ум обречен,  что для  любви,
для исцеления души  необходимы, как минимум, двое. Прошу тебя, умоляю, отец,
не отворачивайся от нас...
     Вернешься -- обсудим. Как ты сказал,  это пустяк в сравнении  с ядерным
сдерживанием. Тебе сейчас нельзя отвлекаться.
     Идем  на  посадку...  Дядя  Роги,  обещай,  что  присоединишься  к нам.
(Уловка.) Честное слово, ты снимешь груз у меня с души и ума.
     Подумаю.  Bon  voyage et bonne chance, mon fils [Доброго пути  и  удачи
тебе, сын мой (франц.).].

     Я  стоял  и  глядел  в  окно.  Туман  рассеивался,  фонари  погасли.  Я
проголодался и  почти пришел в  себя,  но  мое намерение  одолеть внутренних
демонов в одиночной схватке осталось непоколебимым. Надо, конечно, выяснить,
какие приемы самообороны есть  на вооружении у  Дени и у его сотрудников, но
впустить их  в тайники моего ума --  извините! У  канюков не принято,  чтобы
отец показывался сыну в голом виде.
     Я  видел машины, снующие по улице, студентов, что торопятся на утренние
лекции,  и в  голову  вдруг  пришла  далеко  не  одухотворенная мысль.  Если
президент осыплет моего племянника почестями, наверняка на  "Метапсихологию"
будет  повышенный  спрос. Надо  обойти на повороте большой  книжный магазин,
расположенный ближе к колледжу,  и немедленно сделать заказ  в Бостоне. Дени
терпеть  не  может  давать  автографы,  но   теперь-то  он  не  посмеет  мне
отказать...
     Я было хотел отойти от окна, но ненароком бросил взгляд на само  стекло
и сквозь зубы выругался. Какой-то пацан, видно, стрелял из рогатки по белкам
и пробил в  стекле маленькую дырочку.  Однако что странно -- слишком  уж она
ровная, и трещин нет. Диаметром не больше четверти дюйма, края не  острые, а
точно шлифованные.  Крошечное  отверстие аккурат на уровне  моей макушки.  Я
пошел в кухню за сантиметровой лентой.
     Точно, шесть футов и два дюйма от пола -- как раз мой рост без ботинок.
Я почувствовал тепло где-то под ребрами и рассеянно ощупал голову.
     Да нет, не может быть. Хотя почему, собственно?..
     Без  сомнения,  Дени  захочет  меня  испытать.  Соглашаться?  Может,  и
соглашусь  при условии, что он оставит  в покое скрытые глубины моего ума. Я
ухмыльнулся при мысли о том, какой  переполох поднимется в научных кругах. В
парапсихологической  литературе  о таких  "умственных  залпах" пока  ещЕ  не
читал, даже  в каталоге  метафункций племянник ни словом о них не  упомянул.
Значит,  мой выстрел  -- научное открытие, влекущее за собой непредсказуемые
последствия...
     Что, съел, Дени? Почивай себе с миром, mon frйrot [Братец (франц.).], и
не высовывайся!
     Половина девятого, склад в Бостоне наверняка уже открыт. Позвонив туда,
я  заказал в  три раза  больше книг, чем собирался. Насчет  автографов Дени,
конечно, поворчит, но не откажет.
     Теперь можно в этом не сомневаться.

20

     Алма-Ата, Казахская ССР, Земля
     24 октября 1991

     Другой  бы  на  месте   Генерального  секретаря  потребовал  немедленно
доставить еЕ в Московскую Звездную палату  [Высший королевский суд в Англии,
упраздненный в 1641 г.].  Но он,  следуя  своим  популистским устремлениям и
врожденной  хитрости, отправился к ней сам. К  этим неформалам нужен  особый
подход,  потому  он  выгнал  своих  суетливых  помощников, уселся  у стола в
небольшом кабинете Института биоэнергетики и завел разговор о погоде.
     Тамара  не спеша налила ему чаю.  И  вместо  того, чтоб сесть за  стол,
подвинула  кресло поближе к  нему. Из окна  открывался великолепный  вид  на
заснеженные  отроги Тянь-Шаня. День стоял погожий,  но на завтра метеосводка
обещала  метель. Так  что лучше отклонить приглашение  казахских товарищей и
нынче же вечером улететь в Москву.
     -- Я непременно доложу о нашей беседе на Политбюро,  -- заключил он. --
Какой вкусный чай!
     Полноватая  темноглазая  женщина,  чьи   роскошные  рыжие  волосы  были
скручены в строгий пучок на затылке, подкупающе улыбнулась.
     -- Я подготовила отчет  о нашей работе по внетелесным экскурсам. -- Она
кивнула  на  большой запечатанный  конверт.  -- Здесь  также  рекомендации о
скорейшем  создании  корпуса независимых наблюдателей.  Я почла бы  за честь
участвовать в его организации.
     Он взглянул на неЕ поверх пиалы.
     -- Ну разумеется. Без вас мы не справимся...
     Тамара пожала плечами.
     -- Я знаю  возможности своих сотрудников. ВЭ  -- скорее искусство,  чем
наука. Понимаете, оперантам нужны соответствующие  условия для работы, иначе
ничего  не получится. За всех я ручаюсь: они честные советские люди, всецело
преданные делу мира.
     Генеральный секретарь вздохнул.
     -- Трудновато будет.
     -- Нам двадцать пять лет было трудновато.
     Он  допил чай  и взял  со стола конверт.  Вскрыв его,  полистал бумаги.
После недолгого молчания заметил:
     -- А вы, товарищ Сахвадзе, вроде бы и не удивились моему приезду.
     --  Не   скрою,  нам  было  любопытно   увидеть   отклик  Политбюро  на
эдинбургскую демонстрацию. Мы надеялись, что вы не станете впадать в панику,
но хотели удостовериться.
     -- Вы хотите сказать, что шпионили за нами?
     --  Да. И за  американским президентом,  и  за руководителями Китайской
Народной республики, и за папой.
     -- За папой? -- опешил Генеральный секретарь. -- И что же папа?
     -- Он плакал.
     -- Точь-в-точь  как товарищ  Данков  из КГБ, -- пробормотал он. --  Вам
наверняка будет  небезынтересно узнать...  впрочем, возможно, и это  для вас
уже не новость... что бдительных товарищей  с площади Дзержинского задело за
живое ваше  личное участие  в  демонстрации.  Данков  потребовал  немедленно
ликвидировать  "ведьму и весь еЕ шабаш". Судя по всему, ваши спонсоры из КГБ
оскорблены в лучших чувствах.
     -- Для нас это был вопрос выживания.
     -- Ну, Данкова мы  кое-как  образумили. А вот с  Советом  обороны будет
потруднее. Маршал Камышинский высказался за нанесение превентивного ядерного
удара.  Не  исключено,  что  нам  понадобится  компетентная   группа   ваших
сотрудников, чтобы выяснить умонастроения на Западе.
     --  У  нас  шестьдесят восемь  оперантов  ВЭ,  большинство  из  которых
способны  совершать внетелесные экскурсы по  всему земному шару. Силы Запада
вместе   взятые   составляют   восемьдесят  человек  --   более  тридцати  в
Великобритании,  сорок  с  лишним  в  Штатах  и  несколько   реципиентов   в
нейтральных странах. Со временем их число будет расти, как и наше.
     День был  на исходе; в кабинете становилось прохладно, однако  лысеющий
череп Генерального секретаря блестел от пота.
     --  Милитаристы безнадежно проигрывают  по  очкам. Политбюро  полностью
отдает  себе отчет в том, что первый удар невозможен, равно как и гонения на
парапсихологов. Народ  требует... да-да, требует, чтобы  ваша программа была
претворена в жизнь.
     -- В Алма-Ате люди празднуют, -- сказала Тамара.
     --  В Москве тоже.  И по всей стране.  Демонстрация Макгрегора (кстати,
прежде  чем показать  еЕ  по центральному  телевидению, нам  также  пришлось
пройти через ожесточенные дебаты) открыла путь в  новую эру. Но грядущий век
может и не быть золотым, Тамара  Петровна. Надеюсь,  вы с вашими идеалистами
это   понимаете.   Вот  уже   несколько  лет   я   пытаюсь  возродить   нашу
промышленность, поставить  экономику  на прогрессивные  рельсы, не допустить
военных   авантюр.   А   сколько   сил   отнимает   борьба   с   коррупцией,
разгильдяйством, бездуховностью нынешней молодежи!.. И тут ещЕ это... угроза
психической  агрессии.   Люди  ожидают   решительных   инициатив  в  области
разоружения, надеются, что сокращение непомерных расходов на оборону повысит
их жизненный уровень. Положим, на  какое-то время они запасутся терпением...
ну,  скажем, лет на десять, возможно, их несколько отвлечет полет  на Марс и
прочие чудеса. А дальше что?..
     -- Я  вас понимаю, товарищ Генеральный  секретарь. Мы  далеко не единая
нация.  До сих пор дисциплина и правопорядок среди  наших разобщенных  наций
поддерживались усилиями  огромного бюрократического аппарата и страхом перед
внешними врагами.
     Он легко подхватил нить своих собственных мыслей:
     --  А  если устранить  отвлекающий фактор,  то  массы  более  трезво  и
критично   взглянут   на   теперешнюю   жизнь,   на  неэффективность   нашей
централизованной  системы  власти,  на  экономику,  которая  руководствуется
устаревшими доктринами  и  все  больше отстает  от  индустриальных держав...
Достаньте свой хрустальный шарик, Тамара Петровна, и задумайтесь  о том, что
станется с вашей светлой мечтой о мире. Будет ли этот мир в Советском Союзе?
Сможем ли мы  достаточно  быстро адаптироваться к  переменам, чтобы избежать
катастрофы?
     Она отвернулась, плотно сжала губы.
     --  Не знаю...  Иногда я вижу на много  лет вперед... на десятилетия...
Передо мной открываются огромные горизонты, когда-нибудь мы  будем осваивать
межпланетное пространство точно так же, как сейчас пытаемся проложить дорогу
к Марсу. Но ближайшего будущего мне увидеть не  дано, и  слава  Богу. Да,  я
благодарна Создателю за то, что вести страну через последние годы двадцатого
столетия  выпало не  мне.  Это  в  ваших руках, а потому возьмите  конверт и
поступайте согласно велению долга.
     -- А вы будете за мной наблюдать!
     Тамара встала,  подошла  к  окну и, глядя на  окутанные вечерней дымкой
горы, ответила:
     -- Не только я. Весь мир будет наблюдать.

21

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

     После детального изучения скоординированной программы  ВЭ  в Москве и в
Вашингтоне  были намечены  переговоры  в верхах.  Политики стряхнули пыль  с
Договора  об  ограничении стратегических  наступательных вооружений,  слегка
подредактировали  текст  и  посулили  его  миру  в качестве  рождественского
подарка.
     В Штатах и в Советском Союзе все считали свершившимся фактом введение в
действие Психоглаза,  и ни  Белый  дом,  ни  Кремль, естественно,  не  стали
разочаровывать общественное  мнение.  Массы  блаженно верили, что бдительные
адепты  ВЭ  (их  сразу  окрестили  "соглядатаями")  не   дремлют.  Появились
карикатуры в прессе и шутки типа "Большой Брат смотрит  на  тебя". Паника на
Уолл-стрит  была задушена  в зародыше  блестящей  речью президента.  Правда,
отдельные   скептики  доискивались  мотивов  покушения   на   Макгрегора   в
демонстрационном  зале  (личность безумца британские власти  предали огласке
лишь после того, как был сделан запрос в парламенте), но  в целом американцы
приветствовали Психоглаз как наглядное доказательство предотвращения атомной
катастрофы. Имена "соглядатаев", разумеется,  держались в  секрете,  но  все
утешались тем,  что они денно  и  нощно следят за кремлевскими  нажимателями
кнопок, в то время  как  соответствующее число русских богатырей держит  под
контролем комитет начальников штабов, бесцельно слоняющихся  по центральному
посту управления огнем Пентагона.
     В  действительности  же  советско-американскую   контрольную   комиссию
удалось  учредить только в начале 1992 года. Почти  три  месяца продолжалась
дотошная утряска организационных  деталей,  по сути сводившихся к вопросу  о
том,  кому  и куда  смотреть.  Но  подобно  классической фиктивной  вывеске:
"ОСТОРОЖНО,  ЗЛАЯ  СОБАКА", одно упоминание о  Психоглазе оказалось не менее
действенно, чем если бы он существовал в действительности. Ни той, ни другой
сверхдержаве  не хотелось навлечь на себя обвинения в  агрессивности, а если
насчет  американских  и  русских  "соглядатаев"  ещЕ могли  быть  какие-либо
сомнения,   то  в   отношении  шотландцев   они  полностью  исключались.   В
заключительном слове  на эдинбургской демонстрации Джеймс Макгрегор вскользь
упомянул  об  уже  работающей  команде  независимого  умственного  надзора в
составе тридцати двух адептов. И она в самом деле начала регулярно выпускать
пресс-релизы  из выборочных советских и  американских военных  тайн. Правда,
откровения были  далеко не сенсационного  характера, но это  и не  входило в
планы  Макгрегора.  Основная  задача  пресс-релизов  --  служить  постоянным
напоминанием о том, что внетелесные экскурсы -- не выдумки, а реальность, и,
стало  быть,  сверхдержавам  лучше  держаться   в  рамках.  На  двусторонних
переговорах  как  Советский Союз,  так  и  Соединенные  Штаты  вели  себя  с
безукоризненной   корректностью,   которая   соблюдалась   также  во   время
ратификации ОСВ и на первом этапе ядерных разоружении. Однако угроза миру во
всем мире наметилась с другой стороны.
     В  Штатах  нарастала  волна  возмущения огромными  военными  расходами.
Возражения отдельных воинственных конгрессменов, ярых антикоммунистов и пока
ещЕ   немногочисленных   скептиков,   решительно   отвергались.   Президент,
прославившийся своей уклончивостью в ответ на требования налогоплательщиков,
словно  красной  тряпкой,  размахивал  призывом  Тамары Сахвадзе к  мировому
конгрессу  метапсихологов  и даже предложил  встречную  акцию  --  всемирный
симпозиум по высоким технологиям в США.  Советский руководитель заявил,  что
его  страна  охотно  примет  участие  в  обоих   мероприятиях,  и   выдвинул
кандидатуру профессора Макгрегора на соискание Нобелевской премии Мира.
     Дени  за  неделю  закрытых  совещаний с президентом  ввел  его  в  курс
буквально  каждого  аспекта  метапсихических  исследований.  К  тому  же  он
выступил  перед правительственным Комитетом по науке и  технике и  сенатской
Комиссией вооруженных сил, заявив, что оставляет за собой лишь совещательный
голос во вновь созданной президентской мета-коллегии, но обязуется регулярно
проводить консультации с мозговым трестом.
     Наконец,  увенчанный  лаврами,  он  вернулся  в  Хановер  с  намерением
продолжить  работу.  Увы!..  После  Эдинбурга  и  Вашингтона  его  маленькую
лабораторию начали осаждать самые престижные фонды, чьи  субсидии, в отличие
от   компрометирующих   "вливаний"   Пентагона,  были  приняты   "на   благо
Дартмутского колледжа и метапсихологии в целом".
     Однако  в подобной ситуации  ему  стало гораздо труднее отделываться от
журналистов,  и,  покорившись  неизбежному,  Дени создал  в  Дартмуте  отдел
общественных  связей,  во  главе которого поставил  Жерара Трамбле.  Бывшему
каменотесу уже  исполнился тридцать один; три года назад он получил  степень
доктора медицины. Несмотря на общие франкские корни,  его из  всей  Группы я
особенно невзлюбил.  В  этом  жизнерадостном  красавце,  который  всем  умел
угодить, я давно заподозрил склонность  к карьеризму  и  глубоко запрятанную
зависть  к  Дени.  Впоследствии мои  догадки  подтвердились. Но  прежде  чем
совершить  свой принудительный  выпад  во время  второго срока пребывания  у
власти президента  Баумгартнера, Трамбле, надо отдать ему  должное, проделал
колоссальную  работу  по  отваживанию  газетчиков,  вездесущих политиканов и
прочих  дельцов  национального и международного масштаба от  скромного  дома
номер сорок пять по хановерской Колледж-стрит.
     Первой  триумфальной  акцией  Трамбле   на  посту  руководителя  отдела
общественных  связей  стало организованное в ноябре 1991 года интервью  Дени
программе  новостей  "60  минут".  Си-би-эс  намеревалась  посвятить часовую
передачу  вундеркинду  метапсихологии.  Интервью должно  было сопровождаться
экскурсией  по  Дартмутским   аудиториям  и  показом  подлинных  опытов  над
анонимными оперантами.  Естественно, телевизионщики прежде  всего нацелились
на  лабораторию Дени, до сих пор остававшуюся  вне их досягаемости (даже  во
время    бурной    рекламной   кампании,   что    сопровождала    публикацию
"Метапсихологии", средствам массовой информации не удалось туда прорваться).
Одному  Богу  известно,  какие козни Франкенштейна  рассчитывали  обнаружить
сотрудники "60 минут" на  метакухне Дени, но как  бы там  ни было, программе
суждено было стать почти таким же  знаменательным событием, как эдинбургский
парад  Макгрегора... Вдобавок на сей раз и я внес  вклад  в  сенсацию: перед
строем телекамер исполнил свой трюк и предоставил миру  разбираться,  что  к
чему.

22

     Выдержки из программы новостей "60 минут" Си-би-эс -- ТВ
     17 ноября 1991 года

     Из затемнения.
     Задний план. Стоп-кадр  (каше), натура, Дартсмутская  исследовательская
лаборатория.
     Живописное приземистое здание  из серого камня (двухэтажное с фасада  и
одноэтажное   с  тыла),  напоминающее  амбар  на  склоне  лесистого   холма,
таинственно возвышается  над мокрым тротуаром в обрамлении безлистых ветвей.
На  переднем  плане  кашированного  кадра  ведущий  Карлос  Морено,  смуглый
коренастый  человек с сильно раскосыми глазами,  глядящими из-под  кустистых
подвижных бровей.  Всем известно, что порой  его дотошные  вопросы побуждают
даже   крайне  осторожных  собеседников  к  весьма   и  весьма   неожиданным
откровениям.
     Титры:

ВЫСШИЕ УМЫ СРЕДИ НАС?
     Режиссер Джинанна Ланкастер

     Карлос   Морено   (обращаясь   к   телезрителям).    Наше   специальное
трехнедельное расследование сенсационных открытий в психологической науке мы
завершаем сегодня встречей  с общепризнанным  авторитетом в этой области. Он
возглавляет    при    Дартмутском    колледже    Нью-Гемпшира    лабораторию
парапсихологии, куда пока  не  ступала нога ни одного журналиста. Вы увидите
интерьер  обманчиво  скромного  здания,  где  трудится человек,  заслуживший
следующую характеристику из уст нашего президента: "Самый загадочный из всех
людей,  с  какими мне доводилось встречаться.  Воистину сверхчеловек...  "Но
сначала давайте познакомимся с ним в более непринужденной обстановке...
     Съемка в помещении. Книжная лавка.
     Очень крупным планом лицо Дени Ремиларда; глаза опущены вниз. Медленный
отъезд. Ремилард сидит за столиком в книжной лавке "Красноречивые  страницы"
и  надписывает книги  для большой  толпы покупателей, включающей студентов в
толстовках, служащих, рабочих,  пенсионеров. Ремилард  -- молодой,  хрупкого
телосложения блондин с милой застенчивой улыбкой. На  нем  пиджак  из твида,
рубашка,   галстук.  Он   обменивается   неслышными   репликами   со  своими
почитателями, в то время как за кадром звучит голос Морено.
     Морено   (голос   за   кадром).   Дени   Ремилард   напоминает   скорее
студента-выпускника,  нежели  профессора,  заведующего  кафедрой в  одном из
старейших высших учебных заведений  Новой  Англии. Ему всего двадцать четыре
года. Он всегда чурался известности --  даже  после  того, как  его объемный
труд  "Метапсихология"  занял первое  место в  списке  бестселлеров прошлого
года. В отличие от других психологов, чьи интервью  проходили  в этой  серии
передач,   Дени   Ремилард   не  занимается  каким-либо  отдельным  аспектом
умственной  деятельности.  Он  теоретик,  пытающийся поместить  таинственные
метафункции в широкий интеллектуальный контекст.
     Крупный план. Ремилард.
     Ремилард.  Думаю, моя книга пользуется успехом благодаря тому, что люди
нынче проявляют огромный интерес к новым идеям. То, что наши деды назвали бы
абсурдом,  --  скажем,  полет  на  Марс  --  теперь  стало  реальностью.  Но
современная  физика доказала, что  и  сама реальность уже не  согласуется  с
диктатом  здравого  смысла.  (Отводит  взгляд,  на  губах  лукавая усмешка.)
Вселенная не есть только пространство и время, материя и энергия. Наша жизнь
и наш ум отныне  вписываются в действующую универсальную теорию поля.  Вот о
чем, в принципе, моя книга.  Современные физики и физиологи пришли к выводу,
что старые воззрения на Вселенную как на некий всеобъемлющий механизм уже не
работают, ибо они не  в состоянии объяснить некоторых явлений, встречающихся
в  практике,  и  в  частности  высших  умственных  сил,  которые никогда  не
укладывались в рамки традиционной биофизики.
     Съемка  в  помещении.  Книжная лавка.  Крупный план Морено. При отъезде
камеры Ремилард и его поклонники остаются на заднем