о  афер будет  очень  трудно. Даже  если  удастся
засадить его за решетку, что помешает ему  оказать воздействие на присяжных?
Преступник,  возомнивший  себя сверхчеловеком, всегда имеет преимущество.  А
если кто попытается бороться с ним его оружием... ты же видел, что сталось с
Papa.)
     Я не удержался и воскликнул вслух:
     -- Doux Jйsus, не может быть! Я же  рассказал тебе, как все было. Я сам
в этом участвовал.
     А  я там  был.  Экраны  у него  потрясающие, но  он  не сдержал  своего
торжества. Меня вывернуло наизнанку при виде той сцены, а он ликовал!.. Papa
был нервный, мятущийся человек, как большинство алкоголиков, но в ту ночь он
так  перетрусил, что  решил  впервые  обратиться за  помощью.  Он не  был  в
отчаянии, он искал выход. И сделал первый шаг по шаткому мосту через  черную
бездну.  Но кто-то обрушил мост, разбил  зародившуюся надежду, породил в нем
неодолимый призыв к самоубийству, стимулировал его суицидальные наклонности.
Я  не  сомневаюсь, что  это Виктор!  А он  не  сомневается, что  я знаю,  но
поделать ничего не могу.
     Он не сможет... как-то повредить тебе?
     Не больше, чем Papa. (Тревога.) Но я не так спокоен за тебя, дядя Роги.
Твои  мысли  чересчур  прозрачны,  особенно   когда  заряжены  эмоциями.  Ты
сопережил папину  смерть,  и если  Виктор об  этом догадается, он не  станет
сидеть сложа руки. Надо обеспечить защиту.
     Я отодвинул тарелку.
     --  Уф, объелся! Официант! Счет, пожалуйста. -- (Господи,  Дени, каким,
наверное,  убожеством стал Дон,  когда  лишился  возможности  самостоятельно
управлять своими силами!..)
     Ты как-то обмолвился о том, что мечтаешь открыть книжную лавку  в тихом
университетском городке.
     Было дело... Давно, правда.
     У тебя немалый опыт в  гостиничном бизнесе. Ты мог бы запросто получить
место в другом отеле. Но в Хановере нет лавки букиниста, к тому же ты будешь
там не один. Нас в Дартмуте уже человек сорок. Поработаешь с нами, а мы тебя
оградим от происков Виктора.
     --  Не думаю, чтобы мне и здесь  грозила серьезная опасность. Знаешь, я
верю в... ангелов-хранителей.
     -- Не будь дураком!
     Даже сквозь темные очки я увидел,  как сверкнули глаза  Дени,  и ощутил
могучую  силу  его ума,  способного превратить меня в марионетку.  Я в ужасе
отшатнулся,  а он  тотчас  же  ослабил Хватку,  и  в его  внутреннем  голосе
отразились смущение и беспокойство.
     Я  должен был его  спасти... Но  я  сбежал, отгородился от  всего,  что
происходило у нас дома. Я  убедил себя, что моя работа важнее  биологической
жизни моего  отца...  Какая чушь!.. Я должен был его любить, должен был  его
спасти, а я не любил, не спас, и всегда буду себя за это винить, всегда буду
ощущать, как он постепенно  умирает, запутавшись  в своем отчаянии... Пойми,
дядя Роги, я не  могу точно так же потерять тебя!..  Рано или поздно я отыщу
способ  укротить  Вика. Будь я  проклят  со  всеми  своими силами, со  своей
дурацкой манией величия, если не найду средства защитить нас!.. Иначе можешь
считать меня безумнее Вика и никчемнее Papa... Нет, я должен довести дело до
конца! Ради Бога, помоги мне, почувствуй, как много ты для меня значишь, как
ты нужен мне...
     -- Дени, -- выдохнул я, протянув  к нему руку через стол. -- Tu es  mon
vrai fils [Ты мне как сын (франц.).].
     Из-под черных очков покатились  слезы. Почувствовав мое  прикосновение,
Дени вскинул голову, и слезы мгновенно высохли.
     --  Это  творчество,  --  объяснил  он,  видя  мою  растерянность.   --
Метафункция,  которую  мы  только начали исследовать,  возможно, основа всех
остальных. Иди к нам, дядя Роги, я тебе все покажу.
     Мой  ум  переполняла  любовь,  но  где-то  в  глубине  его  шевельнулся
невольный ужас. Я понимал, что должен  застраховаться от Виктора,  но отдать
себя на растерзание Дени и его сборищу молодых оперантов... Нет! Ни за что!
     Официант  подал  мне  счет.  Я  положил под  него  чаевые,  и мы с Дени
направились к выходу.
     Переселяйся  в  Хановер!  Принуждение обступало  меня со всех сторон. Я
умел заслоняться от Дени так же, как от Дона и Виктора, но сознавал, что мой
племянник  в  отдельных случаях  способен пойти  на  крайность.  Сочтя,  что
действует ради моего  собственного блага, он попытается взять меня на испуг.
Этого я допустить не мог.
     И потому улыбнулся ему через плечо.
     -- Знаешь, как я назову свою лавку? "Красноречивые страницы".

10

     Контрольное судно "Нуменон" (Лил 1-0000)
     26 апреля 1990 года

     Четыре  галактических  ума  наблюдали с  борта  невидимого  судна,  как
последний  американец  покидает  космическую  станцию, переходя на  японский
корабль многоразового использования "Хиноде мару". Менее крупные орбитальные
аппараты были все ещЕ подключены к агрегатному отсеку станции, но их экипажи
срочно завершали демонтаж.
     Вектор  метеорита,  поразившего  пилотируемый  спутник,  как будто  был
кем-то рассчитан с  дьявольской точностью.  При  столкновении  погибли шесть
сотрудников, к тому же оно привело к резкому  снижению скорости, необходимой
для удерживания конструкции на  околоземной  орбите.  Двадцать  три человека
выжили  благодаря  герметичной  системе соединения  отсеков.  Таким образом,
нанесенный   урон   оказался  сравнительно  небольшим,  но   не   до   конца
смонтированная силовая  установка не могла восстановить скорость вращения, а
достаточного  количества  вспомогательных  двигателей  не  нашлось  во  всем
западном  мире,  Японии  и  Китае  вместе  взятых. Станцию  могло бы  спасти
добавление советских ускорителей, однако, кроме  промышленного  оборудования
разных  стран,  научных  мощностей и  астрономической  обсерватории, станция
содержала модуль  с действующей  аппаратурой  разведывательного  назначения.
Потому русские помочь отказались, и теперь плод многолетних трудов, которому
до  завершения недоставало  всего  нескольких месяцев,  двигался  по  быстро
убывающей орбите. Дабы  предотвратить падение станции на  Землю,  американцы
решили еЕ взорвать.
     --  Сколько  денег, сколько разбитых надежд! --  сокрушалась Умственная
Гармония.  -- Творение человеческого ума превратилось в обычный сплав никеля
с  железом, обросший ледяной  коркой... Пожалуй,  в  этом  есть  поэтический
подтекст.
     --  Да  погоди ты с поэзией! -- перебила Родственная Тенденция --  Надо
проанализировать  искажение вероятностных  решеток. Это событие повлечет  за
собой эпохальные изменения.
     -- Тогда я напишу элегию.
     --  Лучше  похабные частушки про деятелей НАСА, -- предложило  Душевное
Равновесие.  -- Удовлетворись  они  станцией  помельче  на  более  удаленной
орбите,  как делают Советы,  ничего  подобного бы  не  было.  Конечно,  если
предположить,  что  в космосе вовсе нет  небесных тел,  способных  повредить
несмонтированную  станцию,  то  запуск  таких махин  на  околоземную  орбиту
несравненно выгоднее. Ох уж эти американцы! Все бы им экономить!

     Бедным янки так хотелось
     Всех за доллар поиметь...

     -- Я тебя умоляю! -- патетически воскликнула Родственная Тенденция.
     --  Мне  кажется,  -- вставило Бесконечное  Приближение,  --  я понимаю
мотивы беспокойства Тенденции. Процесс разрядки между Соединенными Штатами и
Советским  Союзом  прискорбно  нестабилен.  Несмотря  на  совместный  проект
освоения Марса, сохраняются  извечные  политические разногласия между  двумя
системами.  Потеря  американской  станции будет  рассматриваться  стратегами
обеих держав как нарушение военного паритета.
     -- Еще бы, -- согласилось Душевное Равновесие. -- Достаточно проследить
психологическую  динамику в действии. Понимая, что  техническая оснащенность
станции  гораздо  выше  аналогичных  советских,  американцы  заняли  позицию
снисходительного превосходства. Они мнят себя радетелями  о благе  мира даже
больше, чем мы, лилмики. Совместная советско-американская экспедиция на Марс
должна была стать началом новой эры  научного,  экономического и культурного
сотрудничества двух  стран. И вдруг  американцы остались  в дураках. Попытка
сближения  в  космическом  пространстве потерпела  фиаско.  Теперь у Советов
появится  стратегическое  преимущество  до  тех   пор,  пока  американцы  не
оборудуют новую станцию. Сколько на это уйдет? Два года?.. Три? Американская
экономика и  так захлебывается. Надеюсь, что тревожный прогноз Тенденции все
же не означает конец  разрядки, но нельзя упускать из виду, что на этическом
уровне мы имеем дело с первобытными особями.
     -- По  логике  вещей, --  заметило Приближение,  --  американцам нечего
опасаться.  В крайнем  случае  они могут запустить сколько  угодно шпионских
роботоспутников,   чтоб  разрешить  свои  сомнения,   а  кроме  того,  Омега
свидетель:  в  ядерных  потенциалах  США  и  СССР  до  сих  пор  наблюдается
устойчивое   равновесие.   Правда,   космическая   станция   была   объектом
национальной  гордости  и символом безопасности,  а  Советы,  без  сомнения,
радуются катастрофе,  поскольку  теперь американцы у  них  как на  ладони. И
наконец, войны людей никогда не имели под собой логической основы.
     -- Вот, послушайте! -- воскликнула Умственная Гармония. -- Пока это ещЕ
только набросок, но мне кажется, в нем что-то есть...

     О метеор!
     О роковой скиталец, затянутый холодной пеленою,
     Осколок изначальных катаклизмов...

     -- По-моему, много патетики, -- высказалось Бесконечное Приближение.
     Душевное   Равновесие   обошлось  со  стихотворным  опусом  ещЕ   менее
великодушно:
     --  Что за бредятина! Посвятить элегию метеору!  Будь он болидом -- ещЕ
туда-сюда, но падающие звезды не заслуживают такого внимания...
     --  Анализ готов,  --  перебила  Родственная  Тенденция  и  представила
результаты соплеменникам.
     Бесконечное Приближение выразило общие эмоции вслух:
     -- Наше предначертание под угрозой?.. Не верю!
     --  Что значит -- не  верю?!  -- возмутилась Родственная  Тенденция. --
Пролепсис вычислен с  точностью до  восемнадцатого знака.  Если бы  нынешний
американский президент  остался у  власти, все  бы могло ещЕ  обойтись.  Его
происхождение  и  рыночная  ориентация  обусловили  мирный  (в основе своей)
характер погибшей  станции. Следующая орбитальная станция будет преследовать
исключительно  военные  цели.   Со   всеми   вытекающими  отсюда   пагубными
последствиями,  каких вы  наверняка усматриваете немало в  моем прогнозе  на
ближайшие двадцать лет.
     Душевное Равновесие безуспешно пыталось сохранять душевное равновесие.
     -- А  позвольте спросить, почему Контрольный  Орган раньше не обнаружил
критическое  состояние станции  и  почему мы  не предприняли  никаких шагов,
чтобы сберечь такую драгоценность?
     --  Ну,  прежде  всего  это  вина  Примиряющего  Координатора,  который
находится  в  центре  нашего  квадрата  и  определяет  ситуации,  подлежащие
рассмотрению,  --  сказала  Тенденция.  --  Во-вторых,  на  нынешней  стадии
открытое вмешательство было бы против предначертания. Ведь заслон станции от
метеорных тел  сколь-нибудь  существенной  массы  потребовал  бы  применения
сигма-поля, и  земляне наверняка уловили бы  его с  помощью радиолокации.  К
тому  же устанавливать в Солнечной системе запрограммированную  ловушку  для
гиперкосмической  материи  крайне  рискованно,  нам  пришлось  бы  снарядить
специальный корабль, уполномоченный расстреливать, захватывать, отметать или
как-то иначе  устранять межпланетный мусор, что  было бы  тяжким  нарушением
наблюдательных инструкций.
     -- Ну, и как же теперь? -- поинтересовалось Душевное Равновесие.
     -- Данное событие должно быть рассмотрено на заседании всех пяти членов
Контрольного Органа, действующего в вышеупомянутом квадрате.
     --  А  где  он  сейчас,  кто-нибудь  знает?  --   спросило  Бесконечное
Приближение.
     Умственная Гармония мысленно пожала плечами.
     -- Либо вне галактики, либо опять пасет этот колледж. Окликнем, что ли?
     Четыре голоса слились в метаконцерте:
     Координатор!
     Чего?
     (Ситуационный образ + вероятностный анализ.)
     (Легкая обеспокоенность.) Ах да. Очередная коллизия, не так ли?
     (Упрек.) Вообще-то мог бы и предвидеть.
     Виноват... прошляпил. Однако вам  нет нужды  волноваться или  принимать
какие-либо меры.
     Ты что, отвергаешь вероятностный прогноз Родственной Тенденции?
     Отнюдь. Просто я намерен лично заняться этим вопросом.
     (Недоумение.) Как?! Ты попытаешься спасти космическую станцию?
     О нет. В чем опасность  подобных станций? В том, что они используются в
разведывательных  целях. А я метапсихически  устраню само  понятие шпионских
спутников. Планетарный Разум уже достаточно окреп. Раздвоение неотвратимо. Я
лишь ускорю развязку.
     И в этом тебе поможет один из высокочтимых Ремилардов?
     Не угадали. Шотландское отделение имеет подходящую  специализацию. Если
его чуть подтолкнуть,  то  в самое ближайшее время  мы  получим  возможность
вернуть программу Вторжения в нормальное русло.
     А что, неплохо придумано.
     Тем не  менее мне следовало  обсудить это  с вами  до катастрофы,  дабы
оградить  вас от ненужных переживаний. Моя  рассеянность  становится  просто
скандальной.  Что-то я  уж слишком впал в эйфорию по поводу явного прогресса
Мирового Разума... ладно, пока.
     -- Опять исчез, -- проворчало Приближение.
     -- Видали, как он уверен в себе? -- процедила Родственная Тенденция.
     -- Куда нам до него! -- вздохнула Умственная Гармония.
     --  Очевидно, -- сухо  добавило  Душевное Равновесие,  -- ему  известно
нечто, чего  не  знаем мы  о самодовольных  земных  личинках,  и он  черпает
уверенность именно в этом знании...
     -- Как и следовало ожидать, все вероятности в его пользу, -- отозвалась
Родственная Тенденция.
     Четыре  существа обменялись ироническими ретроспекциями.  Затем немного
помолчали, и наконец Душевное Равновесие изрекло:
     -- Сигнал к ликвидации станции.
     -- О пламя ненасытное! О гордость, придавленная гнетом обстоятельств...
-- продекламировала Умственная Гармония и  продолжила слагать реквием, тогда
как трое других лилмиков напряженно следили за космическим взрывом.

11

     Чикаго, Иллинойс, Земля
     2 мая 1990 года

     Киран  О'Коннор  закончил  умственные  упражнения,  которые выполнял  в
начале каждого делового  дня, и  теперь,  стоя перед огромным -- от пола  до
потолка  -- окном своего кабинета, предоставил мыслям свободу. Он свил  себе
гнездо  на  сто  четвертом  этаже   одного  из  самых  престижных  чикагских
небоскребов  и  с  такой  высоты  мог  наблюдать  на  обширном  пространстве
концентрированные   всплески  психической  энергии,  служившие  разрядкой  и
одновременно стимулом для его творческих сил. Киран знавал и  другие большие
города: Бостон,  где родился в нищете и получил  образование  в  Гарвардской
роскоши, Манхаттан, где стажировался в юридической конторе и приобрел весьма
влиятельных сицилийских клиентов,  -- однако пресыщенный условностями восток
--  неподходящее  пристанище   для  такого  уникального  выскочки.  О'Коннор
инстинктивно  стремился   на  север,  в   город,  славящийся  романтическими
преступлениями и мобильностью во  всех смыслах.  Трудно  придумать для  него
более  идеальное  место,  нежели  Чикаго  с   его  процветающей  коммерцией,
сумбурной политикой, расплывчатой моралью.  Истинный город  для принудителя,
кладезь биоэнергетики, пробивной  силы, гостеприимства, изобретательности на
всякого рода махинации, порой не уступающие его собственным.
     Киран глядел  с  высоты на сверкающий лес небоскребов, лабиринт забитых
машинами улиц, зеленое  обрамление  озера  Мичиган, уже одетого  в  весенний
наряд. Бесчисленные авто снуют, как муравьи, взад-вперед по окружной дороге.
За  ней  голубеют  воды озера,  отливающего серебром ближе к  горизонту.  На
зеркальной глади чуть покачивается яхта. По наитию Киран настроил на неЕ луч
ясновидения  и был вознагражден откровенно интимной сценой. Он  улыбнулся  и
стал  впитывать в  себя  сладострастные  ощущения  --  не  как  юнец,  жадно
подглядывающий в замочную  скважину, а как мудрец, предающийся приятным,  но
уже чуждым воспоминаниям. Теперь у  него  иные утехи, но отчего не вспомнить
былое...
     Бой каминных часов вернул его к действительности.
     О'Коннор  подошел  к  огромному   письменному   столу.  В  лакированной
поверхности  отражались  ваза  с  одной-единственной  желтой  маргариткой  и
фотографией  в  эбеновой  рамке  --  Розмари  держит  на руках новорожденную
Кэтлин, а маленькая Шэннон в белом нагрудничке уцепилась за еЕ юбку. Розмари
и Кэтлин теперь никогда уже не состарятся, а  Шэннон  превратилась в угрюмую
пятнадцатилетнюю девицу, упорно сопротивляющуюся вовлечению в отцовский мир.
Он уверен: это пройдет.
     Киран коснулся  золотистого  квадратика,  вмонтированного в  столешницу
красного дерева. Невидимая  установка связи  включена. Из двери  в  приемную
показалось обманчиво  отрешенное  лицо  Арнольда  Паккалы.  Бесцветные глаза
уставились на фикус в горшке за спиной Кирана.
     -- Доброе утро, Арнольд.
     -- Здравствуйте, мистер О'Коннор. Вам,  думаю,  любопытно будет узнать,
что Грондин выловил в  Калифорнии  ещЕ двоих подходящих парней.  На  будущей
неделе он доставит их сюда для прохождения стажировки.
     -- Прекрасно.
     -- Финстер на линии  связи с Вашингтоном. Но прежде я должен  уведомить
вас, что  машина мистера Камастры только  что въехала в наш подземный гараж.
Очевидно, он прилетел ранним рейсом из Канзас-сити.
     --  Хм-м. Нехорошо заставлять старика  ждать. Как  только поднимется --
сразу проведешь ко мне. А пока соедини меня с Финстером.
     -- Сию минуту, сэр.
     На экране  установки  отразилась  последовательность  секретных  кодов,
блокирующих  подслушивание.  Вскоре  они сменились крупным планом  помощника
О'Коннора  Фабиана   Финстера  по  прозвищу  Хорек;   в  напряженной  улыбке
обнажились два огромных верхних резца,  разделенных комичной щербиной  --  и
верно хорек. Всех так  приковывает  этот  странный  оскал, что  едва  ли кто
замечает  всевидящие  ледяные  глаза   над  ним.   Когда-то  Фабиан  Финстер
зарабатывал  на  жизнь   в  казино   Невады  как  внештатный  прорицатель  и
подчеркивал от природы  экстравагантную внешность кричащими одеждами. А став
тайным  агентом  Кирана,  склонился  к  более  респектабельному  имиджу   --
итальянским костюмам  и  галстукам в  полоску. Но хотя занят он теперь более
серьезной  (и более прибыльной)  деятельностью,  временами  его так и  тянет
поиграть на публику.
     -- Ну что, Фабби, -- спросил Киран, -- обработал сенатора Скроупа?
     -- Он у меня на крючке, шеф. Видели бы вы его рожу, когда я сообщил ему
номер его секретного счета в Исландском банке... Теперь за трубопровод можно
не беспокоиться. Слава Богу, хоть одно с плеч долой! Читать мысли  политиков
все равно что плавать с маской в сточной канаве.  Черт  знает,  сколько надо
сил, чтобы что-нибудь выудить и не захлебнуться в дерьме!
     Киран рассмеялся.
     -- Молодчина! Полагаю,  ты изрядно вымотался и тебе не  помешает хорошо
отдохнуть в каком-нибудь пятизвездном отеле.
     Телепат ухмыльнулся.
     -- Дело прежде всего. Вижу, вы заварили хорошую кашу,  и я не прочь  еЕ
отведать. Надеюсь, это хотя бы  не  в Вашингтоне. Я  сыт  по горло компанией
политиков. После них ум толпы -- райские кущи.
     --   Я   приготовил  для  тебя  нечто  более  изысканное.   Как  насчет
университетских  кругов,  а,  Фабби?  Проведешь  небольшое  расследование  в
Нью-Гемпшире.
     -- Программа развития экстрасенсорных сил, не так ли?
     -- Ты тоже о ней слыхал?
     --  Даже читал  ту книжку  профессора из Дартмута, что стоит  на первом
месте в списке  бестселлеров "Нью-Йорк тайме".  Вместе с поисками незнакомых
слов я потратил на неЕ две недели и, по-моему, все равно ни хрена не понял.