м портье Тедом Сериосом. Правда,
мысли Сериоса  в большинстве своем были  смазаны, а вскоре  он  утратил свой
уникальный талант. С маленькой Уме такого не случилось. Она практикуется как
в цвете, так и в черно-белом изображении, достигая все большей четкости.
     ...  И  вот  наступает  миг  открытия.   Девочка  будет  участвовать  в
телепередаче,  наряду  с другими фотолюбителями.  Они  с отцом  готовились к
этому  целый  год,  однако  на публике  еЕ охватывает  неожиданное смущение.
Выступление провалилось. Через неделю отец попадает под поезд метро.
     ...   Телевизионный  дебют   все   же  принес   свои  плоды.   Девочкой
заинтересовалась видный парапсихолог  Рейко  Сасаки.  Эта  женщина  стала ей
второй матерью. Родная мать только рада от  неЕ избавиться. Под внимательным
и  тактичным  руководством Уме снова начинает выдавать ментальные  снимки. У
неЕ  обнаруживаются  и  телепатические  способности.  Она  получает  хорошее
образование  с помощью доброго доктора Сасаки,  становится еЕ  ассистентом в
исследовательской работе.
     ...  Опыты  показывают, что Уме создает конкретные  образы своих мыслей
путем излучения потока  фотонов, извлекаемых  не из естественного  источника
света,  a ex nihilo [Из небытия (лат.).], из какой-то иной  реальности,  что
подтверждает гипотезы сторонников новой универсальной теории поля.
     ... Странная  одинокая девочка превратилась в сильную, целеустремленную
женщину. Доктор Сасаки умерла, настоящая мать тоже. У сестер Уме отсутствует
метапсихический  дар.  Обе   обзавелись  семьями  и  почти  не  поддерживают
отношений со старшей.
     Я слышу, как Уме напевает:

     Как осенний свет,
     Отпечатались в мозгу
     Мыслей кружева.

     Она вся окутана  золотым сиянием, груди  еЕ как молодые луны,  плоть --
как  тайна  синей  полночи, в которую я  погружаюсь, испытывая невообразимое
блаженство. Тонкие  руки  ткут лучистое рассветное полотно  вокруг нас, едва
колеблемое отдаленными звуками бурлящего снаружи потока.
     Она  прижимает  пальцы   к  моей  груди,  к   горлу,   и  там   под  еЕ
прикосновениями распускаются огненные цветы  лотоса. Моя аура меняет окраску
с   болезненно-желтой   на  розово-золотистую.  Пальцы   начинают   выводить
таинственные узоры у меня на спине,  и кожа хранит  их прохладные светящиеся
следы.
     Моя плоть понемногу  выходит из спячки.  Вцепившись  мне в  плечи,  Уме
изгибается  назад,  и  я  целую золотой бутон  у  неЕ  над сердцем.  Сладкий
источник  меж  моих губ расширяется, пульсирует,  обретает радужную окраску.
Свет,  струящийся из  еЕ ладоней, обволакивает и  согревает меня. Она  вдруг
отстраняется, а я испускаю протестующий вопль.
     Доверься мне! У нас ещЕ столько времени...
     Я покрываю страстными поцелуями извивающееся тело, одетое в  астральный
огонь. Вижу ритмичные бледно-голубые вспышки с золотым ореолом над еЕ лоном,
пупком,  сердцем, ложбинкой шеи. Соски  изливают на меня звездное сиянье.  Я
снова обрел  былую  силу  и  весь  горю.  Умоляю,  впусти меня! Но она  лишь
разводит в стороны мои  руки, беспомощно повисшие вдоль тела, и воспламеняет
каждый нерв.
     Мне  хочется  еЕ сокрушить,  поглотить,  проткнуть  раскаленным жезлом,
сжечь дотла. Нет, говорит Уме, рано. Подожди, милый, подожди.
     Слезы отчаяния и ярости обжигают  мне лицо. Я проваливаюсь в грохочущую
бездну, ослепленный далеким, недоступным мерцанием. А она  подводит звездные
огни  к  моим глазам... и в моем мозгу  расцветает, непрерывно  меняя форму,
невиданно прекрасный психокреативный лотос. Мощный поток энергии струится от
моего  мужского  естества  наверх, вдоль  позвоночника, проникая  в голову и
конечности. Уме парит над чашей цветка, точно сверкающий ecu azurй [Небесный
треугольник  (франц.).].  Наконец она позволяет  заключить  еЕ  в  объятия и
медленно опускается  на меня. Я проникаю  в неЕ  так глубоко, что,  кажется,
насаживаю  на острие  сердце,  и мы  сливаемся в экстазе, наслаждаясь  нашим
общим многоцветным великолепием. Оргазма как  такового нет, мы просто  делим
блаженство, не зная насыщения и любуясь фантастическим цветком, который сами
сотворили. Мы создали его вместе и поклонялись ему часами, пока незаметно не
погрузились в  сон. Мы  разомкнули тела, но память  о ночных трудах  все ещЕ
соединяла нас.
     Наутро мы проснулись  довольные, умиротворенные и навеки  стали лучшими
друзьями.

     Да, именно друзьями, а не любовниками  в обычном  понимании. Каждый жил
своей  жизнью,  не  связывая  себя  обязательствами.  Мы  скорее  напоминали
музыкантов, исполняющих дуэт необыкновенной красоты и гармонии, произведение
искусства, которое по отдельности ни один  из  них не  смог бы создать. Секс
выполнял   вспомогательную   функцию,  и  поскольку  творения  наши   носили
абстрактный  характер, ускользали, словно  замирающая музыка, их нельзя было
назвать любовью. И тем не менее они внутренне облагораживали нас обоих.
     А  вот  эксперименты  в  лаборатории  обернулись   полным  фиаско.  Под
контролем я не смог  породить ни эрга, не  говоря уже  о  когерентном  луче.
Техника  внешней  спирали  вызывала  у  меня  только  жуткие  головные боли.
(Внутренняя же  спираль  оказалась превосходным дополнением  к  carezza.)  Я
проторчал  в испытательной камере гораздо  больше, чем  предполагалось,  и в
конце концов меня списали за ненадобностью, а простреленное стекло отправили
на склад.
     --  Возможно,  твоя  психокреативная  функция  со   временем  и  станет
оперантной, -- заявил  Дени,  -- но  я не питаю особых надежд. Наша  техника
успешнее сказывается на молодых субоперантах, а тебе уже  сорок семь, и твои
метафункции  покрылись  налетом невротических шлаков, накопленных в  течение
десятилетий. Основная  психоэнергетика, видимо, навсегда останется латентной
и будет проявляться лишь в условиях сильнейшего нервного стресса.
     -- Ну и пускай,  --  ответил  я, радуясь тому, что меня миновала участь
подопытного кролика. -- Я вполне обойдусь без нее.
     Тут  я  ошибся...  как,  впрочем,  не  раз  ошибался  в  своей  пестрой
биографии.

     Люсиль  Картье  и Билл  Сампсон  пережили  бурный  разрыв.  Мало-помалу
(возможно, здесь  не обошлось без тонкой работы Уме) Люсиль убедилась, что я
не  желал ей зла, и простила  меня. На Рождество  1992 года мы отпраздновали
примирение, и Люсиль преподнесла мне в подарок "незаменимую для закоренелого
холостяка  вещь"  --  темного  пушистого  котенка.  "Будет  ловить  мышей  и
скрашивать твое одиночество в долгие зимние вечера".
     Тот котенок и стал Марселем Первым. Когда я обнаружил, что он не только
телепат, но и принудитель, у меня уже не было сил с ним расстаться.

2

     Выдержки из заключительной беседы между капитаном орбитальной станции и
членами     десантной     исследовательской     команды    из     совместной
советско-американской экспедиции на Марс Лабиринт Ночи, Марс
     2 ноября 1992

     Гаврилов. Володя, где ты находишься?
     Ключников. В тридцати двух метрах (помехи)... эпицентр тумана прямо под
нами. Завеса не такая  плотная, как вчера, но  все время поднимается, оттого
что солнце (помехи)... прорывы, участки таяния (помехи).
     Гаврилов. Повтори, Володя. Плохо тебя слышу.
     Ключников.  Спустился в ущелье на тридцать два  метра. Спуск легкий, но
верхняя граница тумана поднимается. Слышишь, Андрей?
     Гаврилов.  Понял.  Туман   поднимается...  Сканирую   другие  расщелины
Лабиринта  Ночи.  Большинство заполнено туманом. Возможно, вчерашняя пылевая
буря вызвала конденсацию очагов. Туман тебе мешает?
     Ключников. Пока нет... Тебе удалось что-нибудь заснять.
     Гаврилов. Только  негативные видеосигналы. Слушай,  Уэйн, ты  бы потряс
как следует свою чудо-камеру.
     Стерджис. Да я трясу эту сволочь с тех пор, как мы вышли на  гребень, а
она ни в  зуб ногой (помехи)...  что-то  заклинило. Но  может  быть и другая
причина,  к  примеру,  перебои в  питании -- тогда надо будет  зафиксировать
(помехи)...  и обойтись  фотокамерой. Она работает хорошо,  так  что  мы все
заснимем. А на видеофильме поставь крест, Андрей.
     Гаврилов (смеется).  Видно,  придется  поверить  вам  на слово, что  вы
спускались  в Лабиринт  Ночи.  Вы  уж,  пожалуйста, свистните,  как  увидите
зеленых человечков.
     Стерджис.  Не  сомневайся.  Старик  Тарс  Таркас  собственной  персоной
выползает  из  тумана  (помехи)...  красные  скалистые  слои.  Берем  пробы.
Осадочные породы, на первый взгляд никаких следов макроископаемых. К востоку
преграда  из  вулканических отложений. На  обратном пути подойдем поближе  и
отщипнем кусочек.
     Ключников. Уэйн, ты заметил, что пыль в расщелинах уже не такая сухая и
воздушная?  Скорее  похожа на мокрый  песок.  Возьму  немного (помехи)...  в
нижних слоях ещЕ  более  заметно  отвердение.  Здесь внизу каменные  россыпи
имеют пористый вид. Внешне напоминают  кораллы, но структура иная. Признаков
жизни нет.
     Стерджис. Эй... слышишь? Эй!
     Ключников. Что?
     Стерджис. Вот  здесь. Вроде неглубокая пещера. Тебе не кажется, что лед
тает?
     Ключников. Кажется.  Затянулись  (помехи)...  не та,  как  вчера.  Пыль
словно сдуло. Беру пробы:
     Стерджис. Ого! Вот он, туман!
     Ключников. Засвети фонарь на шлеме.
     Стерджис. Есть,  командир... Так чуть  лучше. Спуск легкий  (помехи)...
проклятый песок. Есть камни с острыми краями. А кроме того (помехи)...
     Ключников. Уэйн, не так быстро. Я тебя не вижу.
     Стерджис. Прости, Володя. Я хотел... Вот проклятье! Теперь видишь меня?
     Ключников. Да. Туман, язви его душу, сгущается, как сбитые сливки...
     Стерджис. Э-э, погляди-ка! Направь фонарь на скалу!
     Ключников. Мокрая как будто.
     Гаврилов. Повторите, повторите! Вы наткнулись на влажные скалы?
     Стерджис. Похоже, местами лед плавится. Беру образцы.
     Ключников.  Туман...  сплошной туман.  Пористые скалы покрыты  льдистой
коркой. Что, если спуститься пониже?
     Стерджис. Эй, подожди меня!
     Ключников. Усраться можно!
     Стерджис. Ух ты, черт! Это же надо!
     Гаврилов. Что? Что вы обнаружили?
     Ключников. Много оранжевого  света, он пробивается сквозь  туман. Скалы
точно  подернуты  сверкающей  пеленой.   И  она   гораздо  темнее  льда.  То
сине-зеленая, то коричневая. Ей-богу! Меняет цвет на глазах!
     Стерджис. Она живая!
     Гаврилов. По-вашему, это жизнь?
     Стерджис. Во всяком случае, на химическую реакцию  не похоже. Но я ведь
только геолог.  Постепенно приобретает  вид студенистых морских  водорослей.
Очень медленно набухает. Должно быть,  замерзшая  масса...  Какая там  у нас
температура, Володя? Кажется, действительно растаявший лед.
     Ключников. Минус семнадцать по Цельсию.
     Стерджис.  Ты  смотри,  жара! Видимо,  на  дне расщелины  геотермальный
источник. Помните,  кто-то  высказывал  гипотезу насчет системы сообщающихся
кратеров... словно изъеденных червоточиной...
     Гаврилов.  Жизнь. Жизнь на  Марсе! Великое открытие, ребята! Как  раз к
семидесятипятилетию нашей революции.
     Стерджис. И у нас юбилей. Пятьсот лет назад Колумб открыл Америку.
     Гаврилов. Ну да, конечно! Вот здорово!
     Стерджис. Почти на том самом месте, где мы ожидали... в трещинах. Берем
образцы. Черт! Крепкая, зараза! Щуп не берет, Володя!
     Ключников. Может, попробуем алмазный бур?
     Стерджис. Это мысль. Вещество напоминает  сверхпрочный упругий пластик.
Так и должно быть,  верно?.. Не хотел бы я поселиться в таком Богом  забытом
месте!.. Ох! У тебя микропила под рукой?
     Ключников.  Сейчас. Вот... Кажется, выходит. Думаю  (помехи)...  упакуй
остальные образцы. Так (помехи)... ещЕ метров  на десять вниз, хочу измерить
температуру и сделать атмосферный (помехи)... дольше здесь оставаться.
     Гаврилов. Ты спускаешься, Володя? У меня помехи.
     Ключников. Внутри камни  (помехи)... поглубже разведать  (помехи)... на
скалах. Аморфности не  наблюдаю,  но  имеется  радиальная симметрия,  как  у
медуз. Лепешка около пятнадцати (помехи)... и два, сантиметра три толщиной.
     Стерджис. Господи Иисусе! Она разъедает пластину из нержавеющей стали.
     Ключников.  Фантастика (помехи)... чертовы  пробы! Уэйн,  да  оторви ты
свою задницу, спускайся и посмотри!
     Стерджис. Что за оказия? По-моему, наконечник бура отклонился.
     Ключников  (помехи)...   очень   красивые,   с  оттенком  ультрамарина,
поглощают зелено-коричневые (помехи)... своим собственным светом.
     Гаврилов. Володя! Командир Ключников, ответь! На связи сильные помехи.
     Ключников. Сказочное царство. Красота. Спускайся, Уэйн!
     Стерджис. Володя, ты прекратишь наконец (помехи)... так уверен, что эта
штука  до  нас  не  доберется?  Может,  она  опасна?  Кислота  или  что  там
(помехи)...  хреново.  Чтобы  сплав  ванадия  и стали  проржавел!.. Ты  меня
слышишь? Командир?
     Ключников. Иду! Трудно поверить (помехи)... справа от скалы.
     Гаврилов.  Десант,  десант,  на связи орбитальная  станция!  Почему  не
отвечаете?
     Ключников. Заткни пасть, Андрюша, мы заняты (помехи)... жизненные формы
несказанной красоты. Твердые, очень упругие, а некоторые  био (помехи)... их
от этой скалы и в мою коллекцию.
     Стерджис. Эй, Володя! Поднимайся немедленно, слышишь? Не трогай их. Они
живые!
     Ключников. Да ладно!  Чего ты сдрейфил, как (помехи)... такой активный.
Давай (помехи, крик)...
     Стерджис. Володя!
     Гаврилов. Вова! Командир! Владимир Максимович!
     Стерджис. Я иду, иду!..
     Гаврилов. Уэйн! Он что, зацепил марсианина?
     Стерджис. Эй, Володя? С тобой все в порядке... О-о-о, нет!
     Гаврилов. Уэйн, что стряслось?
     Стерджис  (помехи)...  враждебный мир.  Скажи  им, Андрей. Куда угодно,
только не на  Марс.  О  Боже! Я все ещЕ (помехи)...  лететь в растворяющемся
(помехи,  крик)...   на   скафандре  маленькие  капли...   Первичный  бульон
сине-зеленого цвета. Запомни, Андрей (помехи)... Люблю тебя, Рут (помехи)...
     Конец связи.

3

     Округ Дю-Паж, Иллинойс, Земля
     20 января 1993

     Председатель Национального  республиканского комитета слишком  медленно
подходил  к  сути  дела,  потому Киран  О'Коннор  отвлекся  и вдруг  услышал
неидентифицированный умственный голос:
     Засушенные эмбрионы  вновь погружаются в  воду... и плывут в отрешенной
печали.
     -- Многие сочли бы  рассмотрение этого вопроса  преждевременным, однако
позвольте   вас   заверить,  что  Комитет   по   выдвижению  кандидатур   от
Республиканской партии  придерживается  иного взгляда,  --  говорил  Джейсон
Кессиди. -- В  ноябре мы потерпели сокрушительное  поражение. Можно сказать,
сели в калошу.  Президент выезжает на программе  экономического процветания,
которую  демократы   украли  у  нас,  а  кроме  того,  ему  удалось  убедить
избирателей, что метапсихические мирные инициативы -- его личное достижение.
     Плывут  в  сверкающем  море... кровь оттаяла  и  снова струится...  они
набухают, обретая форму...
     Кто-нибудь слышит голос? -- мысленно спросил Киран.
     Четверо  из  пяти сидящих  вокруг  камина в эту  зверски холодную  ночь
встрепенулись,  прислушались.  И лишь бригадный генерал в  отставке Ллойд А.
Баумгартнер  невозмутимо  потягивал  свой  "драмбюи",  упершись  взглядом  в
роскошный ковер перед  очагом Кирана  О'Коннора.  Его мысль была у телепатов
как на ладони: когда же наконец этот болван приступит к  делу и объявит, что
они  намерены  выдвинуть  мою  кандидатуру в  президенты от  Республиканской
партии на выборах 1996 года?
     Джейсон Кессиди продолжал:
     -- Было время,  когда кандидатов утверждали в чаду партийных съездов, а
после введения предварительных выборов  баллотирующиеся стали  разворачивать
кампанию за год вперед. (Нет, Кир, я ни хрена не слышу.)
     И   я  ничего,  подхватил   Лен,  кроме  нетерпения  нашей  Золушки   в
генеральских  погонах.  Бедняжка  не  может  дождаться,  чтоб  ей  примерили
хрустальный башмачок. Взгляните на  этот благородный профиль! Ну  прямо Гари
Купер! А серебряный чуб!.. Идеал политической марионетки!
     Невиль Гаррет. Нет, хоть убей, никаких посторонних звуков.
     Арнольд Паккала. Да и  откуда?  Прислугу вы  приказали отпустить. Кроме
нас шестерых, в доме никого нет.
     --  Нынче,  --  разглагольствовал  Кессиди,  --   процедура  выдвижения
президентских   кандидатур  во   многом  усложнилась   и   требует   долгого
стратегического осмысления.  После недавнего поражения  Национальный комитет
разрабатывает  эту  стратегию  совместно  с мистером  Уиндхемом  и  мистером
Гарретом,  уполномоченными по  общественным связям, а  также с  целым  рядом
юридических консультантов.
     "Вроде мешка с деньгами Кирана О'Коннора, --  отметил про себя генерал.
-- Теперь понятно, зачем он откупил "Макгиган -- Дункан аэроспейс" и оставил
меня  председателем  исполнительного комитета, несмотря  на  мои проколы  со
Звездными  Войнами.  И почему этот ищейка  Гаррет  так  заинтересовался моей
былой космической славой..."
     Эмбриональная  музыка... Кровь... пищит, визжит, бурлит,  журчит... это
песнь воскресения из мертвых...
     Киран.  Прочеши  все  здание и подвалы,  Арнольд. Я слышу  голос и  ещЕ
какую-то чертову музыку.
     Слушаюсь, шеф.
     -- По нашим прогнозам, схватка на  выборах в девяносто шестом будет ещЕ
ожесточеннее.  Нынешний   президент,   отбывший   два  срока   и  снискавший
беспрецедентную  в истории  страны популярность, наверняка  выдвинет  своего
собственного ставленника, и  не для  кого не  секрет, что им  будет  сенатор
Пикколомини.
     Еще один хрен моржовый, подумал генерал.
     -- Мы, конечно, могли бы настаивать на  кандидатуре, выдвинутой прошлой
осенью.
     "Могли бы, с тем  же успехом! --  внутренне  усмехнулся Баумгартнер. --
Что-что, а достойно проигрывать вы умеете".
     --  Однако  же  у  Пикколомини  очень  сильная  позиция  благодаря  его
программе борьбы с наркотиками,  дружбе с президентом и несомненному личному
обаянию.
     Вот-вот,  подавал ему безмолвные реплики визави, выставлять против него
вашего продажного лидера Скроупа все равно что сесть против ветра.
     -- Мы уже изучили и отвергли многих претендентов, ибо ни один из них не
обладает подходящим  имиджем. Дело в том, что нам необходима новая платформа
в ответ  на возникновение  недвусмысленной угрозы  национальной  экономике и
безопасности. И  наш будущий  кандидат должен полностью соответствовать этой
платформе. Нам  нужен  человек смелый,  авторитетный,  а  главное --  чтящий
традиционные    патриотические   ценности.   Человек,    способный   оказать
решительное,  не замутненное  псевдолиберальным глобализмом  противодействие
прогнозируемой нашими экспертами катастрофе.
     Генерал Баумгартнер нахмурился.
     -- Какой катастрофе, Джейс?
     За председателя ответил Киран О'Коннор:
     --  К  концу  года  ближневосточные  поставки  нефти   будут  полностью
блокированы  в  результате  эскалации  исламских войн в Персидском заливе  и
Аравии. Вновь избранный президент и конгресс, контролируемый демократами, не
решаются  направить войска в  тот регион, похваляясь тем, что якобы являются
партией мира. (Вот, опять! Слышишь, Арнольд?)
     Морские  твари...  голотурии, ракообразные...  печальные  и  веселые...
танцуют и поют в кровавой воде... Это танец смерти и рождения...
     Паккала. Я не ощущаю  постороннего присутствия в радиусе  всей усадьбы.
Вы  нервничаете  в  последнее  время,  а  тут ещЕ  северное  сияние.  Может,
какой-нибудь  новый  метапсихический  феномен  вроде  амплитудных  перепадов
радиоволн...
     Киран. Да нет, не то... Ладно, Арнольд, не бери в голову.
     -- Налицо все признаки грядущего энергетического  кризиса, -- продолжал
Кессиди. -- Термоядерную энергию мы  сможем использовать не раньше,  чем лет
через  двадцать.  Поэтому  нефтяные  поставки  из Персидского  залива  имеют
жизненно важное значение для всех промышленно развитых