зал  мне,
что Киран  О'Коннор  блестящий  манинулятор-метапсихолог,  человек,  всю
жизнь злоупотреблявший умственными силами. К системе  "звездного  удара"
Джерри касательства не имел. Он только знал,  что  консорциум  О'Коннора
производит системы управления спутниками, и у него безотчетное ощущение,
будто старик  замышляет  какой-то  дьявольский  план.  Это  единственная
конкретика, которую я смог сообщить президенту после визита в тюрьму. Ее
оказалось   достаточно,   чтобы    на    полную    мощность    запустить
правительственное расследование, не принесшее никаких результатов...  до
сегодняшнего дня.
   - И что же дальше? - спросил я.
   Дени пожал плечами.
   - Я обследовал окрестности. У меня есть ментальный почерк Шэннон -  в
грубом приближении, правда, полученный от Джерри. Я прочесал весь  отель
снизу доверху и не обнаружил никаких следов ее присутствия. И Вика тоже!
Впрочем, это не значит, что их здесь нет. Вик  просто  дьявол  в  умении
ставить экраны, да и Шэннон, думаю, не дилетант. Пожалуй, надо  тихонько
подойти к  лучшим  соглядатаям  здесь,  на  конгрессе  и  заручиться  их
поддержкой.
   - Но ты ведь не собираешься вступить в прямую стычку со своим братом?
- всполошилась Люсиль.
   - Не хотелось бы, - сухо отозвался Дени, - но, судя по всему,  выбора
у меня нет. Буду действовать по  обстановке.  Хотя  сомневаюсь,  что  он
покажется. Теперь у нового владельца о'конноровских миллиардов наверняка
есть более перспективные занятия.
   - А Шэннон Трамбле, должно быть, показывает  ему  тайные  сундуки,  -
усмехнулся я.
   -  Возможно,  правительственные  агенты  сами  засекут  Шэннон,  -  с
надеждой произнесла Люсиль. - Они возьмут ее под  стражу,  ты  проведешь
допрос и таким  образом  выполнишь  свое  обещание  президенту.  Или  же
пустишь других ясновидцев по ее следу.
   Я сразу догадался: мой  вечно  сомневающийся  племянник  решает,  что
разумнее: остаться на страже в отеле или присоединиться  к  коллегам  на
банкете, где его наверняка отвлечет собственная речь, не  говоря  уже  о
заряженной эмоциями атмосфере.
   И, повинуясь внезапному порыву, я выпалил:
   - Послушай, ясновидец я аховый, но в этом старом здании  знаю  каждый
закуток. Покажи мне ее почерк, и за вечер я  еще  раз  прочешу  отель  с
подвалов до чердаков. Джаспер Делакур даст мне свой универсальный  ключ,
и, когда делегаты  отсюда  выкатятся,  я  к  тому  же  обшарю  помещение
физически. В любом случае я не  собирался  на  банкет.  Прощальные  речи
наводят на меня уныние, а гроза нервирует,  как  всякого  альпиниста  со
стажем.
   Дени с сомнением уставился на меня.
   - Дядя Роги, если ты найдешь  Шэннон  или...  Боже  упаси...  Вика  -
обещай ничего не предпринимать, а сразу уведомить меня.
   - Клянусь! - Я порылся в кармане брюк и позвенел у него  перед  носом
своим талисманом. - Клянусь Большим Карбункулом!

***

   За день по шоссе перед въездом в отель промаршировало  несколько  сот
Сыновей Земли. Они пели, скандировали, размахивали  своими  плакатами  и
знаменами; время от времени самые ретивые  ложились  поперек  подъездной
аллеи, когда микроавтобусы подвозили делегатов, разместившихся в  отелях
поблизости.  Полиция  не  утруждала  себя  арестом  лежачих   -   просто
оттаскивала их с дороги и бережно складывала в уютную  штольню,  укрытую
навесом  на  случай  ненастья.  Уже  в  сумерки,  при  виде   аэробусов,
прилетевших  с  аэродрома  в  Берлине,  группа   активистов   попыталась
прорваться  к  отелю   через   лес,   раскинувшийся   между   отелем   и
железнодорожной станцией. Но полицейские обнаружили их,  не  успели  они
пройти и двухсот метров. Опергруппа  окружила  антиоперантных  командос,
вооруженных  пистолетами,  стреляющими  краской,   и   предоставила   им
гостеприимный приют в окружной тюрьме Ланкастера.
   Ко времени отлета делегатов на вершину яростный ливень разогнал  всех
пикетчиков, кроме жалкой горстки на шоссе. Я  как  раз  закончил  осмотр
подвальных помещений и поднимался на первый этаж, когда  моего  сознания
достиг мысленный окрик Дени:
   Дядя Роги... Мы отбываем,  я  полагаю...  и  надеюсь,  ты  ничего  не
наше...
   В бойлерной застал компанию игроков в покер, ответил я,  и  с  трудом
удержался от соблазна присоединиться, в одном из пустых салонов  спугнул
делегата из  Шри-Ланки  и  делегата  из  Греции,  занятых  сравнительным
исследованием  метапороков.  Никаких  следов  миссис  Трамбле  и   Вика,
Dieumercоbeau' .
   У нас тоже ничего. Люсиль, вероятно, права, когда  говорит,  что  они
давно уже выкатились, если  вообще  здесь  были,  я  уведомил  обо  всем
президента, он передал мне приветственное  послание,  чтоб  зачитать  на
приеме, так, пожалуй, и поверишь в его искренность...
   Держись, mon fоls.  Празднуй  как  следует,  единственное,  о  чем  я
сожалею, что не увижу мальчиков во фраках и бабочках.
   (Образ. Интерьер аэробуса.  Тусклые  вспышки  молний  сквозь  залитые
дождем иллюминаторы. Нарядные делегаты всех наций чинно сидят в креслах.
Шепот, напряженные  смешки.  Люсиль,  немного  бледная,  улыбается  двум
долговязым, тощим пингвинам и маленькому, коренастому.)
   Блеск! Жалко, лица не больно-то жизнерадостные.  Черт  побери,  Дени,
вам только траурного марша не хватает! Ну, с Богом!  Все  будет  хорошо.
Следуй за Большим Карбункулом, сынок, до самых горных высот!  Au'revoir,
дядя Роги.
   Стоя на лестничной площадке в быстро пустеющем  вестибюле,  я  слушал
рокот машин, устремляющихся к  вершине.  Снаружи  уже  стояла  кромешная
темень, дождь, сопровождаемый отдаленными раскатами  грома,  к  счастью,
лил не слишком сильно. На  вершине  погодка,  должно  быть,  похуже,  но
транспорт столь надежен, что мог бы спокойно  перемещаться  в  эпицентре
урагана. Буря составит  пикантный  контраст  с  шикарной  обстановкой  и
великолепной едой. После ужина все они соберутся  у  четырех  каминов  в
главной гостиной шале и  дадут  друг  другу  обет  возродить  поруганные
идеалы. Может, даже Тамара Сахвадзе снизойдет и совершит полет  души  из
далекой Москвы...
   Ладно, пора  продолжать  бесплодные  поиски.  На  часах  около  семи.
Служебные помещения опустели, как и номера делегатов. Народу много  лишь
в кухнях, где полным ходом идет уборка, и в двух  барах,  где  собрались
журналисты и прочий сброд.  Начальник  охраны  Арт  Грегуар  появился  в
дверном проеме, стряхнул капли с куртки и сразу углядел меня.
   - Привет, Арт. Какие новости?
   - А-а, Роги! Тебя что ж, на большую кормежку не взяли?
   - Сам не захотел - дела. Как у тебя-то?
   Грегуар пожал плечами.
   - На вершину всех переправили, теперь, надеюсь, все  будет  о'кей.  У
дороги остался десяток пикетчиков, да и  те  скоро  потонут.  На  всякий
случай держим под наблюдением взлетную площадку и  отель,  чтоб  никакая
тварь не вздумала их подпалить. Полицейские уехали в город перекусить  и
сменить носки. Но если понадобится, тут же примчатся.
   - Ас другой стороны горы никакого движения?
   - По  радио  сообщают:  все  спокойно.  Кажись,  Сыновья  решили  вас
пощадить сегодня. Да и с дождем повезло.
   Он отправился на кухню, а я побрел к служебным помещениям - как будто
Шэннон Трамбле может спрятаться на стеллажах!
   Я встал перед офисом управляющего, закрыл глаза  и  умственным  лучом
просветил все кабинеты. Никаких сигналов  на  оперантном  уровне,  да  и
нормальных не видать, если, конечно, какой-нибудь оперант  намеренно  не
притушил их ауру.
   И все-таки я что-то почувствовал.
   Когда отпер компьютерный центр своим универсальным ключом  и  включил
свет в помещении без окон, до меня донесся  слабый  царапающий  звук  из
кладовки по ту сторону операторской.
   Попытался сканировать ее, но не смог.
   Застыв на месте, я попробовал загадочное  препятствие  на  ощупь.  За
деревом и пластиком  располагался  слой  невероятно  мощной  психической
энергии. Это был даже не барьер, а облачность, заполнившая всю комнату -
дымная, намагниченная, холодная, как смерть.
   Я сразу понял:  он  там.  Пробовал  подать  сигнал  Дени...  или  еще
кому-нибудь. Но телепатический крик не покинул пределов моего черепа.  Я
словно в трансе прошел между  рядами  компьютеров  и  остановился  перед
кладовкой, ожидая, что дверь откроется. Там, внутри,  царили  безумие  и
похоть, не имеющая ничего общего с нормальным человеческим  вожделением.
Что-то звериное, изголодавшееся насыщалось и никак не могло  насытиться.
По контурам я опознал человека, но он превратился в нечто совсем иное  -
причем по собственной воле.
   Наконец ручка со щелчком  повернулась,  длинная  полоса  света  стала
расширяться, по мере того как дверь открывалась внутрь. Ни единый луч из
операторской не проник в эту осязаемую черноту, и  все  же  я  разглядел
Виктора. Он держал ее в объятиях. Их тела окутывал  странный  фиолетовый
ореол.  Светились  только  его  губы,  высасывающие  алое  излучение  из
энергетического цветка с четырьмя лепестками, который четко  отпечатался
у основания ее позвоночника.
   Потом все кончилось.  Комната  ярко  осветилась;  посреди  нее  сидел
Виктор, смотрел на меня без всякого удивления и подавал знаки подойти  и
полюбоваться на дело его рук. Как он  догадался,  что  мне  знаком  этот
рисунок - зловещий аналог нашего с Уме творения?..  Виктор  был  одет  в
серый костюм, а у ног его лежала совершенно обнаженная женщина. Тело  ее
обуглилось и потрескивало, на шее и на  голове  я  насчитал  семь  белых
стигматов, отметивших места энергетических источников, из которых он  по
очереди напился. Я не сомневался, что  вместо  наслаждения,  испытанного
Уме, тут была дикая, раздирающая боль.
   - И еще будет, - спокойно сообщил он мне. -  Я  не  могу  расходовать
себя на кремацию. Любопытно, что  ты  все  понимаешь.  Я...  хочу  знать
побольше о том, что это такое. Думаю, ты можешь мне объяснить. Я прав?
   - Да. (Нет, нет, нет, нет...)
   Виктор засмеялся.
   - Пойдем, я тебе кое-что покажу.

***

   Как в кошмаре, я последовал за  ним  из  отеля.  Он  беспрепятственно
прошел к стоянке у  северного  крыла,  где  в  темноте  был  припаркован
автодорожный фургон. Дождь почти перестал, но с  восточной  стороны  над
горой то и дело сверкали молнии.
   Я не столько видел, сколько ощущал другого человека за рулем фургона.
Его почерк был мне знаком: старый Пит Лаплас, еще в бытность мою в отеле
водивший поезд-кукушку.
   Я забрался в фургон, и мы поехали.
   - Ребята готовы к взлету по расписанию? - спросил Вик.
   - Ребята всегда готовы, - отозвался тянучий голос. - Бедные ублюдки!
   Он хохотнул, потом выругался, когда колесо фургона попало в выбоину и
машина подпрыгнула. Фургон свернул направо, и я понял,  что  мы  едем  к
станции.
   - Вместе с О'Коннором захватим моего дядюшку Роги, - сообщил ему Вик.
- Хочу, чтоб и вы, старые бздуны, полюбовались на ночной фейерверк. Угля
в топке достаточно?
   - Я свое дело знаю! - отрезал старик. - О своих заботься.  Говорил  я
тебе, лучше б на аэроплане лететь.
   - Ни в коем случае, Пит. Умники хоть и объявляют себя пацифистами, но
не проси, чтоб я на  это  свою  задницу  в  заклад  поставил...  Потише,
потише, а то сиганем в водопад.
   Мое сознание будто раскололось на части. Одна ревела от ужаса, другая
спокойно  подчинялась  принуждению  Вика,  навечно  признав  его   своим
хозяином. А потом появился еще и  третий  психический  обрубок.  Он  был
самый маленький и  неустойчивый  из  всех,  затоптанный  в  пыль,  почти
похороненный в умственном катаклизме. Эта часть  мозга  приказывала  мне
выжидать удобного момента. Самая  безрассудная  часть  моей  личности  -
потому и победила. Я часто думаю, неужто все герои так устроены?
   Фургон со скрежетом остановился. Вик и старая сволочь Лаплас вылезли.
Возвращаясь, они с двух сторон поддерживали еле волочившую ноги  фигуру.
Разумеется, нельзя самого богатого человека  на  свете  везти  в  кузове
грязного фургона, потому Вик усадил его на переднее сиденье, а  сам  сел
рядом со мной, и мы в молчании проделали оставшиеся до  железной  дороги
километры.
   На станции темень и никаких признаков жизни. Но  старинный  двигатель
работал, из трубы шея пар и  разлетались  искры,  с  шипеньем  угасая  в
лужицах.  Пит  забрался  на  место  машиниста,  а  Вик,  О'Коннор  и   я
поместились в неосвещенном вагоне впереди паровоза. Сигналом отправления
послужил лишь вырвавшийся из-под колес пар; зазвенели рессоры, и  состав
медленно пополз к толще облаков, заслоняющих вершину.
   Совершенно меня игнорируя,  Виктор  и  О'Коннор  переговаривались  на
личном модуле. Я узнал только один из позорных секретов, которые  старый
пресытившийся негодяй открыл молодому и жадному. Бог весть,  какими  еще
изощренными мыслями  они  обменивались.  По  стандартам  цивилизованного
общества обоих следовало считать безумцами, но ума их  все  же  хватало,
чтоб и дальше ткать паутину зла. Они не заплутали, не сбились с пути, не
сошли с рельс, а лишь чудовищно изъязвлены, и  я  вскоре  бросил  всякие
попытки понять их. Маленький поезд доблестно  взбирался  на  небо,  везя
одного пассажира к смерти, другого к забвению.  Я,  окоченев,  ерзал  на
сиденье и молился, чтобы хоть один из ничего не подозревавших  оперантов
наверху, прорвавшись сквозь гранитную толщу, обратил умственный  взор  к
нам и подал остальным сигнал тревоги.

***

   Вагон  стал  яростно  раскачиваться  -   это   игрушечный   паровозик
преодолевал самый трудный отрезок пути,  эстакаду,  именуемую  Лестницей
Якоба,  с  уклоном  почти  в  сорок  градусов.   Мое   ночное   видение,
затуманенное принуждением Виктора,  с  трудом  различало,  что  О'Коннор
вцепился в переднее сиденье и  болтается,  точно  тряпичная  кукла;  его
осунувшееся лицо было искажено гримасой - как мне показалось - волнения.
Лестницу мы проходили в плотном облаке, но теперь вырвались. Из тучевого
скопления впереди посыпались молнии. В хорошую погоду отсюда мы  бы  уже
увидели шале на фоне ночного неба... а празднующие операнты получили  бы
шанс нас заприметить.
   Но старый цепной пес Виктор и впрямь знал  свое  дело.  Оглушительный
скрежет шипов, цепляющихся за стальной трос между рельсов, уменьшился до
едва слышного клацанья, а вскоре совсем стих. Паровоз застыл  на  месте.
Облако дыма, подхваченное вихревыми потоками,  стремительно  поднималось
по склону. Кто-то же должен его увидеть...
   - Теперь это уже не имеет значения, - ответил на мою мысль Вик.
   Через секунду задняя дверь вагона отодвинулась, и ввалился Пит, пыхтя
от холода.
   - Все, Вик. Нас не засекли. Тепленькими возьмем.
   - Выше! - проскрипел О'Коннор. - Я хочу видеть, как взлетит шале.
   - Берегите нервы, - сказал Вик. - Вон, гляньте на север.
   Старик прищурился.
   - А-а!
   - Ну, Пит, заводи машину! - В голосе Виктора слышалось  торжество.  -
Самолеты на подходе!
   Машинист нырнул в заднюю дверь, оставшуюся открытой.  И  в  этот  миг
хватка Виктора ослабела: он передавал телепатическую команду подлетающим
самолетам. Я кубарем скатился с жесткого сиденья,  выскочил  в  дверь  и
через секунду уже карабкался по обледенелым гранитным скалам. Где-то  на
моей траектории я наткнулся на старую свинью Лапласа. Услышал, как вопль
эхом раскатился среди камней, потом резко оборвался.
   Господи, что же теперь?! Вверх. Положить как  можно  больше  каменных
преград между мной и этим дьяволом и кричать во все мозги:
   ДЕНИ!                                    ДЕНИОНИПОДЛЕТАЮТНАСАМОЛЕТАХ!
ДЕНИ-ДЕНИРАДИВСЕГОСВЯТОГОВИКТОРИО'КОННОРСНАРЯДИЛИ
САМОЛЕТЫЧТОБЫАТАКОВАТЬШАЛЕ...
   Слышу тебя, дядя Роги.
   Кашляя и задыхаясь от холода,  я  выбрался  на  каменистую  площадку.
Сзади доносилось пыхтенье паровоза, снова устремившегося  вверх.  Должно
быть,  Вик  сам  управлял  им.  В  небе  виднелись  два   аэробуса   без
опознавательных огней. Сквозь облака лихорадочно пробивалась луна,  и  в
ее свете я видел, как самолеты быстро приближаются к горе Клей, -  слава
Богу, не военные, простые транспорты вполовину меньше тех, что доставили
делегатов на вершину.
   ДЕНИ, ОНИ ХОТЯТ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ! ОСТАНОВИ ИХ! СБЕЙ КАК-НИБУДЬ! ОРГАНИЗУЙ
ТВОРЧЕСКИЙ МЕТАКОНЦЕРТ!
   Я впервые услышал сбивчивые голоса других оперантов, но смысла  речей
не разобрал. Самолеты нависли над  моей  головой,  заглушая  рев  ветра.
Только неуклонное карабканье вверх спасло меня от обморожения.
   СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ! - молил я.
   Еще один умственный  голос  с  абсолютно  незнакомым  мне  ментальным
почерком произнес:
   Ну-ка, ударим по ним вместе! Я покажу как...
   Белый огненный шар полетел по небу со стороны шале. Он  зацепил  винт
ведущего самолета и, казалось, был беззвучно поглощен им. Но шум  мотора
оборвался.
   Молодцы! А ну еще - взяли!..
   - НЕТ! - раздался крик Дени.
   Новый психокреатический шар поразил вторую машину. У обоих  аэробусов
отказали моторы. В неуправляемом полете они опустились не  более  чем  в
пятистах метрах от меня, на северо-западном склоне. Взрывов и пожаров не
последовало, и хотя моя экстрасенсорика пострадала из-за травмы,  холода
и мешающих скал, я все же  сообразил,  что  экипажи  целы,  невредимы  и
выбираются наружу, чтобы начать наземный штурм.
   ДЕНИ, вопил я, ОНИ ПРИЗЕМЛИЛИСЬ, ВЫ ИХ НЕ ПОГУБИЛИ...
   Я и не пытался, ответил он. Большинство не пыталось.
   Из последних сил я лез на вершину.  К  счастью,  мне  попалась  тропа
справа от железнодорожного полотна. Миновав неглубокую лощину,  я  вновь
увидел паровоз, тянущий за собой подернутый искрами столб дыма.
   ВИКТОР УПРАВЛЯЕТ АТАКОЙ ИЗ ПОЕЗДА! БЕЙ ПО НЕМУ!
   Воздух разорвался от смеха.
   Да. Бей по нему. И по мне!
   Из шале направили еще один болид, заскользивший по прямой  к  поезду.
Но вдруг он задергался, начал отклоняться и, вместо того  чтобы  ударить
по локомотиву, запрыгал по крыше вагона, а потом нырнул на рельсы  перед
составом. Слепящая вспышка, вагон накренился и опрокинулся на бок. Моего
слуха достигли звуковые волны: детонация, сопровождаемая продолжительным
скрежетом, когда вагон скатился с рельс и выполз на обледенелые скалы. У
паровоза, видимо, заклинило тормоза. Взвизгнув, он остановился буквально
в  сантиметрах  от  поврежденного  участка  дороги  и  застыл  на   фоне
подсвеченных луной грозовых  туч.  Топка  вспыхнула  дьявольским  огнем,
поднимающаяся копоть заволокла тендер.
   ДядяРогиЛОЖИСЬ!!!
   Я успел как раз вовремя.  Пуля  сорвалась  со  скалистого  выступа  и
просвистела над  головой.  Я  совсем  позабыл  об  упавших  самолетах  и
вооруженных экипажах.  Предупреждение  пришло  от  маленького  Северена,
который теперь подавал мне команды:
   Они подползают к тебе, у них инфракрасные лазеры, УБИРАЙСЯ С ТРОПЫ!!!
Япомогусоздатьотвлекающеесвечение                   ЛЕЗЪНАГОРУБЫСТРЕЙ!!!
НАДВИГАЕТСЯБУРЯСНЕГСДОЖДЕМ...
   - Putain de bordel de merde!   -
сказал я.
   Ну-ка, ну-ка еще повтори, попросил Севви.
   Вторая пуля ударила чуть выше и слева. Весь ободранный, окоченелый, я
возобновил свое стремительное восхождение.

31

Гора Вашингтон, Нью-Гемпшир, Земля
21 сентября 2013 года

   Виктор Ремилард схватил старика за лацканы. Голова у того моталась из
стороны в сторону, на лбу багровел кровоподтек. Но  Киран  О'Коннор  был
еще жив.
   - Какого черта?! - завопил Виктор. - Я бы... я бы...
   Киран открыл глаза и улыбнулся.
   - Ты бы убил меня. Но в этом нет  необходимости.  Хочу  предупредить:
одна-единственная попытка проникновения или принуждения, и  я  перестану
отвечать на твои вопросы. А тебе ведь нужны мои ответы, правда?
   Они созерцали друг друга странным умственным видением, без тени, и не
обращали внимания на крепчайший ветер, что свистел сквозь разбитые  окна
опрокинутого вагона. Виктор впервые учуял трупный запах,  исходивший  от
старческого тела. Через расстегнутую рубаху  увидел,  что  болеутоляющее
устройство  потемнело.  Никакая  агония,  навлеченная   им   на   Кирана
О'Коннора, не смогла сравниться с тем