тся с вашими! Я  часто  думаю  -  что  заставило
Джона  фон  Неймана  обратиться  к  вере  на  смертном  одре?  Он  хотел
примириться с этим  миром?  Страшился  величия  Бесконечности?  Нет.  Он
попросил: "Приведите мне умного священника".
   Ремилард (с улыбкой). И ему, разумеется, привели иезуита.
   Элсворт (вздыхает). Бьюсь об заклад, это стоило бедняге лишнего  часа
в чистилище... Ну так что тебя мучит?
   Ремилард. Две  вещи,  отец  Джарет.  И  обе  имеют  значение  как  во
всеобщем, так и в личном плане. Первая будет проходить у нас под  маркой
исповеди.
   Элсворт. Гм.
   Ремилард.  Этот  вопрос  мы  до  некоторой  степени  уже   затронули.
Предположим, мне известно имя метапреступника. Но я установил его  путем
умственного вторжения, прочтя  тайные  мысли  мерзавца.  Иными  словами,
пошел на сознательное нарушение прав личности.
   Элсворт. Стало быть, вся великая  нравственная  дилемма  нечто  вроде
кражи обличительного письма. Ну что я могу сказать?.. Красть грешно.
   Ремилард. Признаюсь, грешен. Но не  в  том  дело.  Если  бы  я  украл
письмо, то можно было бы передать его компетентным властям. А как  быть,
когда воруешь мысли?
   Элсворт. Н-да...
   Ремилард. Кроме моей телепатии, иных доказательств вины нет. Но я  ее
не выдумал, поскольку результаты злодеяний налицо. Человек умеет здорово
ставить экраны - понимаете, что это значит?.. Даже оперант не в силах за
них проникнуть и уличить его. Короче, суду представить абсолютно нечего.
А  кое-какие  из  его  преступлений  даже  не  оговорены  в  современном
уголовном  кодексе.  Скажем,  нет  закона  против  нанесения  умственных
увечий, поскольку ущерб недоказуем. Так что же мне делать?
   Элсворт (медленно выпуская дым). Любопытная задача.
   Ремилард. Я знал, что она вас  заинтересует.  Объективно  все  так  и
есть. Изнутри его мозг - сплошная куча дерьма.
   Элсворт. Так. А этот  метапсихический  монстр,  он  что,  лично  тебе
знаком? Я имею в виду, ты достаточно близко его знаешь,  чтобы  избежать
недоразумения?
   Ремилард. Он мой родственник.
   Элсворт.   Ясно.   И   речь    идет    о    серьезных    нравственных
злоупотреблениях?
   Ремилард. Более чем серьезных.
   Элсворт.  И  ты,  конечно,  не  можешь  притащить  этого  человека  в
полицейский участок и вывернуть Наизнанку его мозг.
   Ремилард. Не могу. Во-первых, он попросту убил бы меня при первой  же
попытке.  Во-вторых,  даже  если  бы  мне  удалось  вытряхнуть  из  него
признание, скажем, с помощью друзей-оперантов,  все  равно  такие  улики
неприемлемы. В Соединенных Штатах никто  не  вправе  вынуждать  человека
свидетельствовать против самого себя.
   Элсворт.   Тогда   единственный   выход   -    добыть    вещественные
доказательства. Уподобиться правительственной ищейке и всеми правдами  и
не правдами раскопать  улики  для  предъявления  суду.  Ты,  разумеется,
понимаешь... я не собираюсь толкать тебя на путь греха.
   Ремилард. Но я... не могу.
   Элсворт. Не можешь или не  хочешь?..  Ты,  вероятно,  слишком  занят,
чтобы добиваться торжества справедливости. У тебя другие дела.
   Ремилард (хмурясь). Да, у  меня  дела.  Долг  перед  мета-психическим
сообществом, перед всем развивающимся человечеством. Скорее  всего,  мне
вовсе не удастся получить компромат на одного-единственного преступника,
а поиски могут насторожить его и поставить под угрозу мою  жизнь...  Мою
работу.
   Элсворт. Он вправду способен тебя убить?
   Ремилард. Или нанести мне тяжелую умственную травму.
   Элсворт. Ну, в общем, ты не обязан подвергать себя опасности  во  имя
чьего-то блага. Caritas  non  obligat  cum  tanto  incomodo  . Такой долг  налагают  на
себя лишь служители закона, но никак не частное лицо.
   Ремилард (со вздохом). Да, безусловно.
   Элсворт. С другой стороны, Христос учит нас: "Нет больше  той  любви,
как если кто положит душу свою за друзей своих"  . В этом истинное  величие  любви.  Он,  конечно,  имел  в  виду
нравственный идеал... Доблесть не всегда сопряжена с доводами  рассудка.
Твоя работа, несомненно, очень важна.
   Ремилард. Так-то оно так, но я не могу сидеть сложа руки и  смотреть,
как ему все сходит с рук! Сам он не откажется от своей гнусности.
   Элсворт. Наберись терпения. Время лучший советчик.
   Ремилард. Я  отвлекаюсь  на  другое.  А  это...  воистину  мелочь  по
сравнению с прочими моими проблемами. Я устранился прежде, когда у  меня
были только смутные  подозрения,  и  моя  непричастность  стоила  многим
жизни. Теперь же, когда я совершенно уверен, у меня связаны руки.
   Элсворт. Думаешь,  ты  единственный,  кто  сталкивается  с  подобными
проблемами? Они вечны, Дени! Вечны, как племя человеческое. Внемли  царю
Давиду: "Не завидуй делающим беззаконие... Уповай  на  Господа  и  делай
добро... Предай Господу путь твой и уповай на  Него,  и  Он  совершит  и
выведет, как свет, правду  твою  и  справедливость  твою,  как  полдень"
.
   Ремилард. Но если "делающий беззаконие" - твой родной брат?
   Элсворт. Ох, сынок!
   Ремилард. Быть может, именно я виноват в том, что он стал таким. Я  с
детства не любил его и никогда не  пытался  убедить  в  том,  что  он...
"делает беззаконие". Напротив, я радовался, что уехал из  дома  сюда,  к
вам, подальше от него. Я всегда избегал его, даже когда  понял,  что  он
обдуманно подавил умственные силы моих младших братьев и сестер.  Знаете
почему? Я боялся. И до сих пор боюсь.
   Элсворт. Но ты должен хотя бы избавить их от его влияния.
   Ремилард. Я пытался. Но из них только одна совершеннолетняя, и она не
желает. Он ее околдовал. А другие... Я уговаривал мать переехать ко  мне
вместе с ними. Я знаю, ей бы хотелось, но она тоже отказывается. Он и на
нее влияет. Я не могу их заставить.
   Элсворт. Тогда на сегодняшний день ты сделал все, что мог.  Продолжай
убеждать мать и старшую сестру, так чтобы не навлечь на них  беды.  Ведь
твой брат и для них представляет опасность?
   Ремилард. Я подозреваю, что он виновен в смерти  нескольких  человек,
угрожавших его бизнесу. И наверняка знаю, что он убил трех моих  сестер,
когда те осмелились не подчиниться ему.
   Элсворт. Боже Всемогущий! Я  бы  на  твоем  месте  взял  револьвер  и
пристрелил его как собаку!
   Ремилард. Ничего бы вы не взяли. И я не  возьму  -  вот  в  чем  весь
ужас... Ладно, отец Джерет, отложим этот разговор до лучших времен. Пока
я могу лишь следовать вашему совету и  вооружиться  терпением...  Вторая
проблема не столь тяжела, поэтому давайте обсудим ее ex confissio .
   Элсворт. А грехи тебе не отпустить?
   Ремилард. Собственно, я и первый  разговор  не  назвал  бы  в  полном
смысле исповедью. Я так сказал,  только  чтобы  не  накладывать  на  вас
рискованных обязательств.
   Элсворт. Упоминание о милости Божией смущает  великого  ученого!  Как
миллионам образованных католиков, тебе и в голову не приходит  испросить
у Бога прощения. Ты сохранил  чувство  вины,  но  не  чувство  греха,  и
отпущение без искупления кажется тебе компромиссом...
   Ремилард. М-м, возможно.
   Элсворт. Но милость Господня - это дар и таинство.  Она  дается  нам,
даже когда мы не в силах исправить зло, но покаялись в  содеянном.  Если
бы ты обратился к психологу, он бы попытался снять твое чувство вины, но
в твоем случае, как и во многих других, это едва ли удалось бы. Вот  где
у нас, духовных лиц, перед вами преимущество. Мы можем дать отпущение  и
тому, кто его не заслужил.
   Ремилард (негромко смеется). Пространственно-временная гармония.
   Элсворт. Что-что?
   Ремилард. Да ничего. Бога тоже можно принудить. Просто шутка с  точки
зрения теории динамического поля.
   Элсворт. Так ты желаешь отпущения или нет?
   Ремилард. Желаю.
   Элсворт (тихо шепчет молитву, потом поднимает руку). Ну, давай вторую
проблему.
   Ремилард.  Должен  ли   я   заняться   воспроизводством?..   Породить
потомство?
   Элсворт. Ты серьезно?
   Ремилард. Мне об этом все время твердит мой неугомонный дядюшка  Роги
и выдающаяся  женщина  из  Советского  Союза  Тамара  Сахвадзе.  Мне  на
следующей неделе исполняется двадцать восемь, и, по их мнению, я  должен
жениться и стать отцом, дабы  передать  по  наследству  свои  уникальные
гены.
   Элсворт. А тебе это не импонирует?
   Ремилард. Даже не знаю.  Интеллектуальные  игры  всегда  интересовали
меня  больше,  чем  любовные.  Не  могу  сказать,   что   не   испытывал
биологических потребностей, но  всякий  раз  с  легкостью  их  подавлял,
поскольку меня никогда страстно не влекло ни к женщине,  ни  к  мужчине.
Если честно, секс кажется мне обузой.  Сколько  энергии  можно  было  бы
обратить на более продуктивные цели. Бог свидетель, мне для работы суток
не хватает!
   Элсворт. Иудеям  в  Ветхом  Завете  дан  строгий  наказ  плодиться  и
размножаться. Но в Новый Завет этот наказ не перенесен. Нынче никому  не
вменяется в обязанность продолжать свой род.
   Ремилард. Два человека, чье  мнение  я  высоко  ценю,  думают  иначе.
Во-первых, Тамара,  она  из  неомарксистов.  Во-вторых,  Ургиен  Бхотиа,
тибетский лама, проповедник абстрактного идеалистического гуманизма.
   Элсворт. Я их понимаю.  Для  обеих  идеологий  определяющим  является
благо  общества  вопреки  благу  личности.  А  христианство  и  западная
цивилизация в этой области  предоставляют  личности  свободу.  Итак,  мы
установили, что ты свободен в своем выборе, но вопрос,  как  я  понимаю,
более щекотливого свойства: как сделать наилучший выбор... Не сочти меня
бесцеремонным, твои гены в самом деле такая драгоценность.
   Ремилард.  Мой  метапсихический  потенциал  подвергали  всестороннему
анализу. Вот недавно в Токийском  университете  завершено  сравнительное
исследование, подтвердившее, что мои  высшие  функции  превосходят  всех
известных метапсихологов  мира  на  несколько  порядков.  Я  способен  к
деторождению и, по всей вероятности, передам мой метапсихические  аллели
потомству - особенно если и моя партнерша будет наделена ими.
   Элсворт (закашлявшись, откладывает  трубку).  Н-да,  словно  монарший
союз былых времен... Только особы королевской крови заключали  браки  не
по любви,  а  из  высших  политических  соображений.  Помнится,  Ядвига,
королева польская, отреклась от возлюбленного и вышла замуж за  великого
князя литовского  Ягайло,  дабы  объединить  земли,  обратить  литовских
язычников  в  христианство  и  спасти  свое  королевство  от  тевтонских
рыцарей. Акт самопожертвования в чистом виде, ибо даже у нее,  королевы,
не было моральных обязательств для подобного поступка.
   Ремилард.  А  у  меня?..  Все-таки  я  прежде  всего  человек,  а  не
оптимальный фенотип?
   Элсворт. Я же говорю, ты абсолютно  свободен  в  своем  выборе.  Коль
скоро мысль о браке тебе отвратительна, ты  волен  оставаться  холостым.
Однако...
   Ремилард. Ну?..
   Элсворт. Твои предпочтения эгоистичны и, пожалуй, даже нездоровы.  Ты
и в детстве был пленником своей рассудочности, а теперь, уж прости,  она
переходит всякие границы.
   Ремилард. Тамара  и  Гленн  Даламбер  говорят,  что  я  холоден,  как
лягушка. А  Ургиен  Бхотиа  находит  во  мне  прискорбную  склонность  к
восточному отшельничеству, что противоречит  устремлениям  эволюционного
авангарда, культивирующего принципы всеобщей любви.
   Элсворт. Силы небесные! Неужто твой лама читал Тейяра?
   Ремилард. Нисколько не удивлюсь.
   Элсворт. Не знаю, стоит ли повторять прописные истины, но от всякого,
кому многое дано, много и потребуется. Это к вопросу о наилучшем выборе.
А вот любовь... Здесь твой тибетский друг прав. Твое обостренное чувство
долга  свидетельствует  об  отвлеченной,  абстрактной  любви  ко   всему
человечеству. Но мне кажется, такой человек,  как  ты,  должен  изведать
любовь  и  в  конкретном  смысле.  Брак  и  семейная  жизнь  -  наиболее
традиционный путь к этому. Впрочем, если ты убежден в невозможности...
   Ремилард. М-м... да нет, я не убежден.
   Элсворт. Может, ты просто боишься?
   Ремилард. Мой дядя, претендующий на роль свата,  даже  предложил  мне
кандидатуру  идеальной  спутницы.  Она  работает  со  мной  в  Дартмуте.
Поначалу я не принял этого всерьез. Но из любопытства поглядел анализ ее
метафункций и обнаружил, что они сильны как раз в тех областях, где  мне
похвастаться нечем. Например, в творчестве. Она удивительная женщина. По
темпераменту - моя противоположность, к тому же... знает толк  в  сексе,
не то что я.
   Элсворт. Ну и ну! А ты посвятил бедняжку в свои великие  евгенические
планы?
   Ремилард. Пока нет. Зато  я  с  полной  объективностью  изложил  свои
выводы одному из моих  ближайших  коллег,  и  он  подтвердил  полное  ее
соответствие.  Мой  долг  перед  развивающимся  человечеством  мы   тоже
обсудили. Генетика всегда имела тенденцию скорее к эволюционным скачкам,
нежели к поступательному развитию. Я - один из таких скачков.
   Элсворт. Ишь ты!.. Нет, ей-богу, Дени, в нашем разговоре есть  что-то
сюрреалистическое. Ты говоришь о себе как о  выдающемся  наборе  половых
желез, а об этой молодой женщине как об источнике подходящих яйцеклеток.
Если ты ее не любишь, как же можно на ней жениться?
   Ремилард. Почему нет.  Брак  по  расчету  существует  с  незапамятных
времен.  Она,  конечно,   согласится,   когда   постигнет   генетические
преимущества нашего союза.
   Элсворт. Дени, ты  же  не  племенной  бык!  Вам  придется  не  только
работать, но и жить под одной крышей, растить детей...
   Ремилард. Отчего брак нельзя  изучать,  как  всякую  другую  материю?
Многие ученые исследуют  психодинамику  стабильных  супружеских  связей,
приводящих к взаимному удовлетворению.  Наиболее  сомнительным  фактором
мне представляется сексуальная искушенность Люсиль. Нам придется со всей
откровенностью обсудить ее  потенциально  сдерживающее  влияние  на  мое
либидо.
   Элсворт. Люсиль? Так у нее есть имя? И что, она привлекательна?
   Ремилард (с удивлением). Пожалуй, да. Даже красива, в строгом смысле.
А по натуре совсем не  строга  -  странно...  И  все  же  с  характером.
Наверно, придется подкорректировать ее манеры. Знаешь,  ведь  я  ужасный
сноб.
   Элсворт (смеется). Ну тогда, само собой, надо подкорректировать. А ты
ей хоть немного нравишься?
   Ремилард. Прежде она меня на дух не переносила... Когда-то я довольно
бестактно тянул ее в нашу Группу.  Но  теперь  мы  в  целом  ладим.  Она
смирилась с оперантностью, которая в детстве и ранней  юности  была  для
нее большим испытанием. Возможно, она все еще побаивается меня. Над этим
тоже надо будет поработать.
   Элсворт. Я вижу, ты уже принял решение. Отведи в нем  какое-то  место
любви.
   Ремилард.  Мы  постараемся  полюбить  друг  друга.  И  дети  помогут.
Наблюдать сочетание метапсихических  признаков  в  потомстве  невероятно
интересно. Мы начнем развивать оперантные черты и  отрабатывать  технику
восприятия на  зародышевой  стадии.  Это  будет  метапсихический  аналог
исследований Пиаже. Люсиль наверняка увлечется.
   Элсворт. Буду от всей души молиться за ваших бедных малюток. И тебя с
Люсиль тоже.
   Ремилард. Вы должны сделать больше, отец  Джерет.  Повенчать  нас.  Я
сообщу вам дату, как только мы с Люсиль обо всем договоримся. Думаю, это
не займет много времени.

8

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

   По идее, такой брак должен был закончиться полной катастрофой.
   Предопределенный нечеловеческими существами из других миров,  гнусным
образом подстроенный мною, заключенный по хладнокровному соглашению двух
зрелых людей ради некой абстрактной цели, союз Дени Ремиларда  и  Люсиль
Картье, если оценивать его с точки зрения сентиментальных представлений,
бытовавших в конце двадцатого века в Соединенных Штатах Америки,  был  в
высшей степени странным.
   Средства массовой  информации,  наперебой  допытывались  подробностей
первого в истории метапсихического affaire d'amour   и
были  страшно  разочарованы,  когда   врачующиеся   наотрез   отказались
обсуждать романтические аспекты своего соединения, а сосредоточились  на
преемственности ментальных признаков. У интервьюеров глаза на лоб лезли,
когда "влюбленные" страстно обсуждали при  них  выборочное  скрещивание,
ненадежность  позитивной  евгеники,  дифференциацию   пенетрантности   и
экспрессивности, с одной стороны, и доминантности и эпистаза, с  другой.
Перед лицом таких экзотерических тем авторы колонок светских  сплетен  и
телепропагандисты  "человеческого  фактора"  обратились   в   паническое
бегство, и лишь в номере "Природы" появилась строго  научная  статья  по
поводу генетической целесообразности брачного союза Ремилард - Картье.
   22 июля 1995 года Люсиль и Дени обвенчались в  скромной  католической
церкви  Хановера.  На  церемонии  лично  присутствовали  родственники  и
коллеги молодой  четы,  а  при  посредстве  ВЭ  -  несметное  количество
оперантов со всех концов планеты. На невесте было бледно-голубое льняное
платье, на женихе - двубортный летний костюм синего шерстяного  полотна.
Шафером Дени был доктор Гленн Даламбер, подружкой невесты -  доктор  Уме
Кимура.  Свадебный  банкет  состоялся  в   "Хановер-Инн",   после   чего
новобрачные  отбыли   в   Брюссель   на   симпозиум   по   инструктивной
метапсихической технике. Традиционный букет  незабудок  и  белой  резеды
Люсиль передала коллеге-операнту Эмили Бушар,  буквально  вслед  за  нею
сочетавшейся браком с главой отдела общественных  связей  при  отделении
мета-психологии Жераром Трамбле.
   Вернувшись  из  короткого  научно-свадебного   путешествия,   молодые
несколько  месяцев  прожили   на   казенной   квартире,   принадлежавшей
Дартмутскому колледжу, а в начале 1996-го Дени, по моему наущению, купил
большой старый дом номер пятнадцать по Ист-Саут-стрит. Обставив  его  по
своему вкусу и  набросав  "Предварительный  метапсихический  план",  они
принялись делать детей с  тем  же  усердием  и  компетентностью,  какими
отличалась  их  экспериментальная  работа.  Филип  родился  в  девяносто
седьмом, Морис - в девяносто девятом.  Рождение  в  2001  году  мертвого
ребенка стало для супругов большим ударом, однако они  быстро  утешились
пересмотром и  усовершенствованием  Родового  Плана,  а  также  вычиткой
корректуры своего первого совместного труда  "Развитие  метапсихологии".
Следующий ребенок - Северен - появился на свет в  2003-м;  двумя  годами
позже - Анн, затем у Люсили случился выкидыш; в 2009-м она родила Катрин
и в 2011-м - Адриена, после чего Дени и Люсиль преждевременно сочли свой
репродуктивный   долг   выполненным.   Все   шестеро   детей   оказались
метапсихически  одаренными,  здоровыми   франко-американцами;   родители
воспитывали их в строгости и безмерно любили.
   Как и друг друга.
   Да-да! Мой племянник давно утверждал, что любви можно научиться, если
очень захотеть, и оказался прав.  Я,  разумеется,  не  совал  нос  в  их
интимную жизнь, но думаю, они занимались сексом с той же  увлеченностью,
что и всем остальным.  Я  проводил  в  их  доме  много  времени  и  могу
засвидетельствовать: да, они действительно одарили  друг  друга  нежной,
преданной любовью, а вдобавок стали близкими друзьями,  что  встречается
гораздо реже.
   Если бы меня спросили, на чем основан успех этого далеко не типичного
брака, я бы сказал  -  на  взаимной  вежливости.  С  самого  начала  они
поставили за правило проявлять друг к другу заботу  и  внимание,  словно
один - почетный гость в доме другого. Все размолвки обсуждались открыто,
с достаточным пылом, но без упреков и оскорбления. Никогда, ни при каких
обстоятельствах  они  не  позволяли  себе  грубости,  неуважения,  едких
насмешек  в  адрес  друг  друга  и  никогда  не  воспринимали   взаимное
присутствие как нечто само собой разумеющееся. На первом этапе  семейной
жизни, когда они еще не притерлись друг к другу, их  отношения  казались
мне какими-то  искусственными,  сродни  благотворительной  деятельности.
Судите сами, две уникальные  личности,  одна  из  которых  могла