х все равно ничего не понял.
     - Эй ты, укрытый броней! - выкрикнул Манион. - Ты меня слышишь?
     Экран чуть-чуть изменил  цвет,  тем  самым  подтверждая,  что  внутри
церебрального генератора кто-то есть.
     - Отзовись! Пусть эти олухи убедятся  сами.  Ввожу  ЕК-идентификацию.
Отзовись хотя бы ментальной последовательностью.
     В переговорном устройстве раздался хруст или запинающийся  треск.  На
экране беспорядочно замелькали полосы, потом компьютер выдал на экран:
     ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЕ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ.
     Патриция Кастелайн взяла микрофон.
     - Марк, это Пэт. Ответь нам.  Как  хочешь.  Можешь  мысленно,  можешь
вслух. Нам крайне важно знать, действует  ли  твое  сознание?  Пожалуйста,
ответь.
     В стереодинамиках что-то зашуршало, словно  ветерок  пошевелил  сухие
опавшие листья. На экране высветилось:
     ZH? IE? (ФОНЕМЫ ДВУСМЫСЛЕННЫ.) ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЕ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ.
     Доктор  Варшава,  подключившаяся  к  стоявшему  у  стенки  терминалу,
набрала на клавиатуре: "Нам необходимо более очевидное подтверждение".
     - Марк, мы хотим помочь тебе, - сказала Пэт. - Откликнись!
     Жужжание в динамиках сменилось шипением.
     ZH? IE? SS? (ФОНЕМЫ ДВУСМЫСЛЕННЫ.) ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЕ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ.
     - Спроси, как его зовут, - подсказала Варшава.
     Словно говоря с маленьким ребенком, Пэт спросила:
     - JE  SU?  SOO?  SU?  JE  SUIS  =  Я  ЕСТЬ.  (Французско-американский
диалект.)
     "Ton nom! Quel est ton nom, mon ange d'abime?" [Твое  имя!  Как  тебя
зовут, Ангел Бездны? (фр.)]
     JE  SUIS  LE  TENEBREUX  =  "Я  САМ   ЕСТЬ   МРАК".   (Метафорическое
использование.) ПОЭМА "EL DESDICHADO" ЖЕРАРА  ДЕ  НЕРВАЛЯ  (ПСЕВД.  ЖЕРАРА
ЛАБРЮНИ, 1808-1855).
     - Боже мой! - воскликнула Пэт. В  воздухе  заскрежетал  металлический
голос. Внизу на экране неожиданно поплыли слова:
     IMS POSITIVE: РЕМИЛАРД, МАРК КЕНДАЛЛ 3-602-437-121-015 М.
     Ван-Вик  зарыдал.  Отвернулся  Ранчар  Гатен,  пораженный  увиденным.
Диомид Кеог  и  его  молчаливая  сестра  обменялись  быстрыми  ментальными
взглядами со Стейнбреннером и указали на цилиндр.
     JE SUIS LE TENEBREUX LE VEUF L'INCONSOLE LE PRINCE D'AQUITAINE  A  LA
TOUR  ABOLIE  ABOLIE  ABOLIE  [Я  -  мрачный  безутешный   вдовец,   принц
Аквитанский на башне Эболи (фр.)] СИНДИЯ МОЙ БОГ СИНДИЯ НЕ СМЕЙ.
     Алекс Манион рассмеялся. Патриция Кастелайн пронзительно закричала  и
выронила микрофон. Неожиданно высветившийся на экране бред  прозвучал  под
куполом. Кто-то, сидевший  в  цилиндрической  камере,  начал  торжественно
вещать.
     MA SEULE ETOILE EST MORTE! CYNDIA...  MON  LUTH  CONSTELLE  PORTE  LE
SOLEIL NOIR... J'AI DEUX FOIS VAINQUEUR  TRAVERSE  L'ACHERON  [Ведет  меня
одинокая  звезда  -  смерть!  Синдия...  в  моем  созвездии  горит  черное
солнце... (фр.)] РАДИ ПУСТОТЫ. СУКА МЕРТВА, ДЖЕК. ОНА "НАКРЫЛА"  МЕНЯ,  НО
ОНА МЕРТВА!
     Диомид  Кеог  осторожно   поднял   упавший   микрофон.   Он   прервал
радиотрансляцию  -  на  экране  по-прежнему  горели  бессмысленные  фразы.
Тяжелая   крышка,   прикрывавшая   цилиндрическую   камеру   церебрального
генератора и закрепленная тросами, неожиданно дрогнула. Щелкнули зажимы, и
крышка с трудом повернулась на четверть оборота.  Из  образовавшейся  щели
просочилась жидкость, потекла по стенкам, затем полилась сплошным потоком.
Сколько же там воды,  поразился  Манион,  там  любой  может  захлебнуться.
Стейнбреннер выругался.
     - Да сделай ты что-нибудь с чертовым колпаком! Осторожно! Бог  знает,
что там внутри.
     Как только шлемообразная  крышка  была  наконец  поднята,  из  камеры
выдвинулась голова операнта. Это был Марк Ремилард.
     И хлынули образы.
     Они разом затопили сознание всех присутствующих  в  полутемном  зале:
видения, звуки,  чувства,  запахи  И  вкусовые  ощущения  -  мимолетные  и
путаные.  Тут  же  ворвались  воспоминания,  перемешанные   со   странными
галлюцинациями. И словно удары хлыста - страхи! До  умопомешательства,  до
насилующей дрожи, до экстатического транса!.. Жуть полнилась,  разделялась
на  образы,  плодила  монстров...  очеловечивалась   в   каких-то   зыбких
архетипах. Все новые лица выплывали из бессознательного - парами,  стаями,
вперемежку. Интенсивность увеличивалась. Форте! Фортиссимо!
     "Марк, остановись! Пожалей!"
     Потом наступила тишина.
     Над краем металлокерамической стенки медленно всплыло  лицо.  Глубоко
посаженные серые глаза были открыты - они горели как бы сами  по  себе  и,
только что рожденные, с удивлением разглядывали  внезапно  явившийся  мир.
Ниспадавшие седые пряди оголяли высокий лоб, на котором запеклись  сгустки
крови, сочившейся из узких разрезов, куда вставлялись электроды.
     - Они все погибли, - неожиданно объявила  голова,  причем  совершенно
нормальным голосом.
     (Образы: легкий снежок канун Рождества сани медная дощечка с надписью
"Гора Вашингтон" сумрак нагоняемый разбушевавшимся бураном старик держащий
на руках пушистую кошку.)
     Патриция приблизилась к цилиндру.
     - Кто погиб? Фелиция и Эйкен Драм?
     -  Синдия,  Джек,  Даймон.   -   Знакомая   легкая   улыбка   озарила
возвышающуюся над металлокерамическими стенками седовласую  голову.  Вдруг
веки закрылись.
     (Образы: бело-голубое то вплывающее то  гаснущее  пятно  словно  знак
беды неслышный мысленный шепот все кончено Большой Брат теперь ты сам стол
похож на тень адью дорогой Марк смолистый запах  покрытой  редким  снежком
сосны исчезающей вместе с гибнущими Покорителями Вселенной.)
     - Легкая травма в затылочной  части  пониже  левого  уха,  -  сообщил
Стейнбреннер. - Сонная  артерия  не  задета.  Кажется,  защита  выдержала.
Необходимо срочно приготовить автоклав  для  восстановления  биологических
тканей. Диомид, просканируй внутренние органы.
     - По-видимому,  цереброзащитные  экраны  сработали,  да  и  броня  из
металлокерамики оказалась надежной, - откликнулся  Кеог.  -  Ничего  более
определенного сказать не могу.  Возможно,  все  куда  хуже,  Джеф.  Диерде
говорит, что вся наружная поверхность тела - сплошная рана.  Очень  велика
площадь ожогов. Ты слышал, он собирается сам  составить  программу  своего
омоложения. На  этот  раз  прежняя  не  подойдет  -  слишком  велики  были
нагрузки.
     -  Нам  бы  только  вытащить  его  из  чертова  панциря,  -   ответил
Стейнбреннер, - и вы сами увидите.
     - Прекратите спор, - неожиданно твердым и спокойным голосом  произнес
Марк. Он вновь открыл глаза.
     (И следом по залу поплыл смолистый сосновый запах.)
     Стейнбреннер и Кеог замерли.
     - Я перенес охлаждение... страшную боль...  Когда  меня  вытащите  из
аппарата...  обязательно  надо  выключить...  чтобы  излечить...   Никаких
побочных беспокойств... Но прежде всего я должен сказать...
     -  Нет,  мы  сначала  поможем  тебе!  -  нестройным  хором  закричали
соратники. Манион поморщился.
     - Сначала выслушайте. Наш  эксперимент...  можно  считать  удавшимся.
Фелиция погибла. К несчастью, Эйкен  Драм  еще  дышит,  но  он  теперь  не
опасен. Не сомневаюсь, что тамошние целители в конце концов  поставят  его
на ноги, впрочем, так же как и меня...
     - Что с тобой произошло? - спросила Патриция.
     (И снова образы: высоко в небе материализовалась  сверкающая  женская
фигурка, полыхнула оттуда астральным огнем. Возникли очертания тела Марка,
защищенного слоем брони,  охлаждающими  системами.  В  какое-то  мгновение
пламя  адской  силы  охватило  цилиндр,  огонь  начал   проникать   сквозь
герметически закрытую крышку, жечь заключенное внутри  человеческое  тело.
Охлажденная кровь и особые химические средства надежно сберегли внутренние
органы,  скелет,  мышцы.  Волшебное  ожерелье  женщины-монстра   еще   раз
полыхнуло огнем, обжигая незащищенную кожу. Огонь местами проник в глубину
на четыре миллиметра, пытаясь полностью разрушить конечности и  гениталии.
Затем  вражеская  сила,  не  в  состоянии   окончательно   разделаться   с
противником, исчезла из цилиндра.)
     - Наследственный аппарат?
     - В порядке. Не беспокойтесь. Три месяца в автоклаве, и я  стану  как
новенький.
     - Мозг!
     - Я отклонил свой ментальный поток, сосредоточил его в  одном  месте,
где  бы  она  не  смогла  разрушить  личностное  сознание.  Мозг   удалось
сохранить... в большей части. Даже изловчился и нанес ответный удар.  Весь
эпизод занял меньше полсекунды. К счастью, удар был смягчен доспехами.  До
того  момента  и  даже  во  время  появления  этой  суки  я  участвовал  в
метаобщении, пока мы не нанесли решающий  удар.  Затем...  отклонил  поток
энергии, чтобы защититься.
     Глаза Марка неожиданно выкатились  из  орбит.  Слушатели  вздрогнули,
словно предчувствуя новый приступ боли, который поразил его тело, но  Марк
оказался твердым орешком.
     - Не волнуйтесь! Даже если что и случилось...  конечно,  неприятно...
надо же... сумела овладеть d-переходом... Откуда у ведьмы сил  хватило!  Я
просчитал вероятности... Когда поправлюсь, покажу расчеты.  Тем  не  менее
все должны быть готовы к походу в Европу. Джерри и Питер, я  полагаюсь  на
вас и ваших людей... вы должны отремонтировать генератор. Демонтируйте все
основные части... аккумуляторы  энергии,  центральный  компьютер,  системы
стабилизации и  наведения,  бронезащиту...  одним  словом,  все...  Салваж
"Кулликки"... смонтируй установку на борту... Используйте  легкие  экраны,
чтобы ни дети, ни Эйкен Драм даже с  помощью  ясновидения  не  смогли  нас
обнаружить.  Мой  план...  заключается  в  следующем...   надо   разрушить
стратиграфическую последовательность геологических пластов в том... месте,
где расположены "врата времени"... так  мы  обеспечим  выход  геомагнитной
энергии  и...  создадим  вокруг  тау-поле.  Преимущество  плана...  мы  не
вступаем в конфронтацию ни с детьми... лоб в лоб, ни  с  Эйкеном...  Такое
решение вполне... надежно... Больше говорить не в состоянии...  Доверьтесь
мне...
     - Да, Марк, - ответила Патриция.
     Опять улыбка, щедрая,  многообещающая...  (сосны,  сосны,  сосны).  И
боль...
     Вдруг Марк заговорил снова, громко и четко. Обратился он  к  Патриции
Кастелайн.
     - Обеспечь тщательное наблюдение за моим  телом,  когда  поместите  в
автоклав. Всем известно, что более капризной  и  вздорной  штуковины,  чем
этот аппарат, на свете не найти. Не хочу проснуться с  лишним  пальцем  на
руке или ноге... или еще где-нибудь.
     - Обязательно, - прошептала Пэт. Голос ее сел от умиления.  -  Теперь
позволь нам вытащить тебя. Потерпи, Марк.
     Соснабольсоснабольсобольсноваболь.
     (Образ: мальчуган сдирает с подушки наволочку пытается  взглянуть  на
розовое вспененное заполнившее внутренности подушки мама  он  всегда  прав
папа плохо поступил да дорогой плохо плохо плохо...)
     - Заранее благодарю, Пэт. Теперь я должен остаться один. О'ревуар.  -
Его глаза закрылись. Угасла и ментальная сила.
     Марк Ремилард снова провалился в бездну.




                        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОГЛОЩЕНИЕ


                                    1

     Густой туман плотной завесой покрыл побережье на многие мили, окрасил
все вокруг в серовато-стальные  печальные  тона.  Словно  живое  существо,
голубовато-жемчужная влажная взвесь не спеша, упорно  рождала  новый  мир,
новые формы - что-то подобное руслу реки,  нагромождению  валунов,  лесным
чащобам. Взглянешь на это белесое море и замрешь от  неожиданности  -  вот
выплывает надгробный камень, вот затаилась серая мышь, дальше  раскинулась
потерявшая четкость паутина,  все  серое-серое.  Проходит  минута,  и  как
озарение возникает вопрос: почему в  конце  августа  туман?  Следом  ясное
понимание смысла подобного чуда - скопления  плачущей  воды.  Не  знак  ли
отчаяния явлен нам? Или рождения надежды? То был  день  Великой  Битвы,  в
которой  суждено  было   пасть   достойному.   Кое-кто   с   благоговением
приговаривал: не воплотился ли сам бесстрашный Однорукий  Воин  в  белесое
траурное месиво, не обратилась ли горсть пепла, что осталась  от  него,  в
пары воды, не плач ли это по самому себе, не похороны ли?
     Менее впечатлительные, практичные люди возразили бы - что за  нелепые
поэтические вольности! О какой тризне может идти речь!  Это  всего-навсего
метеорологический феномен. Причудливый, необычный? Бесспорно. Только стоит
ли теперь, после  Великого  Потопа,  насытившего  Пустое  Море,  чему-либо
удивляться?!
     Ах, эти скептики, трезвомыслящие знатоки! Пусть их! Просто этим людям
не довелось присутствовать при легендарном единоборстве, они не  принимали
участия в Великой Битве на подступах к Стеклянному Замку.
     Туман, покрывший Арморику, пролив Редон и захвативший  краем  мрачные
топи Парижской низины, медленно сносило к югу - от диких джунглей Верхнего
Лаара к болотам Бордо и Аквитанскому заливу.  Справа  оставались  лесистые
Вогезы, горы Юры, пологие холмы Верхней Гельвеции. К полудню фронт облаков
покрыл Кантабрию и полностью затопил Центральный Конейн.  Удивительно,  но
по мере движения к югу туман  становился  все  более  плотным,  теперь  он
полностью  скрыл  от  глаз  горы   Сьерра-Морена,   просочился   к   устью
Гвадалквивира, и только заснеженные вершины хребта Бетик немного замедлили
его движение. Туман плотно  обложил  склоны  высочайших  вершин  Бетика  -
Велету, Алькобабу и сверкающий на солнце пик Муласен.
     Здесь, теряя силу и становясь  все  тоньше,  туманное  покрывало  еще
скрывало солнце и пролилось  дождем  на  буйные  леса  в  горных  долинах,
северные предгорья и широкие степи Южного Конейна, где  стада  плиоценовых
травоядных в страхе сбились на высотах. С  тревогой  принюхивались  они  к
водопаду, низвергнувшемуся с  небес,  вслушивались  в  поминальные  пляски
тяжелых дождевых капель.  Страшно  и  печально  было  стоять  на  вершинах
холмов, бок о бок с мокрым, тоже покрытым шерстью собратом.
     В этот день король одержал величайшую победу.
     Это был день гибели королевы Мерси и Ноданна Стратега.
     К вечеру король добрался до своего замка. Слуги доставили трофеи.
     Рыцари  и  вассалы  короля  встретили  его  радостными  криками.  Они
требовали назначения триумфального шествия, однако, к всеобщему удивлению,
король был мрачен  и  молчалив.  Когда  он  бросил  на  брусчатку  широкой
крепостной площади серебряную механическую руку,  принадлежавшую  Ноданну,
на площади наступила тишина. Что-то случилось  с  королем  во  время  этой
битвы - необычно пуст был его взор, бессловесны  мысли.  Все  решили,  что
победа далась дорогой ценой. Не пострадало ли его сознание?
     Стоявшие возле короля герои Блейн и Альборан попытались привести  его
в чувство, обратить внимание на ликовавшую толпу,  просили  приветствовать
победителей, однако Эйкен Драм остался глух к их уговорам. Отказался он  и
проследовать в королевскую спальню (только много позже соратники узнали, в
чем была причина подобного поведения).
     - Господин, позвольте предложить вам мои покои, - произнес  Блейн.  -
Там моя супруга, Сладкоголосая Тирон, поможет вам залечить раны.
     Король, ни слова не  говоря,  покорно  направился  в  сторону  личных
апартаментов Блейна. Так же тих и задумчив он был,  когда  верные  вассалы
сняли с него заговоренные стеклянные доспехи и уложили на узкую кровать  в
скудно обставленной комнатушке. Открытых ран на теле  властелина  не  было
видно, однако его дух, несомненно, был поколеблен. Не  спас  и  ментальный
щит. Сознание короля оказалось на грани срыва.  Он  погружался  в  сумерки
безумия.
     - Что случилось? - робко  спросила  напуганная  Тирон.  Ей  никто  не
ответил. Тогда женщина обратилась к королю:  -  Ваше  величество,  я  могу
оказать вам помощь только в том случае, если вы поделитесь со мной хотя бы
частью того, что вам пришлось испытать. Вам надо  поведать,  когда  и  как
охватило вас это обессиливающее оцепенение.
     В ответ король лишь отрицательно покачал головой.
     Тирон бессильно развела руками, потом еще раз обратились к королю:
     - Может, вас оставить одного? Если мы не в состоянии  облегчить  ваши
страдания.
     - Мне ничего не надо, - наконец нарушил свое молчание король, - лучше
позаботьтесь о наших людях. Проследите,  чтобы  местность  была  полностью
очищена от трупов и раненых. Всем оказать помощь. Я  пока  отдохну  здесь.
Когда  истечет  двадцать  одна  сотня  часов,  займусь  пленными.   Лично.
Передайте нашим союзникам, чтобы они были готовы.
     - Ну, это может подождать, - возразил Альборан.
     - Ни в коем случае, - решительно заявил король.
     Все трое склонили головы.
     - Я буду у дверей, - вступила в разговор Тирон. - Если вам что-нибудь
понадобится...
     Король улыбнулся ей.
     - Это было бы замечательно, но, к сожалению, двое из них не  позволят
мне... воспользоваться вашими услугами.
     Никто ничего не понял, однако это были слова их  короля,  он  одержал
победу, и они обязаны с должным уважением относиться к каждому его  слову.
Затем все вышли.
     Эйкен Драм остался один.


     Длинный  караван,  отправленный  из  Сейзораска  в  помощь  гарнизону
небольшой крепости Барделаск, не спеша полз  по  Большой  Южной  дороге  -
двадцать груженных боевой техникой повозок, контрабандой переправленных  в
эпоху плиоцена из далекого будущего. Охраняли  его  двести  рыцарей  тану,
столько же людей, принадлежащих к личной гвардии короля, - все они были  в
золотых торквесах, -  сопровождали  колонну.  Прибавьте  к  ним  полтысячи
тяжеловооруженных  пехотинцев   в   серых   торквесах,   возниц,   лакеев,
обслуживающий персонал.  Вереницей  растянулись  они  на  многие  мили.  К
сожалению,  чувствовалось  отсутствие  опытных  ясновидцев  (даже   многие
обладатели золотых торквесов были лишены этого дара, в  большинстве  своем
они получили свои знаки отличия не за  телепатические  способности,  а  за
верность королю). Те же, кто владел даром  ясновидения,  мог  использовать
его только на расстоянии не  более  двух  метров.  Этого  было  совершенно
недостаточно  ни  для  того,  чтобы  предвидеть  встречу  с   друзьями   и
союзниками, ни для защиты драгоценного груза, тем более что в это туманное
утро повозки  растянулись  вдоль  дороги,  разбились  на  группы,  которые
охранялись отдельными отрядами. Конечно, сбиваться в кучу  тоже  не  имело
смысла - тогда невозможно было бы растащить и утихомирить свору сторожевых
медведесобак. Растягиваться при плохой видимости тоже крайне опасно.
     Кстати, о животных - после Сейзораска медведесобаки вели  себя  очень
беспокойно, пускали слюну, вращали огромными, золотистого цвета  зрачками,
не слушались мысленных приказов проводников, никак  не  могли  найти  свои
места в строю.
     - Что-то мне не по себе, - признался Йошимитсу  Ватанабе,  охранявший
одну из повозок в середине каравана, - в воздухе словно грозой попахивает.
Еще этот чертов туман! От него просто какое-то излучение исходит. Тревожно
на душе... В Колорадо у меня был  пес  Акита  -  сорок  пять  килограммов!
Замечательный пес. Я обучил его носить груз на спине - мы забирались с ним
в скалы. Так вот, он себя так же вел,  когда  погода  начинала  портиться.
Помню, я внимательно слушал старого  Ину,  когда  тот  объяснял  мне,  как
выбраться из поднебесной страны.
     - Эгей, - присвистнул рыжий, весь в конопушках возница Джим Куигли, -
ты что, намекаешь, что скоро грянет буря?
     Повозка у Джима была замечательная - прочная, с  огромными  колесами,
мощной подвеской,  оснащенная  инфракрасными  приборами  ночного  видения.
Парень он был неплохой, вот только нос крючком  -  люди  с  такими  носами
всегда  немного  подозрительны,  считал  Йош,  -  однако  голос  у  Джима,
усиленный серым торквесом, звучал на удивление ясно и весело. Так говорить
мог только хороший человек - вот и разберись, вздохнул самурай.
     - Буря, говоришь. - Йош пожал плечами. - Тебе виднее. Я не так  давно
в плиоцене, а ты местный.
     -