емонстрировав поразительное знание человеческих идиом, Слуга Слуг
назвал эту парадоксальную ситуацию "уловкой 22", то  есть  заколдованным
кругом, который необходимо разорвать,  чтобы  найти  единственно  верный
выход.
   Слова Слуги Слуг пронзили сердце  идеалистки  Эмили  Кенигсберг.  Она
согласилась приложить все усилия  для  осуществления  нового  проекта  и
держать его в секрете от "Галафармы" и других  концернов,  чтобы  ей  не
помешали из чисто коммерческих соображений.

***

   В  окончательном  варианте  процесс  полуклонирования,  разработанный
Эмили,  состоял  из  трех  этапов.  Во-первых,   халука   превращали   в
неалломорфное существо, вводя ему вместе  с  вирусом  ПД32:С2  небольшое
количество  человеческого  генетического  материала.  Как  правило,  это
занимало шесть недель.
   Второй этап, подготовка человека - донора ДНК, был более  длительным,
и для него требовались  трансферазы  более  широкого  спектра  действия.
Донора,  находившегося  в  состоянии  дистаза,  осторожно   инфицировали
отдельными неалломорфными халукскими генами, чтобы предупредить  синдром
отторжения у будущего  полуклона.  Проведя  в  дистатическом  резервуаре
двенадцать недель, донор-человек был готов  -  и  в  качестве  побочного
эффекта принимал обличье грацильного халука.
   На третьем этапе халуку вводилось огромное  количество  генетического
материала   от   модифицированного   донора-человека.   Когда    процесс
трансмутации заканчивался, то  есть  еще  через  двенадцать  недель,  из
резервуара выходила копия донора.
   И только в результате сложнейшей генетической экспертизы  можно  было
определить, что это не человек, а инопланетянин.
   Эмили по собственной воле стала первым донором ДНК.
   Она надеялась, что ее "потомство" явится мостом мира, который побудит
миллиарды недоверчивых и воинственных инопланетян  халукского  созвездия
стать друзьями человеческой расы и зажить с ними в любви и согласии.
   После  небольшой  церемонии  посвящения   фальшивая   Эмили   уехала,
очевидно, для подготовки  к  своей  деликатной  миссии  Настоящая  Эмили
надеялась после столь успешного эксперимента вернуть  себе  человеческий
облик. Но Слуга Слуг Лук с превеликим сожалением сказал, что ей придется
немного подождать. Она слишком незаменима для них, и  они  просто  не  в
силах обойтись  без  ее  услуг  и  позволить  ей  на  полгода  залечь  в
резервуар. Она должна произвести на свет  следующих  полуклонов,  причем
как можно скорее. На Артюк  доставлены  другие  люди-доноры  (как  -  не
важно), а халукские добровольцы  ждут  не  дождутся,  когда  их  наконец
трансмутируют.
   И, конечно же, Эмили не считает свое грацильное тело отталкивающим?
   Нет, разумеется...
   Крохотное зерно сомнения проросло-таки в уме Эмили Кенигсберг, однако
она  выполнила  просьбу  Слуги  Слуг  и  продолжала  работать,  пока  на
"Галафарме" не узнали, чем занимаются халуки. Произошло это в результате
гибели поддельной Эмили на борту халукского  звездолета,  а  виноват  во
всем был чересчур болтливый чешуйник.
   После злополучного инцидента, который широко освещался в  прессе,  на
Артюк прибыла команда  из  "Галафармы",  возглавляемая  самим  Алистером
Драммондом, чтобы обсудить ситуацию вообще и вопрос о том,  кто  заменит
Эмили, в частности.
   Чешуйчато-кожный официант, бывший  до  недавнего  времени  грацильным
лаборантом в  секретном  генно-инженерном  комплексе,  предложил  важным
гостям прохладительные напитки. У  него  был  "переводчик",  однако  ему
строго-настрого запретили болтать с людьми. (Когда халуки  переходят  из
грацильной фазы в чешуйчатую, им не хватает не только сообразительности,
но и кое-чего еще, поскольку они сильно переживают по поводу собственной
бесполости.) Когда Алистер Драммонд выразил одному из грацильных  ученых
соболезнование  по  поводу  безвременной   кончины   Эмили   Кенигсберг,
чешуйчатый подавальщик повернулся к нему и заявил:
   - Кончины? Нет, что вы! Моя  персона  сегодня  утром  подавала  Эмили
завтрак В столовой. Она жива. И выглядит очень сексуально!
   Драммонд потребовал у остолбеневших грацильных ученых объяснений. Они
начали мяться, запинаться, потом сказали, что официант не в  себе  из-за
перехода в другую фазу, велели ему не беспокоить высоких гостей  нелепой
болтовней и убираться вон.
   Однако Алистер Драммонд  был  отнюдь  не  дурак.  Он  приказал  своим
помощникам задержать чешуйника и очень  ласково  попросил  перепуганного
официанта немедленно проводить его  к  Эмили  Кенигсберг.  Когда  другие
халуки стали возражать, он повторил свою просьбу и заявил, что, если ему
откажут, "взаимовыгодное" соглашение будет тотчас же расторгнуто.
   Грацильные халуки оказались в безвыходном положении.
   Поскольку Драммонд и его спутники категорически отказались  отпустить
чешуйника, а применять к гостям  силу  было  невозможно,  кота  пришлось
выпустить из мешка.
   В гостиную ввели Эмили в халукском обличье. Теперь, в  свою  очередь,
остолбенели люди - вначале при виде Эмили  Кенигсберг,  а  затем  от  ее
рассказа  о  проекте  полуклонирования.  Во  время  приватной  беседы  с
Драммондом Эмили постаралась объяснить ему возвышенную цель проекта.
   - Не пудри  мне  мозги!  -  взревел  Алистер  Драммонд  и  прочел  ей
кратенькую лекцию о межрасовом шпионаже.
   Халукские шпионы в правительстве  Содружества  -  еще  куда  ни  шло;
халукские шпионы внутри "Ста концернов" -  уже  проблема;  но  халукские
шпионы в Большой Семерке - это куча дерьма!
   Эмили умоляла его не сворачивать проект. Если  он  будет  настаивать,
разрядке напряженности в  отношениях  между  халуками  и  людьми  придет
конец. Более того, Слуга Слуг Лук воспримет это как личное  оскорбление,
поскольку именно он выдвинул эту идею. Она предложила  решение,  которое
могло бы свести к минимуму потенциальные проблемы.
   Отпустив Эмили, Алистер Драммонд посоветовался со своими сообщниками.
После того как улеглись первые страсти, "Галафарма" и остальные концерны
решили продолжить  "взаимовыгодное"  сотрудничество  при  условии,  если
халуки   согласятся   работать   над   проектом   полуклонирования    на
колонизированной людьми  планете,  где  агенты  "Галы"  смогут  за  ними
присматривать.  Кроме  того,   "Гала"   обязалась   поставлять   доноров
человеческой ДНК.
   Эмили послали работать на Кашне. Она чувствовала  себя  несчастной  и
оскорбленной в лучших чувствах. Ее предали  и  друзья-халуки,  и  бывший
любовник Алистер Драммонд, который приказал  ей  найти  надежный  способ
маркировки халукских оборотней, а иначе она до конца  дней  своих  будет
ходить с голубой рожей и пугать земных детей.
   Слова оказались пророческими и в первой части, и во второй.

***

   - И какой же опознавательный знак она придумала? - спросил я Еву.
   - Она мне  не  сказала.  Очевидно,  это  какая-нибудь  дополнительная
цепочка ДНК. Я не очень разбираюсь в генетике.
   - Ну и  Бог  с  ней,  -  сказал  я.  -  "Оплот"  наймет  целую  армию
специалистов, если надо. Они разберутся.
   - Но теперь мы ничего не сможем доказать. Аса! У нас нет  полуклонов,
которых можно было бы подвергнуть экспертизе. Все они - по крайней  мере
те, о ком мы знаем, - погибли в пещере. Обратились  в  пар..,  вместе  с
донорами.
   - С донорами? -  Я  содрогнулся  от  ужасной  догадки.  -  Ты  хочешь
сказать...
   - Я думала, ты знаешь, - бесстрастно сказала Ева. -  Только  половина
из тех, кого вы видели в дистатических камерах, были халуками. Их начали
трансмутировать всего за десять дней до моего прибытия. А остальные были
люди - доноры ДНК. По словам Милик, в основном  изгои,  бывшие  служащие
Большой Семерки,  по  разным  причинам  лишенные  гражданства.  Беднягам
сказали, что, если они примут участие в  особом  проекте,  им  вернут  и
работу, и гражданство.
   Вранье, конечно. На самом деле их постоянно держали в  резервуарах  и
использовали снова и снова в качестве источников модифицированной ДНК.
   - Это же бесчеловечно! - воскликнула Мэт.
   - Зато экономно, - пожала плечами Ева.
   Мы помолчали. Потом я сказал:
   - Знаете, наверняка в эту самую минуту шпионы с человеческими  телами
и халукскими мозгами вовсю шуруют  на  Земле.  "Гала"  и  ее  подельники
наверняка думают, что халуков  больше  всего  интересует  кража  научных
данных из других концернов и корпораций.
   - А ты что думаешь? - спросила моя проницательная сестра.
   Я встал, потянулся и развернул карту подземелья:
   - Я думаю, нам пора выбираться из этой дыры.

Глава 23

   Мы снова тронулись в путь. Женщины пришли в восторг от Храма Гоблинов
и с  трепетом  разглядывали  бездну  с  инфернальными  каскадами.  Следы
Халурика в пыли произвели на них не меньшее впечатление, чем на меня,  и
мы начали подъем по естественной лестнице в приподнятом настроении.
   Нижняя часть крутого туннеля была сухой и довольно широкой,  так  что
мы с Мэт поддерживали Еву вдвоем. Выше начались каменные завалы, потекли
подземные ручьи, и идти стало труднее. В конце концов я взвалил  Еву  на
спину, и мы привязали ее  полосками  ткани,  отрезанными  от  халукского
форменного пиджака, чтобы  я  не  беспокоился  о  том,  как  бы  она  не
соскользнула. Сил у нее все еще было слишком мало, и она не могла крепко
держаться за меня, хотя ей явно становилось лучше.
   Следов бедного Халурика здесь уже не было. И неудивительно: их  давно
смыло водой, которая стекала по  все  сужавшимся  каменным  ступеням,  а
пустых бутылок он больше нигде не бросал.
   Минут через девяносто после того, как мы вышли из Чаши, я взглянул на
альтиметр навигационного устройства и  понял,  что  мы  достигли  уровня
Рассольного Прохода. Наступил момент истины: действительно  ли  лестница
ведет на  свободу,  или  же  туннель  окончится  одним  из  тупиков,  во
множестве изображенных на карте?
   Мы вылезли из туннеля и очутились в пещере со  свисающими  с  потолка
сталактитами. В глубине ее виднелось озерцо метров  двадцати  в  ширину,
усеянное маленькими островами.
   Именно из него вода и стекала на лестницу.
   Пока Мэт с Евой  занялись  личными  делами,  я  нашел  глыбу  повыше,
вскарабкался на нее и посветил мощной лампой  во  все  стороны,  надеясь
сориентироваться. Сверился с картой, поглядел на компас...
   И издал торжествующий вопль:
   - Ура!
   Сталактиты зазвенели, а женщины  всполошились  и  начали  забрасывать
меня вопросами. Узкие расщелины,  судя  по  компасу,  зияли  аккурат  на
северном берегу озерца, а единственный  туннель  пошире,  отходивший  от
другого берега к югу, в точности соответствовал изображению на карте.
   - Порядок, девчонки! Мы в Рассольном Проходе!
   Они радостно завопили в ответ.
   Я вернулся туда, где отдыхали  Ева  и  Мэт,  и  принял  поздравления.
Теперь все, что нам оставалось - все! - это пройти еще километров восемь
до выхода в Зеленый Ад.
   -  Как  ты  думаешь,  много  понадобится  времени?  -   Мэт   бросила
многозначительный взгляд на  Еву,  которая  сидела  с  легкой  блаженной
улыбкой, прислонившись к стене и закрыв глаза.
   - Если повезет - часов десять, - бодро заявил я. - А  потом  настроим
маяк в комбинезоне Евы и мой навигационный прибор, сядем и будем  ждать,
пока нас подберут.
   - Надеюсь, мы не встретим до этого горбунов, - пробормотала Ева.
   "И Бронсона Элгара", - подумал я.
   Через полчаса мы пошли дальше, Еву несли по очереди.
   Туннель петлял из стороны  в  сторону,  но  заблудиться  в  нем  было
практически   невозможно.   Он   то   сужался   так,   что   приходилось
протискиваться через расщелины, то выводил  нас  в  пещеры  или  длинные
галереи,  украшенные  мокрыми  пещерными  образованиями.  Уровень   воды
прибывал и убывал в соответствии с капризами геологических слоев;  Грант
вообще был важным континентом, а если учесть, что почти все  реки  текли
здесь под землей, то сухим Рассольный Проход бывал крайне редко.
   Периодически  я  сравнивал  наш  маршрут,  отображенный  на   дисплее
навигационного устройства, с картой, только чтобы убедиться, что мы идем
правильным путем. Мы почти не разговаривали. Как и  все  путешественники
во время долгих пеших переходов, мы берегли силы и старались не обращать
внимания на ноющие мускулы и урчащие желудки.
   Время от времени тот из нас, кто не нес Еву, начинал петь. Я фальшиво
исполнял жалобные  ковбойские  песни  и  мексиканские  canciones  . Мэт пела задорные частушки то  ли  на  креольском,  то  ли  на
карибском диалекте. Мелодию она в  отличие  от  меня  выводила  здорово,
однако больше всего любила балладу "Матильда" - о дурачке, чья  подружка
забрала все его деньги и сбежала в Венесуэлу.
   Обе женщины почему-то находили это очень забавным.
   Пройдя шесть часов по угнетающе сырому туннелю, мы наконец  попали  в
пещеру с довольно сухими выступами. На одном из них мы разбили лагерь  и
уснули, как мертвые, пока через семь часов не проснулись  от  спазмов  в
пустых желудках.
   Больше мы не пели - только брели  в  прыгающем  свете  лампы  вперед,
словно роботы, переходя вброд ручьи, протискиваясь через очередную  щель
или пробираясь ползком, карабкаясь через  каменные  завалы  и  без  слов
глядя на подземные формации, такие прекрасные, что у любого захватило бы
дух.
   Только вот духу у нас уже почти не осталось.
   Мы продолжали идти, пока не свалились от усталости и истощения снова,
меньше чем через два часа. На сей раз я долго  не  мог  заснуть,  но  не
из-за голода (мой желудок обиделся окончательно и сдался), а от  нервов.
Когда я наконец задремал, мне снились кошмары  -  вернее,  такие  мелкие
кошмарики, когда  все  время  пытаешься  сделать  какую-то  утомительную
работу, и все время без толку. Я в своем сне устанавливал газовую  плиту
(других я не признаю) на кухне в моем пляжном домике  на  Стоп-Анкере  и
никак не мог подключить эту долбаную штуковину, потому что перед глазами
мельтешила мошкара и не давала мне сосредоточиться...
   Я проснулся в холодном поту, отгоняя мошек от лица.
   Мы оставили одну лампу-зажженной - и будь  я  проклят,  если  с  моей
головы не сбежала  какая-то  многоножка  на  тоненьких,  как  волосинки,
лапках! Я не шелохнулся, чтобы не разбудить Мэт, лежавшую в  полузабытьи
рядом со мной.
   В душе моей забрезжила надежда. Как правило, пещерные обитатели живут
только неподалеку от входа.  Более  глубокие  подземелья  стерильны,  за
исключением тех случаев, когда  органическая  материя  типа  бактерий  и
других микроорганизмов, являющихся  нижним  звеном  в  пищевой  цепочке,
регулярно поставляется туда водой.
   Многоножки и мошкара указывали на то, что  мы  приближаемся  к  концу
туннеля.
   Подоткнув под Мэт одеяло, я тихонечко  подошел  к  сестре.  Ева  тоже
спала глубоким сном. Дыхание ее было спокойным, пульс  на  тонкой  и  не
совсем еще инопланетной  шее  бился  ровно.  Энергоноситель  комбинезона
опустел меньше чем наполовину, так что Еве, по-моему, было тепло и сухо.
   Когда мы выйдем на поверхность, она сможет включить  ионный  экран  и
защитить себя от местной мошкары. Нам же с Мэт придется  самим  отгонять
назойливых насекомых и червей, пока не прибудут спасатели.
   Хорошо бы они примчались пораньше,  поскольку,  если  нас  не  сожрут
мелкие твари, крупные рано или поздно прикончат наверняка.
   Быть может, укрыться в пещере, пока мы будем ждать?
   Повесить, например, навигационное устройство с включенным  маяком  на
дерево и надеяться на то, что  парализатор  "алленби"  сумеет  отпугнуть
плотоядных тварей, похожих на летучих мышей, и других пещерных жителей.
   Что же касается  ящеров-горбунов,  то  им  даже  мощные  парализующие
стрелы все равно что слону дробинка...
   - Адик!
   Я услышал шепот Мэт и вернулся к ней.
   - Хотел посмотреть, как Ева. Мне кажется,  она  чувствует  себя  даже
лучше, чем мы.
   - Пора идти, да? - спросила она без энтузиазма.
   - Нет, если не хочешь. Мне просто не спится.
   - Живот болит?
   - Как говорят у  нас  на  Диком  Западе,  брюхо  у  меня  прилипло  к
хребтине. И даже массаж многоножек не помогает.
   Я поделился с ней обнадеживающей новостью о появлении насекомых.
   Мэт откинула одеяло. Вместо подушки мы подложили под  головы  остатки
халукского пиджака.
   - Я помогу тебе расслабиться. Ложись.
   Я лег. Ясное дело, слово свое она сдержала.

***

   Нам осталось пройти 1,2 километра, и мы все проснулись отдохнувшими и
готовыми к походу. Ева могла уже немножко идти сама -  правда,  недолго.
Голос у нее окреп, и соображала она не  хуже  прежнего,  но  я  все  еще
внутренне вздрагивал при виде  ее  изменившегося  лица.  Халуки  за  это
заплатят, и Бронсон Элгар,  которого  так  забавляла  трансмутация  Евы,
тоже!
   Примерно час мы шли по просторному коридору, покрытому толстым  слоем
ила. Стены его были испещрены  дырочками,  из  которых  сочились  тонкие
струйки. Судя по грязи, уровень воды  здесь  недавно  достигал  двадцати
сантиметров от пола - очевидно, по туннелю  промчался  поток,  вызванный
грозой  на  поверхности  планеты.  По   потолку   между   известняковыми
наростами, поросшими белой пушистой растительностью, ползали многоножки.
Ева даже заметила мельком продолговатое  розовое  животное,  похожее  на
тритона, которое промчалось впереди и скрылось во тьме.
   Мы шагали не спеша, то неся по  очереди  Еву,  то  позволяя  ей  идти
самой. Путь мы освещали только  одной  лампой,  потому  что  понятия  не
имели, надолго ли  ее  хватит,  и  подбадривали  друг  друга  описаниями
роскошных  яств,  которыми  мы  ублажим  свои  желудки  после  спасения.
Флотская служба безопасности Кашне мигом прилетит к нам на выручку,  тем
более что у нас есть два маяка...
   Но удача едва нам не изменила.
   Выйдя из туннеля, мы все хором  вскрикнули  при  виде  поразительного
зрелища. Свет лампы, направленный на пол, был очень  тусклым,  поскольку
мы берегли энергию, так что в огромной пещере, в которой  мы  очутились,
царила кромешная мгла. Вернее, не кромешная: все сталактиты  на  потолке
мерцали голубыми и белыми искрами. Впечатление  было  такое,  словно  мы
вышли на поверхность планеты, а над нами чернело ночное  небо,  усеянное
миллионами звездочек. Кое-где, словно облака галактической  пыли,  между
ними зияли черные дыры.
   - Они живые? - замирающим голосом прошептала Мэт.
   - Скорее всего, - откликнулся я. - Что-то вроде светлячков.
   Мы поставили Еву на ноги и пошли вперед. На сей раз зажгли обе лампы,
чтобы как  следует  рассмотреть  Светлячковую  Палату,  Живая  галактика
поблекла,  когда  искусственный  свет  залил  пещеру  -   приблизительно
пятидесяти метров по диагонали, не очень высокую, но широкую, ее границы
терялись  во  мгле.  Слева  возвышался  остров,  образованный  давнишним
камнепадом; некоторые из обломков  были  размером  с  дом.  С  неровного
потолка свисала бахрома, напоминавшая очень густую  паутину.  Светящиеся
существа были слишком мелкими, чтобы разглядеть их невооруженным глазом.
   Туннель закончился у каменного выступа, с края  которого  потихонечку
капала  вода.  Склон  выступа  представлял  собой  нагромождение   глыб,
покрытых мокрой грязью, а у  подножия,  десятью  метрами  ниже,  чернела
вода, заполнявшая всю пещеру. "Берега" как такового здесь практически не
было, если не считать крохотной илистой площадки у подножия глыб.
   - Вот черт! - сказал я.
   - Похоже, мы где-то не правильно  свернули,  -  пробормотала  Мэт.  -
Только вот сворачивать-то было вроде некуда.
   Мы усадили Еву подальше от края выступа, так что она не поняла, в чем
проблема, и подползла к нам с Мэт поближе.
   - Что случилось?
   - Тупик, - ответила Мэт.
   - Мы правильно шли, я уверен!
   Я развернул карту и сверился с навигационным прибором. На  карте  был
изображен участок Рассольного Прохода, который мы только что одолели,  и
Светлячковая Палата, а с другой  стороны  пещеры  -  еще  один  туннель,
ведущий на поверхность.
   В конце концов я с у