нужды быть самими собой, и они ожидают от меня защиты.
   - Голос умен, силен и жесток, хотя избавиться от него будет просто,  если
это отвечает твоим желаниям. Харка  Бей  не  единственные  женщины,  которые
понимают, как убивают. Но он должен выдать себя, а не  быть  убитым,  и  это
значительно более опасно.
   - Я пришла мстить, - предупредила Ситен. - Ни словом, ни делом не  выдаст
он себя гарнизонному  солдату,  -  Миртис  с  легкой  презрительной  улыбкой
оглядела девушку. - У него нет желания к сильным волей женщинам, с  которыми
он вырос и которым служит его отец. В тебе нет податливости, которую безумие
дало твоей сестре.
   - Я стану кем угодно, лишь бы заманить его в ловушку.
   Ситен сняла придерживавший волосы обруч, тряся головой до тех  пор,  пока
коричневые пряди не образовали подобие  не  совсем  чистого  облачка  вокруг
головы.
   - И добрыми намерениями его  не  обманешь,  -  голос  Миртис  снова  стал
мягким. - Жажда мести не сделает тебя куртизанкой. Есть другие,  кто  сможет
поймать нашего кота в ловушку.
   - Нет, - запротестовала Ситен. - Он опять придет  сюда,  совершит  ту  же
ошибку и может убить еще одну из твоих куртизанок. Разве не лучше  для  тебя
позволить мне рискнуть собственной жизнью,  вместо  того,  чтобы  жертвовать
одной из тех, за кого ты в ответе?
   - Конечно, дитя мое. Но не думай, что я совсем потеряла совесть,  проводя
время за бухгалтерией любви и удовольствий. Если Голос сделал то, в чем  его
подозревают, то в твоей смерти, как и в любой другой, я буду повинна  в  той
же степени, что и он.
   Ситен покачала головой и, подойдя чуть ближе к Миртис, оперлась руками  о
стол. - Не читай мне нотаций о смерти и вине. Пять лет с той  поры,  как  на
нас напали бандиты, я путешествовала с  Бекин,  защищала  ее,  приводила  ей
мужчин и убивала их, если того требовали обстоятельства. Было бы лучше, если
б она умерла в ту же ночь. Я не грущу о ее смерти, мне жаль, что она  умерла
от  руки  человека,  которому  доверяла,  как,  впрочем,  и  всем  остальным
мужчинам. Я не виню тебя или себя, но мне не забыть о ней, пока я не отомщу.
Ты понимаешь это? Ты понимаешь, что я сама должна замкнуть кольцо, если хочу
жить в мире, не чувствуя вины перед ней?
   Миртис встретилась глазами с пылающим взором Ситен, и,  будто  поняв  всю
силу чувств и воспоминаний, руководивших молодой женщиной,  в  конце  концов
согласно кивнула. - И все же, если ты хочешь иметь хотя бы один шанс, Ситен,
сделай то, что я тебе скажу. Если он  не  сочтет  тебя  привлекательной,  он
пойдет к другой. Я дам тебе ее комнату и ее одежды, что,  возможно,  поможет
тебе. Амбутта омоет тебя, оденет и уложит волосы.
   - Когда он придет сюда, если придет вообще, он твой. Ты можешь оставаться
здесь,  сколько  пожелаешь,  но  из  этого  дома  он  должен  уйти  живым  и
невредимым! И еще, ты  должна  вести  себя,  как  одна  из  девушек  Дома  -
возникнут подозрения, если ты  не  будешь  принимать  других,  поджидая  его
одного. Если ты будешь отдельно...
   - Я девственница, - неровным голосом произнесла Ситен. Когда она думала о
рыбоглазом убийце ее сестры, детали плана казались  несущественными,  однако
перед лицом практической логики хозяйки  девушка  начала  понимать,  что  ее
жажды мщения и решимости может не хватить.
   Миртис кивнула. - Я подозревала это. Думаю, тебе бы  не  хотелось,  чтобы
убийца твоей сестры стал первым...
   - Это не имеет значения. Просто скажи всем, что меня берегут для  нужного
человека. Ведь часто бывает так, что для особого покупателя особый подарок.
   Миртис посуровела. - Только там, где рабыня и куртизанка одно  и  то  же.
Мои девушки потому находятся здесь,  что  сами  хотят  этого,  я  никого  не
принуждаю. Многие уходят в другую жизнь, устав от любви  и  получив  немалую
толику золота. Но удовольствия, Ситен, не  твой  талант  и  тебе  не  понять
этого. Мужчины не могут дать тебе то, что ты желаешь,  и  тебе  ответить  им
нечем.
   - Я хорошо умею притворяться, Миртис, иначе Бекин и я  просто  не  выжили
бы. Исполни обещание. Дай его мне на одну ночь.
   Встревожено махнув рукой,  Миртис  приступила  к  делу.  Позвав  Амбутту,
которая, как утверждали многие, была ее дочерью, она провела  Ситен  в  свои
личные апартаменты, где вся ночь и  день  прошли  в  хлопотах  по  изменению
облика девушки. Еще не зашло солнце следующего дня, а Ситен уже обустроилась
в обвитой плющом комнате, где жила и умерла Бекин. Солдатская форма и кинжал
канули во тьме кладовой, и Ситен закуталась в тонкий розовый шелк -  подарок
Бекин от человека, который ее убил.
   Глядя на рассвете в зеркало, Ситен увидела незнакомку, ту, кем  могла  бы
она стать, не вмешайся в судьбу трагедия. Она была прекрасна, как сестра,  и
шелк был куда приятнее коже, чем привычные  телу  грубый  хлопок  и  шерсть.
Амбутта тщательно украсила волосы Ситен цветами, укладывая их в замысловатую
прическу,  из-за  чего  Ситен  боялась  поворачиваться,  дабы  не  разрушить
хитроумную конструкцию.
   - Тебе было послание, - сообщила ей девочка, которая  в  свои  тринадцать
была на редкость мудрой.
   - Что? - в гневе прянула назад Ситен, умудрившись даже  в  шелках  занять
боевую стойку.
   - Ты принимала ванну, - ответила девочка-женщина, макая  щетку  в  темную
пудру, - а днем мужчины наверх не поднимаются.
   - Ладно, давай его мне, - протянула руку девушка.
   - Оно на словах, от твоего друга  Уэлтрина.  Он  передал,  что  еще  двух
рыбоглазых нашли мертвыми. Вообще-то их было  трое,  еще  один  труп  принес
прилив, но Уэлтрин еще не знал об этом. Один из  убитых  -  племянник  самой
Бейсы.  Гарнизону  приказано  к  рассвету  найти  преступника,  живого   или
мертвого, иначе начнутся казни. Каждый день они будут убивать ровно столько,
сколько пришельцев погибнет. Завтра они убьют тринадцать - ядом.
   В комнате было тепло и сухо, но Ситен дрожала.
   - Это все?
   - Нет, Уэлтрин сказал, что Тургурт похож на маньяка.
   По спине пробежал холодок.  Ситен  послушно  позволила  Амбутте  наложить
тени. Глянув в зеркало, Ситен увидела испуганную девушку, за спиной  которой
стояла мудрая Амбутта.
   Девочка ушла, и потянулись томительные часы ожидания. Уже догорела свеча,
но к ней никто так и не зашел. В ушах девушки  звоном  отдавалась  музыка  и
смех, столь привычные для  обитательниц  "Сладострастия".  Ситен  напряженно
вслушивалась в голоса рассказчиков, пытаясь уловить акцент, который выдал бы
присутствие рыбоглазых, какое бы илсигское или ранканское  имя  не  дала  им
Миртис.
   Мимо закрытой двери шумно ходили парочки, женщины уже готовились к  ночи.
Запахи любви были столь сильны, что у Ситен разболелась голова.  Взобравшись
на подушки, она отворила единственное окно в  комнате  и  выглянула  наружу,
глядя на бесконечные торговые ряды Базара  и  чернеющие  вдали  крыши  домов
Лабиринта. Поглощенная панорамой города, девушка не услышала, как откинулась
задвижка и открылась дверь, но почувствовала, что кто-то пристально  смотрит
на нее. - Мне сказали, что ее комнату отдали тебе.  Не  поворачиваясь  Ситен
поняла, что он в конце концов пришел. Тургурт неплохо изъяснялся на  местном
наречии, хотя и не давал себе  труда  скрывать  резкий  акцент.  С  бьющимся
сердцем девушка повернулась к бейсибцу.
   Тургурт оставил плащ внизу и сейчас блистал перед ней великолепием одежд,
почти полностью загородив проем. Понятно, почему  Бекин  обожала  его,  ведь
она, как  ребенок,  радовалась  блеску  и  ярким  краскам.  Темно-коричневые
панталоны  были  расшиты  серебром.  Туника  его  была  немного  светлее,  с
разрезами и широкими рукавами, которые колыхались ветерком, в точности,  как
шелка  Ситен.  С  легкой  улыбкой   Тургурт   снял   с   головы   украшенную
драгоценностями феску, обнажив бритую голову. Не в  силах  превозмочь  себя,
девушка прижалась к стене, со страхом и отвращением глядя на мужчину. Увидев
блеск в его немигающих глазах, она отвернулась. - Цветочек, не надо бояться.
Обняв Ситен за плечи, он притянул ее к себе. Сильные пальцы сжали ее  шею  и
запрокинули голову так, что у нее не было сил сопротивляться, когда его губы
впились в ее. Девушка стояла неподвижно, пока Тургурт нащупал узлы одеяния и
принялся их развязывать. В груди клокотал гнев, но Ситен в молчании послушно
подалась его могучим рукам.
   - Ты по-прежнему напугана? - спросил он, лежа рядом с девушкой на кровати
и проводя рукой по ее бедру. Как и говорил Уэлтрин, мужчина был силен, но  у
Ситен не хватало самообладания, чтобы определить, трус бейсибец или нет.
   В ответ она покачала головой и накрыла его руки своими,  словно  призывая
остановиться. Тургурт склонился над  ней,  языком  и  губами  лаская  грудь.
Сдерживая отвращение, девушка слегка отстранилась.
   - Ты увидишь,  бояться  нечего.  Расслабься.  Его  холодные  рыбьи  глаза
сверлили Ситен, пр