ард вводит Морено. Меблировка старая, типичная  для  академического
учреждения.  Высокие  столы  ломятся  от  книг  и  бумаг.   Компьютерный
терминал.  Настенная  голограмма  человеческого  мозга.   Рисунок   горы
Вашингтон в Нью-Гемпшире. И повсюду - на столе, на  полках,  на  полу  -
горшки с комнатными растениями.
   Морено (оглядевшись). Да тут целая оранжерея, профессор!
   Ремилард (рассматривая цветок на столе). Этой маленькой орхидее нужна
умственная подзарядка, и я поставил ее поближе к себе,  чтобы  моя  аура
оказала на нее целительное воздействие. (Садится,  указывает  Морено  на
стул.)
   Морено (озадачен). Ваша аура?
   Ремилард (недовольно). Биоэнергетическое поле, окружающее  мое  тело,
как и тела всех живых существ, включая растения.
   Морено (кивает, припоминая). Я где-то читал, что телепаты видят  ауру
других... Вы тоже видите?
   Ремилард. Да. Если настроюсь на нее. Mорено.  И  как  выглядят  ауры?
Моя, например?
   Крупный план. Ремилард сложил ладони куполом над больной  орхидеей  и
пристально, с нежностью смотрит на нее.
   Ремилард. Нечто вроде цветного  ореола,  находящегося  в  непрерывном
движении, изменении. Аура здоровых растений,  как  правило,  золотистого
цвета. У людей и животных наблюдается огромное  разнообразие  цветов.  У
оперантов ауры очень  яркие,  а  у  вас,  мистер  Морено,  поскольку  вы
латентны,  она  довольно  тусклая,  красноватого  оттенка,   пронизанная
фиолетовыми вспышками.
   Морено (голос за кадром). Какое значение имеет цвет ауры?
   Ремилард.  Пока  мы  не   установили   точных   корреляций.   Окраска
индивидуальной ауры меняется  в  зависимости  от  настроения,  состояния
здоровья и рода умственной деятельности, в которую погружен обладатель.
   Морено (голос за кадром). Что, в частности, вы можете сказать о  моем
красном и фиолетовом?
   Ремилард (невозмутимо глядя в объектив). Я предпочел бы пока этого не
комментировать.
   Смена кадра. Морено и Ремилард. Последний на фоне голограммы мозга.
   Морено (меняя тему). Мы  обсуждали  препятствия  деятельности  высших
умственных сил...  Полагаю,  такие  факторы,  как  алкоголь,  наркотики,
усталость, болезнь, отрицательно сказываются на оперантности.
   Ремилард. Безусловно. Высшие функции особенно чувствительны к ним. Но
есть и целый ряд  других  препятствий.  Скажем,  то,  что  неспециалисты
называют ступором.
   Морено. Поясните, пожалуйста.
   Ремилард. Возьмем в качестве примера обычную функцию ума, такую,  как
память. Все мы страдаем от забывчивости. Допустим,  я  сижу  на  банкете
рядом с дамой и не могу вспомнить ее имени. Почему это происходит?  Будь
я глубоким стариком, моя забывчивость была  бы  легко  объяснима.  Но  я
молод и нахожусь в твердой памяти. И тем не менее, как бы я ни  напрягал
свои извилины - не могу вспомнить - и все. Психоаналитик привел бы  тому
несколько причин. В эту даму я когда-то был влюблен, а она мне изменила,
и я подсознательно стремлюсь стереть воспоминание о ней.  Или  ее  зовут
так же, как сотрудника моего налогового  управления.  Или  у  нее  очень
трудное иностранное имя, и я не смог его заучить, когда нас  представили
друг  другу.  Каждый  из  таких  мелких  факторов  может   задействовать
блокировку памяти. Точно так же блокируются и метафункции. Mорено. А как
насчет эмоций? Гнева там  или  страха?..  Если  сильный  оперант  боится
враждебности окружающих, могут его силы перейти в латентное состояние?
   Ремилард. Бывает. Порой оперант, демонстрирующий свои метафункции, не
в силах проявить их, если чувствует враждебность или недоверие публики.
   Морено.  А  вы  когда-нибудь  переживали  упадок  умственных  сил   в
результате эмоционального потрясения.
   Ремилард (после паузы). Нет. Напротив, мой организм в  таких  случаях
вырабатывает достаточно адреналина для усиления метафункций. Но я  начал
пользоваться  ими  еще  в  младенчестве.   Когда   детей   приобщают   к
оперантности в раннем возрасте, то их высшие  умственные  силы  остаются
действенными при самых неблагоприятных обстоятельствах.  Собственно,  вы
ведь тоже от потрясения редко лишаетесь дара речи, зрения или слуха.
   Крупный план. Морено.
   Морено. Вернемся к вашей программе испытаний и  тренировок...  Многие
возразят, что она таит в себе немалые опасности. Ведь таким образом  как
бы  создается  интеллектуальная  элита.  И  люди,  входящие  в  нее,  не
остановятся  перед   злоупотреблением   властью,   добытой   с   помощью
умственного превосходства.
   Смена кадра.
   Ремилард. Едва ли нам грозит подобная опасность.
   Морено.  Отчего  же?..  Может  быть,  операнты  считают  ниже  своего
достоинства заниматься политикой?
   Ремилард (нетерпеливо). Просто есть много других занятий, от  которых
они получают гораздо большее удовлетворение. Думаю, вас не удивляет  то,
что Эйнштейн не баллотировался в президенты.
   Крупный план. Морено.
   Морено (внезапно решившись). А вы как сильный оперант  ощущаете  свое
превосходство над другими?
   Крупный план. Ремилард.
   Ремилард (снова глядя на растение  и  хмурясь).  В  самой  постановке
вопроса я усматриваю некую  агрессивность.  По-вашему,  скрипач  ощущает
превосходство над зрителями? Или математик над поваром? Или библиотекарь
с  феноменальной  памятью  -  над  рассеянным  профессором,   получившим
Нобелевскую премию? (Поднимает глаза  на  собеседника.)  Мистер  Морено,
всем нам  свойственно  совершать  заведомо  опрометчивые  поступки  ради
самоутверждения. Человек страдает заниженной самооценкой  независимо  от
полученного образования.  Даже  тележурналист  не  способен  непредвзято
относиться к тому, кого он интервьюирует... Я был бы  дураком,  если  бы
смотрел сверху вниз на людей, не наделенных метафункциями.  Да,  у  меня
есть дар. Но в равной мере я не обладаю множеством других талантов. Я не
умею играть на скрипке, петь, готовить. Не могу писать картины, играть в
теннис. Отвратительно вожу машину, потому что  витаю  в  облаках  вместо
того, чтобы следить за движением на дороге. Мне всегда  нелегко  принять
решение.  Потому   у   меня   нет   никаких   оснований   считать   себя
сверхчеловеком... И я не знаю других оперантов с  манией  величия.  Если
таковые существуют, я предпочел бы никогда с ними не встречаться.
   Крупный план. Морено.
   Морено. А как насчет  оборотной  стороны  медали?  Вы  не  чувствуете
угрозу со стороны неоперантов?
   Смена кадра. Ремилард на переднем плане.
   Ремилард. Когда я был помоложе, то тщательно скрывал от всех мои силы
- хотел быть похожим на других. Вы брали интервью  у  многих  оперантов,
наверняка  они  говорили  вам  то  же  самое.  Ребенок,   самостоятельно
развивающий свои метафункции, чисто инстинктивно пользуется  прикрытием.
Меньшинство, представляющее мнимую угрозу для большинства,  естественно,
адаптируется, чтобы выжить.
   Морено. Значит, вы признаете,  что  оперантная  психика  представляет
угрозу для нормальных людей?
   Ремилард (спокойно). Я сказал, "мнимую" угрозу.  Когда  кто-то  резко
отличается от других, его часто воспринимают как угрозу. Но  это  совсем
не обязательно. Когда противоречия разрешаются на уровне зрелых людей, а
не перепуганных  детишек  -  это  и  есть  цивилизация.  Пропасть  между
оперантом и неоперантом - одно из  недавних  противоречий,  возникших  в
современном  обществе  наряду  с  множеством   других   -   технических,
экономических, культурных, возрастных,  половых.  Можно  упорствовать  в
углублении противоречий, можно забрасывать друг друга камнями,  а  можно
сотрудничать, строить мост к взаимному совершенствованию.
   Монтажная перебивка.
   Бурные сцены на фондовых биржах Лондона и  Токио;  разъяренные  толпы
осаждают входы в  банки  Женевы  и  Цюриха;  над  казино  в  Монте-Карло
вывеска: ЗАКРЫТО ДО ПОСЛЕДУЮЩЕГО УВЕДОМЛЕНИЯ;  обложка  журнала  "Тайм":
ФИНАНСОВАЯ И ОБОРОННАЯ КАТАСТРОФА; газетные  заголовки:  РОССИЯ  ПРОДАЕТ
ЗОЛОТО; НЕФТЯНОЙ ХАОС; ФОРМУЛА КОКА-КОЛЫ - УЖЕ НЕ СЕКРЕТ; НЕПЛАТЕЛЬЩИКАМ
НАЛОГОВ НЕКУДА ПОДАТЬСЯ. Обложка журнала "Ньюсуик": КТО УСТЕРЕЖЕТ  САМИХ
СТОРОЖЕЙ?
   Морено (голос за  кадром).  Мы  видим  смятение,  охватившее  мировые
фондовые и товарные биржи вследствие эдинбургской демонстрации, и отдаем
себе отчет в том, что многие  финансисты  и  бизнесмены,  строящие  свои
операции на полнейшей секретности, смотрят на  телепатию  и  внетелесные
экскурсы как на смертельную опасность.  Назревают  и  другие,  не  менее
серьезные проблемы. В настоящее  время  операнты  слишком  малочисленны,
чтобы угрожать обществу или мировой экономике, но можно ли поручиться за
будущее, когда высшие умы, которых вы беретесь подготовить, наводнят все
сферы нашей жизни?
   Смена кадра.
   Ремилард. Операнты - не какие-то пришельцы из космоса.  Мы  такие  же
граждане, как все, а вовсе не сверхчеловеки. У нас, в  принципе,  те  же
стремления - мы желаем процветания  нашей  планете,  мира  нам  и  нашим
детям, мы хотим получать удовлетворение от своей работы и быть  свободны
от угнетения и предрассудков. Как и все  люди,  мы  мечтаем  о  любви  и
счастье... Вот  вы  говорите  -  "наводнят",  а  сознаете  ли,  что  это
относится к вашим детям и внукам? Предварительный анализ показывает, что
человеческая раса достигла критической эволюционной точки. Наш  генофонд
постоянно пополняется особями, имеющими потенциальную возможность  стать
высшими умами, если пользоваться вашей терминологией.
   Морено (слегка потрясен). И мои дети...
   Ремилард.   Или   дети   ваших   братьев,   родственников,   соседей,
сотрудников. В грядущем все будут рождаться оперантами! Но до этого  еще
далеко, а нам, неприкаянным, выпало жить в  переходную  эпоху.  Не  хочу
преуменьшать трудностей, которые нам  предстоят.  Необходимо  выработать
механизмы  приспособляемости.  Но  ведь  на  протяжении   всей   истории
человечеству   приходилось   сталкиваться   с   катаклизмами,    которые
опрокидывали старые порядки. В каменном веке металл был угрозой.  Первые
автомашины  пугали  лошадей  и  обрекали  на  разорение   производителей
колясок. Но то, что одной общественной группе  кажется  угрозой,  другая
приветствует как благословение. А  вы  заметили,  что  последний  выпуск
"Бюллетеня атомных исследований" перевел стрелки часов конца света с без
двух минут на половину двенадцатого?
   Морено (позволяет себе насмешку). Так вот в каком  качестве  вы  себя
видите? Спасители человечества!
   Крупный план. Ремилард.
   Ремилард (вздыхает, перебирая лепестки  цветка).  Порой  я  думаю:  а
вдруг мы первые разбросанные споры нарождающегося Мирового  Разума?..  А
иной раз  мне  кажется,  что  мы  лишь  эволюционный  тупик,  ментальный
эквивалент вымерших ирландских лосей с шестифутовыми рогами -  такие  на
вид  были  красавцы,  но  проиграли  битву  за  выживание.  (Глядит   на
воспрянувшую орхидею. Взяв со стола  графин,  наливает  немного  воды  в
горшок.)
   Морено (недоверчивый голос за кадром). Мировой  Разум?  Вы  имеете  в
виду единое государство по марксистскому образцу.  Так  вот  куда  ведет
оперантность?
   Смена кадра.
   Ремилард (от души смеется). Ну что вы! Ничего  похожего!  Испугались,
что  мы  превратимся  в  метапсихический  улей?  Ха-ха-ха!..  Вся   сила
человечества в его  индивидуальности.  Но,  видите  ли,  с  утверждением
телепатии  открываются  перспективы  социализации   на   более   высоком
умственном уровне. Это было  б  таким  логичным  и  элегантным  решением
проблемы  выживания...  я  имею  в  виду  Мировой   Разум.   Совершенный
противовес опасно растущему техническому прогрессу. Mорено. И все-таки я
не совсем понимаю.
   Монтажная перебивка. Выдержки из естественной  истории  миксомицетов.
На их фоне голос Ремиларда.
   Ремилард (за кадром). Возможно, вы лучше поймете на примере аналогии.
Есть любопытная группа живых существ, называемых миксомицестами,  или  в
более прозаическом варианте - слизевиками. Их можно  считать  животными,
ведущими  себя   на   манер   растений,   или,   наоборот,   растениями,
маскирующимися  под  животных.  Вообще  же  это  грибовидный   организм,
способный передвигаться. В обычной форме слизевик  напоминает  маленькую
амебу, которая путешествует туда-сюда  по  лесу,  поглощает  бактерии  и
другие микроорганизмы. Питается, растет и в свое время делится  пополам,
как настоящая амеба. В благоприятной лесной среде  насчитываются  тысячи
или даже миллионы таких обособленных одноклеточных хищников. Но вдруг  в
питании  наступают  перебои  -  скажем,  из-за  продолжительной  засухи.
Каким-то образом отдельные клетки сознают, что их спасение в единстве, и
начинают срастаться. Вначале они образуют пузыри,  затем  потоки  слизи,
стекающиеся в многоклеточную студенистую  массу,  порой  более  тридцати
сантиметров в диаметре... Это уже более сложный организм. Одни слизевики
напоминают припудренное пылью желе, другие - улиток, оставляющих  позади
себя слизистый след. В течение  недели-двух  они  ищут  себе  подходящую
среду  обитания.  Наконец  миграция  прекращается,  и   слизевик   вновь
меняетформу - собирается в  узел,  в  нечто  вроде  утолщения  на  конце
стебля. Со временем он лопается и выпускает в воздух облако дымных спор.
Постепенно  они  оседают  на  землю,  где  от  тепла  и  влаги  обретают
первоначальное обличье амеб. И опять ведут изолированное  существование,
пока не придут тяжелые времена и единство не станет императивом...
   Смена кадра. Ремилард и Морено. Камера следует за ними. Мы видим, как
они приближаются к выходу из здания.
   Морено. Вы в самом деле верите, что человеческие умы будут  вынуждены
объединиться для выживания?
   Ремилард.  Любому  операнту  подобная  идея   представляется   вполне
естественной.   Человечество   всегда   стремилось   к   высшим   формам
социализации. Первобытному племени, живущему на  уровне  клана,  понятие
демократического общества  показалось  бы  крайне  странным.  Однако  на
протяжении тысячелетий первобытные племена переродились в цивилизованные
нации.  Вспомните,  как  в  семидесятые-восьмидесятые   годы   некоторые
народности  Южной  Азии  переселились  в  Америку   и   весьма   успешно
адаптировались. Так что Мировой Разум - вовсе не химера, и,  разумеется,
наряду с оперантами он включит в себя неоперантные умы.
   Морено. Не вижу - каким образом!
   Ремилард. И я не вижу... пока. Однако именно  такой  выход  предвидят
теоретики метапсихологии. Интеллектуальное общество, развиваясь по  пути
гармонии и взаимодействия, позволит индивидууму сохранить свою  свободу.
Это одна из тем для обсуждения  на  первом  конгрессе  метапсихологов  в
Алма-Ате.  Сначала  мы,  конечно,   займемся   насущными   практическими
вопросами, а потом  перейдем  к  проблемам  вселенского  масштаба.  Быть
может, до пришествия Мирового Разума нас отделяет несколько тысячелетий,
но мне наша встреча в  Казахстане  видится  маленьким  скоплением  амеб,
срастающихся в организм высшего порядка. Организм пока еще  крошечный  и
слабый... но он будет расти.
   Крупный план. Морено на фоне логотипа программы (каше).
   Морено (обращаясь к телезрителям). Гипотезы Дени Ремиларда по меньшей
мере невероятны, но и сам он  весьма  неординарная  личность.  Возможно,
президент прав: он действительно сверхчеловек. В настоящее время  таких,
как Ремилард, в мире всего несколько сотен.  Но  завтра,  через  год,  в
стремительно приближающемся двадцать первом веке этих высших умов  будет
великое множество. И с увеличением их числа изменится наш мир. К лучшему
ли?.. Поживем - увидим... Карлос Морено - для "Шестидесяти минут".
   Затемнение. Блок рекламы.

23

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

   Зачем я это сделал?
   Чье дьявольское принуждение толкнуло меня влезть в демонстрацию моего
племянника  со  своим  психокинезом  и  раскрыть   давно   и   ревностно
оберегаемую тайну в телепередаче, которая транслируется на весь мир?
   О да, я был более чем  навеселе,  поскольку  убедил  себя,  что  надо
подкрепиться перед нашествием  Карлоса  Морено  и  его  свиты  любителей
жареного. Но  чтобы  так  по-клоунски,  с  такой  пошлой  беззаботностью
разоблачить себя - надо вконец лишиться рассудка!
   После фатальной съемки в "Красноречивых  страницах"  я  похихикал  со
всеми вместе, а когда осознал свое  безумие,  ударился  в  дикий  загул.
Разумеется, я пропустил и показ "60 минут", состоявшийся в  воскресенье,
три дня спустя, и торжественный прием в лаборатории по случаю выхода  из
подполья.  Видимо,  там  царило   настоящее   веселье,   ибо   из   всей
психочувствительной братии лишь один человек вспомнил обо мне, пришел  и
принудительными импульсами заставил открыть дверь.
   Люсиль.
   - Так я и знала! - воскликнула она, врываясь в квартиру. -  Вечно  ты
что-нибудь выкинешь! Погляди на себя! Роги, что ты с собой сделал?
   - Законный вопрос, - пробормотал я с пьяной ухмылкой.
   Но вся хмельная бравада тут же померкла перед  лицом  ее  бесконечной
доброты. Наверное, своим видом я напоминал  несчастную,  искупавшуюся  в
грязи ворону. Однако Люсиль долгие годы  помогала  матери  ухаживать  за
отцом-инвалидом, так что справиться со мной ей не составило  труда.  Она
потащила меня в душ, переодела в чистую пижаму  и  влила  мне  в  глотку
витаминизированный молочный коктейль. Затем уложила  в  кровать.  Десять
часов я проспал как убитый, а пробудившись, застал ее  в  гостиной.  Она
задремала в кресле, после  того  как  навела  блеск  в  моей  запущенной
квартире и опорожнила в раковину все остатки спиртного.
   Мой череп  дребезжал,  как  безумная  каллиопа,  колени  тряслись.  Я
обалдело уставился на спящую молодую женщину, силясь понять,  отчего  не
кто-нибудь, а именно она протянула мне руку помощи.
   Люсиль открыла  большие  карие  глаза.  Встретив  твердый  немигающий
взгляд, я сразу вспомнил наши с Дени поиски одиннадцатилетней давности и
ее решительный отпор.
   - Отчего? - отозвалась Люсиль  на  мой  невысказанный  вопрос.  -  Да
оттого, что я сразу поняла,  как  ты  можешь  отреагировать  на  гнусные
проделки Дени. Бедняга, ты ведь не знаешь, что он нарочно все подстроил!
   Она потянулась, встала с кресла, взглянула на часы.
   - Без четверти восемь. В девять у меня семинар, я еще успею поджарить
яичницу. - И направилась в кухню.
   - Что значит - ты поняла? - проскрипел я и поплелся следом за ней.  -
Как ты могла понять, когда я сам ни черта не понял?  Какого  дьявола  ты
суешь нос в мои дела? Может, этот скот Призрак тебя послал?
   Она принялась разбивать яйца на сковородку. Звук был  подобен  ударам
кувалды по моим истерзанным барабанным перепонкам. Я зашатался, а Люсиль
легким  принудительным  усилием  опустила  меня  на  табурет.   Испустив
протяжный стон, я схватился за голову,  чтоб  не  шмякнуться  о  дочиста
выскобленную  кленовую  столешницу.  Спустя   несколько   минут   Люсиль
поставила передо мной чашку кофе.
   - Растворимый, правда, но я развела покрепче. Пей.
   Принуждением она предупредила мой отказ, я взял чашку обеими руками и
выпил. Тут же у меня под носом очутилась шипящая яичница и кусок хлеба с
маслом. От запаха пищи меня замутило.
   - Ешь.
   - Не могу...
   МОЖЕШЬ.
   Начисто лишенный воли, я вновь покорился. Люсиль налила  себе  чаю  и
уселась напротив, не выпуская мой ум из принудительной хватки. Ее нельзя
назвать хорошенькой, но в подвижных черных и  ярких  красках  лица  есть
нечто большее - характер. Темные  волосы  подстрижены  под  пажа,  челка
доходит до густых, почти прямых бровей. Алая водолазка  и  джинсы  сидят
как влитые на тоненькой фигурке; ногти обломаны, и весь маникюр  слез  -
еще бы, представляю, сколько грязи она отсюда вывезла.
   По мере насыщения боль в голове стала медленно отступать. Я устыдился
своей черной неблагодарности, но так и  не  нашел  объяснения  -  откуда
вдруг такая забота. В книжную лавку Люсиль заглядывала лишь от случая  к
случаю, причем высказывала прискорбную  склонность  к