оял  Стив  Ванье,  когда-то  служивший  вторым  помощником   у   Уолтера
Саастамойнена. В ту пору он был неплохим специалистом по тактике. Сознание
его было закрыто,  словно  сомкнутые  створки  устрицы,  на  лице  застыло
выражение боли и страха. Сжав запястье правой руки, он держал ее на груди.
Струйка крови бежала по его золотистой непромокаемой  куртке  и  капала  в
только что натекшую на ковер лужицу воды.
     - Это работа Хелейн Стренгфорд, -  сказала  Корделия  и  бросила  Пэт
штормовую куртку и зюйдвестку. - У нее нож.  Она  ворвалась  на  мостик  и
напала на Стива, стоявшего у руля.
     - А потом ускакала, как белка, сучка свихнувшаяся! - в сердцах бросил
Стив. - Уолтер с трудом отбился от нее. Все  бормочет  что-то  о  спасении
детей. Хочет погубить корабль!
     - Боже мой! - выдохнула Пэт.
     - Теперь залезла на мачту,  -  продолжила  Корделия,  -  орет  благим
матом, угрожает прыгнуть вниз. Ты же знаешь, она -  сильный  кинетик.  Мне
кажется, нам ее не  остановить.  Попытайся  собрать  остальных  оперантов,
только не зови Стейнбреннера.
     - Джеф отъявленный подонок!  -  выпалил  Стив.  Подойдя  к  бару,  он
порылся на полках, нашел и  откупорил  бутылку  водки  и,  сделав  большой
глоток, принялся лить жидкость на рану.
     - Видит Бог - это должно помочь!
     - Сообщите Марку! - потребовала Патриция.
     Корделия коротко и зло рассмеялась.
     - Его, как обычно, нет  на  месте.  Раньше  их  величество,  совершая
d-переход, хотя бы тело  свое  оставляли  дома.  Теперь  же  они  пожелали
путешествовать во плоти.
     - Уолтер пытается добраться до Марка, прежде чем  Стренгфорд  угробит
шхуну, - заметил Стив. - Крамер уверяет, что Марка  не  будет  по  крайней
мере еще два часа.
     - Я посмотрю, что можно сделать, - сказала Пэт.
     - А ты, - приказала Корделия  Варшава  Стиву,  -  ступай  в  лазарет.
Разбуди этих чертовых Кеогов, пусть  наконец  вернутся  с  седьмого  неба.
Скажи им, что, по  мнению  Стейнбреннера,  у  тебя,  возможно,  повреждено
сухожилие.
     Еще раз промыв рану, помощник  капитана,  пошатываясь,  направился  к
выходу. Женщины решили пробраться на корму. Все двери в каюты были заперты
- казалось, корабль вымер. Поддерживая друг друга, они все-таки  добрались
до грузового отсека, который после  подъема  шхуны  полностью  переделали,
установив на корме церебральный генератор и вспомогательное  оборудование.
Попасть  сюда  можно  только  через  единственную   бронированную   дверь,
открывавшуюся с  внутренней  стороны.  Патриция  напряглась  и  попыталась
мысленно преодолеть обитую металлом створку.
     "Джорди! Это Пэт. Позволь мне войти. Опасность!"
     Корделия вытащила из кармана ключ от своей каюты  и  постучала  им  в
дверь. Отправив мысленный приказ, женщины некоторое  время  подождали,  и,
видимо, их сигнал был получен - замок звонко щелкнул, и дверь  со  скрипом
отворилась. Джордан Крамер хмуро глянул на  непрошеных  гостей,  лицо  его
было подобно грозовой туче.
     - Какой черт вас принес? Марк ушел в космос, а мы тут бьемся над тем,
как бы стабилизировать судно...
     Патриция телепатически передала ему информацию, потом добавила:
     - Хелейн совсем свихнулась. Нам нужен Марк.
     -  Черт  бы  побрал  эту  бабу!  Если  бы  мы  не  нуждались   в   ее
психокинетическом таланте, я бы сказал - пусть лучше она сигает в море.
     - Ты можешь связаться с Марком? - перебила его Патриция.
     - Нет, не  могу.  Он  теперь  свободная  птица  и  не  сказал,  когда
вернется.  Почему  бы  вам  не  собрать  всех  остальных  оперантов  и  не
попытаться объединиться?..
     - Почти все  либо  страдают  от  морской  болезни,  либо  спят,  либо
отключились от внешнего мира. Мы уже пытались  вызвать  их,  когда  Хелейн
взбесилась... Откликнулись только Стейнбреннер и Бум-Бум Ларош. Кроме  них
там, наверху, на палубе, Уолтер, Рой и Нани Фокс. Теперь вот Патриция...
     Крамер заспешил.
     - Ну, мы с Ван-Виком ничем помочь не можем.  Мы  не  кинетики,  кроме
того, нам надо следить за приборами. - Он попытался закрыть дверь.
     - Тогда отдай Маниона! - потребовала Пэт. -  Чтобы  скрутить  Хелейн,
нам придется воспользоваться усмирителем. Думаю, у него силенок хватит.
     - Сдурели! - не выдержал Крамер.  -  И  освободите  Маниона?  Мы  тут
измучились с этим выродком, держим спеленутым силовыми полями,  пока  Марк
не вернется на судно, а вы собираетесь  его  выпустить?!  Хотите  получить
двух придурков вместо одного?..
     Понимая,  что  уговоры  бесполезны,  Патриция   все   же   попыталась
переубедить его:
     - Возможно, Алекс захочет помочь Хелейн. Ты же знаешь,  они  привыкли
быть вместе...
     - Слишком хорошо знаю!  -  отрезал  Крамер.  -  А  еще  я  знаю,  что
случится, когда усмиритель попадет в  руки  Маниона  и  его  злость  будет
усилена этой штуковиной. Он тут же разделается со  всеми  вами,  разгромит
силовую установку и навечно оставит Марка в подпространстве.
     Дверь со стуком захлопнулась.
     Дальше ждать здесь помощи было бессмысленно, и обе женщины  поспешили
на палубу.
     Дождь прекратился. Лунный серп промелькивал  в  разрывах  туч.  Ветер
стих,  но  все  равно  огромные  волны,  посвечивая   пенистыми   гривами,
разгуливали  по  океанской  шири.  "Кулликки",  управляемая   автопилотом,
двигалась вперед, убрав почти все паруса.  Повизгивали  лебедки  и  блоки,
изменявшие площадь парусов. Уолтер, Рой Марчан и Наномеа Фокс собрались  у
подножия джигер-мачты.  В  стороне,  ухватившись  за  ванты,  стояли  Джеф
Стейнбреннер и Ги Ларош. Наномеа держала фонарь, направленный на  верхушку
мачты. В руках у Роя была винтовка, а Ларош перекинул через плечо лазерный
карабин.
     Корделия, приблизившись, мысленно сказала:
     "Со мной Пэт. Она единственная, кто согласился помочь".
     Уолтер: "Хелейн еще там, в люльке. Спряталась на дне".
     Пэт: "Можно ее захватить врасплох?"
     Рой: "Мачту, несмотря на ее защитный экран, можно опустить. Если  она
начнет сопротивляться, Бум-Бум быстро собьет ее".
     Пэт: Ни в коем случае, ни в коем случае! Хелейн нам НУЖНА. Я  начинаю
слияние, о'кей?"
     Все присутствующие хором: "Правильно".
     Пэт: "Приготовиться... ПОШЛИ!"
     Их  сознания,  ведомые  организатором  метаобъединения,   слились   в
ментальный многоугольник. Плотная  психосиловая  сеть  взметнулась  вверх,
накрыла и спеленала мечущийся безумный разум... В следующее мгновение  все
разом вскрикнули от боли. Мощная  неодолимая  сила  вырвалась  из  гнезда,
укрепленного на верхушке мачты, и ударила по ним резко, наотмашь... Словно
полоснула раскаленным клинком... Цепь  разлетелась  на  отдельные  звенья.
Потом до людей на палубе долетел мысленный хохот.
     Патриция, скрючившись, едва оправившись от боли, все-таки нашла  силы
обратиться к той, которая пряталась на мачте:
     "Мы же только хотели помочь тебе, Хелейн. Пожалуйста, спустись".
     "ПозволитьЕМУскрутитьменяпочемуОНнепришелсюдаОНпогубительдетей".
     Патриция: "Марк вовсе не собирается причинять вред детям".
     "Затодругиесобираются! ТЫсобралагруппу ТЫдобиласьметасогласия ТЫубила
ГранниКорделию ТЫубийцадетей! ТЫхочешьпогубитьдетейаяпогублюТЕБЯ!"
     Патриция: "Хелейн, давай дождемся Марка. Он не  собирается  причинять
вред детям. Он обещал. Ты же знаешь, что Марку можно верить".
     "Верить... оконечно!  Мывсегдаверили.  Ивовремявосстанияипотоминакраю
гибели. ВеритьМаркуследоватьзаМаркомлюбитьМарка. НоОНЛГАЛ".
     Патриция: "Он никогда не лжет".
     "Онлгалонлгалонлгал! Говорил, что никогда не покинет нас. НИКОГДА. НО
ОН УШЕЛ. ИЛИ СБЕЖАЛ".
     Патриция: "Хелейн, он всегда возвращается".
     "Чтобыспастисьонготовпогубитьдетей.   Ноязнаюкакостановитьеговас.   Я
убью ЕГО. Убью ВАС".


     В  луче  фонаря,  вверху,  блеснуло  лезвие  ножа.   Хелейн,   крепко
схватившись за короткую рею, крест-накрест привязанную к мачте, взобралась
на край наблюдательной корзины. Ее цветастая шелковая пижама трепетала  на
ветру подобно вымпелу.


     "ЯвзлечуиубьютебяВСЕХ!"
     Патриция: "Ты не взлетишь. Если рискнешь,  то  разобьешься  насмерть.
Хрис и Лейла никогда не простят себе твою смерть.  Маленький  Джоэл  будет
плакать и звать бабушку...  Поберегись,  Хелейн,  не  прыгай!  Спустись  и
позволь нам помочь тебе".
     "Дорогой Хрис... Лейла... Джоэл, мой единственный...  Онхочетубитьноя
знаюкакегоостановить.    Разрушучуждыесознания!..     Безнихондьяволстанет
бессилен. Станетслабакам! Ха-ха-ха!.. ЧЕЛОВЕКОМ!..  Иэтояобязательносделаю
чтобтызнала".


     Последний мысленный вопль ее, долетевший до палубы, совершенно сразил
всех собравшихся. В него была вложена такая всесокрушающая решимость, вера
в  свою  правоту,  наконец-то  обретенную,   победную,   звенящую...   Все
примолкли. В этот момент, громко топая, на палубу вылетел Стив Ванье, лицо
его было перекошено от ужаса. Еще не сойдя с последней ступени  трапа,  он
закричал:
     - Кеоги  -  двое  из  них!  Они  там,  в  лазарете...  Закололи  себя
кинжалами. И кто-то заперся в каюте. Я стучал, стучал...
     Как послесловие к его крику, наверху раздался радостный,  сотрясающий
небеса, безумный хохот.
     Наномеа Фокс потверже уперлась лучом  света  в  беснующуюся  на  краю
корзины фигуру в яркой пижаме.  Потом  сверху  донеслись  вполне  разумные
слова - Хелейн снова напевала:
     - Уолтер! Поднимись ко мне, родной. Помоги мне спуститься. Я  обещаю,
что не прыгну, если ты доберешься сюда.
     Голос ее был подобен зову сирены.
     Стареющая сирена в розовой шелковой пижаме и с ножом в руке...
     Патриция закрыла глаза и  потрясла  головой  -  слезы  полились  сами
собой. Уолтер, бледный как смерть, медленно направился к  вантам,  Фокс  и
Марчан стояли недвижимо.
     -  Нет,  Уолтер!  -  громко  вскрикнула  Патриция.  И  вдруг  могучая
невидимая  рука  неторопливо  повлекла  ее  следом  за  Уолтером,   кто-то
невидимый принялся ласково нашептывать - тебе надо тоже влезть сюда,  тоже
подняться вверх... И Рою, и...
     Патриция невольно шагнула за капитаном. И Рой шагнул, и...
     Джеф  Стейнбреннер  выхватил  карабин  из  рук  замершего  Лароша   и
выстрелил навскидку. Тягучий огненный шар швырнуло  вверх,  и  там,  возле
самой  оконечности  мачты,   огонь   рассыпался   на   мелкие   светлячки,
напоминавшие огни Святого Эльма.  В  их  тусклом  свете  нелепая  птица  в
опаленной пижаме словно взмахнула крыльями и  исчезла.  В  сознании  всех,
собравшихся  на  палубе,  запечатлелся  громкий  вскрик,  подобный   крику
буревестника. Кусочки дерева, металла частым дождем посыпались вниз...
     Они долго смотрели на разбитое наблюдательное гнездо - теперь пустое,
одинокое, - затем, подбадривая друг друга, медленно побрели с палубы.


     Как только в  наспех  собранном  сооружении,  напоминающем  колыбель,
обозначилась фигура, с ног до головы укрытая  черными  доспехами,  в  углу
комнаты, где сидел  подвергшийся  действию  усмирителя  человек,  раздался
ликующий возглас:
     - Карета адмирала у трапа, сэр! Боцман, свистать всех наверх!  Мистер
Крамер, поднять вымпел "ласточкин хвост", священный флаг  нашего  любимого
яхт-клуба Ржавой Бухты!..
     - Заткнись, Алекс! - попросила Патриция. - Или, да поможет мне Бог, я
включу усмиритель на максимальную мощность.
     Алекс Манион притих, но ехидная  ухмылка  по-прежнему  оставалась  на
лице. Затем он встал, подошел к Ван-Вику, поднимавшему крышку, и  Джордану
Крамеру, приготовившемуся снимать доспехи.
     Когда металлическое облачение было удалено, Марк Ремилард заметил:
     - D-переход занял ровно три часа тридцать минут. Кажется, на этот раз
я  превзошел  самого  себя.  Что  вы  можете  сказать  о  конечной  стадии
транслокации?
     Крамер махнул рукой.
     -  Отлично.  Если  судить  по  показаниям  приборов.  Никаких  следов
аномальных  искажений  при  двойном  переходе  в   гиперпространство.   Мы
приказали Маниону сделать углубленный математический  анализ.  А  так,  на
первый взгляд, все получилось просто замечательно. Как далеко ты забрался?
     - О, на расстояние восемнадцати тысяч шестисот двадцати семи световых
лет. Чтобы испытать предельную дальность и  удовлетворить  любопытство,  я
побывал на Полтрое.
     - Само перемещение происходило мгновенно? - спросил Ван-Вик.
     - Да, - кивнул Марк, - в лимбо ход времени резко отличался от того, с
чем мы сталкиваемся на Земле. Ничего  похожего  с  субъективным  ощущением
потока, испытываемым пассажирами  сверхсветовых  звездолетов.  Я  оцениваю
продолжительность своего пребывания в гиперпространственной матрице что-то
порядка тридцати субъективно ощущаемых секунд. Это на оба d-перехода. Чуть
больше времени, потраченного на прорыв суперповерхностной границы. С обеих
сторон, естественно.
     Он направился к  миниатюрной  душевой  кабинке,  задернул  прозрачную
пленку и вскоре  выбросил  скомканный  комбинезон-трико.  Струйки  горячей
воды, окутанные паром, побежали по дубовым доскам пола.
     - Итак, ты добрался до Полтроя, что же  было  потом,  светоносный  ты
наш? - спросил Манион.
     - Я как-то совсем забыл, что в  те  времена  на  этой  планете  царил
жуткий холод, - ответил Марк. - К счастью, местные дикари приняли меня  за
Бога и притащили отличные звериные шкуры. Мех, должен я вам  сказать,  что
надо!.. Иначе мне бы пришлось  постоянно  носить  эту  броню.  -  Патриция
подала ему полотенце и халат. - Кажется,  я  полностью  освоил  все  этапы
d-перехода. Теперь следует  подработать  кое-какие  детали.  Что  касается
доспехов, то они не так уж и необходимы: в целях предосторожности  я  могу
находиться в них, но могу оставить  на  границе  гиперматрицы,  могу  даже
отослать домой до той Поры, пока мне не  надо  будет  возвращаться.  -  Он
улыбнулся, завязал пояс на халате. - Чертовски приятно  путешествовать  со
сверхсветовой скоростью без всякого корабля. Быть чем-то вроде привидения,
во плоти посещающего далекие миры.
     - А переход через суперповерхностную границу так же болезнен,  как  и
при прорыве на корабле? - спросил Крамер.
     Марк кивнул.
     - Все дело в ипсилон-поле. Не имеет  значения,  преодолеваешь  ли  ты
границу механическим или метапсихическим путем  -  все  равно  болезненные
ощущения остаются. D-переход совершается по куда более плотному вектору, а
степень мучения, как обычно, зависит от дальности.  Но,  используя  особую
программу, можно довести боль до терпимого уровня.
     Алекс Манион вдруг встрепенулся и запел:

                        Достиг предела ты,
                        Душа полна веселья!
                        Хватило смелости
                        Шагнуть в иную даль.
                        Ты нам махнул рукой,
                        Потом нырнул в забвенье,
                        Там все - и враг и друг,
                        Там прошлого не жаль.
                        Я рад пропеть хвалы,
                        И все же откровенно,
                        Хотел бы так и я,
                        Но мне не суждено
                        Чужих миров причуды,
                        Страсти, пенье
                        Узреть и услыхать...
                        Нет, мне не суждено!..

     Марк удивленно взглянул на него.
     - Послушай, Алекс, не пора ли снять усмиритель и  заняться  серьезной
работой? Я бы хотел получить детальный анализ сегодняшнего опыта.
     Узким целительным лучом он осторожно проник в сознание  единственного
специалиста по динамическим полям, попытался помочь ему - снять внутреннее
раздражение,  а  где  необходимо  -  подлатать  нейронные   цепи.   Манион
вздрогнул, моргнул, потом потер брови... И тут Марк наткнулся  на  слепую,
отточенную ненависть, прижившуюся в сознании Алекса.  Всего  на  мгновение
открылась ему эта тщательно скрываемая тайна, и тут же  бурная  дурашливая
радость затопила мозги Маниона.
     Ремилард был разочарован - он считал, что Алекса можно излечить.  Тем
временем тот неожиданно заявил:
     - У нас есть чем удивить  тебя,  Марк.  Пока  кот  гулял  по  крышам,
разыгрались в доме мыши.
     Патриция сразу перебила его, спеша первой рассказать о  разыгравшейся
на "Кулликки" трагедии. В разговор сразу  вмешались  Крамер  и  Ван-Вик  и
понесли  откровенную  чушь,  заявив,  будто  бы  Хелейн  убила  пятнадцать
человек, включая жену Крамера и прежних членов совета, оперантов Диерде  и
Диомида Кеогов, еще и Питера Даламбера -  только  потом  ее  выстрелом  из
лазерного карабина сбил Стейнбреннер. Некоторых  других  безумная  старуха
ранила. Аркадия О'Малли, например, тяжело.
     - Bon dieu de merde! [Боже мой, какая куча дерьма!  (фр.)]  -  сказал
Марк, казалось, он с трудом держал себя в руках.
     - Ты можешь проделать  такую  же  работу  на  Полтрое,  -  насмешливо
предложил Манион, - но боюсь, что местным  дикарям  вряд  ли  придется  по
нутру то, что случилось  здесь.  Они,  должно  быть,  поостерегутся  твоих
советов, хотя ты и предстал перед ними в образе божества.
     Ремилард ничего не ответил - он неподвижно стоял посреди  аппаратной.
Лицо его стало мертвенно-бледным,  глаза  ввалились...  Глаза  Аваддона!..
Алекс Манион, нелепо взмахнув руками, неожиданно всплыл вверх,  забился  в
конвульсиях. Глаза его выкатились из орбит, из пор  показалась  кровь.  Он
издал животный крик - как раз в этот момент его  сознание  затопило  ясное
ощущение подступающей смерти. Затем, освобожденный,  весь  перемазанный  в
крови, рвоте и собственных экскрементах,  он  рухнул  на  дубовые  половые
доски.
     Марк по-прежнему бесстрастно глядел на него.
     - Tu es un emmerdeur [ну ты и  зануда  (фр.)],  -  наконец  выговорил
Ремилард. - К счастью, я еще не утратил  чувства  юмора.  С  тобой  ничего
серьезного не случилось. На этот раз!  Завтра  анализ  сегодняшнего  опыта
должен быть готов.
     Вонь в комнате стояла невыносимая. Манион что-то бессвязно  бормотал.
Не глядя на Патрицию, Марк подождал, пока  она  пройдет  мимо  замерших  в
напряжении Ван-Вика и Крамера, и следом за ней вышел из аппаратной.
     - Хочу обратить твое внимание на Маниона, -  начала  Патриция,  когда
они поднялись в каюту Марка, расположенную на  корме.  -  С  ним  творится
что-то непонятное. Я не удивлюсь, если окажется, что именно он  подсовывал
наркотики Хелейн в надежде, что  случится  что-нибудь  в  этом  роде.  Его
ядовитая душонка смутила Хелейн, заразила  детей.  А  теперь  мы  потеряли
Кеогов, наших самых сильных целителей.
     - Бедные Кеоги, - задумчиво произнес Марк. - Сигизмунд и Сигнис [брат
и сестра, дети короля  Вольсунга,  отомстившие  мужу  Сигнис  Сиггейру  за
убийство отца; узы крови для них были крепче любого  другого  родства  (из
скандинавского эпоса)]. Они проделали все это на высшем уровне. Но кто  бы
мог подумать, что Питер Даламбер умрет в своей постели.
     - Когда мы нашли Питера, глаза у него были открыты. А лицо...  -  она
передала Марку образ, - совершенно спокойное. Принудитель такой силы,  как
он, мог бы сам защитить себя от Хелейн. Мог, если бы захотел...
     Марк направился к встроенной в нишу кухне, включил печь, потом открыл
шкафчик для одежды.
     - Я рассчитывал, - заговорил он, - что любовь  и  преданность  детям,
Бари  и  Фумико,  маленькой  внучке   Хоуп   убережет   его,   уравновесит
депрессивное состояние, в которое он впадал на глазах. -  Он  выбросил  из
шкафа на узкую застеленную постель нижнее белье,  джинсы,  свитер.  -  Еще
один скафандр. - Марк усмехнулся.  -  Очевидно,  Питер  не  верил,  что  я
способен справиться с детьми, не нанося им ущерба. И Кеоги тоже. Очевидно,
они даже не сопротивлялись, когда обезумевшая Хелейн  врывалась  к  ним  в
каюты. Кто-кто, а Кеоги могли спеленать ее в одну секунду...
     Патриция молчала.
     - Скажи, Пэт, - спросил  Ремилард,  -  ты  никогда  не  задумывалась:
существует ли в принципе более мягкое, человеческое, так сказать