я
пытаюсь убедить себя,  что  Фамильный  Призрак  всего  лишь  плод  моего
воображения. Но в таком случае на меня ложится полная ответственность не
только за Вторжение, но и за Метапсихическое Восстание, а тем самым и за
еще более грозные события, которые последовали за  ними,  завершая  весь
цикл длинной истории.
   Но подобные шуточки были бы слишком даже для le bon dieu , хотя он и большой любитель пошутить.  Но...  довольно  блуждать
вокруг да около, разрешите  мне  начать  эту  трилогию  о  Галактическом
Содружестве с ретроспективного отступления.

2

Ретроспективное отступление
Берлин, Нью-Гемпшир, Земля
30 марта 2040

   В свой родной городок Роги въехал под вечер пасмурного весеннего дня,
захватив с  собой  из  Хановера  Терезу  и  маленького  Марка.  Гневные,
уснащенные черными ругательствами протесты Роги ни к чему не  привели  -
Поль остался тверд: Роги поедет в Берлин и примет  участие  в  ежегодном
обряде, потому что этого требовал Дени. И точка.
   В Страстную Пятницу, как  всегда,  шел  дождь.  Теплые  струи  быстро
расправлялись с остатками льда на мостовых и грязно-серыми кучами снега,
залежавшимися в тенистых закоулках. К Светлому Воскресенью, сказал  себе
Роги, Берлин, пожалуй, будет порядком отмыт.  В  садах  по  берегу  реки
Аскоггин, где прежде изрыгали дым бумажные фабрики, среди ив в  пушистых
сережках  зацветут  подснежники,  голубые  сибирские  пролески,  розовые
наперстянки, и первые дрозды запоют  на  развертывающих  почки  сахарных
кленах, а горожане, разрядившись в честь Пасхи, будут  прогуливаться  по
дорожкам над рекой.
   И если повезет, Вик умрет еще до следующей Пасхи.
   - А почему это будет хорошо? - раздался тоненький  голосок  Марка.  -
Кто такой Вик, дядюшка Роги? И почему будет хорошо, если он умрет?
   - Дерьмо, и еще раз дерьмо! - буркнул Роги.
   Тереза сказала умоляюще:
   - Роги, ну пожалуйста...
   Уютно устроившись в своем автомобильном креслице  на  заднем  сиденье
наземного "линкольна", малыш отвлекся от разглядывания улиц за окном и с
такой не по возрасту силой  прозондировал  сознание  своего  двоюродного
прадеда, что Роги вскрикнул от боли. Отраженная в зеркале  заднего  вида
пухлая мордочка Марка полна  живейшего  любопытства,  и  только,  а  его
сознание, как обычно, укрывал непробиваемый экран. Ему было два года.
   - Марк! Немедленно прекрати! - сказала Тереза.
   -  Хорошо,  мамочка,  -  послушно  ответил  мальчик,  и  зондирование
прекратилось почти так же стремительно,  как  началось,  и  о  нем  Роги
напоминала только ноющая головная боль. Но милый  крошка  чуть  было  не
высосал его мысли, точно апельсиновый сок из пакета.
   - Постыдился бы мучить дядюшку Роги. Немедленно попроси  прощения!  -
Тревога, которую Тереза тщательно скрывала все время, пока они ехали  от
Хановера, теперь примешалась к раздражению,  с  каким  она  проецировала
старику на его персональной волне: "Ради Бога, Роги! Сдерживайся хотя бы
ради меня и Марка, даже если ты и не желаешь считаться с приличиями!"
   - Прости, дядюшка Роги, - сказал малыш.
   - Прощаю, - ответил старик и мысленно обратился  к  Терезе:  "В  доме
Вика малыш  начнет  читать  всю  семью  точно  плакаты  как  бы  они  ни
экранировались Дени последний идиот раз он попросил тебя привезти  Марка
в этот проклятый клубок неужели он серьезно намерен использовать  малыша
в метаконцерте черт дери и что толку  от  низковаттного  сознания  вроде
моего это же фарс чтобы Дени перестал чувствовать себя виноватым  и  все
вы должны были бы положить этому конец давным  давно  а  Полю  могло  бы
хватить ума не волновать тебя в твоем положении..."
   - Дядюшка Роги думает, что сделать этого Вика мертвым плохо для  тебя
и Мадди, мамочка? - спросил Марк.
   - Нет, милый, совсем нет. Я чувствую себя хорошо, как и Мадди  внутри
меня. "Роги ну постарайся же оставаться на персональной волне!  А  лучше
думай о чем-нибудь другом. Например, следи за дорогой, раз уж ты настоял
на том, чтобы вести машину вручную. Вот Хай-стрит! Разве  мы  не  должны
свернуть?" Марк, милый, ты неверно понял дядюшку Роги. Вик, о котором он
думал, этот Виктор Ремилард, брат Grandpere . Мы  едем  к
нему, чтобы помолиться  о  нем.  Виктор  очень,  очень  болен.  Вот  уже
двадцать пять лет, с самого начала Вторжения.
   Малыш теперь тыкался в психический экран матери  и  скребся  в  него,
точно котенок в закрытую дверь. Но пробиться за материнский барьер  было
не  так-то  легко:  природа,  милостивая  к  метапсихически   оперантным
родителям, надежно оградила их от наскоков любопытных отпрысков.
   - Но почему Вика надо сделать мертвым? Открой себя, мамочка, чтобы  я
лучше понял! Я хочу понять. Быть мертвым плохо, правда? Так  почему  для
Вика это было бы хорошо?
   - Милый, перестань тыкать меня. Сколько раз мне повторять,  что  надо
уважать неприкосновенность других сознаний? И  ты  должен  называть  его
"двоюродный дедушка Виктор",  а  не  Вик.  Вежливым  надо  быть  всегда,
дорогой!.. Когда человек очень болен и выздороветь не  может,  для  него
лучше умереть и вознестись на Небеса, чем жить и мучиться.
   Роги взорвался смехом.
   - Господи, это надо же!
   -  Дядюшка  Роги  прибегнул  к  иронии,  -  спокойно  сказала  Тереза
мальчику. - Ты помнишь, что такое ирония?
   - Да, мамочка. Но мне хочется сейчас поговорить с тобой о смерти,  ну
пожалуйста!
   - Времени почти не остается, милый, но я попробую.
   Роги снизил скорость: теперь они ехали по центру Берлина. С  тех  пор
как он в последний раз был тут, город очень  изменился  и  приукрасился,
обновился так, что стал почти неузнаваем. Старые здания,  которые  имело
смысл сохранить, были умело реставрированы и окружены  садами,  а  новые
выглядели так, словно стояли тут всегда, одетые мягким ореолом столетий.
Каждые два квартала завершались небольшим парком, старомодные,  кованого
железа уличные фонари уже светились в ранних сумерках,  хотя  до  заката
оставалось еще два часа. И нигде  ни  малейших  признаков  убогости  или
запустения. Даже под проливным  дождем  старые  коттеджи  и  бревенчатые
особняки жилых кварталов радовали глаз свежей краской, по большей  части
белой, и темными ставнями в  классическом  стиле  Новой  Англии.  Другие
щеголяли веселыми оттенками пломбира, обычными для южного Квебека.
   Тереза продолжала свои попытки объяснить сыну  смысл  смерти.  Черная
кудрявая головка наклонилась, словно  послушно  сосредоточиваясь  на  ее
словах. Но Роги ощутил, что  Марк  возобновил  поиски  более  интересных
фактов, вгрызаясь в его слишком уязвимый  мозг.  Роги  напряг  всю  силу
своего взрослого принуждения, чтобы отражать зондирование, которому  его
подвергал малыш, обращался к мальчику на его персональной  волне,  чтобы
Тереза ничего не уловила.
   Прекрати сейчас же, ах ты любопытный foutriquet ! Черт
подери, я тебе скажу, только отвяжись! Вик -  плохой  человек,  то  есть
худший из всех, кого я знал, и чем скорее он умрет, тем  лучше  для  нас
всех, теперь понял?
   Да, дядюшка Роги.
   Ты очень скоро узнаешь, что в Страстную Пятницу семья делает с  Виком
и зачем они это делают. Только помалкивай, смотри и слушай,  и  все  сам
поймешь. А если не поймешь, спросишь Grandpere Дени.
   Я... я не хочу. Я не люблю Grandpere. Я спрошу тебя. Хорошо?
   Ладно, а пока отвяжись, не то  собьюсь  с  дороги.  Я  здесь  не  был
двадцать четыре года. Черт! Все выглядит по-другому.  Придется  включить
компьютер.
   - ... И элементы наших тел, возникшие очень-очень давно,  в  глубинах
взрывавшихся гигантских звезд, - элементы, которые мы  взяли  взаймы  на
коротенький срок, должны вернуться в Галактику для нового использования,
- объясняла Тереза. - Но хотя наши  тела  и  умирают,  сознание  каждого
остается жить в Сознании Вселенной и будет счастливо с Богом,  со  всеми
нашими друзьями, со всеми, кого мы любим, в озарении вечного света.  Вот
что такое Небеса.
   - А я умру? - спросил Марк.
   Она взяла его ручонки, поцеловала кудрявую макушку и ответила:
   - Только через очень долгое время. Потому что у тебя... у тебя особое
не только сознание, но и тело.
   - А ты умрешь? И дядюшка Роги?
   - У дядюшки Роги тело такое же особенное, как и у тебя.  Он  тоже  не
умрет еще очень долго. И папа. У меня тело иное, чем  у  вас  всех,  но,
состарившись или заболев, я пройду регенерацию, чтобы не расставаться  с
вами. Ты помнишь, что такое регенерация?
   - Ну, как Grandmere  в регенванне.
   - Верно. Когда я состарюсь, то отправлюсь туда, где меня обновят. Вот
как Grandmere Люсиль. Она скоро вернется к нам, и ты ее не узнаешь.  Она
будет выглядеть совсем молодой, как тетя Кэт.
   Система-путеводитель автомобиля, получив от Роги  кодированный  адрес
дома Виктора Ремиларда на Аппер-Хиллсайд-драйв, включила автопилот. Роги
со вздохом откинулся  на  спинку  сиденья,  а  машина  вела  себя  сама,
ориентируясь по спутниковым сигналам. В  реакционнейшей  глубине  своего
сердца  Роги  считал  такие  услуги  омерзительными  -  даже  хуже   уже
устаревших компьютеризованных скоростных полос шоссе. Ну,  какое  теперь
удовольствие водить машину?  С  тем  же  успехом  можно  раскатывать  на
автобусе.  Или  забраться  в  чертово  летающее  яйцо!  Вон  сколько  их
болтается по воздушным коридорам, установленным  Управлением  воздушного
движения! До сих пор дядюшка Роги  и  слышать  не  хотел  о  том,  чтобы
научиться летать. Но  решимость  его  шла  на  убыль.  Следует  все-таки
двигаться в ногу со временем.
   Приборная доска переливчато зазвенела, и голос робота произнес:
   - Вы прибудете к месту своего назначения примерно через  три  минуты.
Приготовьтесь снова управлять машиной вручную.
   Роги буркнул что-то невнятное.
   Марк спросил у матери:  "А  мы  увидим  в  доме  двоюродного  дедушки
Виктора папу, дядю Филипа и других?"
   - Да, они все прилетят.
   Машина свернула с  Хиллсайд-драйв  на  узкую  дорогу  между  могучими
соснами и тсугами. Эта отманикюренная имитация первозданных лесов  Новой
Англии уступила затем  место  широкой,  по-зимнему  побуревшей  лужайке,
откуда открывался великолепный вид на реку Андроскоггин. Рядом  с  домом
были припаркованы пять  яйцеобразных  ролетов  -  три  "вулф-мерседеса",
"мицубиси" и зеленый спортивный "де хавилленд кестрел"  -  собственность
Северена Ремиларда. Алого "мазерати" Поля нигде видно не было.
   Дом, из которого  Виктор  управлял  своей  коммерческой  империей  до
Вторжения, был  именно  таким  безобразным,  каким  его  запомнил  Роги:
массивный псевдозамок из  кирпича,  оштукатуренный,  с  вкраплениями  из
поддельных бревен,  построенный  в  тридцатых  годах  XX  века  каким-то
нуворишем, владельцем испустивших  дух  бумажных  фабрик.  Окна  были  с
частыми переплетами, крышу украшали башенки; крытая шифером, она масляно
поблескивала под дождем. Обветшалые постройки,  увенчанные  причудливыми
куполами,  некогда  служили  конюшнями,  гаражами  и   помещениями   для
прислуги. Дом вмещал десять огромных спален, обшитую  дубовыми  панелями
библиотеку, претенциозную гостиную с примыкавшей к ней  оранжереей  (без
единого растения), обширный бальный зал,  где  шаги  отдавались  эхом  в
пустоте,  полные  сквозняков  коридоры  с  мраморными   полами,   вполне
современную кухню и обеденный зал, который мог бы украсить отель средней
руки,  а  также  пустой  бассейн  и  великолепнейшую  охранную  систему,
истинное произведение искусства.
   Виктор Ремилард поселился в этом  доме  в  2009  году,  когда  "Ремко
индастриз"  достигла  своего  процветания.  С  ним  жили   его   младшие
братья-близнецы Луи и Леон и его овдовевшая сестра Ивонна  Фортье  -  их
всех он сделал в  детстве  неоперантными,  превратив  в  свои  послушные
орудия. В 2013 году, когда преступные замыслы Виктора потерпели  фиаско,
а он был доведен до состояния полного идиотизма,  дом  стал  местом  его
заключения. Дени со своими влиятельными друзьями  обещал  Луи,  Леону  и
Ивонне свободу от судебного преследования при  условии,  что  они  будут
тихо жить в старом  доме,  заботиться  о  Викторе,  управлять  небольшим
штатом прислуги и медиков и прятаться от людских глаз.
   Начиная с 2016 года, когда его младшему сыну Полю не было и трех лет,
Дени Ремилард и его жена Люсиль  Картье  начали  приезжать  в  Страстную
Пятницу  вместе  со  своими  семью  высокооперантными  детьми   навещать
Виктора. Дени объяснил Ивонне, Луи и Леону, что он и его  семья  молятся
за духовное выздоровление Виктора.
   Ивонна,  Луи  и  Леон  толком  не  поняли,  что,   собственно,   Дени
подразумевал под этим, но они радовались тому, что избежали тюрьмы после
того, как помогали и пособничали Виктору в его преступлениях,  и  охотно
выполняли   все   инструкции   Дени.   Будучи   практически   совершенно
"нормальными", они  не  принимали  участия  в  ежегодном  метаконцертном
молитвенном   обряде,   а   только   устраивали   поудобнее   оперантных
посетителей, к которым со временем присоединились жены и мужья  выросших
детей Дени и Люсиль. Без ведома Дени Ивонна,  Луи  и  Леон  сами  каждый
вечер молились о том, чтобы Виктор Ремилард не пробудился из своей  комы
и не восстановил бы свою власть  над  ними.  Вернее  сказать,  все  трое
молились, чтобы Виктор Ремилард поскорее умер.
   И наконец, в этом году, казалось, молитва их будет услышана.

***

   Аврелия Даламбер стояла у стрельчатого окна библиотеки,  смотрела  на
дождь и прихлебывала херес. Хотя в камине пылал огонь,  в  комнате  было
зябко. Сесилия, Мэв и Шери сидели в неудобных обтянутых атласом креслах,
придвинув их как можно ближе к огню, и подкреплялись горячим чаем.
   - Примадонна еще не прибыла? - спросила Мэв О'Нил раздраженно.
   - Нет, - ответила Аврелия. - Ее должен привезти Роги вместе с Марком.
На автомобиле.
   Шери  Лозье-Дрейк,  самая  молодая  из  ремилардовских  жен  -  всего
двадцати трех лет, подавила дрожь и потянулась за серебряным чайничком.
   - С каждым годом это чертово молитвенное бдение становится все  более
жутким. У меня совсем сдали нервы. Если бы хоть выпить что-нибудь! Сеси,
ты же врач. Неужели от рюмочки коньяка будет вред?
   Сесилия Эш ласково положила руку на плечо невестки.  Из  ее  мозга  в
мозг Шери пролилась волна успокоения.
   - Ты ведь знаешь, нам нельзя... Эта доза помогла хоть немного?
   - Видимо. - Шери вздохнула. - Парни брыкнулся очень весело.
   - Скоро все будет позади, - убаюкивающим голосом сказала Аврелия.
   - Все равно долго! -  огрызнулась  Мэв,  одним  глотком  допила  чай,
брякнула тонкую  фарфоровую  чашку  с  блюдцем  на  стол,  так  что  они
задребезжали, и пошла к корзине за новым березовым поленом.
   - А меня идея ежегодного моления чарует, - заметила  Сесилия.  -  Так
трогательно! Это стремление помочь тому, кто причинил семье столько зла!
   - Сразу видно, что для тебя все это внове, -  вздохнула  Мэв,  бросая
полено в огонь. Столб искр взвился в трубу. - Не знаю, что тебе  говорил
Мори, но ведь мы, собственно,  не  молимся.  Дени  объединяет  все  наши
сознания в принудительном  метаконцерте,  а  молится  он  один.  Или  не
молится. Севви считает, что таким  образом  Дени  компенсирует  ощущение
колоссальной вины. Потому что все эти  годы  он  отказывается  отключить
Вика.
   Сесилия, которая вышла за овдовевшего Мориса Ремиларда всего  полгода
назад, возразила с профессиональной невозмутимостью:
   - Возможно, и так, но есть и другие объяснения.
   - По-моему, мы принуждаем Вика умереть, - сухо  заметила  Шери.  -  И
можно только от всего сердца пожелать, чтобы это наконец свершилось.
   - Аминь! - добавила Мэв, кинув в пламя  еще  одно  полено,  отряхнула
руки и бросилась в свое  кресло.  -  И  если  Поль  прав,  если  мерзкий
полутруп наконец-то при смерти, то, возможно, мы последний раз вынуждены
потакать мании Дени.
   Аврелия, стоявшая у окна, воскликнула:
   - Я вижу автомобильные фары. Это Роги с Терезой.  И  я  телепатически
связалась с Полем. Они с Дени скоро будут  здесь.  Экспресс  Балтимор  -
Бостон задержался, и они  попали  в  затор.  Просто  возмутительно,  как
дорожные пробки нарушают движение все чаще  и  чаще.  -  Она  подошла  к
камину, налила себе чаю и села рядом с остальными.
   - Я как нейрохирург, - сказала  Сесилия,  -  считаю  загадочную  кому
Виктора Ремиларда замечательным явлением. Его тело, правда, оставалось в
идеальном состоянии до самого последнего времени.
   -  У  него  есть  гены  бессмертия,  как  и  у  всех  этих   чертовых
счастливчиков! - с горьким смешком сказала Мэв. - Слава Богу, наконец-то
усовершенствовали регенерацию!  Только  вообразите,  каково  приходилось
старушке Люсиль! Несмотря на всю косметическую хирургию, превратиться  в
дряхлую ведьму в то время, как твой муж, который на год старше тебя, все
еще выглядит студентом-первокурсником!
   - Сегодня первая Страстная  Пятница,  которую  Люсиль  пропустила,  -
сказала Шери.
   - Наверное, нарочно так подстроила, - решила Мэв. - Девять месяцев  в
регенванне, а потом - тру-ту-ту-ту! - возрожденная, юная, прекрасная!  -
Она погладила себя по выпирающему животу. - Просто свинство, что мы  все
еще должны рожать детей по старинке. Только посмотрите на  нас!  Чертова
родильная палата, если не считать Аврелии и  девы-мученицы  Анн!  Только
этого династические Ремиларды от нас, женщин, и хотят. Младенцев. Иногда
кажется, что Севви просто свихнулся на детях. Не потому ли Дженни и Галя
развелись с ним...
   - У Терезы срок уже подошел, верно?  -  заметила  Аврелия.  -  И  Кэт
остается только месяц.
   - Нет, серьезно, - продолжала  Мэв,  обращаясь  к  Сесилии.  -  Чтобы
ускорить   заселение   некоторых   этнических   планет,    запланировано
внематочное развитие плода. Так почему не ввести это повсюду?  Дважды  я
согласна доносить ребенка, но провалиться мне, если я только и буду этим
заниматься, чтобы внести свою лепту  в  заполнение  Конфедерации  Землян
суперремилардовскими сознаниями. Вот если бы мы могли просто  засовывать
оплодотворенную яйцеклетку в инкубатор...
   - Технически такая возможность у  нас  есть  уже  давно,  -  признала
Сесилия. - Но ребенку несравненно лучше развиваться естественным образом
в материнской утробе. И  физически  и  психически.  Вот  почему  Статуты
Размножения так строго ограничивают инкубацию.
   - Но что в этом понимают симбиарские попечители! -  вспылила  Мэв.  -
Проклятые яйценесущие саламандроиды! Они не  рискуют  жизнью,  производя
потомство. - Она вскочила и отошла к окну. Автомобиль остановился  перед
козырьком у подъезда,  и  Луи  с  Леоном  поторопились  выйти  навстречу
новоприбывшим.
   - Эта твоя беременность, милая Мэв, протекает много легче предыдущей,
- попыталась успокоить ее Аврелия. - Если бы ты только позволила оказать
тебе психопомощь...
   - И избегала стрессов, - насмешливо  докончила  Мэв.  -  Тебе  хорошо
говорить! Уже шестерых родила, и не собираешься на этом останавливаться.
Рожаешь как индейская скво - раз, два, и готово!
   - Возьми себя  в  руки,  Мэв,  -  устало  сказала  Шери.  -  Дай  нам
передышку.
   - Я скоро спущу пары, - ответила ирландка. - Не волнуйся! Как  только
мы кончим эти чертовы поминки по живому мертвецу! -  Она  посмотрела  на
тучи, из которых сеялся дождь. - Если мое слабое дальневидение не врет -
яйцелет Поля идет на посадку. Не поискать ли  пока  наших  мужей,  чтобы
поскорее разделаться с этим проклятым обрядом!

***

   Поль прибегнул к телекинезу, чтобы защитить себя с отцом от дождя,  и
они торопливо зашагали к дому. Внезапно Дени споткнулся  и  упал  бы  на
колени, если бы Поль не поддержал его за локоть.
   - Папа, ты еще так слаб! Тебе  не  следовало  покидать  больницы.  Ты
допустил ошибку.
   Дени  упрямо  покачал  головой.  Выглядел  он  даже   моложе   своего
двадцатишестилетнего сына, который  был  выше  отца  почти  на  тридцать
сантиметров  и  отпустил  пышные  усы  для  подкрепления  своего  образа
планетарного полит