мастерским
психокинетическим  усилием  удержал  рвущийся  наружу  поток.  Затем  учтиво
поклонился Кирану, ожидая тоста.
     Киран  О'Коннор кивнул, глядя на поднимающиеся в бокале пузырьки, и его
суровые  черты немного смягчились. Уловив бессловесный намек, Уоррен Гриффит
опустился на стул с гнутой  спинкой, а Виола свернулась калачиком на  обитом
кожей  диване, натянув на ноги юбку из верблюжьей  шерсти. Где-то в  глубине
дома старинные часы хрипло пробили три.
     Мне понравился лозунг сторонников Баумгартнера, подумал Киран. За это и
выпьем: "Сильнейший ещЕ победит!"
     Остальные двое повторили его мысль вслух. Киран лишь чуть-чуть пригубил
шампанское; Грифф и Виола осушили бокалы до дна и наполнили их снова.
     --  За генерала! -- проговорила женщина. -- Он оказался сильней, чем мы
ожидали.
     -- Упоминание о метамозговом тресте  и его влиянии  на  демократов было
вполне  уместно, -- заметил Грифф. -- Тревога  по этому поводу  принесла ему
добрых шестнадцать процентов  голосов. Мы шли на риск, но теперь можно смело
утверждать, что  роман  Америки с оперантной кликой подходит к концу.  Перед
началом  кампании   едва  ли   один  избиратель   из  ста  знал,  что  такое
метапринуждение или пробная коррекция.
     -- Включая Баумгартнера, -- цинично усмехнулась Виола.
     Грузная  блондинка   лет  пятидесяти,   одна  из  первых  завербованных
О'Коннором  оперантов, стала непревзойденной  охотницей за живыми  черепами.
Именно  она  обследовала  весь персонал  штаба  и удостоверилась,  что  лишь
лоялисты  могут влиять на  Баумгартнера. Однако  генерал  вопреки  ожиданиям
оказался не очень-то психологически податлив.
     --   Прежде  чем   мы  выдвинем   Баумгартнера  кандидатом  на  выборах
двухтысячного года, -- сказал Киран, -- необходимо убедиться,  что он ничего
не  заподозрил.  Возможно, в  октябре  мы слишком сильно надавили, когда  он
хотел отвертеться от антисоветской речи.
     Виола пожала плечами.
     --  Лен  и Невиль сочли необходимым, чтобы генерал выразил  сомнения по
поводу искреннего стремления Кремля к миру. И мы применили постгипнотическую
суггестию. Уверяю тебя, Кир, доктор Пристайн был очень  осторожен, когда под
наркозом цементировал ему канал.
     --  Однако ж не зацементировал, -- откликнулся Киран. -- У Баумгартнера
много  друзей в аэрокосмических  кругах. Он был  близок с  теми, кто готовил
экспедицию на Марс, и  потому  искренне  верит,  что русские  отказались  от
экспансионистской политики.  Когда  преодолеваешь  твердое убеждение, нельзя
полагаться на постгипноз, как нельзя оказывать долговременное принуждение.
     -- Что ты предлагаешь? -- вскинулась Виола. -- Как нам его переубедить?
     Киран снял ноги со столика, заставленного  кофейными чашками, бутылками
с пивом и сельтерской, остатками всякой снеди.
     --  Когда  в  политбюро возобладают  сторонники жесткой линии,  нам  не
понадобится его переубеждать.
     -- Жесткой линии? -- переспросил Грифф. -- А когда они возобладают?
     Киран,  порывшись  на  столике,  нашел  нетронутый  сандвич  с  яйцом и
копченой лососиной, густо намазал его горчицей.
     --  Когда нынешний  генеральный  секретарь  прикажет  долго  жить  и  в
Узбекистане вспыхнет гражданская война.
     Виола и Грифф во все глаза уставились на него. Он показал им умственную
схему, подчеркнув ряд ключевых моментов.
     -- Господи Иисусе! -- прошептал Гриффит.
     -- Вам об этом тревожиться  нечего,  -- Киран откусил кусок сандвича и,
тщательно  прожевав, запил  шампанским. --  У вас на повестке дня  ближайшее
будущее Баумгартнера.  Грифф,  подыщи ему  какую-нибудь синекуру в одном  из
наших фондов... скажем в Айронз-Конрад. Я хочу, чтобы в глазах общественного
мнения он полностью отмежевался от военно-промышленного комплекса и большого
бизнеса. Отныне он политик и философ.
     -- И все же, -- вставила Виола,  -- на  нас висят возможные  подозрения
Баумгартнера в  незаконных психических  манипуляциях. Но  без  его  согласия
рискованно  проводить  глубокое сканирование.  Оно никогда не  применялось к
человеку, находящемуся вне узкого круга оперантов.
     -- Нам надо знать, -- настаивал Киран. -- Чего бы это ни стоило. Крайне
важно, чтобы у него не возникло и тени сомнения насчет нашей метаактивности.
Для будущей избирательной  кампании нам нужен человек, полностью уверенный в
том, что операнты представляют опасность для нормального человека.
     Виола нахмурилась.
     --   Для  хорошего   просвечивания  пациента   необходимо  привести   в
бесчувственное  состояние по меньшей  мере  на  тридцать  шесть часов. А без
госпитализации  это   невозможно.   Надо   придумать   заболевание,  которое
удовлетворило  бы  и  его, и окружение. Никакой психиатрии.  Не хватало  нам
только газетной шумихи.
     -- Глаза! -- воскликнул Гриффит.  --  У моего дядюшки недавно  начались
жуткие головные боли, и он ослеп на один глаз. Потом доктора его вылечили, и
он стал как новенький.
     --  Почему бы и нет, -- согласилась  Виола. --  Пристайн, думаю, знает,
как  это лечится  и  какие симптомы.  А  Грета наверняка  сумеет  вызвать  и
головные боли, и слепоту. Мы  отвезем Баумгартнера к нашему офтальмологу,  и
все будет шито-крыто.
     Киран кивнул.
     --  Только  по-быстрому.  Мне  он  нужен.  Пусть  поездит  с  лекциями,
привлечет спонсоров  на  промежуточные  выборы  девяносто  восьмого. Если мы
правильно разыграем карту антиоперантного настроя в библейском поясе [Районы
на  Юге  и Среднем Западе США.], ещЕ по крайней мере четыре места  в  сенате
отойдут республиканцам.
     -- Мы  еЕ  разыграем гораздо  быстрее,  --  пробормотала Виола. --  Как
только установим связь с нашим добрым сеньором Араньей!
     Гриффит вопросительно посмотрел на нее.
     Виола виновато оглянулась на Кирана, но он успокоил еЕ взмахом руки.
     -- Я и сам собирался ему сказать.
     -- Крестовый поход против оперантов?
     -- Вот именно. Тебе известна моя цель -- не допустить чужих оперантов к
политической  власти  и в  правительственные круги. А ещЕ  важнее  настроить
массы против  их клики. На этой неделе  в "Тайме" прошла статья о  том,  что
совет  швейцарских  банкиров намерен  нанять нескольких экспертов-телепатов.
Читали?
     -- Нет! Господи, если они на это пойдут, их примеру последуют японцы. А
после министерство юстиции и казначейство захотят создать свой метакорпус...
Словом, тогда всю нашу организацию можно будет спустить в унитаз!
     -- Не выйдет, -- отрезал Киран. -- К счастью, в Верховном суде заседает
республиканское  большинство.  В будущем  году  мои люди из Чикаго развернут
кампанию  насчет  того, что всякая форма оперантного просвечивания  служащих
частных корпораций есть нарушение конституционных прав личности. Это заложит
основу для  дальнейших действий... таких, как выступление  Араньи. Ну что ж,
ты, Виола, скажи наконец Гриффу, зачем, собственно, мы прибыли в Нью-Йорк.
     Она усмехнулась, достала  из-под  столика замшевые  сапоги  и начала их
натягивать.
     --  Наш умный  Хорек Финстер  выловил для  нас крупную  рыбу. Завтра он
прилетает в Кеннеди со своим новым питомцем под мышкой. Зовут этого человека
Карлос  Мария  Аранья,  доминиканец  в  миру.  Мы  перетащили  его  сюда  из
Мадрида... тамошние власти были только рады избавиться от него.
     -- Аранья? -- нахмурился  Грифф. --  Так  это  он развернул  фанатичное
антиоперантное движение в Испании? Как  уж их, не помню...  Hijos  de  Putas
[Сукины сыны (исп.).], что ли?
     Виола Норткат фыркнула.
     -- Полно  тебе, Грифф! Hijos de Tierra  -- Сыновья Земли. Кир  считает,
что  настала  пора   открыть  их   отделение  в  Северной  Америке.  --  Она
выпрямилась, потопала ногами, обутыми в сапоги, стряхнула крошки с юбки.  --
Мы  сыграем и на  фанатизме  Араньи, и на  разумной оппозиции  Баумгартнера.
Испанец   будет  вести   грязную  игру,  а  генерал  --  уравновешивать  его
нетерпимость.  Ведь  мы  не намерены  сжигать  еретиков-оперантов у  столба,
верно? Во всяком случае, пока... Куда ты задевал  наши  пальто, Грифф? Нам с
Кираном надо вернуться в наше маленькое платоническое гнездышко в "Плазе"  и
хоть немного поспать.  Кукарача прилетит  ранним  рейсом "Иберии", и бедняге
Финстеру понадобится наша помощь.
     Киран рассмеялся и тоже встал.
     --  Не  надо нервничать, Ви. Фабби уже приручил  инквизитора. Это было,
пожалуй, самое  трудное задание из всех, что ему доставались по сей день, но
он справился на славу.
     -- Не зря же факиром служил! -- Уоррен сперва подал пальто Виоле, потом
Кирану.  -- Знаешь, я бы  хотел  с ним познакомиться.  Конечно,  если это не
нарушает твоих планов конспирации.
     О'Коннор улыбнулся и  послал в ум помощника ободряющий и в то  же время
предостерегающий импульс:
     --  Как-нибудь  в  другой  раз,  Грифф. Бедняга наверняка  на последнем
издыхании, а мне надо с ним ещЕ многое обсудить до его отлета в Москву.
     В Москву?! Кир, не говори мне, что...
     -- Я и не собираюсь  ничего тебе говорить, Грифф. У тебя своя голова на
плечах. Иначе б ты не входил в мою организацию. Я в скором времени свяжусь с
тобой по вопросу приобретения "Петро-Паскуа".
     Но  Кир,  этот  человек  единственный  разумный  русский  лидер за  всю
историю... Честное слово, ты не можешь...
     Могу. Не заблуждайся, Грифф, если это входит в мои планы, как  в данном
случае, я все могу.
     -- Спасибо за гостеприимство, не провожай. Мы с Ви сами найдем дорогу.

10

     Алма-Ата, Казахская ССР, Земля
     15 сентября 1997

     Едва  солнце скатилось  за выжженные холмы,  по  площади  перед дворцом
культуры имени  Ленина пошел  гулять  холодный  ветер. Желтые  листья,  рано
облетевшие  от  сильных заморозков, что охватили  в  тот год  Среднюю  Азию,
метались  вокруг  памятника  Абаю  и  сидящего  перед  ним полковника Сергея
Архипова.
     Противно посасывала язва, и Сергей время от времени клал в рот таблетку
для  понижения  кислотности. Теперь ему необходимо поесть, но  он  не  может
оставить  свой  пост,  пока  первое  вечернее  заседание  шестого  конгресса
метапсихологов  не  закончится и Дониш не предоставит ему отчет о настроении
своих коллег.
     Наконец люди начали торопливо спускаться  по ступенькам дворца. Большие
группы великих мозгов сворачивали налево  в  парк,  направляясь  к гостинице
"Казахстан", где располагались иностранцы. А местные операнты потянулись  по
проспекту Абая к автобусным остановкам, мимо Сергея. Один из них, подтянутый
человек в зеленой ветровке, размахивал на ходу атташе-кейсом. Волосы черные,
цвет лица смуглый, на голове черная тюбетейка с белыми узорами.
     Сергей,  не  дожидаясь,  пока он  подойдет,  направил  ему  возмущенное
телепатическое послание:
     Шевели ногами, умник черножопый, у меня сейчас  прободение  случится, я
уж думал, ты всю ночь будешь заседать!
     --  Добрый вечер,  товарищ полковник! --  приветливо отозвался  молодой
сотрудник  КГБ  Камиль  Дониш  и  уселся  рядом  на  скамейку. --  Доклад  о
психоэнергетических  проекциях  и  вправду  несколько  затянулся.  Итальянец
Франко Брисен  доложил, что его сотрудники из Туринского университета сумели
остановить рост злокачественных опухолей у крыс.
     --  Тише! --  сердито прошипел Сергей. -- Я что, за этим  тебя  послал?
Говори,  как  настроены  метапсихи  и  что они  думают  по поводу  исламских
выступлений!  Я должен  передать  информацию  помощникам  Генерального перед
вечерним заседанием.
     -- Все  сожалеют,  что мы пошли  на крайние  меры.  Но  едва  ли  можно
ожидать, что они станут на сторону  фанатиков, которые клеймят  их  как слуг
шайтана.
     -- Ладно,  ты мне лапшу на уши не вешай, умен больно! Я слишком  погано
себя  чувствую,  чтоб  дискуссии  разводить.  Мне   нужны  точные  сведения.
Принимают иностранцы  наши  заверения в том, что  бунты  являются единичными
явлениями и мы держим ситуацию под контролем, или нет?
     Черные глаза Камиля сверкнули.
     -- Товарищ полковник, вы упорно  цепляетесь за старые времена!  Конечно
нет! Повсюду  теперь  есть  адепты ВЭ, и весь  мир видит,  что  происходит в
Узбекистане.  А средства массовой информации  не  поднимают шума единственно
потому, что  сами  операнты проявляют  сдержанность. Они  поставляют  прессе
голые  факты, без сенсационных прикрас, способных разжечь гнев общественного
мнения.  Советскому Союзу решено поверить на слово. Правда,  у многих сердце
кровью  обливается  из-за убийства "невинных" наблюдателей  во время  штурма
летного поля в  Бухаре, но большинство делегатов конгресса  люди политически
умные, они  понимают всю тяжесть положения, чреватого гражданской войной.  В
целом, товарищ полковник, народы  мира  на  нашей стороне.  Никто не  хочет,
чтобы республики Средней Азии взорвались, как Иран и Пакистан.
     -- А их не заботит собственная безопасность здесь, в Алма-Ате?
     -- Ну что вы!  -- отозвался Камиль. --  Им  известно, что ближайшие бои
ведутся  в тысяче километров  отсюда. Кроме того, они понимают, что Алма-Ата
современный город с очень небольшим процентом шиитов среди населения. У кого
были  сомнения,  те остались  дома.  Но  основная  масса  поверила  обещанию
академика Тамары Гаврыс-Сахвадзе, что Алма-Ата встретит их ещЕ радушнее, чем
в девяносто  втором. Так что  товарищ Генеральный секретарь  может выступать
спокойно, не опасаясь враждебных откликов.
     --  Уже  легче. Он  вас, умников, любит, вы, можно  сказать, рупор  его
политики.  А  если Генерального холодно примут на  конгрессе,  это даст пищу
отдельным   группировкам   в  Москве   для   его  дискредитации.  --  Сергей
спроецировал образ человека, балансирующего на канате.
     Камиль помрачнел.
     -- Не только его, но и всех нас. Вам  ли, товарищ полковник,  не понять
нашей критической роли в открытом обществе.  Все советские граждане радуются
новой свободе и личной ответственности за процветание общества. Но гласность
была  бы  невозможна  без  контроля,  осуществляемого  нами, адептами ВЭ, из
Двадцатого отдела КГБ.
     --  Еще  бы,  все вы  патентованные  герои!  --  язвительно  усмехнулся
Архипов. --  Вот и продолжайте  выполнять свой долг, выявлять реакционеров и
террористов,   но  упаси   вас  Господи   запугивать   простаков.   Особенно
простаков-мусульман.
     -- Многие  мои собратья по вере очень отстают в общественном  сознании,
--  признал  Камиль. --  Эпоха  Разума воцарилась  слишком быстро, чтобы все
смогли  ассимилироваться.  Согласно  учению  Пророка,  чары -- один из  семи
разрушительных  грехов,  в чем нас, как  правило, и обвиняют. Более  того --
распространяются слухи, что наше появление на Земле  предвещает конец света.
То, что  КГБ опирается на оперантов, приводит в ярость реакционеров и пугает
даже правоверных мусульманских граждан.
     --  А  пороховой погреб  на  юге  вот-вот  вспыхнет,  и я лично не вижу
никакого  выхода.  Пока генеральному везло. Бунты были  мелкие, мы сумели их
подавить  силами  тамошней  милиции  и  приграничных  частей  КГБ.  Но  если
антиоперантное  безумие будет  нарастать, то джихад подхватят огромные массы
среднеазиатских суннитов. Тогда восстание сможет подавить только армия, а мы
окажемся в глубокой жопе.
     Воображение  Сергея  нарисовало  во  весь  рост  портрет  маршала Егора
Камышинского,   министра  обороны,  приверженца  жесткой   линии  и  давнего
противника  Генерального секретаря в  Политбюро.  К портрету  Сергей добавил
рога,  волчьи  клыки,  а вместо  полового  члена торчала  ввысь  тактическая
ракета.
     Камиль захихикал.
     -- Для ясновидца-неофита вы хорошо навострились, товарищ полковник. Вам
бы надо сдать повторный экзамен на оперантность.
     Сергей выругался и сплюнул на тротуар. Проходящая мимо красивая молодая
женщина, видя такое бескультурье, нахмурилась.
     -- Назвала вас грубым старым ослом, -- прошептал Камиль.
     -- Сам  вижу, -- прорычал  Сергей. --  А  тебя,  черножопый,  в прежние
времена под трибунал бы  отдали  за  разговор  в  таком тоне со  старшим  по
званию.
     --  В прежние времена!  Да если б  мы жили в прежние времена, то вы  бы
сейчас тряслись,  что американские ракеты взорвут вас со всеми потрохами,  а
не смотрели бы по японской технике лучшие  американские фильмы и  спортивные
программы  со всех концов света и  не  слушали английские  серебряные диски.
Выше голову,  товарищ полковник! Новый  мир  не  так уж  плох.  Кто  бы  мог
подумать, что ребятам из КГБ все будут аплодировать?
     Сергей потряс головой и сунул под язык ещЕ одну таблетку.
     Камиль открыл дипломат и вытащил мини-диктофон.
     -- Здесь  мои приглушенные комментарии по  поводу  открытия конгресса и
дневных  докладов.  Ничего  неординарного не  происходит,  так  что товарищу
Генеральному не  о чем  волноваться. Операнты озабочены  сохранением  своего
имиджа  на планете  и  ненадежностью  приемов,  позволяющих  выявить скрытых
психопатов...  А  ещЕ  предложением  американского  правительства  исключить
оперантов  из политических структур.  Однако  статус  оперантов в  Советском
Союзе  не внушает  конгрессу опасений. Наша  страна  видится всем как весьма
перспективная, быстро наращивающая темпы технического прогресса после отказа
от неудачных политических экспериментов. Наши успехи в разработке  программы
воспитания  юных субоперантов  встречены  с восхищением, равно как  и  новые
школы  для акселератов ВЭ и телепатические тренировки. Японцы полагают,  что
их  обучающая  техника  превосходит  нашу.  Может  быть,  так  оно  и  есть.
Завтрашний  день  будет  весь  посвящен  образованию.  Ожидается  оживленная
дискуссия.
     --  Чтоб вы сдохли  с вашими  дискуссиями! -- проворчал Сергей. --  Дай
Бог,  чтобы речь Генерального прошла гладко, а потом махну недельки на две в
Сочи -- язву лечить.
     Камиль Дониш поднялся со скамьи.
     --  До  свиданья,  товарищ  полковник  Поищу  вас  вечером  в  публике.
Постарайтесь  упокоить свою язву каким-нибудь йогуртом или рисовым пудингом.
Иначе сверхчувствительным соседям в зале заседаний будет не по себе.
     Сергей бросил  вслед  молодому нахалу  непристойное  меню  собственного
изготовления. Но тот  и ухом не повел.  Ох, уж эти ясновидцы! Такие дерзкие,
неподкупные, а ради  своей глобальной элиты не задумываясь  родину продадут!
Генеральный  очень  рискует,  строя  на  них свою  политику.  Ведь советский
мозговой  трест на девяносто процентов состоит не  из  славян. Взять хотя бы
Камиля  -- таджик, а  они  так  быстро плодятся,  что  скоро превысят  число
чистокровных  русских.  Двадцатый  отдел  КГБ  и  группа  метапсихологов  --
сплошные чурки...  впрочем, как и  все советское  общество -- оперантное или
нет. До чего докатились!..
     Не  заботясь о  том, что его тайные  мысли  могут подслушать, полковник
Сергей Архипов пошел по проспекту Ленина по направлению к ближайшему кафе. У
него в распоряжении сорок пять минут, чтобы  перекусить, потом надо  идти  в
алма-атинское  отделение  КГБ   и  договариваться  об   организации  встречи
Генерального  в  аэропорту.  Коллега  приглашал  на  ужин,  но  Сергей   под
благовидным  предлогом  отказался.  Казахской  кухней  только  желудок  себе
растравлять.
     В  кафе, как всегда, стояла длиннющая  очередь, причем  на многих  были
значки  участников  шестого  конгресса. Сергей полез в карман  за  служебным
удостоверением в полной уверенности, что  его немедленно усадят за свободный
столик.
     Так и случилось.  Но едва  он  уселся и  взял  в руки  меню, как другой
человек решительно подошел к столику и отодвинул стул.
     Маленький  франтоватый  человечек, явно иностранец; на значке  надпись:
ДЖ. СМИТ  -- УНИВЕРСИТЕТ  САЙМОНА  ФРЕЗЕРА --  ВАНКУВЕР.  Два верхних  резца
разделены щербиной, как у хорька.
     Сергей открыл было рот, чтобы  поставить наглеца  на  место, и тут  же,
помимо своей воли, закрыл его. Смит управлял им, как марионеткой.
     --  Привет