они медленно пересекли базар и вышли через Общие ворота.
     Впереди их ждал долгий, но не трудный путь за  городские  стены.  Как
заметил Даброу, дамочки с Улицы Красных Фонарей проделывают его  ежедневно
к Обещанию Рая. Они похихикивали под шалями  при  виде,  как  двое  тащили
нечто очень похожее на труп. Но не предпринимали  никаких  попыток  чинить
препятствия, а час был слишком ранний  для  возвращения  шумной  толпы  из
Обещания Рая.
     Большие  кучи  камней  среди  моря  воронок  грязи  обозначали  место
будущего храма. Промокший навес прикрывал дрожащие языки  огня  жаровни  и
факела; в остальном местность была тихой и пустынной.
     "Это ночь Убийства Десяти. Каппен Варра сказал, что жрецам  предстоит
потрудиться. Дождь не остановит освящения храма. Боги не чувствуют дождь".
     Так думала Иллира, но  опять  же  достоверно  она  _н_е  _з_н_а_л_а_,
поэтому повернувшись спиной к Даброу, дрожала больше от сомнений и страха,
чем от холодной воды, струящейся по спине.
     Тем временем дождь утих и мелко моросил, появилась  надежда,  что  он
прекратится  вообще.  Иллира  покинула  сомнительное  укрытие  в  скале  и
приблизилась  к  навесу  и  светильникам.  У  края  колодца  был  возведен
поднимающийся над грязью помост, с которого свисали веревки,  используемые
для опускания тела. С другой стороны на бревнах  был  установлен  огромный
камень, способный сокрушить все внизу. По крайней мере, они не опоздали  -
жертвоприношения еще не было. Не успела Иллира возвратиться к Даброу,  как
вдали в мокрой дымке показались шесть факелов.
     - Они идут, - прошептал Даброу, когда девушка приблизилась к нему.
     - Вижу. У нас совсем мало времени.
     Иллира сняла с пояса два мотка веревки, прихваченных  в  кузнице.  Ей
пришлось выработать собственный план подмены,  так  как  ни  дух  сна,  ни
медитации не предложили ничего определенного.
     - По всей вероятности, они проследуют тем же путем, что и мы, так как
тоже несут тело, - объяснила она, укладывая  веревки  на  землю  и  слегка
присыпая их грязью. - Вот здесь мы поставим им ловушку.
     - И я подменю девушку на наш труп?
     - Да.
     Больше они не проронили ни слова и, притаившись в наполненных  грязью
ямах, стали ждать приближения процессии, надеясь, что  она  пройдет  между
ними.
     Обещанное в снах везение не покидало ее.
     Шествие возглавлял Молин Факельщик  с  большим  деревянным  окованным
медью факелом из храма Сабеллии в Рэнке. Вслед за ним шли три помощника  с
факелами и ладаном. Последние два факела были прикреплены  к  погребальным
носилкам, которые несла на плечах пара жрецов. Факельщик и трое помощников
прошли через веревки, ничего не заметив. Когда  первый  жрец  с  носилками
оказался между веревками, Иллира рывком натянула их.
     Согнутые под тяжестью ноши жрецы услышали шлепок  поднятых  из  грязи
веревок, и запутались, не успев среагировать. Марилла с факелами  отлетели
в сторону Даброу, жрецы к Иллире. В наступившем в темноте смятении  Иллира
благополучно успела отбежать за кучу строительных  камней,  но  не  смогла
проследить, удалось ли Даброу выполнить свою задачу.
     - Что случилось? - спросил Факельщик,  спеша  с  факелом  в  руке,  и
осветил место происшествия.
     -  Проклятые  рабочие  бросили  на  дороге  веревки,   -   воскликнул
облепленный грязью жрец, выбираясь из лужи глубиной по колено.
     - А девчонка? - продолжал Молин.
     - Судя по всему, отлетела туда.
     Придерживая одной рукой рясу. Молин Факельщик во главе толпы жрецов и
помощников направился к яме. Иллира словно со стороны слышала, как молится
о том, чтобы Даброу удалось укрыться в безопасную тень.
     - Помогите.
     - Проклятая грязь Илсига. Девчонка теперь весит в десять раз больше.
     - Полегче. Немного грязи и небольшая задержка не помешает  возведению
храма, но не нужно будить Остальных, - успокаивающе прозвучал голос Молина
Факельщика.
     Вновь зажглись факелы. Со своего места Иллира видела, как облепленный
грязью саван положили на носилки. Даброу каким-то образом  смог  исполнить
задуманное: она не допускала и мысли о противном.
     Шествие  продолжило  свое  продвижение  к  навесу.  Дождь   полностью
прекратился. Сквозь рассеявшиеся тучи  блеснуло  серебро  луны.  Факельщик
громко возблагодарил  небо,  сказав,  что  это  свидетельство  прощения  и
благословенного присутствия Вашанки,  и  начал  ритуал.  Помощники  вылили
горящую нефть с жаровни на саван и тот вспыхнул. Горящие носилки  опустили
в  колодец.  Помощники  кинули  вниз  символические  горсти  земли.  Затем
перерезали веревки, поддерживающие  камень  на  краю  колодца.  С  громким
глухим звуком он скрылся в глубине.
     Сразу же вслед за этим Факельщик и  два  других  жреца  спустились  с
помоста и направились назад во  дворец,  оставив  помощников  осуществлять
ночное бдение у  новой  могилы.  Когда  жрецы  скрылись  из  виду,  Иллира
прокралась назад к яме и шепотом позвала Даброу.
     - Я здесь, - выдохнул тот.
     Девушке потребовался лишь один взгляд на залитое лунным  светом  лицо
кузнеца, чтобы понять, что что-то не так.
     - Что случилось? - поспешно спросила она, не обращая внимания на звук
собственного голоса. - Марилла? Они погребли Мариллу?
     Даброу покачал головой, и в его глазах блеснули слезы:
     - Посмотри на нее! - сказал он, едва контролируя голос.


     Облепленный грязью саван лежал в  нескольких  шагах.  Даброу  избегал
смотреть и приближаться к нему. Иллира осторожно подошла к телу.
     Кузнец оставил лицо закрытым. Затаив дыхание, Иллира нагнулась, чтобы
убрать мокрую грязную ткань.
     Одно мгновение она видела перед собой лицо спящей Мариллы. Затем  это
стало ее собственным лицом. В дальнейшем лицо претерпело  цепь  изменений,
давая лишь секунду на то, чтобы узнать  лица  людей,  знакомых  ей  еще  с
детства, и незнакомых совершенно. Потом оно застыло  на  некоторое  время,
превратившись в рассыпавшийся Лик Хаоса, после  чего  перестало  меняться,
превратившись в жемчужно-белую маску, на которой не было видно ни глаз, ни
носа, ни рта.
     Пальцы Иллиры напряглись. Она открыла рот, чтобы закричать, но легкие
и горло парализовал ужас. Холст выпал из бесчувственных рук, но девушка не
стала прикрывать жуткое создание, лежащее перед ней.
     БЕЖАТЬ! БЕЖАТЬ ОТСЮДА!
     Это первобытное животное чувство заполнило ее мысли, и  удовлетворить
его можно было только припустив без  оглядки.  Иллира  оттолкнула  Даброу,
бросилась бежать. Помощники услышали ее шлепанье по грязи, но ей было  все
равно. Впереди были дома - прочные каменные  строения,  очерченные  лунным
светом.
     Это была усадьба давно  покинутого  поместья.  Иллира  узнала  ее  по
своим, снам, но охвативший ее ужас и паника искали выход  в  стремительном
бегстве  от  безликого  трупа.  Висевшая  на  проржавевших  петлях   дверь
заскрипела, когда Иллира толчком  распахнула  ее.  Девушка  без  удивления
увидела  посреди  двора  наковальню  в  простом  деревянном  ящике.  Чутье
подсказало ей, что здесь есть еще кто-то.
     "Это продолжение сна, наковальня и  все  остальное,  сейчас  за  мной
придут".
     Иллира вышла во двор. Ничего не случилось. Наковальня была целой, она
оказалась слишком тяжелой, чтобы девушка смогла поднять ее.
     - Ты пришла получить свою награду? - окликнул ее голос.
     -  Литанде?  -  прошептала  девушка,  ожидая  появления  похожего  на
мертвеца волшебника.
     - Литанде в другом месте.
     В лунном свете появился человек с опущенным на лицо капюшоном.
     - Что случилось? Где Марилла? Ее семья?
     Человек махнул рукой направо. Проследив взглядом его движение, Иллира
увидела покосившиеся надгробья старинного кладбища.
     - Но?..
     -  Жрецы  Ильса  пытаются  разгневать  новых   богов.   Они   создали
гомункулуса, сделав так, что он казался непосвященному наблюдателю молодой
женщиной.  Если  бы  гомункулуса  погребли  при  закладке  нового   храма,
святилище оказалось бы ослабленным. Гнев Саванкалы и Сабеллии  пересек  бы
пустыню. Разумеется, жрецы Ильса именно этого и добивались.
     Мы, волшебники - и даже вы, С'данзо - не приветствуем вмешательства в
епархию богов и жрецов. Это может нарушить тонкое равновесие судьбы.  Наша
работа важнее, чем ублажение божеств, но сейчас мы вмешались.
     -  Но  как  же  храм?  Ведь  жрецы  должны  были  принести  в  жертву
девственницу?
     -  Гомункулус  пробудил  бы  гнев  богов   Рэнкана,   а   ненастоящая
девственница - нет. Когда возводили храм Ильса, жрецам потребовалась особа
королевской крови, чтобы погрести ее под алтарем.  Они  захотели  получить
самую молодую и любимую принцессу. Королева сама была  отчасти  колдуньей.
Она преобразила старого раба, чьи кости и поныне покоятся под алтарем.
     - Значит, боги Илсига и Рэнке равны?
     Человек в капюшоне рассмеялся.
     - Мы заботимся о  том,  чтобы  все  боги  Санктуария  были  одинаково
неполноценны, дитя мое.
     - А что насчет меня?  Литанде  очень  хотел,  чтобы  мое  предприятие
удалось.
     -  Разве  я  не  сказал,  что  наша  и,  следовательно,   твоя   цель
осуществлена? Твое предприятие удалось, и мы заплатим тебе, как и  обещала
Марилла, чугунной наковальней. Она твоя.
     Дотронувшись до наковальни рукой, он исчез в клубе дыма.
     - Лира, с тобой все в порядке? Я слышал, как ты говорила с кем-то.  Я
похоронил девушку, а потом отправился на поиски тебя.
     - Вот наковальня.
     - Я не хочу вещь, доставшуюся таким путем.
     Взяв девушку за руку, Даброу попытался вывести ее со двора.
     - Я уже слишком дорого заплатила! - крикнула Иллира, вырываясь из его
рук. - Возьми ее на базар -  и  мы  забудем,  что  это  вообще  произошло.
Никогда никому не говори об этом. Но не оставляй наковальню здесь -  иначе
все, что мы сделали, не будет иметь смысла!
     - Я никогда не смогу забыть твое лицо на мертвой девушке...  на  этой
твари.
     Иллира молча смотрела на грязный двор. Подойдя к  наковальне,  Даброу
стер с ее поверхности воду и грязь.
     - Кто-то выбил на ней какой-то знак. Он напоминает мне одну из  твоих
карт. Скажи мне, что она значит, и я отнесу наковальню на базар.
     Девушка подошла к нему. На изношенной  поверхности  металла  виднелся
свежевыбитый улыбающийся Лик Хаоса.
     - Это старинный знак удачи у С'данзо.
     Даброу, похоже, не расслышал в ее голосе нот  горечи  и  обмана.  Его
вера в Иллиру подверглась испытаниям, но выстояла. Он взял в руки  тяжелую
неудобную наковальню.
     - Что ж, сама собой она не попадет домой, не так ли?  -  взглянув  на
девушку, он тронулся с места.
     Прислонившись к стене,  Иллира  быстро  перебирала  все  вопросы,  не
переставшие кружиться у нее в голове. Даброу снова окликнул ее с улицы. От
базара их отделял весь город, но еще не было и полуночи.  Не  оглядываясь,
Иллира последовала за кузнецом.


                               Пол АНДЕРСОН

                           ВРАТА ЛЕТАЮЩИХ НОЖЕЙ




     Снова без денег, без дома и без женщины Каппен  Варра,  пробиравшийся
сквозь базарную толчею, по-прежнему выглядел великолепно. В  конце  концов
до сего дня он в течение нескольких недель при первой возможности бывал  в
доме Молина Факельщика, хотя так и не смог  попасть  в  число  домочадцев.
Помимо присутствия нравящейся  ему  фрейлины  Данлис,  он  получал  щедрые
награды от  жреца-строителя  всякий  раз,  когда  пел  песню  или  сочинял
стихотворение. Неожиданно его  положение  переменилось,  но  Каппен  Варра
по-прежнему был одет в ярко-зеленую тунику, алый  плащ,  канареечно-желтые
чулки, мягкие полусапожки, отделанные серебром, и  берет  с  пером.  Хотя,
естественно, от случившегося щемило сердце,  переполненное  опасениями  за
возлюбленную, поэт пока не видел причин продавать свой  наряд.  У  него  в
запасе немало способов  занять  деньги,  чтобы  прожить  столько,  сколько
потребуется для того, чтобы отыскать Данлис. В случае  необходимости,  как
уже случалось  прелюде,  он  сможет  заложить  арфу,  в  настоящий  момент
находящуюся в починке у золотых дел мастера.
     Если его предприятию не будет сопутствовать успех к тому времени, как
он останется в лохмотьях, тогда придется признать, что  Данлис  и  госпожа
Розанда потеряны навсегда. Но не в  обычаях  менестреля  было  скорбеть  о
будущей печали.
     Базар  шумел  и  бурлил  под  клонящимся  к  западу  солнцем.  Купцы,
ремесленники,  носильщики,  слуги,  рабы,  жены,  кочевники,   куртизанки,
лицедеи, нищие,  воры,  жулики,  колдуны,  жрецы,  воины  и  кто  там  еще
слонялись, болтали, спорили, ссорились, строили козни, пели, играли, пили,
ели и много еще чего делали. Всадники,  погонщики  верблюдов,  караванщики
проталкивались сквозь толпу, вызывая потоки ругани. Из винных лавок лилась
музыка. Торговцы из-за прилавков превозносили свои товары, соседи  кричали
друг на друга, блаженные распевали, устроившись на плоских крышах.  Воздух
был пропитан  запахами  тел,  пота,  жареного  мяса  и  орехов,  ароматных
напитков, кожи, шерсти, навоза, дыма, масел и дешевых духов.
     Обычно Каппен Варра наслаждался этим убого-пестрым  зрелищем.  Сейчас
же он целенаправленно обыскивал его взглядом. Разумеется, он был постоянно
настороже, как любой другой в Санктуарии. Едва до него дотронулись  чьи-то
легкие пальцы,  он  тут  же  понял  все.  Но,  если  раньше  Каппен  Варра
усмехнулся бы и сказал воришке: "Прости,  дружок,  я-то  надеялся  стащить
что-нибудь у тебя", сейчас он так сурово  похлопал  по  своему  мечу,  что
несчастный отпрянул назад, столкнувшись с толстой женщиной и  заставив  ее
выронить медный кувшин, полный цветов. Вскрикнув, женщина начала  колотить
воришку кувшином по голове.
     Каппен не стал задерживаться, чтобы посмотреть на это.
     У восточного края торговой площади ой нашел ту, кого искал. В который
раз Иллира находилась в плохих отношениях со своими собратьями по ремеслу,
и ей пришлось переместиться на свободное  место.  Стена  из  кирпича-сырца
была  завещана  черным  бархатом.  Зловония  от  находящейся  по-соседству
дубильни полностью поглощали ароматы благовоний, которые  С'данзо  жгла  в
курильне особой формы.
     Кроме того, девушка не  могла  внушить  благоговейный  ужас,  который
навевали  прочие  колдуньи,  чародеи,  предсказатели,  прорицатели  и   им
подобные. Она была слишком молода, в пестрых пышных одеяниях  С'данзо  она
выглядела бы печальной, если бы не была так прекрасна.
     Каппен отвесил ей поклон, как это принято в Каронне.
     - Добрый день, прекрасная Иллира, - сказал он.
     Не поднимаясь с подушек, девушка улыбнулась ему.
     - Добрый день, Каппен Варра.
     До этого они разговаривали друг с другом несколько  раз,  в  основном
шутливо, и поэт несколько раз пел,  развлекая  ее.  Он  был  бы  не  прочь
получить нечто большее, но Иллира держала всех  мужчин  на  расстоянии,  а
громила-кузнец, судя по всему, обожающей ее, следил, чтобы к  ее  желаниям
относились с уважением.
     - Давненько тебя не встречали в здешних краях, - заметила  Иллира.  -
Чье состояние оказалось  настолько  большим,  что  заставило  тебя  забыть
старых друзей?
     - Пропади пропадом это состояние, раз оно не оставляло мне времени на
то, чтобы приходить сюда  и  обнимать  тебя,  милая,  -  привычно  ответил
Каппен.
     Шутливость оставила Иллиру. Ее оливковая  кожа  и  каштановые  волосы
оттеняли большие глаза, которые впились в посетителя.
     - Ты нашел время, когда попал в беду и тебе  понадобилась  помощь,  -
сказала девушка.
     Никогда прежде не обращался к ней поэт за предсказанием судьбы,  как,
впрочем, и  ко  всем  остальным  гадалкам  и  прорицателям  Санктуария.  В
Каронне, где он вырос, большинство людей не  верили  в  сверхъестественные
силы. Позднее,  во  время  своих  странствий  Каппен  Варра  встречался  с
необъяснимым достаточно часто, чтобы его скептицизм поколебался.  Несмотря
на пережитое потрясение, он почувствовал, как у него  по  спине  пробежала
холодная дрожь.
     - Ты прочла мою судьбу, даже не войдя в транс?
     На лицо девушки вернулась улыбка,  но  на  этот  раз  она  получилась
бледной.
     - О нет. Это достаточно просто. В Лабиринт просочились слухи, что  ты
живешь в квартале ювелиров и стал частым гостем в доме Молина  Факельщика.
Сейчас ты появился сразу же  по  пятам  других  слухов  -  вчера  у  жреца
похитили его жену - понятно, это не могло не затронуть тебя самого!
     Каппен кивнул.
     - Да, и как  затронуло!  Я  потерял...  -  он  запнулся,  сомневаясь,
разумно ли будет сказать "свою любовь" этой девчонке,  чье  очарование  он
так откровенно хвалил.
     - ...свое положение и доход, -  отрезала  Иллира.  -  Верховный  жрец
сейчас не настроен слушать песни менестрелей. Полагаю, его  супруга  особо
выделяла тебя. Не гадая, скажу,  что  свои  заработки  ты  тратил  так  же
быстро, как и получал - или даже быстрее, задолжал с  платой  за  жилье  и
соответственно оказался вышвырнут на  улицу,  как  только  слухи  достигли
хозяина. Ты вернулся в Лабиринт, потому что тебе  некуда  больше  идти,  и
пришел ко мне в надежде, что тебе удастся  выудить  из  меня  какую-нибудь
наводку - ибо: если тебе удастся вернуть даму, ты вместе с ней  возвратишь
и собственное благополучие.
     - Нет-нет-нет, - возразил поэт. - Ты судишь обо мне превратно.
     - Верховный жрец обратится лишь  к  своим  богам,  богам  Рэнкана,  -
продолжала Иллира, и тон ее сменился  с  измученного  на  задумчивый.  Она
почесала подбородок. - Он, приближенный  Императора,  прибывший  сюда  для
руководства возведением храма, который должен будет  превзойти  храм  бога
Ильса, едва ли может просить помощи у прежних богов Санктуария, не  говоря
уже о колдунах, чародеях и прорицателях. Но ты, забредший сюда  из  царств
Дальнего Запада, не принадлежишь Империи... и  можешь  искать  помощи  где
угодно. Мысль эта твоя собственная, иначе жрец ненавязчиво вручил бы  тебе
немного золота, и ты обратился бы к предсказателю с лучшей репутацией.
     Каппен развел руками.
     -  Дорогая  девочка,  ты  рассуждаешь  просто  чудо  как  хорошо,   -
согласился он. - Но в отношении мотива ты ошиблась. О да,  я  был  бы  рад
подняться в глазах Молина, получить щедрое вознаграждение и так  далее.  К
тому же, я сочувствую ему, несмотря  на  внешнюю  суровость,  он  неплохой
человек и тоже  раним.  Еще  больше  я  сочувствую  его  супруге,  которая
действительно была добра ко мне и которую  умыкнули  неизвестно  куда.  Но
самое главное... - он стал совершенно серьезен.  -  Госпожа  Розанда  была
похищена не одна. Вместе с ней исчезла ее фрейлина, Данлис. А эта Данлис -
именно ее я люблю, Иллира, и на ней собирался жениться.
     Пристальный взгляд девушки пытливо изучал его.  Она  видела  молодого
мужчину среднего роста, стройного, но крепкого и проворного. (Этим  Каппен
был обязан образу жизни, который вел, по природе своей он был  лентяем  во
всем, кроме постели.) У него была овальной формы голова, черты лица тонкие
и правильные, глаза ярко-голубые, он был  гладко  выбрит,  а  перевязанные
черные волосы ниспадали на плечи. Произношение его подчеркивал  мелодичный
акцент, словно повествующий  о  белых  городах,  зеленых  полях  и  лесах,
серебряных озерах, синем море, о родине, которую поэт  покинул  в  поисках
своего счастья.
     - Что ж, очарования тебе не занимать, Каппен  Варра,  -  пробормотала
девушка, - и ты знаешь об этом.
     И тут же встревоженно добавила:
     - А вот с монетами у тебя плохо. Как ты собираешься расплачиваться со
мной?
     - Боюсь, тебе, как и мне, придется поработать, лишь веря в то, что ты
получишь вознаграждение, сказал Каппен.  -  Если  наше  совместное  усилие
приведет  к  освобождению  госпожи  Розанды,  мы  разделим   пополам   всю
полученную в этом случае  награду.  Твоя  доля,  возможно,  позволит  тебе
купить дом на Тропе Денег.
     Иллира нахмурил