- Вину за все вероломные нападения, случившиеся за последние  месяцы,
мы возлагали на ревунов, на этих безобразных мутантов, которые не признают
союза между людьми и фирвулагами. А маленький  народец  мы  считали  нашим
добрым приятелем с тех самых пор, как пала Финия. Так мы считали.
     - Ты хочеф сказать, что эти заф'анцы...
     Черные глаза-пуговки Каваи сердито сверкнули:
     - Трупы нападавших изменили форму и вернулись  к  своему  нормальному
состоянию. Останки, которые отряд Денни обнаружил во время  ликвидационной
операции, принадлежали  не  мутантам,  а  обычным  фирвулагам.  Нашим  так
называемым союзникам. - Он покачал головой. - Мадам  Гудериан  никогда  не
доверяла маленькому народу, и вот  ее  сомнения  подтвердились.  Фирвулаги
наносили свои предательские удары,  чтобы  вынудишь  нас  уйти  из  рудных
поселков. Они боятся  кровавого  металла,  несмотря  на  наши  официальные
заявления о том, что мы никогда не станем применять железное оружие против
своих друзей.
     Тони мигнул.
     - Моэт быть... это п'офто какие-то фифалагские сорвиголофы?
     - На  трупах  были  обсидиановые  доспехи,  -  сказал  Денни.  -  Это
регулярные части армии короля  Шарна  и  королевы  Айфы.  А  использование
осадного орудия свидетельствует, что сейчас баланс сил изменился в  пользу
фирвулагов, и они не теряют времени  попусту,  а  осваивают  новые  методы
ведения войны.
     - Мы бы никогда этого не  обнаружили,  если  бы  не  ваше  доблестное
сопротивление, - добавил Каваи.
     Тони застонал. Он уже с трудом что-либо соображал.
     - Он должен отдохнуть, - настойчиво проговорил врач.
     Израненный металлург промямлил еще одну, последнюю фразу, после  чего
погрузился в сон.
     Лоб Каваи обеспокоенно сморщился.
     - Доктор Джафар, что он сказал?
     Врач озадаченно нахмурился.
     - По-моему, он сказал: "Отпустите меня обратно в Финию!"



                                    5

     Леди Эстелла-Сирон, земная женщина,  вдова  правителя  Дараска,  была
совершенно уверена, что шале понравится Элизабет, поэтому заранее  послала
для его обустройства своего мажордома и  добровольцев,  вызвавшихся  нести
охрану и выполнять работу по дому. Основная часть беженцев стояла  лагерем
у западной оконечности Провансальского озера. Отсюда до охотничьего домика
на Черной скале, в самом центре региона Южной  Франции,  было  всего  лишь
полдня пути.
     Стараниями грозного Хьюги Б.Кеннеди VII сельское убежище его  хозяйки
было вычищено, отремонтировано и к моменту прибытия Элизабет, четверых  ее
друзей и их эскорта из законопослушных людей и тану  в  золотых  торквесах
полностью готово к приему гостей.  В  столовой,  примыкающей  к  хозяйским
покоям (в которых, как предполагалось, поселится Элизабет), накрыли  стол,
сервированный  в  соответствии  с  представлениями  мажордома-ирландца   о
"легком ленче";  маринованные  грибы,  паровые  лягушачьи  ножки  в  желе,
фаршированные  зеленые  оливки,  копченый  лосось,  яйца   ржанки   a   la
Christiana, ветчинное суфле с головками спаржи,  перепела  под  черешневым
соусом, холодное жаркое из гиппариона, салат "Уолдорф", pate de foie  fras
[паштет из гусиной печенки (фр.)], хлебные  шарики  из  дрожжевого  теста,
апельсины и булочки с ломтиками рожкового дерева.
     Для пятерых вожаков мюрийской эвакуации это  была  первая  за  многие
месяцы  спокойная  и  цивилизованная   трапеза.   К   еде   приступили   в
торжественной атмосфере, хотя и не без примеси горечи.
     Никто  не  сомневался  в  том,  что  это  горное  пристанище   вполне
соответствует чаяниям Элизабет, была очевидно также, что  Крейн  останется
здесь вместе с нею, в  то  время  как  остальные  намеревались  продолжить
переход до Скрытых Ручьев. Вполне могло случиться, что они расставались  с
Элизабет навсегда. И хотя и Бэзил, и вождь  Бурке  носили  теперь  золотые
торквесы, с помощью которых могли поддерживать связь  с  Элизабет,  горечь
предстоящей  разлуки  лишила  всех  аппетита  и  мешала  связному  течению
разговора.
     В  конце  концов  попытки  изобразить   наигранное   оживление   были
оставлены, и присутствующие пустились  в  воспоминания  о  своем  страшном
путешествии, которое наконец-то  завершилось.  Они  вспоминали  казавшийся
нескончаемым переход вдоль разоренного полуострова Авен, во время которого
проблемы   материального   обеспечения    и    психосоциального    климата
разноплеменной толпы  эвакуирующихся  превратились  в  сущий  кошмар.  Они
вспоминали вероломный побег фирвулагов, которые скрылись лунной ночью,  за
несколько дней до наступления сезона дождей,  прихватив  с  собой  большую
часть необходимых  для  поддержания  жизни  вещей.  Вспоминали  мучения  с
больными и ранеными, с павшими духом и с  теми,  кто  рвался  на  подвиги.
Вспоминали безоглядное  бегство  от  Селадейра  Афалийского  и  его  банды
фанатиков старого режима.  Вспоминали  жуткий  переход  через  Каталонскую
пустошь по нехоженой тропе, которая  постепенно  превратилась  в  трясину,
кишащую ядовитыми змеями, гигантскими комарами и кровожадными пиявками...
     Вспоминали  они  и  долгожданное  избавление,   предгорья   Восточных
Пиренеев с многочисленными рудниками и плантациями и до  опасного  предела
обескровленные города Тарасию и Джеронию, жаждущие новых жителей. (К  тому
времени  на  юг  уже  просочились  с  дальнего  севера  новости  о  взятии
фирвулагами  Бураска,  витали  слухи  о  том,  что  и   некоторые   другие
недостаточно надежно  укрепленные  города  попали  в  число  объектов  для
нападения.) Примерно треть из трех тысяч семисот лишившихся крова людей  и
тану решили обосноваться в Испании. Остальные, не теряя надежды  добраться
до родных мест, продолжили поход  к  приветливым  берегам  Провансальского
озера, где щедрость и радушие Эстеллы-Сирон Дарасской  одарили  их  дождем
всевозможных радостей жизни. (В  конце  концов  все  они  были  товарищами
Элизабет, спасшей леди жизнь во время родов.)
     Обезлюдевшие  города  наперебой  засылали  в  лагерь  беженцев  своих
вербовщиков. Еще более заманчивые предложения поступали  из  Арморики,  из
далекой Гории, где Эйкен Драм, стремившийся усилить  свои  позиции,  сулил
высокие чины и богатство  любому  бесприютному  тану,  вставшему  под  его
знамена, и золотой торквес любому человеку, присягнувшему  на  верность  и
готовому сражаться за лорда  Эйкена-Луганна.  Персональное  телепатическое
приглашение Эйкен послал и самой Элизабет, пообещав  ей  полную  автономию
"под его покровительством". Холодно поблагодарив, Элизабет отказалась.
     Главный Целитель лорд Дионкет и другие уцелевшие члены  фракции  мира
двинулись своей дорогой, решив присоединиться к  Минанану  Еретику  в  его
удаленном  пиренейском  анклаве.  Былой  Стратег  тану  возглавлял  теперь
крошечную общину, состоящую  из  тану,  фирвулагов  и  нескольких  вольных
людей, живущих одной семьей в спартанских условиях, но в атмосфере  дружбы
и согласия. Дионкет настойчиво уговаривал  Элизабет  ради  ее  собственной
безопасности отправиться с ними. Но, даже не прибегая  к  метапсихическому
предвидению будущего, Элизабет понимала, что ее удел в Многоцветной  Земле
никак не связан с  подобным  уходом  в  пацифизм.  Еще  сложнее  оказалось
объяснить вождю Бурке, Бэзилу Уимборну и сестре Амери Роккаро, почему  она
не станет сопровождать их  и  Скрытые  Ручьи  -  столицу  первобытных.  На
какой-то срок Элизабет нуждалась в уединенном прибежище, где она могла  бы
восстановить силы и поразмышлять над новой, добровольно избранной для себя
ролью.
     - Ну  что  же,  -  улыбнулась  Элизабет,  поднимаясь  из-за  стола  и
стряхивая крошки со своего  черного  платья,  -  неизбежный  момент  почти
настал. Не выйти ли нам на балкон?
     Никто еще не успел пошевелиться, а Крейн уже вскочил со своего  места
и распахнул застекленные  двери.  Перед  трапезой  он  переоделся,  сменив
грубую   походную   одежду   на   парадную,   алую    с    белым    мантию
высокопоставленного психокорректора. Когда Крейн вслед за остальными вышел
на солнечный  свет,  зрачки  его  сузились  в  точку,  а  радужки  глубоко
посаженных глаз стали матовыми и  приобрели  неземной  голубой  цвет.  Его
светлые волосы были по-походному коротко острижены, и сейчас он возвышался
позади Элизабет, похожий на изнуренного  серафима  с  полотен  Эль  Греко,
такого земного и уязвимого. Крейну было шестьсот тридцать четыре  года,  и
всю оставшуюся жизнь он был готов при необходимости провести в  охотничьем
домике на Черной скале верным слугой при земной  женщине,  которую  Бреда,
Супруга Корабля, называла "самым важным лицом во всем мире".
     Бэзил облокотился о перила, делая вид, что любуется открывающейся  на
востоке панорамой.
     - Должен признать, это место идеально подходит для тебя, Элизабет!  -
Голос его звучал излишне бодро. - Уединенность, безопасность, изумительная
природа. А наши друзья из Дараска совсем рядом и  смогут  обеспечить  тебя
всем  необходимым.  Леди  Эстелла-Сирон  была  права:  охотничий  домик  -
прекрасное место для отшельника. Это  трон  Одина!  Восседая  на  нем,  ты
будешь обозревать мир!
     Ментальный образ, который Бэзил спроецировал  вовне,  вызвал  смех  у
всех присутствующих, кроме не носившей торквеса Амери, проворчавшей:
     - Опять эти дьявольские телепатические штучки.
     - Смешная картинка. - Элизабет взяла монахиню за  руку.  -  Представь
себе третьеразрядную постановку  вагнеровской  оперы.  Алебастровая  гора,
множество стробоскопических молний и жестяной  гром.  И  на  вершине  этой
бутафории сижу я  в  облике  нордической  богини  в  крылатом  шлеме  и  с
чрезвычайно напыщенным видом озираю под  собой  Срединную  Землю.  Если  я
замечаю среди смертных какое-нибудь непотребство, то на  этот  случай  под
рукой у меня полная кошелка громов и молний, которыми я караю грешников.
     - Только на самом деле ты никого не караешь, - сказала Амери.
     - Нет, не караю.
     - Вот в этом и  заключается  вся  ирония.  -  Пеопео  Моксмокс  Бурке
говорил горячо, даже запальчиво,  все  время  пытаясь  закрепить  подпорки
безыскусного ментального экрана, целомудренно скрывающего от Элизабет  его
чувства. Проклятый золотой торквес! Не будь в нем такой нужды...
     Старина Бэзил почувствовал  смятение  Бурке,  мучившую  его  тревогу,
грозящую вылиться слезами, от которых и самой Элизабет, и  всем  остальным
стало бы лишь еще  хуже.  И  со  всем  своим  профессорским  тактом  Бэзил
обратился к Крейну по приватному каналу:
     "Помоги ему. Помоги нам всем справиться со своими чувствами".
     Тану не подал никаких признаков того, что призыв Бэзила услышан. Но в
тот же миг двое люди почувствовали себя способными  обуздать  свои  дурные
предчувствия, поняли, что лицо цивилизованного человека можно сохранить не
только внешне, но и в своей  ментальной  ауре,  в  том  ее  слое,  который
обращен к другим. Бэзил стал олицетворением практичного  здравого  смысла.
Бывший судья Бурке обрел  исконные  качества  краснокожего  -  стоицизм  и
непреклонность.
     Если Элизабет и распознала метапсихическое вмешательство, то никто из
присутствующих  этого  не  почувствовал.  Она  прогуливалась  но  балкону,
оценивая затейливый деревянный декор и восхищаясь захватывающим дух видом.
На  юго-западе  ослепительно-белая  полоса  пиренейских   вершин,   словно
проведенная по геральдическому полю, отделяла синеву неба от темной зелени
низин. Воздух был неестественно прозрачен, что в  горах  часто  предвещает
бурю, а его паяная недвижимость действовала немного гнетуще.
     -  Моему  трансментальному  зрению  открывается  страна  Минанана,  -
сказала Элизабет. - Долина, словно Шангри-Ла, окруженная  со  всех  сторон
снежными пиками.
     - Рядом с Минананом и Дионкетом тебе было бы  безопаснее,  -  сказала
Амери. - И даже  с  нами,  в  Скрытых  Ручьях.  Этому  чудовищу  Селадейру
доверять нельзя. Ты же знаешь, он способен летать, да  к  тому  же  еще  и
нести одного человека с собой. Что помешает ему явиться  сюда  и  похитить
тебя? Ведь ты - очень удобная заложница. Точно такие же виды на твой  счет
могут быть и у нашего маленького плутоватого приятеля Эйкена Драма.
     Элизабет развернулась лицом к трем людям, к трем своим друзьям, объяв
их мощной волной утешения. Крейн неуверенно топтался сзади.
     - Я уже пыталась объяснить, почему не могу  жить  у  Минанана  или  в
Вогезах с вольными людьми. Я не имею права демонстрировать  приверженность
кому бы то ни было. Если я хочу, чтобы моя новая роль увенчалась  успехом,
то должна оставаться доступной  для  всех  политических  сил  Многоцветной
Земли. И особенно это касается Эйкена Драма и Селадейра Афалийского.
     Бэзил  обвел  пальцем  контур  гротескного  резного  изображения   на
балюстраде - лицо гоблина.
     - А как насчет  фирвулагов?  Сейчас  их  численность  превышает  нашу
примерно вдесятеро, а Шарн с Айфой принадлежат к совершенно другому  типу,
нежели бедный старый король Йочи. Как  говорил  мне  Кеннеди,  слуга  леди
Эстеллы, с помощью трансментального видения обнаружено, что  из  Гельветид
маленький народ стекается в  район  Барделаска.  Барделаск  -  это  совсем
небольшая крепость  на  берегу  Роны,  примерно  в  восьмидесяти-девяноста
километрах к северу от Провансальского озера. Лорд  Дарелл  и  большинство
его  лучших  рыцарей  утонули  вовремя  Потопа,  поэтому  городок  остался
совершенно беззащитным. Кеннеди считает, что фирвулаги, невзирая  на  наше
хрупкое мирное соглашение, планируют  один  за  другим  покорить  наиболее
ослабленные города. Шарн с Айфой всегда могут свалить вину за нападения на
ревунов.
     - Если бы ты отправилась с нами в Скрытые Ручьи, - сказал Бурке, - мы
бы защитили тебя с помощью железа.
     Элизабет положила свою миниатюрную ладонь на мощное, покрытое шрамами
предплечье краснокожего американца.
     - Теперь у меня есть свой способ защиты. Фирвулаги  не  причинят  мне
вреда. Равно как и никто другой.
     Бурке помрачнел и  ритуальные  жестом  прикоснулся  к  своему  новому
золотому торквесу.
     - Если возникнет малейшая угроза с любой стороны, ты должна  призвать
нас на помощь. Мы не должны забывать того, что сказала о тебе Бреда.
     - Бреда! - рассмеялась Элизабет. - Старушка  всегда  была  склонна  к
мелодраматическим  преувеличениям.  Она  прекрасно  знает,  как  заставить
других плясать под свою дудку! - Великий Магистр  раскинула  руки,  словно
охватывая огромными крыльями души всех троих. - Но принуждение  -  не  мой
метод. Я хочу привлекать, а не заставлять.
     Амери обратилась за помощью к психокорректору-тану:
     - Если мы ей понадобимся, ты позовешь нас, Крейн?
     - Позову, сестра. - Крейн помялся, затем с сожалением добавил: - Если
вы хотите продолжить путешествие с  сегодняшним  караваном,  то  вам  пора
идти. Я буду ждать внизу,  чтобы  попрощаться.  -  Отвесив  великосветский
поклон, он удалился.
     В глазах Амери блеснули слезы. Неизбежный момент разлуки трех  друзей
с Элизабет наступил для них слишком быстро.
     - Не тревожьтесь. - Элизабет  улыбнулась.  -  Со  мной  все  будет  в
порядке. У каждого из нас есть дело, и это нам поможет.
     Бэзил первым разрушил чары. Шагнул вперед и взял Элизабет за руку.
     - Крейн... отличный малый. Он самый  настоящий  человек,  без  всяких
скидок. Он и его люди будут хорошо заботиться о тебе. Я в нем уверен.
     - Милый Бэзил. - Элизабет  поцеловала  его  в  обветренную  щеку.  Он
отступил назад, но у балконной двери задержался.
     - Ты можешь рассчитывать на меня в деле с Суголлом. Я сделаю  все  от
меня зависящее. А когда с этим будет покончено и страсти поулягутся, мы  с
тобой, как я и обещал, совершим восхождение в горы.
     Элизабет сделала вид, что сомневается:
     - Ты все-таки хочешь доказать мне, что  где-то  в  Альпах  существует
плиоценовый Эверест! Но почему-то я ментальным зрением не  могу  различить
ничего подобного.
     - И все-таки  он  есть!  -  Бэзил  укоризненно  помахал  указательным
пальцем. - Видишь ли, новичку бывает очень трудно оценить истинную  высоту
горы. Тем более мысленным взглядом. - Сделав прощальный жест,  он  скрылся
внутри шале.
     Настала очередь Бурке. Сохраняя каменное лицо, он навис над  женщиной
в черном и сбивчиво мысленно заговорил,  используя  непривычный  для  него
золотой торквес.
     "Я научусь трансментальной речи. Буду  разговаривать  с  тобой  через
сотни километров".
     "Мой дорогой... Я до сих пор не уверена, что вы с  Бэзилом  поступили
мудро, надев золотые торквесы".
     "Крейн проверял нас. Нам можно. Он подтвердил. За  нас  не  волнуйся.
Только отвечай, когда нам потребуется совет".
     - Ты  же  знаешь,  что  я  всегда  готова  помочь  советом,  -  вслух
произнесла  Элизабет.  -  Таково  мое   предназначение.   Но   возглавлять
человечество и экзотиков доброй воли  должны  сильные,  такие,  как  ты  и
Бэзил, а не я. Эвакуация из Мюрии - всего лишь первый шаг, но это  хорошее
начало, и благодарить за него нужно главным образом тебя.  Даже  сбежавшие
фирвулаги поняли, что дружба между людьми и экзотиками не только возможна,
но и необходима.
     - Ха. Сразу после катастрофы, пока в глазах  еще  не  прояснилось  от
потрясения, экзотики были достаточно податливы. Ни у тану, ни у фирвулагов
земля еще никогда  не  уходила  из-под  ног,  не  то  что  у  нас,  жалких
человеческих придурков-путешественников во времени! Так что  при  переходе
из Авена они довольно охотно  подчинились  моему  руководству.  Но  ты  же
видела, как все изменилось, как только мы вышли на материк и  приблизились
к Афалии. Они всего лишь раз нюхнули старых порядков -  и  все!  Появились
прежние умонастроения. Тану стали такими  же  надменными,  а  фирвулаги  -
кровожадными. Все могло обернуться довольно паршиво, не слиняй как  раз  в
этот момент маломерки в кусты.
     На мгновение мысли  их  объединились  в  безмолвном  взаимопонимании.
Потом Элизабет спросила:
     - Сколько беженцев ты планируешь довести до самых Скрытых Ручьев?
     - Мы выбрали тридцать самых верных и стойких. Все  они  -  технически
образованные люди, которые не спасуют перед трудностями  нашей  экспедиции
по  розыску  летательных  аппаратов.  Мы   наскребли   двенадцать   бывших
специалистов, прошедших в свое время летную подготовку.
     - Чудесно! И если вам помогут Суголл с Катлинель...
     - Хорошо бы. - Бурке был мрачен. - К сожалению,  Фелиция  и  те,  кто
знал точное местонахождение Могилы Корабля, мертвы.
     Элизабет и Бурке забыли об Амери. Но  при  упоминании  имени  Фелиции
монашка не смогла сдержать сдавленный стон. Мысли Бурке  были  написаны  у
него на лице: "Во всем виноват мой длинный язык". Вслух он сказал:
     - Мне пора идти.  -  Обхватив  Элизабет  огромными  ручищами,  индеец
бросил: - Прощай! - и быстро ушел с балкона.
     - Извини, что я прервала вас, - натянуто произнесла Амери. - Но когда
он напомнил мне, что... Фелиция... - Лицо монашки свело  мукой.  -  И  еще
этот Гибралтар у нее за душой... Такая смерть...
     - Мне кажется, лучше, чтобы  остальные  считали  Фелицию  мертвой,  -
сказала Элизабет. - Но ты любила  ее  и  заслуживаешь  того,  чтобы  знать
правду.
     Сестра Амери Роккаро  не  носила  золотого  торквеса  и  не  обладала
сколько-нибудь выраженными метапсихическими талантами, но  в  этот  момент
страшное известие проникло в ее мозг непосредственно  из  сознания  другой
женщины.
     - Фелиция жива, - сказала Амери.
     - Да.
     - Ты давно узнала об этом?
     - Примерно полтора месяца назад. Я слышала - трансментально слышала -
совершенно  особенные  призывы.  Поначалу  я  даже  не   приняла   их   за
человеческие и не обратила особого внимания. К тому же во  время  перехода
возникало   столько   проблем...   Чтобы   сберечь    силы,    приходилось
отгораживаться от чужих мозговых сигналов, иначе просто сойде