сам  видел,  Джек  совершенно
здоров.  Вполне  возможно,  что  его   сознание   нейтрализует   вредное
воздействие дефектных генов.
   - Молодец! - от души похвалил я и сбежал, торопливо помахав Колетт.

***

   Две недели спустя Колетт  объявила  семье,  что  все  гены-заменители
внедрены в организм Джека с полным успехом. Теперь нам оставалось только
терпеливо ждать, смогут ли они устранить все  дефекты.  Периодически  он
будет проходить полное сканирование в старинной  Хичкоковской  больнице,
ставшей частью Генетического  центра.  Кроме  того,  ему  имплантировали
крохотный диагностический монитор, который предупредит  Колетт  о  любых
изменениях.
   Тем временем Джек жил жизнью нормального младенца, а потому Тереза  с
детьми присоединилась к остальным членам семьи, съехавшимся в канун  Дня
Памяти на виллу Адриена и Шери на Нью-Гемпширском побережье,  под  Раем.
По традиции в этот день открывался лодочный сезон.  Во  вторник  28  мая
Тереза вернулась с Джеком в Хановер, где в Феррандском центре  метанауки
ему предстояло пройти тестирование на способность к  самоисправлению.  С
ними уехал и Марк, которому предстояли весенние экзамены. Младшие дети с
няней Гертой остались у Шери до конца недели.
   Двадцать девятого мая в  парке  Уоллис-Сэндс,  в  двух  километрах  к
северу от Рая, оперантка Фрэнсис Шредер  исчезла  бесследно,  купаясь  в
море. День спустя молодой оперант Скотт Линч исчез из парка  Хэмптон-Бич
в нескольких километрах южнее Рая. Тела их найдены не были.
   Мадлен Ремилард, которая плавала вдоль берега на маленьком катамаране
и двадцать девятого и тридцатого, утверждала, что видела плавник  акулы.
Четверо детей, плававшие вместе с ней, - Селина, Квентин, Гордо и  Парни
- ничего необычного не заметили. Береговая  охрана  вывесила  объявление
"Берегись акул" и почти до конца лета вела бдительные наблюдения.
   Конец июля и весь август Мари, Мадлен и Люк проводили на берегу моря,
гостя либо у Шери, либо у Люсиль с Дени на  их  даче,  как  и  остальные
маленькие Ремиларды  и  Макаллистеры.  Еще  два  пловца  стали,  видимо,
жертвой акул: оперант, чей перевернутый  ялик  обнаружили  в  прибрежных
водах  островов  Шоалс,  и  оперантка,  исчезнувшая,  когда  отправилась
поплавать на заре с пляжа Солсбери в  Массачусетсе,  к  югу  от  границы
Нью-Гемпшира.
   Старшие Ремиларды отнеслись к этим трагедиям здраво  и  не  запретили
своим детям купаться: если они  будут  держаться  вместе  и  сканировать
море, не появятся ли опасные хищники, с ними почти наверняка  ничего  не
случится.

30

Рай, Нью-Гемпшир, Земля
2 сентября 2052

   Весь день в пикниковой яме на  пляже  горел  костер,  пока  кирпичная
прокладка не раскалилась докрасна, и теперь  Адриен  Ремилард  аккуратно
выгребал последние тлеющие угли. Четверо детей, назначенные поварами  на
этот день, надели пестрые фартуки поверх купальных костюмов и расставили
наготове корзинки и картонки с припасами. Те их братья и сестры,  родные
и двоюродные, которые не купались и не  катались  на  досках,  собрались
вокруг и отпускали шуточки.
   - Все в порядке! - объявил  Адриен,  отбрасывая  последнюю  дымящуюся
головешку. - За дело, повара!
   Его старшая дочь Адриена  в  высоком  поварском  колпаке  вдобавок  к
фартуку отдала телепатическую команду Марку и Макаллистеру, и они начали
сбрасывать морские водоросли из большой кучи  на  плассбрезенте  в  яму.
Раздалось оглушительное шипение, и из ямы взвилось огромное облако пара,
пахнущего йодом. Младшие  ребятишки  завизжали.  Когда  дно  ямы  устлал
толстый слой водорослей, Адриена скомандовала:
   - Картошку в яму!
   Она и ее двоюродная сестра Каролина принялись метать в яму  обернутые
фольгой клубни, прибегая к ультразрению и психокинезу, чтобы  в  дыму  и
пару попадать в нужное место. Когда все картофелины были уложены, Марк с
Дугги засыпали их более тонким слоем водорослей. Теперь туда  надо  было
уложить крабов и омаров - задача,  выполнимая  лишь  совместным  усилием
всех четырех поваров. Добросердечная  Адриена  потребовала,  чтобы  Марк
психооглушал каждое живое ракообразное перед тем, как оно отправлялось в
яму, что вызвало бешеный хохот почти всех зрителей.
   - Кукурузу в яму!
   Они с Каролиной бросили туда  несколько  охапок  спелых  початков,  а
мальчики засыпали их остатками водорослей, после чего все четыре  повара
нагребли поверх всего кучу песка, чтобы жар и  пар  сохранились  внутри.
Зрители прокричали "ура" и разбрелись кто куда.
   Приступить к пиршеству можно было лишь через несколько  часов.  Тогда
за деревянными столами на пляже соберется вся семья и примется за яства,
извлеченные из ямы, а также за салат и персиковый пирог, которые  повара
попозже приготовят на кухне дома.
   Марк полоскал пласс из-под водорослей в гремящих волнах, когда к нему
подошел Люк, большеглазый и очень серьезный.
   - Я рад, что ты убил крабов до того, как их бросили в яму, - тихонько
сказал он брату. - А то некоторые другие... хотели  послушать,  как  они
будут телевопить... ну, поджариваясь. Понимаешь?
   - Садистские поганцы! - буркнул Марк. - Ну-ка берись за край и помоги
мне.
   Люк послушно ухватил пласс.
   - Мадди один раз убила ночную бабочку для Джека. Сказала, что  хочет,
чтобы он эмп... эмпатировал. И еще хотела убить для него воробья,  а  он
не  позволил.  Сказал,  что  уже  разобрался  в  этом  понятии.  А   она
разозлилась. Вот как сегодня, когда ты оглушал крабов.
   - Черт! Ну и стерва. Понятно, почему Джек сказал мне, что она ему  не
нравится. Придется с ней потолковать. - Тут он заметил, что его  младшая
сестра в сотне-другой метров дальше по берегу спускает на воду катамаран
с Квинтом, Гордо, Парни и Селиной.  Он  дальнировал  им  всем:  "Ребята:
помните про акул!"
   Они ответили: "Есть СЭР Офицер Друг Сэр!"
   Лицо у Люка было расстроенное.
   - Убивать трудно, Марк?
   - Таких тварей, как крабы и омары, - нет. Или червей, жуков и  всякую
другую мелочь.
   - А большого ты никого не убивал?
   - Нет, - резко ответил Марк. - И хватит об этом! - Он встряхнул пласс
и сложил его. - Хочешь помочь? Отнеси в дом и повесь на  перилах  задней
веранды.
   - Я бы не смог никого убить. Даже комара. Я их просто отгоняю.
   - Ну и отлично. Только не отгоняй в мою сторону.  -  Марк  направился
назад к яме, и Люк поплелся за ним. Адриена с помощью Дугги  и  Каролины
собирала корзины  из-под  крабов,  вилы,  которыми  мальчики  сбрасывали
водоросли, и все прочее.
   - Марко, а если бы за тобой погналась акула, ты бы мог  ее  убить?  -
спросил Люк.
   - Не знаю. Акулы жуткие чудища. Джо Каналетто рассказывал,  что  если
отрубить у акулы голову, голова все равно может тебя укусить.
   Люк вздрогнул.
   - Тут ведь водятся акулы, так все говорят. Я больше не стану купаться
в океане. Никогда!
   - Тебе нечего бояться. Только пользуйся ультразрением и, если увидишь
акулу, просто скажи ей: "Я не съедобный. Убирайся!"
   - Но это же не  помогло  четырем  оперантам,  которые  пропали,  -  с
сомнением заметил Люк.
   - Они купались в одиночку и, наверное, не обращали внимания ни на что
вокруг. А теперь марш домой и повесь пласс.
   Он смотрел, как мальчик, такой худенький в плавках, заковылял к дому.
Люк станет сильным по достижении половой зрелости, когда его тело  будет
наконец   полностью   восстановлено   в   регенванне.   И    хотя    его
метаспособности, по оценке, достигали уровня Великого Магистра,  он  все
еще практически не мог ими пользоваться. То, что ему пришлось  перенести
в раннем детстве, превратило его в метапсихического калеку.  Марк  вдруг
спросил себя, а не случится ли то же и с Джеком, если  его  генетические
дефекты не поддадутся терапии.
   - Помоги мне унести мешки из-под водорослей, - окликнула его Адриена.
   - Ладно, - ответил Марк. Два  других  повара  уже  ушли  с  вилами  и
пустыми корзинами. Над песчаной горкой  курился  пар,  и  молодая  чайка
поклевывала обрывки водорослей. Адриена мешком смахивала песок и  птичий
помет со столов.
   - Нам осталось только отнести эти мешки к насосу и  выстирать  их,  а
тогда мы свободны, пока тут все не испечется.
   - Согласен! -  сказал  Марк,  собрал  свою  долю  осклизлых  джутовых
мешков, и они зашагали по низким пологим дюнам к  огромному  серо-белому
дому. На длинной передней веранде сидели взрослые, и перед тем как  Марк
с Адриеной завернули за угол туда, где на бетонной  плите  был  укреплен
старый насос, Тереза помахала им, а Джек сказал: "Привет!"
   На  заднем  дворе,  уже  погрузившемся  в  тень,  потому  что  солнце
клонилось к западу, слышался смех, и они увидели за деревьями  убегающих
Дугги и Каролину. Каролина несла одеяла. Марк нахмурился.
   - Ну, во всяком случае, мы знаем, чем они займутся в свободные часы.
   Он ухватил выкрашенную красной краской железную ручку насоса и  начал
качать.
   - Они влюблены, - ответила Адриена,  выворачивая  мешок  наизнанку  и
подставляя его под струю. - Уже все лето. Неужели ты не  замечал?  А  мы
все знаем.
   - Дураки несчастные.
   - А по-моему, это прекрасно. Им обоим по шестнадцать,  и,  значит,  у
них есть полное право любить друг друга...
   Марк презрительно фыркнул.
   - Использовать друг друга, хочешь ты  сказать.  Любовь!  Биология,  и
ничего больше. Один набор слишком активных подростковых гонад взывает  к
другому, порождая дерьмовые эмоциональные сложности и горести на пути  к
продолжению рода.
   -  Человеческая  любовь,  -  объявила  Адриена,  выжимая   мешок,   -
благородна и священна. Так утверждают все философы.
   - Священна? Не больше чем пописать! Если хочешь знать, Адди, так,  на
мой взгляд, секс - это  сплошное  занудство  и  зряшная  трата  времени.
Только вспомни,  сколько  знаменитых  людей  -  и  притом  умных!  -  на
протяжении истории вели себя как последние  идиоты  из-за  секса:  Мария
Стюарт,  Генрих  Восьмой,  Оскар  Уайльд,  Джон  Кеннеди,  доктор  Луиза
Рандаццо! Не говоря уж о миллионах миллионов мужчин  и  женщин,  которые
губили себя или ничего в жизни не добивались,  потому  что  гонялись  за
представителями другого пола, или растили одного  чертова  ребеночка  за
другим,  или  работали  как  лошади,  чтобы   прокормить   всех   детей,
народившихся из-за  того,  что  мужу  нужно  было  лапать  свою  жену...
Человечеству было бы куда лучше, если бы нас всех стряпали  в  ретортах,
как зародышей, которых выращивают для заселения колонизируемых планет.
   Адриена выпрямилась и смерила  его  яростным  взглядом.  На  ней  был
дурацкий поварской колпак, темные волосы слиплись от пота, лицо обгорело
на солнце, и нос слегка облупился.
   - Вот, значит, чему вас учат в Дартмуте?
   - Нет, - ехидно ответил Марк.  -  Я  сам  это  вычислил,  наблюдая  и
рассуждая. А чему учат вас, математиков, в  Технологическом?  Как  стать
благородными и священными секс-бомбами?
   - Ты шутишь! - Адриена встала в позу и запела:

   Три-та-тута, три-та-тута!
   Девочки из Института.
   Мы не ломаемся
   И не вляпаемся!
   Мальчикам даем от ворот поворот!

   Марк взвыл от смеха, изо всех сил нажал на  ручку,  подставил  ладонь
под струю и окатил Адриену водой. Она взвизгнула и хлопнула  его  мокрым
мешком.
   - Боже мой! -  протянула  она.  -  Какие  мы  с  тобой  замечательные
образчики высшей метапсихической формы жизни!  -  Она  бросила  мешок  и
шагнула к Марку. - Я некрасивая, а ты красавец. Нам по  четырнадцать,  и
мы никогда не целовались... Марко, давай попробуем.
   - Черт! Нет.
   Она смеялась, но в глазах у нее пряталось что-то еще.
   - Взгляни на это, - сказала  она  небрежно,  -  как  на  эмпирическое
упражнение.   Или   ты   боишься   проверить    экспериментально    свою
антисексуальную гипотезу?
   Он перестал улыбаться. Его эмоции  были  забаррикадированы,  а  серые
глаза стали гранитными. Внезапно он сжал ее голову  мокрыми  ладонями  и
нагнулся к ее запрокинутому лицу. Их губы встретились: ее похолодели  от
страха и собственной смелости, его были теплыми,  слегка  полуоткрытыми.
Глаза они не закрыли, и она почувствовала,  что  тает,  когда  его  язык
мягко проскользнул между ее губами, а затем  сильно  нажал.  Словно  она
попробовала душистый мед, а  потом  пряный  мускус,  а  затем  дразнящую
кислоту яблока, такую пьянящую, что у нее закружилась голова  и  исчезли
все  тщательно  сплетенные  психоэкраны,  за  которыми  она  старательно
пряталась, когда оказывалась рядом с ним. Глаза у нее  закрылись,  а  по
телу разлилась сладкая чудесная боль, но она по-прежнему видела Марка  и
знала, что он видит ее, и внешне, и внутренне - всю. И понимает ее.
   Потом они неловко отступили друг от друга, все еще в  своих  дурацких
фартуках,  босые,  с  руками  и  ногами,  облепленными  песком,   слизью
водорослей и обломками кукурузных стеблей. Он улыбался своей сводящей  с
ума чуть кривой улыбкой, а его сознание  оставалось  непроницаемым,  как
всегда.
   - Адди, дуреха. Ты никак не можешь любить меня. Это только секс.
   - Я не хотела, чтобы ты узнал, - прошептала она, горько  раскаиваясь,
что спровоцировала его на этот поцелуй. Потом спросила нерешительно:
   - Ты совсем-совсем ничего не почувствовал?
   Он промолчал.
   Она взмахнула руками в беспомощном, почти комичном раздражении.
   - Я ничего  не  могу  поделать  с  этим,  Марко,  так  есть.  Чертовы
подростковые гонады! Но не беспокойся,  я  не  собираюсь  донимать  тебя
тоскливыми вздохами. Все  останется  по-прежнему.  Платоническая  дружба
между кузеном и кузиной. Идет?
   - Идет, - ответил он и наконец-то улыбнулся.
   - Искупаемся? - предложила она деловито. -  Мы  оба  перемазались,  и
хотя бы одному из нас надо охладиться.
   Марк почти незаметно указал на пылающее небо. Адриена подняла глаза и
увидела приближающийся с запада серебристый ролет.
   - Это мой отец, - сказал Марк. - Мне надо его увидеть. Вымоюсь  здесь
под насосом.
   - Ладно. Но не забудь: я жду тебя в кухне ровно в девятнадцать  часов
помочь мне с салатом и персиками. Бог знает, явятся ли эти идиоты, Дугги
и Каролина.
   И она убежала на пляж, вновь надежно замкнув свою безответную  любовь
к Марку. Бросив фартук на стол, она кинулась по горячему песку навстречу
волнам, поднырнула под буруны и поплыла на глубину.
   Вдали на сверкающей зыби покачивался катамаран.
   Фурия наблюдала сверху  и  увидела,  как  плывущая  девочка  внезапно
повернула в  сторону  катамарана,  подчиняясь  неумолимому  принуждению.
Никто на пляже не обращал внимания на далекую лодку.
   "Все равно, - приказала Фурия Гидре, - прежде уведи ее еще  дальше  в
море".
   ДадададаДа! Я так рада, что последней будет она. Я ее НЕНАВИЖУ!
   Все лето ты хорошо питалась,  милая  Гидрочка.  А  теперь  тебе  надо
отдыхать и набираться сил для метаморфозы.  Для  нас  наступает  опасное
время, и мы должны быть очень осторожны.
   Ничего я могу подождать я  буду  умницей  я  становлюсь  все  сильнее
сильнее ах Фурия это так здорово я тебя так люблю и  я  ХОЧУ  достигнуть
зрелости и тогда придет черед Марка ведь правда ну пожалуйста а тогда  я
стану сильнее Джека и всех других...
   Посмотрим. А пока насладись последним психояством милая моя крошка  и
усни. Спи тихонько и жди пока я тебя не разбужу.

***

   Традиционный американский День  Труда  Галактическое  Содружество  не
праздновало, и Директорат Конфедерации Землян  в  Консилиуме  заседал  в
Конкорде весь понедельник. Большую часть  времени  заняло  обсуждение  и
голосование по вопросу об амнистии Терезы Кендалл и Рогатьена Ремиларда.
   Поль очень устал, был расстроен, и, будь  хоть  какая-то  возможность
уклониться от участия в последнем  семейном  пикнике,  он  предпочел  бы
остаться в Конкорде. Но постановление Директората все  равно  попадет  в
вечерние новости, и рано или поздно ему придется встретиться с Терезой и
всей семьей, а потому он приехал.
   Опускаясь в серебристом яйце на площадку за большим домом, он увидел,
что его ждет Марк. Он  сублиминально  непристойно  выругался  и  тут  же
ощутил  огромное  облегчение.  Хотя   бы   этого   постреленка   удалось
выгородить. Человеческий Магистрат принял к сведению  показания  дядюшки
Роги, что он один  помог  Терезе  бежать  и  спрятал  ее.  В  результате
средства массовой информации сделали из старика героя,  а  уж  Терезу  и
вовсе  чуть  ли  не  обожествляли.  В  них  видели  мучеников   во   имя
человеческой свободы, и провал первой попытки  их  амнистировать  вызвал
бурю негодования у широкой публики - у оперантов и у неоперантов.
   Сегодняшнее постановление Директората чревато еще большей шумихой.
   Марк, одетый только в  плавки,  поздоровался  с  отцом  без  малейших
эмоций. В  присутствии  дьяволенка  экранироваться  большого  смысла  не
имело. Да и самый тупой нормаль сумел бы прочесть по  лицу  Поля,  каким
было решение.
   - Мне очень жаль, сынок, но Директора проголосовали против амнистии -
пятеро против четверых. Я воздержался. Мой голос все равно ничего бы  не
дал: при  равном  числе  голосов  вопрос  поступил  бы  на  рассмотрение
Консилиума.
   - Да, конечно. - Они пошли рядом по дорожке к дому. Шери обсадила  ее
многоцветными однолетниками - циннии, золотые  шары,  петуньи  и  космеи
соперничали яркостью красок с кружившими над ними бабочками.
   - Кто проголосовал против? - спросил Марк.
   -  Виджайя  Мукерджи,  Директор  искусств,  -  признаюсь,  это   была
неприятная неожиданность. Куок Зен-ю, чванный экономист, Рикки Сиснерос,
Директор, никого не курирующий. Директор по колонизации Ларри Этлин... и
твоя тетя Анн.
   -  Анн!  -  Марк  остановился  как  вкопанный.  -  На  Ассамблее  она
голосовала за дополнение об амнистии... И  утверждала,  что  проголосует
"за", когда прошение поступит в Директорат!
   - Она передумала,  когда  стало  очевидным,  что  "за"  высказываются
Директора... э... наименее преданные  идее  солидарности  Галактического
Содружества.
   Марк навострил уши.
   - И кто же был "за"?
   - Эта русская, Директор по  науке.  Та,  которая  произнесла  речь  с
требованием открыть больше планет  для  колонизации  неоперантами.  Анна
Гаврыс-Сахвадзе. И еще два никого не курирующих  члена  Директората,  ее
приятели - Хироси Кодама и Эси Даматура. Эси всегда мутила  воду  против
Содружества в Африканском Интендантстве, а азиаты  не  смирились  с  тем
фактом, что среди  человеческих  Магнатов  так  велик  процент  белой  и
американо-индейской расовых групп. Четвертой  "за"  проголосовала  Нисса
Холуалоа, что понятно, если учесть  ее  полинезийское  происхождение.  В
глубине души Нисса считает Терезу гавайкой, а не гражданкой Содружества.
   Они поднялись по боковой лестнице и прошли на переднюю  веранду,  где
сидели Шери, Тереза с младенцем, Дени, Люсиль и Аврелия Даламбер.
   Джек подпрыгнул в своих индейских качелях,  загугукал  и  воскликнул:
"Марк! Возьми меня погулять на пляж!"
   - Можно? - спросил Марк у матери.
   - Да, милый. Только смотри, чтобы солнце не напекло ему головку.
   - Ну, ладно, малыш. Пошли! - Марк отцепил братца от люльки -  подарка
дядюшки Роги, вдел руки в лямки и зашагал между  сливовыми  деревьями  к
пляжу под радостное попискивание Джека у него за спиной.
   Поль вздохнул и налил себе лимонада со льдом.  Он  сразу  же  сообщил
остальным о постановлении Директората, телепатировав  напрямую,  к  чему
операнты часто прибегали, сообщая дурные новости.
   - Просто позор, - сказала Люсиль, и Поль сел рядом с ней в стороне от
Терезы.
   - Ты сообщил дядюшке Роги? - спросила Аврелия.
   - Дальнировал ему сразу же после  голосования.  Но  решил,  что  ради
Терезы должен прилететь сюда сам.
   - Благодарю тебя, - ответила Тереза без всякого выражения.
   -  Я  согласен,  что  передача  решения  всему  Консилиуму  была   бы
неразумной, - сказал Дени. - Дэвид Макгрегор, несомненно, не откажет нам
в помиловании.
   - Ты правда так думаешь? - с тревогой спросила Шери.
   - Мы с ним старинные друзья. - Де