ски не пообщаешься.)
   Утешительный  импульс.  Ты  же  понимаешь,  Дени,   взрослые   должны
работать, и порой им из-за этого приходится покидать родные места.
   Понимаю... Вот если бы можно было вызывать  тебя  из  Конкорда  и  из
Берлина... Но у меня не получается - горы мешают.
   Ну, в Берлине же есть мама и братик Виктор.
   Дени остановился на площадке. Он старательно отводил взгляд, но  Роги
чувствовал, что ему не по себе.
   - Мама очень изменилась.  Совсем  перестала  со  мной  разговаривать.
Когда я  приехал  домой  на  Пасху,  подумал,  что  из-за  сестричек.  А
теперь... Нет, она просто не хочет  делиться  своими  мыслями.  Обнимает
меня, целует и говорит: поди поиграй, мне некогда.
   - Еще бы, у нее много хлопот с Жанеттой и Лореттой. Близнецы могут  с
ума свести, хорошо, что у тети Лорен было для нас с папой много нянек  -
ее старших детей, иначе бы  она  не  выдержала.  Скажи,  а  с  отцом  ты
общаешься?
   - Очень редко. Я думал, он  будет  меня  расспрашивать  о  школе,  об
отметках. Мне хотелось рассказать ему про занятия и  про  то,  как  отец
Элсворт приносит мне парапсихологическую литературу  из  университета  и
как я  учусь  играть  на  пианино  и  стрелять  из  лука.  Но  папе  это
неинтересно. По-моему, он меня не любит. Во всяком случае, не  так,  как
Виктора.
   В служебном крыле  здания  было  тихо  и  пусто.  Роги  присел  перед
племянником на корточки.
   - Ты не прав, Дени. Отец любит тебя, просто... Виктор еще  маленький,
и ему требуется больше внимания.
   Но  он  же  глупей  меня!  У   него   очень   слабая   телепатическая
речь/ясновидение/психокинез. Все слабее, кроме принуждения. Он  дерется,
все ломает и мучает сестренок исподтишка. Он и  меня  хотел  ущипнуть  в
основание мозга, но не тут-то было. ХА! Только поломал когти о мой щит и
больше уже не суется.
   - Он, скорее всего, завидует. Сестренкам - потому  что  мама  с  ними
возится, тебе - поскольку ты ходишь в школу.  В  четыре  года  дети  еще
такие  неразумные.  Должно  пройти  много  времени,   прежде   чем   они
разберутся, что хорошо, что плохо.
   - Он уже разобрался, - буркнул Дени. - Я его насквозь вижу. Близняшек
он обижает, оттого что ему действует на нервы  их  телепатический  писк.
Сам знаешь, каковы эти младенцы.
   Роги скорчил смешную гримасу.
   - Еще бы мне не знать!
   - Но они же не виноваты,  что  всем  надоедают!  А  Виктор  не  умеет
поставить умственный экран, вот близняшки и достают его. Я сказал  маме,
как он с ними обращается, она запретила ему это делать, но разве за  ним
уследишь?
   - Нда. (Солнышко, бедная, ударилась  в  фатализм,  читает  молитвы  и
смотрит мыльные оперы по телевизору! А через год опять забеременеет.)
   - Я пробовал объяснить папе, почему Виктор не должен обижать девочек.
Они же тогда не смогут развивать метафункции и вырастут  нормальными.  А
он только посмеялся.
   Роги встал, стараясь не выдавать племяннику своих мыслей.
   - Не волнуйся, когда мы вернемся в Берлин, я поговорю с твоим отцом.
   Дени сразу повеселел.
   - Правда, дядя Роги? Я знал, ты обязательно что-нибудь придумаешь!
   - Ну пойдем, пойдем ко  мне.  В  десять  поезд,  а  надо  еще  успеть
позавтракать. (Да уж, я придумаю! Я последний, кто  способен  втолковать
Дону, что он ранит чувства старшего сына, уродует младшего  и  позволяет
калечить дочерей. Ведь он открывает мне  свои  мысли  только  в  сильном
подпитии, и в них я читаю, черным по  белому,  что  у  его  драгоценного
Виктора нет и не может быть никаких изъянов.)
   Они прошли в крохотные апартаменты Роги и оставили  чемодан  Дени  на
раскладушке, на время поставленной в номер. Мальчик  дотошно  обследовал
каждый уголок, потом зачарованно прилип к окну.
   - Да, вид из окон обходится отдыхающим недешево - двести  долларов  в
сутки, - сказал Роги. - А мне - бесплатно. Комната, правда, тесновата, и
лифта  нет,  зато  у  меня  в  главном  корпусе  просторный  кабинет   с
библиотекой, а вечерами, когда  сидишь  здесь  и  смотришь,  как  метель
бушует в горах, ей-богу, никакого телевизора не надо.
   Они спустились вниз, пересекли внутренний дворик и прошли в  северное
крыло. Дени во все глаза глядел по  сторонам  на  бесчисленные  колонны,
канделябры, мебель эпохи короля Эдуарда, подстриженные пальмы, зеркала в
золоченых  рамах,  камины  в  рост  человека  (или,  по  крайней   мере,
мальчика); зимой их, вероятно, топят, а сейчас вместо пылающих  поленьев
там навалены вороха красных и белых пионов. Роги провел племянника  мимо
парадного зала, где двое служителей надраивали электрическими полотерами
паркет, и без того блестящий, точно каток; во всяком случае, в нем,  как
в зеркале,  отражались  шторы  зеленого  бархата  и  высокие  серебряные
подсвечники. В Иванов день, объяснил он, здесь будет бал на всю ночь.  В
окна другого салона, украшенного  тропическими  растениями,  была  видна
площадка для гольфа у подножия горы Вашингтон.
   На пороге ресторана Дени застыл как вкопанный: такая роскошь ему и не
снилась. Метрдотель Рон усадил их за столик и с  Дени  обращался  как  с
настоящим клиентом, один раз даже назвал  его  "сэр".  В  меню  завтрака
перечислялись  такие  изумительные  кушанья,  как  бифштексы,   копченый
лосось, яйца в восьми разновидностях, двенадцать видов  свежих  фруктов,
включая  новозеландский  крыжовник.  Стол  был   сервирован   хрусталем,
сверкающими серебряными приборами и салфетками из камчатного  полотна  с
монограммой. Посередине в вазе стояла лиловая роза, такая совершенная по
форме и  необычная  по  цвету,  что  Дени  даже  потрогал  ее  -  думал,
ненастоящая. Сахар подавали большими кусками, завернутыми  в  золотистую
тисненую бумагу (два он потихоньку сунул в карман);  молоко  принесли  в
граненом кубке, стоящем на тарелочке с подложенной  бумажной  салфеткой.
Они   заказали   яичницу   по-бенедиктински,   рогалики    и    клубнику
"Вильгельмина", а потом выпили по малюсенькой чашечке  "эспрессо"  (Дени
про себя решил, что никогда больше не возьмет в рот этой гадости).
   - Да, на твоем месте я бы тоже остался здесь навсегда.
   Роги провел по губам салфеткой и улыбнулся.
   - Хочешь, открою тебе секрет?  Я  мечтаю  накопить  денег  и  открыть
книжную лавку в тихом университетском городке. Там  бы  я  действительно
мог провести всю жизнь.
   Подали счет, и Роги подписал его.
   - Книжная лавка?.. - удивился Дени. - Разве это интересно?
   - Да, боюсь, я и сам не очень интересный человек. Такой, как  все.  В
книгах и в кино героев сколько угодно, а в  реальной  жизни  они  теперь
большая редкость.
   Мальчик задумался  и  машинально  последовал  за  Роги  в  вестибюль,
переполненный экскурсантами -  в  основном  средних  лет  и  выше;  лишь
изредка попадались юные парочки и родители  с  детьми.  Все  щеголяли  в
дорогом  спортивном  обмундировании  -  теннисных  шортах,  бриджах  для
верховой езды, ботинках  с  шипами.  Несколько  пожилых  дам  в  брючных
костюмах из яркого полиэстера захватили с собой шали и толстые  свитера,
а старики в  кричащих  куртках  запаслись  фотоаппаратами  и  биноклями.
Хорошенькая девушка-гид изо всех сил старалась перекричать галдеж.
   - Раньше я тоже был не прочь стать героем, - наконец заговорил  Дени.
- Астронавтом, следопытом или звездой хоккея, как  Бобби  Кларк  и  Джил
Перо. А сейчас... Знаешь, дядя Роги, наверно, я тоже не очень интересный
человек. Отец  Дюбуа  даже  надо  мной  посмеивается.  Хватит,  говорит,
сидеть, как оса в дупле, и созерцать бесконечность. - Он хмыкнул.  -  Но
мне кажется, ничего интересней на свете нет, чем бесконечность.
   У центрального входа их уже поджидал микроавтобус.
   - Ну и пусть себе посмеивается, - заявил Роги. -  Ты,  главное,  будь
самим собой. Таких мозгов, как у тебя, в целом мире раз-два  и  обчелся.
Чем не объект для исследования?
   Вслед за Роги и  Дени  в  автобус  ввалилась  группка  стариков.  Гид
посчитала всех по головам и сделала водителю знак: можно ехать.
   - Я читал, что врачи изучают мозг. Копаются в  нем,  колют  иголками,
чтобы понять, как он действует. А я так не хочу. Мне любопытно, не к а к
действует мозг, а почему. Почему из электрических импульсов и химических
реакций происходят мысли? Почему энцефалограф их не показывает? И почему
наш мозг управляет телом? Разве мозг велит  мне  держаться  за  сиденье?
Чепуха, мозг - это же просто кусок мяса!
   - Да, но в нем содержится разум.
   - Правильно, - согласился Дени. - Разум! Про него-то я и хочу  знать.
Разум и мозг - не одно и то же.
   - И я так думаю, хотя ученые до сих пор не пришли к единому мнению.
   А от таких, как мы с тобой, у них и подавно мозги  набекрень.  Отчего
мой мозг разговаривает с твоим? Ведь между нами нет радиоволн или другой
энергии. Откуда берутся принуждение/психокинез/телепатия? Как передаются
импульсы зрения/слуха/запаха/вкуса/осязания? Почему мы  не  видим  и  не
слышим сквозь гранит? Почему ясновидение делается острее в темноте?  Как
мой разум лечит мое  тело?  Значит,  разум  управляет  электричеством  и
химией  у  меня  в  мозгу?   То   есть   материя   подчиняется   чему-то
нематериальному? Но КАК?
   Вот ты и выясни, мой мальчик! Изучай свой  ум,  и  мой,  и  папин,  и
Виктора.  Изучай  нормальные  умы,  установи,  что   соединяет/разделяет
их/нас. Уверяю тебя, это путешествие заманчивей,  чем  вылазки  в  горы,
исследование океанских глубин, полеты в космическое пространство!
   (Наивный детский скептицизм.) И опаснее.
   Роги похлопал его по худенькому плечу.
   - Да, конечно.
   Автобус подпрыгивал по неровной дороге, виляя между кленов и тсуг. Но
погруженные в беседу  мальчик  и  мужчина  не  замечали  ни  тряски,  ни
оживленного гомона других туристов.

***

   Поезд-кукушка, уже более ста лет курсирующий вверх-вниз по  западному
склону горы Вашингтон, - одно из тех безумных изобретений янки, которые,
по логике вещей, не должны действовать,  но  почему-то  действуют.  Дени
увидел, как  закопченный  паровозик  с  угольной  топкой  взбирается  по
крутому склону, и закричал:
   - Ну и ну! Как ему это удается?
   Старики одаривали его благодушными улыбками.
   У автобусной станции скопилась толпа, ожидающая поезда. К  паровозику
был прицеплен всего один вагончик, окрашенный в ярко-желтый  цвет.  Тяга
поступала снизу, от механизма реечной передачи. В центре пролегал  трек,
напоминающий лестницу из железных  шипов,  каждый  толщиной  в  палец  и
длиной около десяти сантиметров. За них цеплялись двойные  зубцы  промеж
колес, и  таким  образом  состав  с  жутким  грохотом  полз  к  вершине.
Двигатель паровоза натужно пыхтел и шипел, выпуская облака черного дыма.
   За ними открывалась красивейшая панорама Бреттон-Вудз.
   - Ух, здорово! - Дени старался перекричать грохот колес. -  Вон  твой
отель!
   Из окна  моей  комнаты  видно,  как  они  снуют  по  горе,  без  слов
проговорил Роги. Когда вершина скрыта  за  облаками,  кажется,  что  они
уходят в небо. Изобретатель этого  поезда  обратился  в  государственный
департамент за патентом.  А  чиновник  предложил  ему  усовершенствовать
проект - продлить железную дорогу от вершины Вашингтона прямо до Луны.
   (Смех.) Здесь и вправду прохладно. А я еще не хотел брать куртку. Как
хорошо, что можно разговаривать мысленно, а то за этим стуком мы бы друг
друга не услышали.
   Погода в горах очень переменчива. Только что солнце палило, и на тебе
- стужа. Снегопады и ураганные ветры бывают в любое время года, особенно
у вершины.
   Я читал, что мировой рекорд скорости ветра на горе Вашингтон - триста
семьдесят один километр в час. А еще говорят, будто индейцы считают, что
на горе живет Великий Дух, и никогда на нее не ходят.
   Слышал историю про вождя Небожителя? ?
   В  давние  времена  жил  в  Нью-Гемпшире  старый  и   мудрый   вождь,
сотворивший много разных чудес. Когда он умер, волки на санках притащили
его тело на гору. А оттуда волшебная колесница увезла его в рай.
   Что-то вроде летающей тарелки, да?
   Есть и другие легенды. Например, о Большом Карбункуле. ?
   Это огромный рубин, спрятанный в глубине горы. Его  свет  приманивает
алчных людей, и они пускаются  на  поиски.  Но  их  застигают  лавины  и
бураны. Никому так и не удалось добыть драгоценный камень. Все  погибли.
Натаниэль Готорн вставил эту легенду в свой рассказ.
   Готорн? Поищу в берлинской библиотеке.  Дядя  Роги,  а  ты  веришь  в
летающие тарелки?
   Мне они не попадались, Но  Элмер  Пибоди  -  он  работает  у  нас  на
газонокосилке - клянется, что видел. А он не  какой-нибудь  чокнутый.  И
вообще многие люди, заслуживающие доверия, утверждают, что  видели  НЛО.
Даже не знаю... У нас в  Нью-Гемпшире  все  словно  помешались  на  этих
тарелках.
   Я читал две книжки и тоже не знаю, верить или нет. В одной говорится,
как Мужчина и женщина пробирались через ущелье, недалеко отсюда, и вроде
их на время похитили пришельцы. А много лет спустя один парапсихолог все
выведал у них путем гипноза. Пришельцы сказали, что  прибыли  с  далекой
звезды  и  никому  не  хотят  зла.  А  в  другой  книжке   один   парень
рассказывает, что увидел большую  тарелку  с  красными  огнями  и  сразу
позвонил в полицию. Полицейские приехали и тоже увидели! А  с  ними  еще
куча народу... Ты как думаешь?..
   Я думаю... это возможно.
   Да? Маленькие зеленые человечки прилетают на Землю  с  неофициальными
визитами? Но почему, дядя Роги?  Если  они  не  желают  нам  зла,  зачем
скрываться?
   Не так все просто, милый мой. Мы с тобой тоже скрываемся.

***

   Игрушечный поезд выполз из рощи карликовых деревьев на  ковер  белых,
розовых,  бледно-желтых  субарктических  цветов,  распустившихся   средь
луговой осоки и серых каменных россыпей. В тенистых лощинках до сих  пор
лежал снег, а камни с северной стороны были подернуты корочкой инея.  На
вершине маячили какие-то постройки. Они миновали  огромные,  заслоняющие
весь вид цистерны для воды, и в  глаза  им  бросилась  простая  дощечка,
установленная прямо на склоне.

ЛИЗЗИ БУРН
Погибла в 1855 году

   - Ей было двадцать три года, - сказал Роги.  -  Всего  здесь  погибло
семьдесят человек - больше, чем на любой другой горе  Северной  Америки.
Кто сорвался, кто в буран попал... Приезжают люди  в  погожий  день,  на
небе ни облачка, гуляют себе спокойно  -  и  вдруг  снег,  ветер,  такая
круговерть, что в двух шагах ничего не видно, да к тому  же  температура
мгновенно падает ниже нуля. Самый непригодный для жизни климат на земном
шаре - ну, кроме разве полярных областей - именно в нашем штате, на горе
высотой всего-то тысячу девятьсот шестнадцать метров. Я сюда  много  раз
поднимался - и на поезде, и пешком, напрямик  из  отеля  -  но,  честное
слово, ни разу спокойно себя не чувствовал. Поверь на слово, коварнейшее
место!
   Поезд  остановился  перед  каким-то  сараем,  который  сопровождающая
отрекомендовала "отель на вершине". Затем объявила  пассажирам,  что  на
осмотр окрестностей у них только сорок пять минут и  что  обратный  путь
займет примерно час с лишним.
   Дул холодный, порывистый ветер; Роги предупредил Дени, чтобы  смотрел
под ноги. Снегу почти нет, однако наветренная сторона скал,  ограждений,
перил изрядно обледенела. Огромные  ледяные  наросты  чем-то  напоминали
коралловые рифы - причудливое нагромождение шишек, пластин, веточек.
   Отелем Дени нисколько не заинтересовался. Ему хотелось взобраться  на
монолит конической формы, где находилась высшая  точка  горы.  Потом  он
сбежал вниз - посмотреть, пускают ли посетителей в метеообсерваторию,  в
радио - и телестудию. Но посторонних туда  не  пускали.  Покосившись  на
обледенелую антенну, мальчик передал Роги жутковатый  образ,  представив
себе, что должно здесь твориться во время ревущего урагана, при скорости
ветра двести-триста километров в  час.  Ум  его  буквально  искрился  от
возбуждения. Они поднялись на скалистый уступ и глянули вниз на  Великую
тропу аппачей: метрах в тридцати просматривался приют  для  альпинистов,
окруженный небольшими озерами.
   - Облачные озера, - сказал Роги. - Когда приедешь  в  следующий  раз,
обязательно сходим к ним.
   - Правда?! - обрадовался Дени и стал внимательно рассматривать  скалы
прямо под уступом. - А что это за камни... Желтые какие-то...
   - Желтой краской отмечают маршрут. Такие камни везде есть,  следи  за
ними - и никогда не заблудишься. На высокогорье тропы совсем  не  такие,
как в лесу. Почти все они пролегают по голому камню.
   Дени полюбопытствовал, виден ли отсюда Берлин, и повернулся на север.
Ну, конечно,  виден:  вон  дымки  тянутся  из  труб  целлюлозно-бумажной
фабрики в долине Андроскоггина. Воздух был  так  прозрачен,  что  отсюда
можно было разглядеть далекие вершины и  в  Мэне,  и  в  Вермонте,  и  в
Нью-Йорке.
   - Смотри, еще туристы. - Дени  указал  на  группу  людей,  движущуюся
вдоль железной  дороги.  Невольно  прибегая  к  помощи  ясновидения,  он
увеличил в уме крохотные фигурки.
   - ... восемнадцать, девятнадцать, двадцать... Двадцать три человека.
   - Да здесь полно туристов. Вон та тропа ведет к Клею,  Джефферсону  и
Адамсу. И на каждой горе в нескольких местах есть альпийские приюты.
   Дени прикрыл глаза от солнца, поежился на пронизывающем ветру и вдруг
ахнул, обдав мозг Роги волной ужаса.
   - Дени! Что с тобой?
   Цепочка людей уже скрылась за каким-то выступом, а Дени все еще тыкал
посиневшим пальчиком в ту сторону. Первоначальный  умственный  образ  он
увеличил до невероятных размеров.
   - Дядя Роги... там... впереди... женщина... Я ее слышу.
   - Что?!
   От избытка чувств мальчик расплакался.
   - Я слышу ее ум! Она такая же,  как  мы!  Только  ее  проекции  очень
слабы, я не все улавливаю.
   Он смахнул слезы и снова поежился. Роги быстро сдернул меховую куртку
и укутал племянника. Опустился перед ним на колени, совсем  не  чувствуя
жестких  оледенелых  камней,  оттого  что  в  сердце  вспыхнула  горячая
надежда.
   - Успокойся, Дени. Попробуй сосредоточиться и помоги мне услышать то,
что слышишь ты. - Он обнял мальчика и закрыл глаза.
   О Боже!
   Напевает мелодию без слов, какой-то классический фрагмент -  Роги  не
смог определить откуда. Но что-то очень веселое. Изредка  поверх  музыки
сверкают мысли - точно паутинки на солнце.
   Ответили... они  ответили...  никаких  сомнений...  пусть  другие  не
верят, но... они ответили...
   Отчетливые  звуковые  волны  и  образ,   нарисованный   ясновидением,
погасли, как только женщина снова скрылась за каменной  складкой,  но  в
памяти живее всего сохранилось то первое, колышимое  ветром  видение,  и
когда бы он ни думал о ней - до или после того, как потерял навсегда,  -
первое место в мыслях занимало именно оно. Волевые черты лица  (красивой
в традиционном смысле ее не назовешь, но очень эффектна), смуглая  кожа,
светло-голубые глаза с серебряным отливом, блистательная - о  Боже,  вот
где  моя  погибель!  -  улыбка,  отразившая  всю   глубину   внутреннего
ликования, белокурые с рыжинкой волосы под зеленой  шерстяной  шапочкой,
сильное стройное тело.
   Дени вырвался у него из рук.
   - Дядя Роги, а как же ты без куртки?! Простудишься ведь!
   Он пришел в себя. Туристы были все еще вне поля зрения. Дени поднял к
нему взволнованное, залитое слезами лицо.
   - Эта женщина... - с трудом выговорил Роги. - Ты уверен,  что  именно
она излучает мелодию и телепатическую речь?
   -  Конечно!  Она  такая  же...  Хотя  нет,  погоди!   Она   себя   не
контролирует. Потому что не знает, наверно, ей не с кем было  поговорить
мысленно. И все-таки, дядя Роги, мы не одни...
   - Надо же, чтобы именно она, - прошептал Роги. - C'est un miracle. Un
vrai miracle .
   Эхом застарелого раскаяния до него долетел голос Солнышка:  Quand  le
coup de foudre frappe...
   Паровоз дал три гудка.
   - Ох, нет! - воскликнул мальчик. - Неужели мы так и уедем от нее?
   Роги подхватил его на руки.
   - Они будут зде