отею  Макдональд.  Девушка  быстро
взобралась в самоходную буровую машину, молча прошла в рубку, устроилась
в единственном рабочем кресле. Рядом возвышалась небольшая тумба, на ней
покоилось нечто,  подобное  сферическому  аквариуму  с  открытой  сверху
крышкой.
   - Прошу простить, - сказал Джек, в полный рост вставая над ней.  -  Я
забыл предупредить вас,  что  вынужден  полностью  разоблачиться...  Ну,
стать бестелесным, чтобы сохранить метапсихическую энергию. Я обычно  не
очень-то люблю распространяться об этой своей... способности. Случалось,
что на людей, с которыми мне доводилось работать, это производило жуткое
впечатление.
   - Я... понимаю.
   Доротея побледнела,  вжалась  в  кресло,  поставила  мощный  защитный
экран, чтобы ни единая мыслишка - пугливая,  гнусная,  брезгливая  -  не
выскочила наружу. Джек  тем  временем  деловито  скинул  ботинки,  потом
принялся за скафандр -  расстегнул  молнию  и  начал  стаскивать  его  с
плеч... Неожиданно пол  и  стены  вздрогнули  -  самодвижущаяся  буровая
машина ожила. Спуск под землю всех четырех  аппаратов  производился  под
командой Джима Маккилви.
   - Внимание, - ожил динамик. Голос водителя-робота  звучал  с  сильным
шотландским акцентом. Объявив о  предстартовой  готовности,  электронный
разум  занялся  проверкой  систем  управления,  контроля  и  защиты   от
воздействия внешней среды. Джек между тем, стащив комбинезон, перешагнул
через  груду  оранжевой,  защищающей  от  огня   оболочки.   С   помощью
метапсихической силы он аккуратно сложил скафандр - ровно  спрессованная
пачка медленно уплыла в коридор через  распахнутый  люк  и  там  покорно
легла на полку для головных уборов. Следом в коридор  умчались  ботинки,
носки, белье - все тщательно упакованное, отутюженное, чистое...  Одежда
легла на предназначенные ей места.
   Доротея закрыла глаза - неужели он решится  разоблачиться  до  конца?
Джек, уловив ее мысли через  защитный  экран,  пожал  плечами.  В  ответ
Доротея храбро взяла себя в руки и заставила  внимательно  наблюдать  за
неслыханным физическим экспериментом. Ведь это был эксперимент, не более
того...
   Только руки, шея и голова Джека точно  соответствовали  человеческим.
Тело его было совершенно гладким, без всяких следов волосяного  покрова,
морщин, складок,  родимых  пятен,  родинок,  пупка.  В  меру  натянутая,
гигиенически чистая пластмассовая пленка... У него не было гениталий, на
пальцах ног - ногтей... Девушка невольно вскрикнула.
   Он жалко и робко глянул на нее.
   - Все нормально, - через мгновение, с  прежней  уверенностью  в  себе
заявил он. - Я обычно стараюсь не смущать других  людей  конструктивными
особенностями  своего...  э-э,  тела.   Только   когда   это   абсолютно
необходимо. Как видишь, мне приходится пользоваться обычным...  плотским
оборудованием, правда, в несколько усредненной форме.
   Она открыла рот от изумления. В  какую-то  долю  секунды  тело  Джека
покрылось коротким, шелковистым, шоколадного цвета с подпалинами  мехом,
а между руками и  грудной  клеткой  соткались  из  воздуха  перепончатые
мембраны. Фантастическое чудище исчезло так же быстро, как  появилось  -
потом  явился  прежний  -  человеческий?  -  образ,   контуры   которого
заколебались, затуманились... Вот уже плотное белесое облако повисло над
металлическим полом.  Следом  что-то  хлопнуло,  и  плоть  обратилась  в
желатинообразную округлость, напоминающую дыню.  Она  вслед  за  одеждой
скользнула в коридор и заняла место на полке. Уже  в  полете  -  Доротея
невольно отметила  это  обстоятельство  -  биомасса  покрылась  плотной,
словно бы подрумяненной коркой.
   Дверь в коридор плавно закрылась.
   Теперь в рубке висело что-то серебристое, бесформенное,  напоминающее
и облачко, и ломоть ясного неба перед рассветом, когда гаснут  звезды  и
светлеет горизонт.
   В динамике раздался голос:
   - Проверка закончена. Приготовиться к инерционному погружению.
   Доротея между тем все так же завороженно,  не  отрываясь,  продолжала
наблюдать, как светящееся нечто, только  что  именовавшееся  гражданином
Джеком  Ремилардом,  вплыло  в  сферический   аквариум   и   уютно   там
разместилось.
   Изображение дождливого утра, болотистой равнины, застывшее на  экране
дисплея, неожиданно дрогнуло. На находящуюся в  рубке  Доротею  плеснула
волна - аппарат погрузился в воды залива Вайндлестроу.
   Смену  изображений  на  экране  дисплея  Доротея  отмечала   краешком
сознания, она по-прежнему во все глаза смотрела на хрустальный сосуд.
   - Твое физическое тело, - наконец вымолвила она,  -  ни  капельки  не
внушает отвращения.
   В рубке сам по себе раздался добродушный смех.
   - Надеюсь, что так. В детстве, когда я обнаружил,  какую  удивительно
злую шутку сыграла со мной природа - в смысле мутаций  -  я  много  дров
наломал. В какие только обличия не превращался - даже котом  разгуливал.
Потом Марк и дядя Роги объяснили мне, что к чему. Что не стоит  дразнить
людей, что надо беречь мой дар  и  не  использовать  его  для  наживания
врагов, тем более для пробуждения в окружающих самых  древних  и  темных
инстинктов. Ну, насчет колдунов,  чудищ,  злых  духов  и  тому  подобной
ерунды... Вот такая философия.
   - Ты испытываешь боль, когда освобождаешься от тела?
   - Нет. Я же сам создал свое тело, сам регулирую ощущения.
   - И твой голос?
   -  Всего  лишь  колебания  молекул,  которые  я  привожу  в  движение
посредством сокрушительной силы. Когда я  принимаю  телесную  форму,  то
обычно создаю речевой аппарат и легкие - это придает голосу  натуральный
тембр. Частично леплю что-то напоминающее пищеварительный  тракт,  иначе
как общаться с людьми за столом. Случается мне и мужской туалет посещать
по, так сказать, социальным причинам. Вы же знаете, что представляют  из
себя мужчины Братство фанфаронов!
   Она рассмеялась и невольно отвела взгляд в сторону.
   Экран быстро темнел. Машина устремилась ко дну под углом в шестьдесят
градусов, однако члены экипажа не ощущали падения.
   - Включить пронзающий луч, задействовать  защитное  сигма-поле.  -  В
рубке  раздался  механический  голос  электронного  мозга,  управляющего
машиной.
   - Заткнись, - коротко ответил Джек. - Занимайся  своим  делом.  Когда
прибудем на место, сообщишь. Не надо беспокоить нас по пустякам. Понял?
   - Принято, - ответил  динамик.  Голос  прозвучал  куда  тише,  в  нем
послышались нотки уязвленного самолюбия.
   Доротея улыбнулась.
   - Что поделать, - отозвался  Джек  -  Жизнь  слишком  коротка,  чтобы
тратить ее на пререкания с машинами по всякому поводу и без.
   - Правильно... Только я  считала,  что  все  члены  семьи  Ремилардов
бессмертны.
   - Исключая меня. Мутация, которая со мной случилась,  перемешала  всю
генную цепочку. У меня есть предел -  что-то  около  тридцати  лет.  Ну,
может, чуть больше.
   Ее лицо было непроницаемо.
   - А регенерирующий автоклав не может помочь тебе?
   - Он рассчитан на обычное человеческое тело. А я ненормален. Не думай
об этом, Алмазик. Я еще попыхчу на этой земле, прежде чем со славой кану
в  небытие.  Так  что  насчет  сегодняшнего  испытания  не   беспокойся.
Сдюжим!..
   Она кивнула и преувеличенно  внимательно  принялась  изучать  данные,
появляющиеся на шкалах приборов и маленьких экранах. На главном мониторе
висело изображение чернильной тьмы, по которой изредка  пробегали  серые
пятна. Буровой самодвижущийся  аппарат  мог  подсветить  свой  путь,  но
прохождение слоев  литосферы  никого,  кроме  специалистов-геологов,  не
могло заинтересовать.
   - Думаю,  сейчас  самое  время  попрактиковаться  в  создании  нашего
диаконцерта, - предложила Доротея без всякого энтузиазма.
   - Да, время еще есть. До магматической полости нам  спускаться  более
шести часов. Я бы хотел сказать тебе кое-что... Если ты не возражаешь...
   - Нет, конечно. Но... Если ты не сочтешь меня слишком назойливой... Я
бы хотела побольше узнать о твоей жизни. Из бесед с дядей Роги  я  знаю,
как ты родился. Не совсем обычным образом... Однако о многом он умолчал.
Вероятно, он решил, что, если я узнаю о твоей тайне, это вызовет у  меня
отвращение.
   - Ну и?..
   - Удивительно, но это не так.
   - А ты сильно рассердилась на меня, когда я пытался наладить с  тобой
дальнодействуюшую связь? Прошу простить...
   - Я решила, что ты собираешься заманить  меня  в  ловушку  и  открыть
всем, что я - оперант.  В  ту  пору  это  значило,  что  меня  увезут  с
Каледонии. Поэтому и скрывала свои способности. Сколько могла...
   - Я был просто бестактный идиот. Я слишком быстро взрослел - то  есть
поглощал  знания,  а  так,  в  сущности,  оставался  ребенком,  да   еще
избалованным, постоянно привлекающим внимание родни.  Если  бы  не  дядя
Роги, я бы еще долго ходил задрав нос.
   - Он объяснил мне, что ты ищешь бесед со мной, потому что одинок.
   Невидимый разум коротко, сухо рассмеялся.
   - Знаешь, встречаются древние старики, которые  сами  не  знают,  что
несут. Я люблю дядю Роги, но иногда он становится невыносимо болтлив.
   - Зачем стыдиться одиночества? Или скрывать его. Это  вполне  обычное
состояние...
   - Убеждаешь, что я не монстр  и  тоже  способен  испытывать  чувства?
Спасибо.
   - Я рада, что  ты  ничего  не  скрываешь.  И  даже  смеешься.  -  Она
повернулась в сторону  кристаллического  хранилища,  с  улыбкой  глянула
прямо в его середину. - Это говорит о твоем психическом здоровье.
   - Может быть. Я никогда не позволял хандре, всяким сопливым слабостям
взять над собой верх. Так же, как и ты... Насколько я знаю.
   - Я просто привыкла  держать  себя  в  руках.  Единственный  человек,
память о котором не дает мне покоя, - это моя мама.
   Она начала рассказывать Джеку о своей матери.
   Позже, задумываясь о  неожиданно  накатившей  на  нее  откровенности,
Доротея сначала  решила,  что  Джек  незримо  надавил  на  ее  сознание,
заставил раскрыться. Сердце не хотело этому верить, да  и  зачем  вообще
брать в  расчет  такое  пошлое  объяснение.  В  ту  минуту  ее  потянуло
исповедаться совсем по другой причине, простой,  незамысловатой.  Потому
что Джек слушал. Ему было интересно... Память  о  детских  годах  камнем
висела на шее, и не было другого способа избавиться от гнетущего  груза,
как рассказать другому человеку о том, что испытала она тогда на острове
Айлей. Кто, кроме Джека, мог понять ее? Только он мог оценить,  что  она
вынесла, разрываясь между любовью к матери и бабушке и желанием постоять
за себя.
   Она рассказала ему все - и об  убийстве  матери,  дяди  Роби  и  тети
Ровен, и о таинственном ангеле, помогавшем ей  советами...  О  том,  как
один за другим  открывала  сундучки  с  разноцветными  могучими  силами.
Поведала о Фурии и Гидре...
   Замолчав,  она  на  мгновение  почувствовала  ужас  от  содеянного  и
страшное облегчение.
   - Не знаю, почему я все тебе выложила, - призналась она. - Это  не  в
моих правилах.
   - Мне так хотелось побольше узнать о тебе. Все-все, что ты  любишь  и
что не любишь. О чем мечтаешь и даже чего боишься...
   Она одарила хрустальный сосуд долгим изучающим взглядом.
   - Я открою, чего боюсь больше всего на свете. Я боюсь  бесчеловечного
мутанта, который насильно заставил меня открыть душу.
   - Клянусь, у меня и в мыслях этого не было! В доказательство  позволь
поведать тебе историю, касающуюся некоего маленького детского разумишки,
который вдруг обнаружил, что у него нет ни рук, ни ног,  ни  головы,  ни
слез, ни смеха, ни соплей... Ну, ничего, что было у других детей.
   Доротея молча поднялась и заварила себе кофе. Потом она вернулась  на
прежнее  место.  Джек  выплыл  из   хрустального   дома   и   тончайшим,
просвечивающим серебристым облачком расплылся над пультом управления. Он
рассказал о своем рождении, о детстве. Голос его звучал ровно, временами
даже весело и едко, и от этих смешинок у Доротеи слезы выступили...
   Скоро буровая машина  миновала  слой  Мохоровичича  и  погрузилась  в
мантию.
   Они уже более свободно проболтали пару часов - он о себе, она о себе.
Потом приступили к тренировкам. Спустя час  сделали  перерыв  -  Доротея
плотно пообедала... Потом опять болтали,  уже  совсем  непринужденно,  и
когда  машина  неожиданно  остановилась,   достигнув,   конечно,   точки
маршрута, девушка напрочь забыла, кто ее напарник. Он был просто Джек, с
ним можно подружиться.

***

   - Внимание! Аппарат  опустился  на  глубину  сто  шестьдесят  восемь,
точка, два километра ниже  уровня  моря.  Все  ремонтные  и  контрольные
операции приостановлены. Можно переходить на ручное управление. В случае
перехода на ручное управление и включения  альтернативной  навигационной
программы прошу предупредить заранее.
   - Продолжай вести машину, - ответил Джек.  -  Свяжи  меня  с  другими
экипажами. Всем привет. Ребята, мы прибыли.
   Три светлые отметки горели на экране  центрального  монитора.  Машины
погрузились в самую сердцевину  резервуара  расплавленной  магмы,  в  то
время как аппарат Доротеи занял позицию под крышей.
   Голос Джима Маккилви прозвучал в динамике:
   - Докладываю обстановку.  Все  аппараты  заняли  исходное  положение.
Буровые машины один, два, три находятся на глубине сто  семьдесят  пять,
точка, пять километров, азимут - девяносто градусов.  Д-4  находится  на
глубине сто шестьдесят восемь, точка, два километра,  азимут  -  триста.
Температура снаружи оболочки сигма-поля - один-один-ноль-шесть градусов,
давление - пятьдесят восемь кило-бар, что в пятьдесят восемь  тысяч  раз
превышает давление на уровне моря.
   - Боже мой! - прошептала Доротея.
   - Я уже успел познакомиться с цифрами,  -  сказал  Джек.  -  Есть  ли
какие-нибудь изменения в химическом составе и физических характеристиках
магмы по сравнению с расчетными?
   - Нет, - ответил Маккилви. - Мы уже сделали все необходимые анализы.
   - Тогда пора начинать...
   ЦГ-шлем всплыл с того места, куда его положил Джек, не спеша, по дуге
пролетел по воздуху  и  сам  собой  нахлобучился  на  сосуд,  в  котором
располагался мозг. Силовой кабель, подобно  золотистой  змее,  покачивая
разъемом-пастью, начал вытягиваться и наконец  воткнулся  в  специальное
гнездо, расположенное на затылке  переносного  пульта-шлема.  На  лобной
части загорелись две лампочки, показывающие, что чистое сознание  готово
к работе.
   Доротея тоже надела шлем.  Как  всегда,  ее  сначала  передернуло  от
страха - она с детства боялась тесных и темных пространств.  К  счастью,
новая модель имела вырез для  нижней  части  лица,  так  что  она  могла
нормально  дышать  и  говорить.  Микроэлектроды  вонзились  в   черепную
коробку, проникли сквозь кости в нужные точки мозга. Она  почувствовала,
как неизмеримой мощью наливается ее сознание.
   Теперь она снова обрела зрение - увидела  консоль  с  многочисленными
кнопками, клавишами, тумблерами и шкалами приборов, экран дисплея. Более
того, ЦГ усиливал ее  собственные  ощущения.  Она  слышала,  как  бьется
сердце, как воздух вибрирует  в  легких,  даже  как  по  жилам  струится
кровь... Любой, едва слышимый шорох,  раздающийся  в  рубке,  становился
сравним с ревом ракеты. Касание языка внутренней поверхности  зубов  она
воспринимала как гулкое шлепанье... Но все эти звуки,  образы,  ощущения
исчезнут, как только она сольется с Джеком в могучем диаконцерте...
   Я готова, - сказала она.
   Тут же из ее поля зрения исчезли приборы,  экран,  стены  рубки.  Она
больше не ощущала себя человеческим существом, а неким сгустком энергии,
подвешенным во мраке.  Рядом  висел  такой  же  светящийся  шар.  Редкий
малиновый  туман  плыл  вокруг   -   в   этом,   сформированном   мыслью
пространстве, казалось, звучали две ноты. Внизу, выбрасывая языки  огня,
бурлил океан магмы. Медленно вся  эта  расплавленная  масса  взбухала  и
поднималась вверх. Кое-где отдельные  струйки  обжигающей  жидкости  уже
проникали в толщу нависающих пород.
   Доротея, освоившись, поняла, что, сделав небольшое усилие, она  может
взглядом пронзить толщу магмы - тогда  далеко  внизу  видны  три  группы
белых светящихся точек.  Это  сознания  остальных  участников  подземной
экспедиции.
   В мозгу раздался голос Джека: Сливаемся!
   Два зеленых  облачка,  плавающих  в  малиновом  тумане,  по  спирали,
вращаясь на ходу, поплыли друг к другу.  Ровно  звучащая  музыка  начала
постепенно изменяться - два главных тона то сближались, то  расходились,
заунывная и в то  же  время  захватывающая  песня  отозвалась  в  сердце
Доротеи. Это была красивая, добрая мелодия, ее  хотелось  прослушать  до
конца.
   Не отвлекайся!..
   Когда  два  зеленоватых  шара  почти  слились  в  один,  яркий  конус
изумрудного  цвета  ударил  из  новообразованной  структуры  и  коснулся
верхней границы расплава в резервуаре.  Луч  вычертил  яркую  искрящуюся
окружность, которая быстро  начала  расширяться,  пока  не  покрыла  всю
видимую поверхность пузыря. Отростки магмы, протянувшиеся вверх, тут  же
рассеялись, словно подрезанные...
   Джек долго формировал и градуировал сотворительный  импульс.  Доротея
являлась как бы его фокусирующей линзой, через которую  энергия  била  в
намеченное место. При этом она тоже увеличивала  мощь  силового  потока.
Она только теперь до конца поняла замысел Джека, его масштаб.  Это  была
смертельно  опасная  игра.  Любая  рассогласованность  в  их  действиях,
задержка  в  исполнении  команды  могла  нарушить  стройность  истечения
энергии, искривить вектор. Тем не менее сердце подсказывало Доротее, что
их метаобъединение сработает на "отлично". Она почувствовала, как в душе
разгорается азарт. Прочь сомнения!..
   Вот она, крышка люка, ты готова, Алмазик? - спросил Джек.
   Да, - пропела она. - Да!!
   Вибрирующие музыкальные звуки пришли и от других оперантов, они  тоже
доложили о готовности - тут же восемь белых огоньков -  там,  в  глубине
пышущего жаром океана! - закружились в диковатом,  прыгающем  танце.  На
первый взгляд в их движениях  не  было  никакого  смысла,  и  все  равно
мелодия, звучавшая в недрах расплава, поразила Ди своей  слаженностью  и
красотой.
   Дегазация началась, - доложил Джим.

***

   Долгое время в толще магмы  ничего  не  происходило,  наконец  первые
пузырьки выделяющихся газов начали прорезать огненную толщу.  Постепенно
количество и величина пузырей увеличились, и скоро  у  малиново-вишневых
отрогов начали  образовываться  золотистого  цвета  зоны,  свободные  от
густо-красного расплава. Зоны эти постепенно расширялись, захватывая все
новые и новые области. Вверх  по  трещинам  побежали  оранжевые  змейки.
Наконец   отдельные   островки   пространства,   заполняемые    летучими
компонентами, начали  сливаться  воедино,  образуя  сплошную  гигантскую
полость,  прилипшую  к  базальтовым  породам.  Давление  в  ней  заметно
повысилось.
   Доротея наблюдала за происходящим, ни на мгновение не  прерывая  свою
метапесню. Шли часы...
   Программа работает, -  обронил  Джек.  -  Плита  над  нами  пока  еще
способна удержать пузырь, однако сопротивление горных пород скоро  будет
сломлено. Тогда возникнет самый  опасный  момент  -  давление  достигнет
критического значения.  У  нас  будет  не  более  трети  секунды,  чтобы
выпустить пар и тут же захлопнуть  крышку.  Кроме  того,  нам  предстоит
снять напряжения в плите.
   Понятно. Я буду очень внимательна, Джек. Мне нравится  наша  мелодия.
Она бодрит...
   Да-да.  В  ней  есть   что-то   колдовское.   Когда   метаобъединение
складывается удачно, то его мелодия очаровывает душу.  Я  уже  давно  не
испытывал такого удовольствия. Когда я работал  с  Марком,  было  совсем
по-другому. У нас с тобой получается что-то похожее  на  инвенции  Баха.
Это вершина гармонии. Если тебе доведется  работать  с  Марком,  у  вас,
вероятно, будет звучать Стравинский или Вагнер.
   Музыкальное сопровождение модулируется ЦГ?
   Да.
   Ох!.. Ох!..
   Что там у вас, Джим?
   А! Дже