,  решение
этой проблемы?
     - Я готова следовать за тобой  куда  угодно.  Какую  бы  цель  ты  ни
поставил. Всегда! И ты знаешь об этом... Зачем задавать лишние вопросы. Ты
когда-нибудь слышал от меня хотя бы слово осуждения? Если тебе дорога идея
"ментального  человека",  значит,  она  дорога  и  мне.  Для  меня,  Марк,
существуешь ты. Только ты!.. Ты - мой ангел, моя нелепая,  не  ко  времени
страсть. Конечно, ты никогда не снизойдешь до  любви  ко  мне,  разве  что
разрешишь свернуться калачиком у твоих ног. Тебе и в  голову  не  приходит
удовлетворить грызущее меня  желание.  Даже  теперь,  когда  на  тебе  под
халатом ничего нет. А почему ни на тебе, ни у тебя ничего нет?  Почему  ты
оказался гол как сокол, в прямом, переносном  и  в  любом  другом  смысле?
Неужели ты веришь в осуществимость своего романтического  плана?  Но  если
да, то и я верю! Зачем нам Клу, Хаген и все остальные,  если  у  нас  есть
ты?.. Есть твои наследственные клетки.
     - Верная, преданная Пэт!..
     Он подошел к  женщине,  взглянул  сверху  вниз  -  Марк  был  высокий
мужчина, - сбросил халат. Черты его лица, поджарое стройное  тело  до  сих
пор были привлекательны - исполнены некоей  внутренней  соразмерности.  Он
все еще - весь! -  был  юношески  порывист  и  способен  увлечь  за  собой
человеческую массу - словом ли, жестом ли, взглядом!..  К  нему  тянулись,
его боялись, его уважали и ненавидели. В нем было все, вздохнула  Пэт,  не
было самой малости. Он не любил ее.
     Женщина,  словно  зачарованная,  смотрела  на  Марка,  но  даже   ей,
околдованной, погибающей от страсти, вдруг  почудился  некий  диссонанс  -
что-то исподволь  раздражающее,  отталкивающее,  нечеловеческое,  зловещей
стрункой вплетенное во внешний образ этого  на  первый  взгляд  гармонично
сложенного человека. Она только теперь обратила  внимание,  что  все  тело
Марка было покрыто частой сеточкой шрамов - дьявольской  татуировкой?  Это
были следы пребывания в  оздоровительном  автоклаве.  Вся  кожа  ниже  шеи
исполосована уже зажившими надрезами. Только на руках и гениталиях не было
этих ужасных ран.
     Он обнял Пэт - женщина забыла обо всем на свете. Их губы  встретились
- ей почудился вкус соли и моря, потом сильное головокружение, она  словно
попала в бурный поток. Он был его источником, началом и  завершением.  Для
них,  искусных  оперантов,  слова  были  не  нужны;  теперь  ничто  -   ни
случившаяся трагедия, ни смутное будущее, ни одежда  -  не  разделяло  их.
Несказанное  удовольствие  бросило  ее  на  край  бесчувственности  -  она
растворилась в сладости, мир исчез, лишь двойная звезда теперь сияла в  ее
маленькой Вселенной - он и она. Ей было хорошо...
     Когда-то, при первой встрече, Марк предупредил ее, что между ними  не
может быть никакой любви, родства душ, невозможности жить друг без  друга,
неясных томлений и тому подобной чепухи... Она согласилась - пусть  только
ему будет хорошо, пусть хотя бы в этом он не будет знать отказа. Решить-то
решила, но на деле все получилось иначе. Он делал свое дело, а ей без всей
этой чепухи было грустно и тоскливо. Она лишь отдавала ему свое тело, сама
же оставалась бесчувственной. Сегодня все было по-другому - они слились  в
решительную минуту, ей тоже стало хорошо, но в самый  исход,  когда  и  он
разнежился, его сознание распахнулось и Пэт вдруг узрела проблеск  чего-то
тайного, жуткого, никогда не упоминаемого, жившего в его сознании.
     Потом она лежала на кровати одна, мысли скользили по поверхности,  но
то пугающее, мрачное, что открылось  ей  в  истекающее  мгновение,  теперь
леденило сердце. Он потерял уверенность  в  себе?  Он  смущен?  Это  из-за
трагедии, разыгравшейся на "Кулликки", или причина лежала глубже? До какой
же степени он зажал свое бессознательное, если даже в такую секунду оно не
всплыло,  не  явилось,  лишь  шевельнулось  под  спудом  запретов,  носило
тревожный отсвет...
     - Марк, - прошептала она, - это правда?
     Он уже был одет, стоял у окна и глядел на море. Волны замедлили  свой
бег, округлились гребни, звездная  тихая  ночь  заглядывала  в  кабину.  С
палубы  доносилось   теперь   уже   спокойное,   более-менее   равномерное
повизгивание  лебедок,  меняющих  парусность.  Шхуна  стремительно,   лишь
изредка кланяясь волнам, мчалась вперед.
     - Ты никому не должна говорить об этом. Иначе  они  пустятся  во  все
тяжкие, последние запреты рухнут.  Дети,  конечно,  тем  более  не  должны
знать. Никто не догадывался об этом, разве что Кеоги... И Манион...  Но  у
Алекса есть собственные резоны помалкивать.
     - И как... как давно это случилось?
     - Может, с восстания, может, после смерти жены я стал скопцом.
     - Боже мой! Но мы полагали, что Кеоги...
     - После смерти Синдии они восстановили меня, и я прошел курс  лечения
в автоклаве. - Марк говорил  спокойно.  -  С  точки  зрения  органики  все
функционирует прекрасно, а вот с наследственным аппаратом что-то  не  так.
Мой брат назвал бы это возмездием, ощущением греха. Никак  не  могу  найти
причину, смелости не хватает... Или это произошло в результате психической
травмы, когда тебя из грязи да в князи?.. - Он подошел к  кровати,  сел  и
принялся долго и внимательно изучать ее лицо. - Лекарство только  одно,  -
наконец выговорил Марк, - и оно в моих руках:  не  давать  себе  поблажек,
побуждать двигаться вперед,  к  победе.  Мы  еще  можем  добиться  успеха.
"Ментальный человек" будет создан, если мы не  дадим  детям  пройти  через
"врата времени". В идеале мы нуждаемся в них во всех. В крайнем случае мне
хватит одного моего сына.
     - Ты только не вздумай заикнуться об этом Хагену. Ты же  связываешься
с ним по дальней связи. Или хотя бы будь осторожен...
     - Теперь - конечно! Когда мы прибыли на Окалу, я  был  слишком  занят
исследованиями звездных миров. Позже,  пытаясь  восстановить  отношения  с
сыном, я был чересчур крут с детьми. Хаген слабоволен. Порочен. И он знает
об этом. Я попытался запугать  его  -  он  меня  возненавидел.  Надо  было
лаской... Если бы не эта чертова путаница, случившаяся в  Европе...  После
того, как  дети  вступили  в  союз  с  Эйкеном  Драмом,  все  окончательно
смешалось. Но мы еще можем добиться успеха. Если "врата времени" не  будут
построены... Если я смогу убедить Хагена и  Клу,  что  люблю  их,  что  их
судьба накрепко связана с моей...
     Патриция медленно встала, откинула русые волосы, стараясь отогнать от
себя дурные предчувствия.
     - Ну и мы еще ого-го!  Есть  еще  порох  в  пороховницах!..  О'Малли,
скорее всего, не выживет, Фитцпатрик и  Шервуд  тоже  совсем  плохи.  Если
исключить их из наших расчетов, то нас останется двадцать два человека, из
которых шестеро - сильные операнты, а это уже кое-что.
     - Мы все станем оперантами. У нас масса самого грозного оружия, чтобы
разделаться с Эйкеном Драмом. И еще освоенный d-переход.
     - Но ты же не в состоянии  переносить  груз.  Скафандр  и  так  очень
тяжел.
     Марк ничего не ответил. Пэт прошла к встроенной  кухоньке  и  достала
еду для Марка, затем налила две чашки чая - себе и ему.
     - Иди поешь, пока ужин не остыл, - сказала  она  и  присела  за  стол
лицом к окну. - Здесь ветчина в апельсиновом соусе  и  даже  твой  любимый
гороховый суп.
     -  Я  заказал  его  с  утра,  решил  отметить  рекордный   прыжок   в
пространстве. - Ремилард взял ложку и принялся изучать поверхность супа. -
Не много радостей осталось у нас  за  эти  двадцать  семь  лет.  Надо  же,
домашний гороховый суп в плиоцене!.. Штришок Нью-Гемпшира на  борту  bateu
ivre! [пьяной от качки шхуны  (фр.)]  -  Он,  словно  отгоняя  наваждение,
потряс головой и начал есть.
     Патриция молча пила чай, потом не выдержала.
     - Теперь я понимаю, почему ты так  резко  выступил  против  тех,  кто
требовал разрушить "врата времени" и силой вернуть детей.  Ты  никогда  не
боялся возможных репрессий со стороны Содружества, не так ли?
     Марк махнул рукой.
     - Это была дымовая завеса. Неизбежная военная хитрость. Прежде  всего
предназначенная  для  детей  и  тех  из  нас,  чья  верность  общему  делу
представлялась сомнительной.
     - Я тоже так подумала. Но как ты мог  спокойно  выслушивать  все  эти
кровожадные разговоры  насчет  допустимости  силовых  методов,  в  крайнем
случае убийства, - даже притворялся,  что  обдумываешь  и  подобную  точку
зрения.
     - Я не  притворялся,  а  внимательно  выслушивал  любые,  даже  самые
бредовые предложения. Существует и другое решение.  Например,  осуществить
деформацию глубинных геологических пластов в том месте, где  располагаются
"врата времени". Это куда проще  и  гуманнее.  Всего-то  навсего  нарушить
гравиметрические  характеристики  -  и  тогда  можете  строить   генератор
Гудериана, сколько захочется!..
     - А Алекс Манион говорит, что это все глупости...
     - Как! - Марк даже ложку бросил. Пэт почувствовала, как  тяжкая  сила
придавила ее сознание. Она добровольно распахнула память,  чтобы  показать
ему  общее  математическое  уравнение,  которое  написал   специалист   по
динамическим полям.
     - Алекс называет это уравнение главным выводом  теории  сопротивления
основных временных узлов-событий. Если кратко, то ты не можешь  эффективно
повлиять на создание "врат времени" в плиоцене, так  как  мы  _з_н_а_е_м_,
что сложившаяся структура геологических пластов существует шесть миллионов
лет и устойчиво дожила до  эпохи  Галактического  Содружества,  откуда  мы
пришли. Следовательно, наши  надежды  нарушить  гравиметрические  и  любые
другие характеристики в этом месте совершенно безосновательны.  Ничего  не
случится. Никаких парадоксов. Только реальность как  таковая,  увязывающая
прошлое с настоящим, а настоящее с будущим...
     - И все в руках Божьих. - Марк закончил фразу.  -  Я  уже  слышал  об
этом.
     - И я слышала! Но на этот раз у меня нет особого желания  снова  быть
обманутой. Однако  Алекс  лучший  специалист  по  этим  вопросам.  Даже  в
Галактическом Содружестве!
     - Пошел бы он к черту!..  Пэт,  ты  не  знаешь,  он  еще  кому-нибудь
рассказывал об этом... об этой теории?
     Она безвольно всплеснула руками.
     - Боюсь, что да. По всей видимости, Алекс использовал  любой  момент,
когда с него снимали усмиритель. Он ошибается?
     - Нет, но он может сознательно лгать. - Марк побледнел. - Я  поговорю
с ним завтра. Но даже если он говорит правду, я все равно не  дам  открыть
"врата"!
     - Каким образом?! - закричала Пэт. - Марк, поделись со мной. Поделись
со всеми нами - ты же всегда так поступал.  Все  эти  годы  мы  ходим  как
потерянные - ты всегда был  занят  делами.  Сначала  бесконечные  звездные
маршруты, теперь этот гадкий d-переход!.. Мы все  верны  тебе,  мы  готовы
следовать за тобой, но у нас нет даже проблеска надежды. Скажи, что  можно
сделать в нашем положении? Почему ты молчишь?! Мы так долго ждали,  теперь
сам посмотри, сколько нас осталось... Помоги нам! Мы же всегда доверяли  и
доверялись тебе. Успокой, сними напряжение. ОБЕЩАЙ,  НАКОНЕЦ,  ЧТО  ТЫ  НЕ
ВОСПОЛЬЗУЕШЬСЯ D-ПЕРЕХОДОМ, ЧТОБЫ ПОКИНУТЬ НАС!
     Марк потянулся через стол и взял ее за руку. Его ладонь была тяжелая,
сухая, пальцы сильные, подвижные, как у юноши; он полностью  слился  с  ее
мыслями, хотя и продолжал говорить вслух:
     - Покинуть вас? Никогда! Я имел в виду совершенно другое. Но  теперь,
так уж сложилось, там, - он указал вверх, - остались срочные дела, которые
я обязан закончить. Вот увидишь, что скоро я вновь стану полезен. Мы будем
проводить  регулярные  консультации  -  начнем  завтра  же.  У  меня  есть
прекрасные новости. Я вошел в доверие к операнту высшего  класса  Элизабет
Орм. Теперь, когда d-переход почти освоен, я могу всерьез заняться Эйкеном
Драмом. Прежде чем он поймет, что к чему, мы бросим  якорь  на  мелководье
напротив его дворца. С нашими генераторами сигма-поля, с нашими  защитными
экранами нам нечего бояться.
     - У детей тоже есть большой генератор - SR-35.
     - Да, но  у  нас  батарея  рентгеновских  лазеров,  которые  способны
разорвать  на  куски  экран  любой   мощности.   Эйкену   Драму   придется
капитулировать - я уверяю тебя! И когда он будет  на  нашей  стороне,  что
смогут предпринять дети? Так что есть - есть! - другой путь  не  допустить
создания "врат времени". Мы разрушим их лаборатории - сначала предупредим,
чтобы люди - и дети тоже! - успели покинуть помещения,  а  потом  со  всей
силы - бах!! Если я лишу их производственной  базы,  исходных  материалов,
фотонных  плавильных  печей,   подчиняющихся   психокинетическим   усилиям
манипуляторов, что тогда они смогут сделать? В конце концов дети  сами  во
всем разберутся!
     - Марк, но они не хотят возвращаться на Окалу.
     Он засмеялся.
     - Пусть поживут несколько лет в этом фарсовом, не  имеющем  права  на
существование сказочном королевстве, пусть  пообщаются  с  Эйкеном  -  вот
тогда посмотрим. Мы сможем навещать их по  праздникам  -  для  чего  же  я
осваивал технологию d-перехода! Пусть удостоверятся, что мы еще здесь,  на
Земле, живем по соседству, потом пригласим их в гости. Если они откажутся,
повторим приглашение.
     Он раскрыл перед ней свое сознание, и Пэт не могла прийти в  себя  от
изумления.
     - Это осуществимо? - вскрикнула она. - Ты можешь переносить _н_а_с_?
     - Раз мне уже удалось создать  ипсилон-поле  такой  мощности,  что  я
запросто перебрасываю через гиперпространство три тонны брони и в  придачу
самого себя, то увеличение переносимой полезной массы - всего лишь  вопрос
времени. Тем более не будет проблем с короткими экскурсиями вокруг Земли.
     - Но ты говорил о межпланетных переходах.
     -  У  нас  есть   запасной   церебральный   генератор,   я   надеялся
задействовать его для Хагена,  потом  мы  можем  построить  еще  один  или
сконструировать особую капсулу.  Пэт,  разве  ты  не  понимаешь,  что  все
задуманное - грандиозно! Нам не следует ждать спасения и помощи от  других
рас - членов Галактического Содружества. Наше спасение в наших руках!
     Он говорил совершенно серьезно - ни тени пафоса, иронии,  неверия,  -
ровно, толково, убедительно.
     - Но это лишь далекая перспектива. Я хочу  объяснить,  что  собираюсь
сделать для всех нас. Завтра и соберемся. Конец нашего изгнания близок,  я
уже вижу его. Скоро все мы сможем  стать  "ментальными  людьми".  Все  мы.
Патриция! И дети тоже, когда они узнают правду.
     - Да, - кивнула Пэт. - Конечно.
     Она взяла его за руку и припала к ней губами. Потом они сидели,  пили
чай, за окном угасал светло-розовый день. Солнце утопало в океане, чистое,
золотое... Марк сказал, что это добрая примета, завтра можно ждать хорошей
погоды.



                                    2

     Мулиан Фрог-Мейд  сделала  последний  стежок,  оглядела  край  узора,
откусила нитку и отпрыгнула в благоговейном восторге...
     Катлинель, леди Нионели, чуть приподняв руки,  с  детски-восторженным
выражением на лице стояла посреди примерочной в новом платье,  сшитом  для
приближающегося Великого  Турнира.  Платье  было  ослепительное,  глаз  не
отвести,  и  все  собравшиеся  в  ателье,  работавшие  над  его  созданием
мутанты-гоблины,  дриады,  нереиды,  щебеча   и   тревожно   перекликаясь,
напряженно следили за  мэтром  Бьюкином.  Дамский  портной,  поджав  губы,
большими шагами все ходил и ходил вокруг будущей  хозяйки  турнира.  Здесь
поправил сбившиеся, на его взгляд, кружева, там чуть сдвинул золотое шитье
- все замерли, когда  он,  вздев  брови,  принялся  рассматривать  нашитый
бисер, но вот он выпрямился, прочистил горло и объявил:
     - Все готово, миледи. Прошу принести смотрительное стекло.
     Гоблины-портные, гоблины-швеи взвизгнули от восторга и захлопали, кто
во  что  сумел:  в  ладоши,  лапками  или  чем-то,   что   можно   назвать
конечностями. Две коренастые плечистые девушки-кобольды [кобольд -  горный
дух, гном, мешающий работать горнякам] втащили трехстворчатое  зеркало,  и
владычица города леди Катлинель впервые увидела себя в новом наряде.
     У нее даже дыхание перехватило - платье было великолепное. Сшитое  из
плотной белоснежной ткани, таинственно переливающейся розовым,  золотистым
и бледно-зеленым цветом, чем-то  напоминающее  вывернутую  наружу  морскую
раковину, оно имело низко посаженную талию и ниспадающие  широкие  рукава.
Юбка была выполнена на каркасе и представляла из себя подобие опрокинутого
бутона перламутровой лилии, собранной из отдельных выпуклых лепестков.  На
юбку нашиты нежные, поблескивающие золотые кружева, спускавшиеся ниже края
платья. Кружева также драпировали  и  образовывали  манжеты  на  свободных
широких рукавах. Фантастически высокий воротник и  декольте  леди  Нионели
удачно сочетались с ее удлиненным очаровательным личиком. И как  последний
штришок, как точка над  "i"  -  весь  ансамбль  украшали  бусы  из  мелких
драгоценных камней.
     Катлинель не спеша повернулась -  нежные  кружева  заиграли  золотыми
бликами с легкой примесью бледно-зеленого цвета.
     - Платье - чудо! - наконец  сказала  она.  -  Я  до  сих  пор  ничего
подобного не видела. Благодарю, дорогие друзья, - и наиогромнейшее спасибо
вам, Бьюкин. - Катлинель наклонилась и чмокнула смуглого мастера  прямо  в
сморщенную лысоватую макушку.  Тот  сразу  зарделся.  Особенно  заполыхали
мочки острых, увенчанных кисточками ушей.
     - Милостивая госпожа, - хрипло сказал портной, - я уже  три  столетия
шью женские платья. Вам, должно быть,  известно,  что  наш,  так  сказать,
незаконнорожденный народец не имеет соперников на  Многоцветной  Земле  по
части всевозможных украшений. Сколько  за  это  время  было  мною  создано
замечательных образцов, но ваше платье - шедевр, причем не только мой,  но
и всех участвовавших в его создании мастеров.
     Рядом тоненьким голоском пропищал эльф:
     - Перламутровые накидки - это что-то уникальное.
     Другой, прозвенев колокольчиком, подхватил:
     - А усеянные блестками золотые кружева просто прелесть...
     Бьюкин шаркнул ногой.
     - Великий Турнир, который мы все ждем с таким нетерпением,  -  первый
за восемьсот пятьдесят шесть лет, в котором  мы,  ревуны,  примем  участие
вместе с нашими не подвергшимися мутациям братьями.  Наша  честь  требует,
чтобы мы во всем выступили достойно, чтобы в  каждой,  на  первый  взгляд,
пустяковине было видно, что мы ни в чем не  уступаем  другим  народам.  Но
сегодня нас переполняет гордость особого свойства - мы  рады  за  _в_а_с_.
Ведь нашей целью было желание прославить повелительницу Нионели, чтобы все
существа, которые соберутся на Золотом поле, с восторгом говорили о  нашей
леди  Катлинель.  Госпожа,  вы  -  прекрасный  цветок,  рожденный  тану  и
человеком; теперь вы блистаете красотой в странном и причудливом саду. Что
поделать, если мы кое-кому кажемся нелепыми,  ненужными  созданиями...  Мы
рады вдвойне, что вы живете среди  нас  и  вдохновляете  наш  народ  своей
красотой и мягкосердечием. Все  видят,  как  вы  преданы  нашему  хозяину,
самому несчастному и перекореженному из нас. Ваши чувства вдохнули в  наши
сердца новую надежду. Вы  изволили  поблагодарить  нас  за  этот  скромный
подарок, так и мы с большой радостью выражаем вам признательность  за  эти
добрые слова.
     "Благодарим, благодарим, спасибо..." - полетело по залу,  и  забавные
уродцы с грустными добрыми глазами зашаркали ножками, лапками  или  чем-то
еще, что служило им конечностями.
     Неожиданно распахнулась дверь ателье, и  зеленоволосый  перекрученный
эльф истошно-мелодично, с достоинством завопил:
     -  Он  идет!  Лорд  Суголл  лично  явился  посмотреть   наряд   нашей
повелительницы.
     Как только  правитель  племени  мутантов  в  сопровождении  человека,
генетика  Грегори  Прентиса  Брауна,  который  сиял,  словно  обнимающийся
любовник, вошел в зал, Катлинель протянула к нему руки.
     Суголл внимате