авангард   слишком   малочислен   и   плохо   вооружен,
задерживаться в Афалии вам нельзя. Продолжайте выполнять намеченный  план:
вы являетесь  в  город  как  посольство  королевского  двора,  Клу  должна
устроить вам встречу с Уимборном  и  другими  Бастардами,  заключенными  в
крепости. Вы заявите, что забираете их  с  собой  в  Каламоск,  и  тут  же
оставляете город. Пока ее брат не прибыл в Афалию, пока Кугал находится  в
моих руках, она побоится использовать против вас метапсихическую силу.
     Очал: А вы тем временем подбросите подкрепления в Каламоск?
     Эйкен: Нет, надо немного  выждать.  Совершенно  очевидно,  что  Хаген
Ремилард попытается догнать вас. Не  сомневаюсь,  что  его  отряд  отлично
вооружен. Однако что-то подсказывает мне: эти североамериканские ребята  в
конце концов поймут, что ситуация патовая, и воздержатся от нападения, тем
более от решительного штурма Каламоска. Тогда  настанет  мой  черед  вести
переговоры.
     Очал: Вы собираетесь прибыть в Конейн, Ваше Величество?
     Эйкен: В свое время.  Возможно,  через  два-три  дня  мы  увидимся  в
Каламоске. Помни, я полагаюсь на тебя,  Очал.  НЕ  ДОПУСТИ,  ЧТОБЫ  ЧТО-ТО
СЛУЧИЛОСЬ С БАСТАРДАМИ БЭЗИЛА.


     "ШАРН! Здесь дружок твой Эйкен! Как там у тебя? Долгое время от  тебя
ни ответа ни привета. Что за сукин сын разгромил БАРДЕЛАСК?"
     "Сейчассейчассейчассейчас...  МимиФарелвицекорольнамвопрекинеизвестив
ВысокийЗамокпозволилнапастьналедиАрмидумирпрахуее".
     "К черту вранье!"
     "Эйкен! Дружок!.. Неужели ты всерьез считаешь, что  мы  действительно
поддержали такое беззаконное выступление против тебя, моего самого лучшего
друга? Неужели ты думаешь, что я позволю так легко  нарушить  данное  мной
королевское слово?"
     "Пой, ласточка, пой..."
     "Клянусь! Даю слово как Полноправный Властелин Высот и  Глубин,  Отец
фирвулагов".
     "Заткни фонтан! Я очень  хорошо  знаю  цену  твоему  честному  слову,
даваемому людям. (Цветное непристойное изображение.) Не рассчитывай,  что,
похищая первобытных и аэроплан для Ноданна, ты поступаешь мудро".
     "О сладость моей души, ты разбиваешь мне сердце! Я впал в  искушение,
попался на удочку Ноданна, этого дьявола в обличье тану".
     "Ты считаешь, что подобное объяснение удовлетворит меня?  Значит,  ты
дал задний ход тем договоренностям, что были достигнуты между нами? Имей в
виду, ты плохо начал, король с ядовитым жалом скорпиона. Ты сам вынуждаешь
меня. У меня был план провести Великий Турнир, но теперь..."
     "Нет, ты не должен так поступать. О великая Тэ, провалиться  мне  под
землю, черт побери!"
     "...но теперь я лучше разобью его на части, зажарю с  луком  и  съем.
Вероломные жулики не имеют права владеть священным мечом".
     "Друг...  Король  Эйкен-Луганн...   Брат-властитель...   Между   нами
возникло какое-то чудовищное НЕПОНИМАНИЕ".
     (Ехидный смешок.)
     "В самом деле! Я докажу! Мима сегодня же оставит Барделаск".
     "Черт побери, Шарн, осел в королевской  мантии!  Ты  меня  совсем  за
идиота считаешь? Кому теперь нужно это пепелище? Рыцари Армиды  погибли!!!
Что толку в твоих извинениях!"
     "Ну... мы можем возместить ущерб".
     "Рония!"
     "?"
     "Повторяю еще раз -  Рония!  Хватить  лицемерить!  Отмени  немедленно
нападение на Ронию".
     "??"
     "Откажись от планов захвата Ронии.  Ты  же  наметил  штурм  на  конец
сентября".
     "Пусть великая Тэ будет свидетельницей".
     "Отлично, сегодня же ночью жди налета Летучей Охоты".
     "Не знаю, если только Медор,  Бетуларн  или  Файнор  тайно  замыслили
перехитрить меня. Даже не знаю, как их удержать".
     "Удерживай, как знаешь, спасай свое чертово лицо, но  руки  прочь  от
Ронии!"
     "Ладно! Зря ты так волнуешься. Тебе следует немного отдохнуть".
     (Опять смех.)
     "??? (!)  Эйкен,  в  самом  деле,  Мы  вполне  можем  быть  друзьями.
Многоцветная Земля достаточна обширна для нас  обоих.  И  вот  что  насчет
меча. Тебе известно, что в глазах моих людей нет реликвии  священней,  чем
наш меч. Он принадлежал святому, великому,  величайшему  Шарну  Свирепому.
Верни его, Эйкен. Мы сразу заключим мир. Клянусь!"
     "Ты уже клялся на прошлом турнире. Запомни, сохранность меча  зависит
от твоего поведения".
     "Согласен. Я всегда знал,  что  ты  разумный  человек.  Запомню  твои
слова".
     "Обязательно.  И  расскажи  своим  нетерпеливым  парням.  Пусть   они
сохранят боевой пыл до турнира".
     "Замечательная идея! Подожди, я хочу показать тебе нечто удивительное
- Поющий Камень".
     (Изображение.)
     "Спокойной ночи, Шарн".
     "Спокойной ночи, Эйкен".


     СПОКОЙНОЙ НОЧИ...
     В первый раз за эту неделю король вошел в свои апартаменты.
     Двери, отлитые из золота, бесшумно затворились за ним сами  по  себе,
следуя его мысленному приказу. На  створках  дверей  не  осталось  никаких
следов от той ужасной ночи, когда сюда, в прихожую,  рвались  солдаты.  На
следующий день  он  приказал  вынести  все  вещи,  принадлежащие  королеве
Мерси-Розмар.  Теперь,  минуя  тихую  полутемную  гостиную,  окна  которой
выходили на балкон -  отсюда  открывался  завораживающий  вид  на  залитое
лунным светом море,  -  он  сразу  заметил  отсутствие  некоторых  картин,
скульптур, комнатных растений.  Вот  и  ткацкий  станок,  на  котором  она
вырабатывала прекрасные шерстяные платки, исчез. Станок Мерси  привезла  с
собой из будущего. Не было  и  миски  с  водой,  которую  всегда  с  такой
жадностью лакала ее любимая белая собака. Пес был жутких размеров, где  он
теперь? А вот здесь стоял резной шкаф красного дерева  -  в  нем  королева
хранила настои из трав, необыкновенно полезные, придающие силы...  Вынесли
голубой плед и вышитые подушки, что лежали в тростниковых креслах.
     Наконец Эйкен добрался до комнаты Мерси-Розмар. Пустые шкафы стояли с
открытыми дверцами. Пустые вазы грустили  о  цветах.  И  туалетный  столик
исчез. Вместе с ним коробочки  с  драгоценностями,  баночки  с  кремами  и
флаконы духов. Даже запаха не осталось. Вынесли ее любимое  кресло-качалку
с подсветкой для чтения, привезенное из двадцать первого века; были убраны
книги,  декоративные   фарфоровые   тарелки,   видеокассеты   с   записями
средневековых карнавальных шествий, любимые опер и  музыкальных  пьес;  не
было и видеофильмов с записями лекций, посвященных тем  местам  на  Старой
Земле, где они когда-то путешествовали вдвоем. Тогда он был совсем зеленым
юнцом  с  далекой  планеты,  заселенной  выходцами  с  Земли.  Вспомнилась
прошедшая зима, дожди, без конца поливавшие Стеклянный Замок,  вспомнились
бессонные  ночи.  Вспомнились  и  они  сами,  обсуждавшие  планы   захвата
власти...
     Она ушла. Она осталась. Навечно. Впрочем, как и все  вокруг.  Вокруг?
Король вздрогнул. По затемненным  углам  прятались  невидимые,  бесплотные
насмешники, они пальцами указывали на него, стоявшего посреди  гардеробной
-  хихикающие  соглядатаи.  Его  обожгли  потоки   воспоминаний.   Голова,
казалось, трещала по всем швам. Эйкен вдруг почувствовал себя  обнаженным;
походный костюм из золотистой кожи, который он не снял даже  тогда,  когда
последние клочки летнего тумана унесло прочь, теперь  растворился.  Король
что-то забормотал. Если бы ты любила меня! Если бы я не любил!  Вспомнился
ее голос: "Когда  я  умру,  ты  останешься  один.  Ты  больше  никогда  не
полюбишь. Ты - глупец, пожирающий сам себя. Как будешь жить?"
     Ну вот, он выжил, хотя и не мог  справиться  с  соблазнами,  влекомый
инстинктами, - впрочем, и она тоже. Оба  хороши  -  обезумели  от  ярости,
зависти, жажды власти, оба домогались запретного, готовы были  поклониться
любой запредельной силе, только чтобы выжить.
     Выжить?
     "У меня не было выбора!" - мысленно воскликнул король.
     Он очнулся в королевской ванной комнате. Как  он  там  оказался,  сам
забрел? С удивлением увидел свое отражение в зеркальных стенах - высохший,
съежившийся  манекен  в  золотистом  кожаном  кафтане,  таких  же  штанах,
ботфортах. Обеими руками король зажал уши. Изо всех человеческих  сил!  Он
словно увязал в болоте, в чем-то более жидком  -  прогорклом,  горячем,  -
здесь была живая боль. Он вскрикнул: ты принадлежишь мне!
     Вроде полегчало.
     Маленький человечек жадно всматривался в свое отражение.  Все  та  же
украшенная ониксом и золотом ванная комната. В центре - небольшой бассейн,
где вода на одной стороне била ключом из  притопленной  холодной  трубы  и
соблазнительно парила на  другой.  Корзины  с  огромными  букетами  желтых
орхидей.  Лунный  свет,  украдкой  проникающий  сюда  сквозь   прозрачную,
забранную матовым стеклом крышу.  Пачки  пурпурных  полотенец,  рядом  его
желтый халат. Кувшин с  охлажденным  льдом  медовым  вином  и  хрустальный
стакан; помнится, насчет стакана он сделал особое  распоряжение  -  именно
такой и никакой другой!
     Все складывалось удачно.
     Эйкен внимательно изучал свое усталое и скорбное лицо,  выглядывавшее
из просторного капюшона. Губы плотно сжаты - видимо, как  реакция  на  его
невольно вырвавшийся вопль, исторгнутый во время  битвы.  Нос  заострился.
Возможно, от простуды - последнее время король  неважно  себя  чувствовал.
Ниже шеи не хотелось и смотреть. Он потому и носил все  эти  дни  жесткий,
похожий на корсет кожаный костюм, чтобы скрыть  от  любопытных  глаз  свое
сильно  распухшее  тело.  Король  знал  -  стоило  ему  разоблачиться,   и
последствия злоупотребления едой и женщинами сразу станут явными. Это было
недостойно короля.
     Казалось, все складывается так удачно.
     Он отстегнул и снял капюшон. Его темные, с заметной  рыжинкой  волосы
были почти так же черны, как и глаза. Скинул ботфорты, расстегнул  пояс  и
через голову стащил длинную кожаную рубаху. Тело,  выносливое  и  крепкое,
еще не окончательно обрюзгло, на руках и ногах просматривались выступающие
мускулы...  Кое-где  на  коже  запечатлелись  следы  от  складок  кожаного
костюма:  потертости,  рубцы.  Удивительно,  но  он  вовсе  не  производил
впечатления  сластолюбивого  толстяка.  Видно,  за  последнюю  неделю  ему
удалось вернуть форму.
     Эйкен громко расхохотался и нырнул в бассейн.
     Все складывалось замечательно!


     После купания король, устроившись на  балконе  со  стаканом  медового
вина в руке, с любопытством наблюдал за бесшумным полетом сов. Серебристый
свет луны, осветивший каменные плиты на полу, фигурные балясины  и  резные
деревянные поручни, лениво искрился вдали на спокойной морской глади.
     Позади кресла мягко затрепетала занавеска - кто-то вышел  на  балкон.
Олона! Она была высока и стройна, как молодое деревце, ее  светлые  волосы
развевались   при   дуновении   ветра.   Женщина   приблизилась,   послала
телепатический зайчик, тронула легким перышком мысли эротические центры  в
сознании короля.
     - Не надо, - произнес Эйкен.
     - Простите, Ваше Величество.  -  Женщина  была  одета  в  светящееся,
спадавшее свободными складками платье. - Я решила, что могу помочь вам.
     - Что ты еще решила?  -  поинтересовался  король.  Тем  временем  его
мысленный лучик мягко - так, чтобы гостья не заметила, - открыл  ему  цель
ее посещения.
     - Я очень рада, что ты одержал победу  и  оба  изменника  погибли.  И
Салливан Танн с ними за компанию. Теперь я навсегда твоя.
     Эйкен вежливо засмеялся.
     - У меня будет от тебя ребенок, - сообщила  Олона,  положив  руку  на
живот.
     - Так же как и у других шестидесяти семи женщин тану. Я же король.
     - Я думала, что обрадую тебя такой новостью, - обиделась она.
     - Мне известно, о чем ты думаешь,  Оли,  -  ответил  Эйкен,  пригубив
бокал с вином. - Я знаю  все!  Когда  я  убедился,  что  Мерси  мертва,  и
выплеснул все свои силы на Фелицию,  ты  окружила  меня  заботой,  помогла
преодолеть охватившую меня слабость. Я благодарен тебе за поддержку,  рад,
что ты родишь мне еще одного сына.  Но  оставь  мысль,  что  тебе  удастся
манипулировать мной.
     - Мой король, забудь  о  том,  что  я  сказала,  -  попросила  Олона,
отступая к балконной двери.
     -  Бедная  Оли,  твое   честолюбие   может   причинить   тебе   много
неприятностей, - перебил ее Эйкен. - По нынешним временам королев  у  меня
вполне достаточно.
     - Я вела себя глупо  и  самонадеянно.  Не  надо  меня  наказывать,  -
продолжала упрашивать его Олона.
     - Да, если ты поймешь, что я изменился.
     Олона колебалась. Теперь, когда страх покинул ее, женщине  открылось,
что сказанные королем слова были рождены не гневом, а глубокой печалью.
     - Мне следует покинуть Горию? - спросила она.
     - Конечно, нет. И если сегодня мы не будем делить ложе, не думай, что
моя любовь к тебе исчезла. Ты необыкновенно  очаровательная,  страстная  и
нежная возлюбленная, и скоро мы вновь обнимем друг друга.  Но  не  сейчас.
Можешь поцеловать меня на прощание.
     Она коротко рассмеялась и, бросившись к нему, сначала едва  коснулась
губами его губ, а  потом  наградила  короля  долгим,  исполненным  жгучего
желания поцелуем. Эйкен чуть обнял  ее  -  женщина  обвила  его  тело,  и,
раскрываясь навстречу ее желанию, он как бы начал оттаивать  изнутри.  Она
открылась ему вся - и король забылся.
     Позже Олона устроилась у его ног и долго смотрела на море.
     -  Правду  говорят,  что  ты  впитал  в  себя  сознания   Ноданна   и
Мерси-Розмар? - спросила она, нарушив наконец молчание.  -  Так  поступали
наши легендарные герои, жившие в утерянном мире Дуат. Когда мы разделим  с
тобой ложе, - оживилась она, - я смогу кое-что взять у тебя?
     - Элизабет утверждает: то, что случилось - поверь, все  было  сделано
отнюдь не по моей воле,  -  всего  лишь  перераспределение,  или,  скажем,
упорядочение метапсихических составляющих разумов Ноданна  и  королевы,  -
попытался объяснить король. - Я ничего не слышал о легендах мира Дуат,  но
Однорукого Воителя и Мерси-Розмар я живьем не заглатывал,  не  вынимал  их
души.
     - Хотя сам не раз пугался своих мыслей, не так  ли?  Сколько  раз  ты
спрашивал себя - неужели они во мне, ведь так? - не унималась Олона.
     - Дорогая Оли, твоя глупость неописуема. Неужели в замке  именно  так
объясняют мое недомогание?
     - Все знают, что ты никак  не  можешь  заснуть.  Все  видят,  как  ты
страдаешь.
     - Считаешь, у меня нет для этого причин?  Разве  ты  не  знаешь,  что
устроили в Барделаске фирвулаги под прикрытием перемирия?
     - Значит, война? - Олона невольно прижала руки к своему животу.
     - Если война неизбежна, я разнесу их в пух и прах.
     Она в отчаянии схватила его за руку.
     - Но ведь накопленная энергия сделала тебя во много раз  сильнее.  Ты
теперь настолько могуч, что Шарн и  Айфа  не  осмелятся  выступить  против
тебя! Ведь так?
     Если бы! Если бы он мог использовать украденную психическую  энергию!
Но  в  том-то  и  загвоздка,  причем  не  единственная!  Овладение  чужими
сознаниями нанесло ему неизлечимую рану. Он никогда не отважится в  полной
мере обнаружить бессилие, овладевшее им к концу последней битвы. Никогда и
ни перед кем он не сможет открыть свою тайну.  Кроме  Элизабет.  Ей  одной
известно, что, в сущности, особых способностей к метапсихическим действиям
у него никогда не  было.  Ему  удавались  только  самые  простые  функции.
Кое-как взлетал, да и то не всегда, а что уж говорить о  той  колоссальной
энергии,  которая  необходима  для  поднятия  в  воздух  Летучей  Охоты  -
четырехсот тяжеловооруженных рыцарей! Грозное и страшное оружие. Он больше
не мог создать грозный психокинетический удар или отразить  лазерные  лучи
мысленным экраном. Да, он до предела подпитался от Ноданна и  Мерси-Розмар
метапсихической  энергией,  вытеснившей  и  разрушившей  его   собственные
метафункции. Он не мог совладать с нею -  даже  не  раздвоение  чувствовал
король.  Его  держали  как   свидетеля   -   беспомощного,   безвластного,
наблюдающего за бурными схватками разнородных сил, овладевших его разумом.
Это было удручающее зрелище! Сейчас пришло время  заняться  конструктивной
работой: распределить приобретенную психокинетическую  энергию,  настроить
дополнительные каналы  для  ее  использования.  Ему  следовало  как  можно
быстрее овладеть способностью манипулировать любой повышенной нагрузкой  -
от этого зависит судьба Многоцветной Земли. И в такой момент  он  оказался
бессилен! Ему следовало обеспечить взаимодействие энергии, поступающей  по
метаканалу, с энергией,  создаваемой  новейшей  техникой,  переданной  ему
Аваддоном. На все требовалось  время,  а  его  не  было.  Наполнение  тела
подспудной, запретной  энергией  могло  свести  с  ума.  Кстати,  Элизабет
предупреждала  его  об  этом.  В  то  же  время  обстоятельства  вынуждали
блефовать, постоянно выказывать  силу,  то  и  дело  призывать  к  порядку
своевольных и дерзких подданных. Иной раз приходилось опускаться до мелкой
лести или грубого обмана, свойственного лишь бродячим  иллюзионистам.  Вот
почему не было теперь задач более важных, чем  обеззараживание  складов  с
оружием и поиск  древней  летательной  машины,  которую  Бэзил  Уимборн  с
командой спрятали где-то в Альпах.
     "Мой король, я буду нема как рыба. Доверься мне".
     "Что?!"
     Эйкен мгновенно очнулся. Думы увели его слишком далеко от  замка,  от
Олоны, покорно прижавшейся к его ногам. Неужели он даже  защитным  экраном
не стал  отгораживаться  -  так  и  думал  в  открытую?  Безумец!  Женщина
поднялась, склонилась над ним. Король  лихорадочно  погрузил  в  нее  свой
ментальный зонд, изучил ее мысли. Олона в тот момент обходилась без слов -
любящая, проникшая в его заботы, она была полна сострадания.
     "Я буду молчать".
     Олона правильно поняла  ситуацию  -  лучше  всего  помалкивать.  Если
хочешь спасти жизнь будущего ребенка, сама остаться в  живых  и  сохранить
любовь короля, то надо молчать. У нее  достанет  ума,  нежности,  доброты,
чтобы помочь ему, и лучше всего - без слов. В  него  надо  вдохнуть  веру,
возвратить бодрость.
     "Эйкен, все будет хорошо. Ты найдешь выход. Ты должен его  найти.  Ты
же наш король".
     "Да", - отрешенно ответил он и откинулся в  кресле,  прикрыл  веки  и
замер, ожидая, когда женщина уйдет.


     Потом Эйкен долго разгуливал по крепости. Бродил от здания к  зданию,
поднимался на башни,  по  изящным,  как  бы  летящим  в  воздухе  мостикам
добирался до частично отремонтированных бастионов, осматривал их снаружи и
изнутри. Вокруг было темно, лишь  редкие  огоньки  вспыхивали  за  стенами
крепости. В темном небе при слабом лунном свете тихо позванивали звезды, и
в хоре светил раздавались громкие голоса бдительных  часовых.  Король  мог
гордиться такими добросовестными  служаками.  Он  и  гордился!  Окруженный
невидимой и неслышимой толпой домовых, появляющихся в предрассветные часы,
король поднялся к шпилю главной башни, больше других пострадавшей во время
схватки с Ноданном. Когда-то они с  Мерси  наблюдали  отсюда  за  падением
метеоров. Теперь здесь велись восстановительные работы. Эйкен  приблизился
к пролому, рядом лежали пыльные стеклянные блоки. Надо приказать побыстрее
закончить ремонт, решил он и  окинул  взором  раскинувшийся  вдали  пролив
Редон. Легкий бриз начал поигрывать полой его шелкового халата.
     А чем нанимался он в эти дни?
     Он еще не поднял паруса?
     "Ты  слышишь?  Ответь",  -  спросил  Эйкен.  Вот  чем  он  владел   в
совершенстве,  так  это  умением   устанавливать   телепатическую   связь.
Расстояние в несколько сотен километров его не смущало.  Например,  стоило
пожелать увидеть разрушенный Барделаск, и в  то  же  мгновение  перед  его
взором предстали  еще  дымящиеся  руины,  плавное  течение  реки,  заросли
папируса на противоположном берегу. Телепатическая связь являлась  как  бы
"мускулами" метаспособностей, и успех в дальновидении  зависел  в  большей
степени не от  силы,  а  от  ловкости  посылающего  сиг