Киран небрежно отмахнулся.
   - Бог с ним! Пэтси Монтедоро привлечет на нашу сторону свежие силы из
Лас-Вегаса и с западного  побережья.  А  Фальконе  и  его  дубиноголовые
пускай поварятся еще годок  в  собственном  соку.  Прибыли  от  игорного
бизнеса и рэкета неудержимо падают, а билль Пикколомини и вовсе выбьет у
них почву из-под ног. Отмена сухого закона -  цветочки  по  сравнению  с
легализацией марихуаны, кокаина и других наркотиков.
   Большой Эл гневно затряс двойным подбородком.
   - Но как президент мог на такое пойти? Теперь  всякий  сраный  фермер
станет выращивать гашиш  и  коку.  Старушки  посадят  опиум  на  окне  в
горшочках! Не страна, а притон наркоманов! - Он судорожно глотнул вина.
   Киран поднялся и долил ему в стакан.
   - Брось, папа, не преувеличивай.  В  тексте  закона  масса  оговорок.
Правительство будет проводить воспитательные мероприятия против  разного
рода злоупотреблений... принудительное  лечение...  тюремные  сроки  для
буйных... электрический стул для распространителей. Улавливаешь  ход  их
мыслей... пусть всякое быдло, безработные,  отбросы  общества,  искатели
острых ощущений по дешевке курят и колются, пока не подохнут, лишь бы  с
каждой затяжки, с  каждого  укола  платили  налог  дяде  Сэму.  Но  чтоб
задевать порядочных граждан,  совершать  преступления  под  воздействием
наркотиков, совращать малолетних, загрязнять улицы своим дерьмом  -  это
ни-ни! Иначе их  запрут  подальше  и  ключ  потеряют.  Очень  простое  и
разумное решение. Казна возместит  себе  убытки  от  торговли  табачными
изделиями и спиртными напитками, в городах станет чище, а  гадкая  мафия
раз и навсегда потеряет основной источник дохода.
   - И это, по-твоему, не паскудство? Задешево  продавать  травку,  чтоб
даже дети могли купить! Ладно, заядлые наркоманы - эти пускай  хоть  все
мозги себе засрут, но детишки!..
   Киран пожал плечами.
   - Сердобольные либералы, церковники и общественная сфера пытались это
внушить президенту и Конгрессу. Ну и мы, конечно...
   Эл тупо уставился в стакан.
   - Тридцать процентов... С легализацией мы потеряли тридцать процентов
доходу -  всего-навсего!  А  Нью-Йорк,  Бостон,  Флорида,  Новый  Орлеан
потеряют по меньшей мере пятьдесят. А Калифорния...
   - Ничего, посидят год-другой на голодном пайке, и те  кланы,  которые
примкнут к нашему совместному капиталу, станут еще богаче. Чикаго всегда
был на гребне  перемен,  и  мой  консорциум  обеспечит  для  всех  новые
структуры извлечения прибыли. Мы выживем, папа, мы и те,  кто  последует
за нами.
   - За тобой! - Глаза в красных прожилках на миг  полыхнули  застарелой
ненавистью и ужасом, но Эл тут же овладел собой  и  с  коротким  смешком
добавил:
   - Что еще делать, как не следовать за тобой, stregone? Чародей!
   Взгляд зятя светился искренней сердечностью, а  принуждение  работало
на всю мощь.
   - Пойми, Эл,  шайка  средневековых  разбойников  не  может  управлять
капиталом в двести миллиардов. Нынче не модно хватать что  плохо  лежит,
убирать с  дороги  соперников,  запихивать  трупы  в  багажник.  Времена
меняются. Через два года люди будут  гулять  по  Марсу.  Все  финансовые
операции  переведены  на  компьютер.  А  рэкетиры   и   распространители
наркотиков остаются ни с чем. У кого есть мозги, те  богатеют.  Но  если
сидеть на деньгах, то чем они лучше туалетной бумаги?
   - Да, да, знаю, - устало отозвался Камастра. - Надо вкладывать.
   - Причем разумно вкладывать - чтоб деньги делали деньги. Именно  этим
я занимался, когда был твоим советником, и буду продолжать, став боссом.
   - Боссом Всех Боссов, - усмехнулся Камастра.
   Киран будто не слышал.
   - Наряду с официальным консорциумом, распределяющим капиталовложения,
у меня есть на примете три кита:  "Клейбург  акуизишнз",  "Гиддингс  энд
Метц" и "Фридония интернэшнл". Артисты своего дела, специализируются  на
покупке разваливающихся компаний, да так, что комар носу не подточит. До
сих пор они работали по мелочи, но я придумал для них настоящее занятие.
С объединенным капиталом у нас развязаны руки, и теперь  к  нам  потекут
такие деньги, какие тебе и не снились.
   - Господи Иисусе, что ты еще задумал?!
   - Начнем с небольших оборонных предприятий - тех, что  разорились  во
время светлой памяти разрядки. После катастрофы  космической  станции  в
Конгрессе зазвучали  воинственные  голоса,  и  компании,  работающие  на
оборону,  снова  станут  расти  как  на  дрожжах.   Слышал   про   фирму
"Макгиган-Дункан аэроспейс"? Она  рухнула,  когда  экономисты  Пентагона
зарубили новое орбитальное оружие.  У  меня  есть  предчувствие,  что  с
девяносто третьего, когда  у  нас  будет  новый  президент  и  программа
освоения  Марса  будет   признана   негодной,   какой   и   является   в
действительности, наша страна наконец проснется  и  поймет,  как  далеко
обогнали нас  русские  в  гонке  космических  вооружений.  Вот  тогда-то
Звездные Войны получат новое право на жизнь.
   Большой Эл побелел как полотно.
   - Так ты думаешь, будет война?
   -  Конечно  нет.  Просто  новая  оборонная   инициатива.   Обработаем
"Макгиган",  затем  подчиним  себе  "Джи  Дин  Камберленд",   строителей
подводных лодок. "Кон электрик" тоже  трещит  по  всем  швам,  поскольку
японцы и китайцы  перехватили  у  них  всю  бытовую  технику,  однако  в
восьмидесятые годы они были четвертым крупнейшим оборонным подрядчиком в
стране. Не станет же Пентагон покупать ракеты в Азии.
   - Мадонна! Ты не шутишь!
   Стакан выскользнул из рук  Большого  Эла  и  беззвучно  покатился  по
бежевому пушистому ковру. Но кардиостимулятор внутри торакальной полости
немедленно  приспособил  сердечный   ритм   к   повышенному   содержанию
адреналина.
   - История показывает, что нет более надежного источника доходов,  чем
военно-промышленный комплекс, - невозмутимо продолжал Киран.  -  Но  его
необходимо подпитывать. На самом деле войны не хотим ни мы,  ни  Советы.
Но это единственный способ как-то сдерживать внутреннюю напряженность. У
нас высокий уровень безработицы и грандиозный национальный долг.  У  них
извечная славянская тоска плюс  хроническая  нехватка  продовольствия  и
товаров широкого потребления.
   - А если ты ошибся? Если проект освоения Марса помирит нас с красными
и разрядка опять будет набирать обороты?
   - Тогда плакали наши денежки. -  Киран  широко  улыбнулся.  -  Да  не
бойся, мы сумеем защитить капитал.
   Большой Эл всю жизнь смотрел на зятя как на стихийное бедствие  вроде
сошедшей с гор лавины или ревущего торнадо... Вот такое же непонимание и
страх читались и сейчас на лице старика. Но неожиданно оно  прояснилось,
и Большой Эл зашелся от хохота.
   - Господи Иисусе! - ревел он. - Поглядим, как  наш  cazzomatto   Фальконе скушает эту дулю!
   Киран  дотронулся  до  золотистого  квадратика.  На  пороге  появился
помощник.
   - Слушаю вас, сэр, - произнес Арнольд Паккала, а в уме, добавил:  Два
мордоворота тихонько сидят в приемной и кусают ногти, на десять тридцать
у вас намечены переговоры с мистером Гиддингсом  и  мистером  Метцем  из
Хьюстона, а после ранний ленч с генералом Баумгартнером.
   - Мистер Камастра уже покидает  нас,  Арнольд.  Попроси,  пожалуйста,
сюда Карло и Фрэнки. - Киран подошел  к  тестю,  протянул  ему  руку.  -
Спасибо, что заглянул, папа. Завтра  увидимся.  Бетти  Каролина  просила
меня привезти Шэннон  к  вам  на  ужин.  Если  будет  настроение,  можем
подробнее обговорить новую финансовую политику.
   Поддерживаемый с боков телохранителями, Большой Эл поднялся на ноги.
   - Само собой. Завтра поговорим. - Он все еще  удовлетворенно  хмыкал,
но избегал смотреть в глаза будущему боссу Чикаго. - Да, и прихвати  два
ящика марсалы - славная штука. Бывай, Кир!
   О'Коннор повернулся к окну взглянуть на озеро. Яхты с любовниками уже
не было. Тогда он направил луч на большое судно, идущее вверх по реке.
   - Десять тридцать, - напомнил Арнольд. - Соединить вас с Хьюстоном?
   На палубе один пассажир рассказывал другому  скабрезный  анекдот  про
генерального прокурора Иллинойса.
   Через пять минут, мысленно ответил Киран. Перед разговором  с  китами
надо малость прочистить мозги.

12

Милан, Нью-Гемпшир, Земля
16 августа 1990 года

   Самый неудачный психологический эксперимент в его практике; от начала
и до конца все не задалось.
   Чертова джонка!  Он  взял  ее  напрокат,  решив  замаскироваться  под
рыбака, но не учел неполной осадки, отчего корпус дико стонал и скрипел,
и вони  от  забившегося  в  щели  протухшего  зельца  -  не  иначе,  его
использовали как наживку.
   Чертова духота! На маленьком озере, окруженном со всех сторон летними
коттеджами, совсем нечем дышать, и после четырех часов ночного бдения он
взопрел, как в бане.
   Чертовы комары! Совокупляются, мать их так, прямо у него на теле!  То
ли запах зельца их привлекает, то ли взмокший рыболов, но, кажется,  все
окрестное комарье облюбовало стоящую на якоре джонку для своих свиданий.
А стоит пошевелиться - по всему  озеру  разносятся  звуки,  напоминающие
хруст целлофана.
   Чертова рыба! Жирненькие окуньки в  надежде  полакомиться  нахальными
комарами то и дело выпрыгивают из воды с таким оглушительным  всплеском,
что кровь стынет в жилах. Будь он настоящий рыбак, обилие  рыбы  привело
бы его в экстаз. Но Фабиан Финстер, горожанин до мозга  костей,  глубоко
ненавидел всякий спорт, а рыбу  признавал  исключительно  в  виде  филе,
слегка  обжаренного   в   сухарях   и   обрызганного   лимонным   соком.
Периодически, когда комариная любовь  и  рыбья  охота  доводили  его  до
бешенства, он прекращал наблюдение, взнуздывал свои принудительные  силы
и давал несколько залпов по хищникам и жертвам. Рыба  камнем  опускалась
на  дно,  поверхность  озера  усеивали  сотни   трупов   с   прозрачными
крылышками, и минут на десять наступало спокойствие. Затем налетал новый
рой, и окуньки сразу приходили в чувство.
   Но самую большую трудность - прямо-таки головоломку - представлял сам
объект  наблюдения,  говорящий  и  думающий  по-французски.  В  бытность
прорицателем он уже встречался с подобными сложностями, но там мысли  на
чуждом языке были  обращены  непосредственно  к  нему  и  ограничивались
одной-двумя фразами. (Эй ты, гринго! Ну-ка, угадай, что у меня в  башке,
а что в бумажнике!) Но  четыре  часа  непрерывного  синхрона  -  это  уж
слишком, даже для телепата! В  результате  он  переживает  умственное  и
физическое истощение, что для психического шпионажа  никак  не  годится.
Если к переводу с французского добавить страх и предчувствие катастрофы,
которые ни один оперант не в силах игнорировать, то получится,  что  зря
он взялся за это дело,  какие  бы  миллионы  ни  сулил  ему  О'Коннор  в
качестве наживки.
   Ох уж эта наживка!
   ОТЦЕПИТЕСЬ, СВОЛОЧИ! ТРАХАЙТЕСЬ ГДЕ-НИБУДЬ В ДРУГОМ МЕСТЕ!
   Вновь  оставшись  в  одиночестве  под  лучистыми  звездами,   Финстер
горестно вздохнул.
   Беды его начались, как только он подступился к сопляку профессору  по
имени Дени Ремилард. О том, чтобы проникнуть за  его  экраны,  не  могло
быть и речи. Финстер, не будь дурак, догадался, что  метапсихолог  мигом
его засечет - только сунься. И решил подбирать крохи, падающие со стола,
то есть обрывки "декларативной" телепатии,  которые  Ремилард  адресовал
друзьям и коллегам. Мысли свои он,  правда,  формулировал  по-английски,
но, Боже, что за мысли! Бедняга Финстер  вконец  запутался  в  лабиринте
символов, логических образов, крылатых  выражений  и  прочей  дребедени.
Если Дени и работает над чем-то представляющим  угрозу  (или,  наоборот,
выгоду) для начинаний О'Коннора,  то  нужны  более  компетентные  мозги,
чтобы это подтвердить. И Финстер предложил - а босс одобрил -  косвенный
путь расследования. Надо оставить в покое Дени и  его  Группу,  пока  не
выявятся  признаки  хоть  какой-то  практической  деятельности,  а   тем
временем пощипать многочисленных родственников юного гения. Дай  Бог,  с
миру по нитке он соберет сведения, которые помогут боссу определить свое
отношение к Дени и Дартмутской группе.
   Начал он с  дядюшки  in  loco  parentis
молодого профессора, что служил  администратором  в  шикарном  курортном
центре   Уайт-Маунтинс.   Как   большинство   людей,   считающих    себя
стопроцентными  американцами,  Фабиан  Финстер   и   не   подозревал   о
франкоязычном  меньшинстве  населения  Новой   Англии.   Дядюшка   Роже,
безобидный  малый,  говорил  на  беглом  янки,   но   мысли   его   были
невообразимой смесью французского и  английского.  Финстер  поселился  в
отеле  и,  несмотря  на  комфорт  и  шикарную  жратву,  провел  довольно
утомительный месяц, копаясь в них.  Но  труды  его  были  вознаграждены:
оказывается, дядюшка Роже решил оставить Уайт-Маунтинс из  страха  перед
младшим братом Дени Виктором - самой  темной  лошадкой  семейного  клана
Ремилардов.
   Любопытно!
   Финстер  немедленно  переключился  на  Виктора   и   обнаружил,   что
двадцатилетний верзила неплохой телепат, а в принуждении превосходит  не
только старшего брата, но и, возможно, самого  Кирана  О'Коннора.  Кроме
того, Виктор порядочный прохвост  и  занимается  махинациями,  подобными
делам босса, разве что не в таком масштабе.
   О'Коннор очень заинтересовался.
   Финстер получил  четкие  инструкции  всесторонне  и  с  максимальными
предосторожностями изучить Виктора и  его  деятельность.  Ему  надлежало
держаться вне вычисленного  ими  радиуса  принуждения:  примерно  двести
ярдов  плюс-минус,  то  есть   вдвое   больше   дистанции   психического
воздействия  самого  Кирана.  Прослушивание  решено   было   вести   как
телепатически, так и с помощью  электронной  аппаратуры,  уделяя  особое
внимание полезной "грязи". Каждую ночь Финстер посылал пленку ежедневных
записей в Чикаго срочной наземной связью, а утром получал комментарии  и
свежие инструкции от босса.
   Три недели Финстер пас молодого заготовителя древесины на подступах к
Берлину  (Нью-Гемпшир).   Вскоре   выяснилось,   что   теневые   стороны
деятельности Виктора тщательно замаскированы и не  представляют  никакой
возможности для прямого шантажа. Жены, подружки, дружка или  какого-либо
другого объекта запугивания также не имелось. (На  пару  с  Дени  Виктор
помогал овдовевшей матери с выводком младших братьев и  сестер,  но,  по
всей видимости, не питал к ним чересчур нежных чувств.) Свои капиталы он
держал  в  двух  местных  банках  и  в  одном  манчестерском,  древесину
поставлял по контрактам в Нью-Гемпшир и Мэн, собираясь прибрать к  рукам
также Вермонт  -  едва  отыщутся  подходящие  для  принуждения  клиенты.
Учитывая очевидную неуязвимость Виктора, Киран О'Коннор пока не пришел к
чему-то определенному: то ли до лучших времен оставить его в покое,  как
Дени, то ли уже сейчас вовлечь в свой преступный синдикат.
   Вторая перспектива казалась  Финстеру  все  более  туманной.  По  его
оценкам,   Виктор   порядочный   забияка   и   крепкий    орешек.    Его
франко-английские  мысли  порой   так   сумбурны,   что   не   поддаются
расшифровке, на его счету по меньшей мере три  убийства  и  бесчисленное
множество   психических   и/или   физических   покушений   (причем   все
шито-крыто). Он очень тщеславен, и лишь подсознательный страх удерживает
его от применения насилия к старшему брату, которому он дико завидует.
   Фабиан Финстер,  трепетавший  перед  хозяином,  неожиданно  для  себя
осознал, что Виктор Ремилард внушает ему еще  больший  страх,  и  твердо
решил высказать боссу свое отрицательное мнение по поводу сотрудничества
с этим чудовищем. Пожалуй, даже стоит подумать, как обезопасить себя  от
его далеко идущих планов.
   Пока  же,  вспотевший,  искусанный  комарами  и  обуреваемый  дурными
предчувствиями, он стойко нес ночной дозор, то и дело  шепча  синхронный
перевод и комментарий по ходу дела  в  облепленный  насекомыми  диктофон
"Тошиба", что висел у него на шее. Тем временем на застекленной  террасе
летнего коттеджа появился Виктор  Ремилард,  хлебнул  холодного  пива  и
продолжил  работу   по   набору   новых   сил   в   свое   расширяющееся
метапсихическое гнездо. Беседа  с  канадским  телепатом  средних  лет  и
сомнительных моральных принципов, прикатившим из  Монреаля  на  шикарной
"альфе", подходила к концу.
   - Переливают из пустого в порожнее...  Вик  достает  из  холодильника
запотевшую бутылку "Гиберниа Дункель Вайце" (Господи  Боже!)  и  угощает
гостя... Говорит  вслух  по-жабьи:  "Согласен,  Медведь,  слияние  наших
предприятий сулит большую выгоду,  но  учти:  у  руля  буду  я".  Фортье
отвечает: "Конечно, Вик, никаких проблем. Я же вижу, с кем имею  дело...
"И хлебает пиво, набираясь  храбрости.  Вик  улыбается  и  переходит  на
умственную речь: А ты уверен, что  четверо  твоих  компаньонов  с  тобой
согласятся? Как тебе известно, я в игрушки не играю. Я намерен  потрясти
галерею... он имеет в виду "преуспеть"... моими умственными приемчиками.
"Древесина Ремко" - это так... начало. Скоро я стану  крупным  овощем...
черт!.. очевидно, "большой шишкой" и буду  ворочать  миллионами...  нет,
миллиардами... Как и те, кто будут  со  мной  работать.  Но  только  все
должно быть по-моему, понял,  Медведь?  Меня  еще  никому  не  удавалось
обвести вокруг пальца. А канадец ему в ответ: "На здоровье, Виктор! Я  ж
говорю, как ты скажешь, так и будет!" Но голова  у  него,  как  дуршлаг,
мысли так и сочатся: Знаешь, почему мы хотим примкнуть  к  тебе?  Потому
что никто так не знает  музыку...  он  хочет  сказать  "острые  углы"...
бизнеса, как ты, там, в Квебеке, мы... я, Арман, Доньель и  остальные...
уф!.. по-мелкому работаем, а чтоб делать настоящие следы... мм...  дела,
надо пробираться на юг, к тебе, значит. Почему,  думаешь,  я  приехал  к
тебе  с  таким  регулярным...  он  подразумевает  "открытым,  прямым"...
предложением?.. Можешь мою башку прочесать... и ребят моих  по  винтикам
разбери - увидишь, мы... уф... не мухлюем. Вик - само  обаяние.  Говорит
по-жабьи что-то вроде "о'кей" и хлопает канадца по плечу.  Оба  смеются.
Мысли  бесформенно-дружелюбные,  но  Медведь  все  еще   боится   портки
обмочить, а у Вика экран сверкает, ну прямо как ваш, босс...
   Финстер нажал на "паузу" и поменял положение. По воде от джонки пошла
чернильная зыбь. Комары как будто  угомонились,  а  сытые  окуньки  ушли
спать на глубину. Финстер в душе молился,  чтобы  Виктор  последовал  их
примеру.
   Он надиктовал еще несколько фраз, пока молодой хозяин провожал своего
гостя до  "альфа-ромео".  Условились  о  встрече  с  другими  канадскими
мошенниками. Затем фары "альфы" прочертили на воде две световые дорожки,
обрывающиеся неподалеку  от  джонки  Финстера.  Машина  отъехала  назад,
развернулась и покатила вдоль берега.
   Виктор потянулся, зевнул и пошел по тропке к небольшой пристани перед
коттеджем, где остановился, скрестив руки на груди и глядя на озеро.  Ум
его как-то странно посверкивал.
   Лодка Финстера медленно двинулась по направлению к  нему,  волоча  за
собой якорь.
   - Ох! - пробормотал телепат. - Что за чертовщина!
   Он дотянулся до подвесного мотора в три  лошадиные  силы,  дернул  за
шнур - мотор  только  жалобно  всхлипнул.  Дернул  еще  раз  -  какое-то
виноватое пыхтенье. Проклиная все на свете, Фабиан быстро вставил  весла
в уключины и принялся отчаянно грести от берега.
   - Отпусти, черт тебя...
   В нескольких коттеджах на берегу светились окна.
   - Помогите! Помогите! - завопил Финстер, но  голос  затерялся  слабым
хрипом в летнем хоре лягушек и кузнечиков.
   Бесполезно! Темный силуэт на пристани уже  в  десяти  ярдах.  Финстер
рванул "молнию" на пропотевшей ветровке, чтобы вытащить  из  кобуры  под
мышкой кольт "магнум" калибра 37, 5 миллиметра. Взял его обеими  руками,
хотел было прицелиться, но кольт не слушался, выскальзывал из пальцев, а
когда Фабиан вцепился в  него  крепче,  отяжелел,  как  свинцовый  якорь
лодки,