рыбу, и вытащила его упирающуюся душу.
   Он снова видел погоню на Урмсхеймской горе; то, как те, за кем он гнался,
нашли меч, который искали; то, как он дрался с ними, со смертными и с ситхи.
Он снова видел явление снежного дракона, и свои страшные раны, и то, как его
ломали и как он истекал кровью, погребенный под столетними льдинами.  Потом,
как бы со стороны, он наблюдал за умирающим, который пробирался заснеженными
равнинами к  Пику  Бурь.  Безымянный,  потерявший  свою  добычу,  потерявший
спутников, потерявший даже талисман, который был дарован ему - первому среди
смертных. Королевскому ловчему. И слава его померкла.
   Утук'ку снова кивнула, казалось, ее  маска  обращена  к  клубящемуся  над
колодцем туману.
   - Не тебе судить, подвел ты  меня  или  нет,  смертный,  -  сказала  она,
наконец. - Но знай вот что: я не только не  сержусь,  но  я  сегодня  узнала
много полезного. Мир все еще вращается, но он вращается в нашу сторону.
   Она  подняла  руку.  Пение  стало  громче.  Казалось,   что-то   огромное
шевельнулось в глубине колодца, всколыхнув испарения.
   - Я возвращаю тебе твое имя, Инген  Джеггер,  -  сказала  Утук'ку.  -  Ты
остаешься Королевским охотником. - С  колен  она  подняла  новый  путеводный
талисман, ослепительно белый, в виде головы гончей собаки, глаза  которой  и
язык были сделаны из какого-то алого драгоценного  камня,  а  ряды  зубов  в
раскрытой пасти, подобные кинжалам, - из слоновой кости. - И на этот  раз  я
назначу для охоты такую добычу, на  которую  доселе  не  охотился  никто  из
смертных.
   Волна  сияния  разлилась  по  Колодцу   Арфы,   омыв   высокие   колонны;
громоподобный рев сотряс покои,  такой  мощный,  что,  почудилось,  дрогнуло
самое основание, горы. Инген Джеггер почувствовал, как дух его воспрянул. Он
принес тысячу безмолвных обещаний своей изумительной госпоже.
   - Но сначала ты  должен  погрузиться  в  глубокий  сон  и  исцелиться,  -
проговорила Серебряная маска, - ибо ты зашел глубже во владения смерти,  чем
обычно дозволено смертным, если они должны возвратиться к жизни. Ты  станешь
сильнее, ибо твоя новая задача тяжела.
   Свет внезапно исчез, как будто темное облако накатилось на него.

***

   Лес был все еще погружен в глубокую ночь. После криков тишина зазвенела в
ушах Деорнота, когжа могучий Айнскалдир помог ему подняться.
   - Узирис на древе! Посмотри, - сказал риммерсман, тяжело  дыша.  Все  еще
оглушенный,  Деорнот  огляделся,  недоумевая,  что  могло   привлечь   такое
пристальное внимание Айнскалдира.
   - Джошуа, - позвал риммерсман, - иди сюда!
   Принц вернул Найдл в ножны и шагнул  вперед.  Деорнот  почувствовал,  как
остальные сгрудились вокруг них.
   - На этот раз они не просто нанесли удар  и  растаяли,  -  сказал  Джошуа
мрачно. - Деорнот, ты в порядке?
   Рыцарь потряс головой, все еще не придя в себя.
   - Голова болит, - сказал он. - На что это все смотрят?
   - Оно... оно приставило мне к горлу нож, - сказал недоумевающе Стенгьярд.
- Сир Деорнот спас меня.
   Джошуа склонился к Деорноту, но  к  его  удивлению,  опускался,  пока  не
коснулся земли коленом.
   - Эйдон спас нас, - - мягко сказал принц.
   Деорнот посмотрел себе под ноги. На земле  лежала  скрюченная,  одетая  в
черное фигура норна, с которым он сражался. Лунный свет падал на лицо трупа,
брызги крови темнели на белой коже. Узкий клинок был все  еще  зажат  в  его
бледной руке.
   - Боже! - сказал Деорнот и покачнулся.
   Джошуа наклонился над телом.
   - Ты нанес сильный удар,  дружище,  -  сказал  он,  но  вдруг  его  глаза
расширились, и он снова выхватил Найдл из ножен. - Он шевельнулся. -  сказал
Джошуа, пытаясь сохранить спокойствие в голосе. - Норн жив.
   - Ненадолго, - сказал Аинскалдир, поднимая свой топорик. Джошуа  выбросил
вперед руку, так что клинок оказался между риммерсманом и его предполагаемой
жертвой.
   - Нет, - Джошуа жестом приказал всем отступить. - Глупо было  бы  убивать
его.
   - Но эта тварь ведь пыталась убить нас! -  прошипел  Изорн.  Сын  герцога
только что вернулся с факелом, который он зажег кремнем. -  Подумай  о  том,
что они сотворили с Наглимундом.
   - Я не о помиловании говорю, - сказал  Джошуа,  опустив  кончик  меча  на
горло норна. - Я говорю о возможности допросить пленника.
   Как будто от укола ножа норн  вздрогнул.  Некоторые  из  стоявших  вокруг
ахнули.
   - Ты стоишь слишком близко, Джошуа! - крикнула Воршева. - Отойди!
   Принц холодно взглянул на нее, но не шевельнулся. Он опустил острие  ниже
и уперся в ключицу пленника. Глаза норна  заморгали,  он  судорожно  глотнул
воздух окровавленными губами.
   - Ай Наккига, - сипло сказал норн, сжимая и разжимая свои паучьи  пальцы,
- о-до т'ке стадж...
   - Но он же язычник, принц Джошуа, - заметил Изорн. -  Он  же  не  говорит
по-человечески.
   Джошуа ничего не ответил, но снова ткнул его мечом. Глаза норна,  отразив
свет факела, блеснули фиолетовым, скользнули по  лезвию,  упершемуся  в  его
узкую грудь, и обратились к принцу.
   - Я говорю, - сказал норн медленно. - Я говорю по-вашему. - Голос его был
высоким и холодным, ломким, как стеклянная флейта. - Скоро  на  вашем  языке
будут говорить только мертвые.  -  Он  сел  и  качнул  головой,  внимательно
оглядывая все вокруг. Меч принца следовал за  каждым  его  движением.  Члены
норна  казались  соединенными  странным  образом:  те  движения,  которые  у
человека вышли бы неуклюже, у него получались плавными, а то, что без  труда
далось бы человеку, оказывалось недоступным норну. Некоторые из  наблюдавших
отшатнулись, боясь, что незнакомец достаточно силен, чтобы двигаться. Он  не
показывал боли, несмотря на кровавое месиво на месте носа  и  многочисленные
раны.
   - Гутрун, Воршева, - Джошуа говорил,  не  отрывая  взгляда  от  пленника.
Залитое кровью лицо норна  светилось,  как  луна.  -  Ты  тоже,  Стренгьярд.
Лютнист и Таузер там одни. Идите позаботьтесь о них и  разожгите  Костер.  И
готовьтесь в путь. Нам бесполезно таиться теперь.
   - И всегда было, смертный, - сказало существо на траве. Воршева с  трудом
удержалась от резкого ответа на команду Джошуа,  Обе  женщины  отошли.  Отец
Стренгьярд последовал за ними, сотворив знак древа и озабоченно  прищелкивая
языком.
   - Ну, дьявольское отродье, говори, почему  вы  преследуете  нас?  -  хоть
голос его и был жестоким, Деорнот уловил  своего  рода  любопытство  в  тоне
принца.
   - Я ничего не скажу, - тонкие губы приоткрылись в злой усмешке. -  Жалкие
недолговечные, вы еще не научились умирать, не получив ответов на вопросы?
   Разъяренный Деорнот шагнул вперед и пнул это отродье своей обутой в сапог
ногой. Норн поморщился, но никак иначе не показал боли.
   - Ты дьявольское отродье, а дьяволы - мастера лгать, -  рявкнул  Деорнот.
Голова у него страшно болела, и вид этого ухмыляющегося тощего существа  был
просто невыносим. Он вспомнил, как они кишели в Наглимунде, словно черви,  и
ярость взыграла в нем.
   - Деорнот... - предупредил Джошуа, потом снова обратился к пленнику:
   - Если вы так могущественны, почему вы нас просто не прирежете, и дело  с
концом? Зачем тратить время на тех, кто настолько вас слабее?
   - Мы больше не будем ждать, не думай, - издевательский тон  голоса  норна
приобрел нотку удовлетворения. - Вы схватили меня, но  мои  товарищи  узнали
все, что нам нужно. Можете уже обратить предсмертные  молитвы  человечку  на
палочке, которому вы поклоняетесь, ибо нас ничто не остановит.
   Теперь уже не выдержал Айнскалдир и двинулся к норну с рычаньем.
   - Собака! Богохульствующая собака!
   - Молчи! - оборвал его Джошуа. - Он делает это нарочно.
   Деорнот положил  предостерегающую  руку  на  мускулистое  плечо  риммера.
Непросто было сдержать холодный, но быстрый нрав воина.
   - Так, - сказал Джошуа, - что ты имел в виду, говоря, что вы узнали  все,
что нужно? Что ты имел в виду? Говори, или я  разрешу  Айнскалдиру  заняться
тобой.
   Норн засмеялся, как  будто  прошелестел  ветер  в  засохших  листьях,  но
Деорноту показалось, что он заметил перемену в  его  лиловых  глазах,  когда
говорил Джошуа. Казалось, принц затронул какую-то деликатную тему,  коснулся
чего-то особенного.
   - Убейте же меня, быстро или медленно, - дразнил их пленник, -  я  больше
ничего не скажу. Ваше время - время всех смертных, непостоянное и  в  то  же
время надоедливое, как насекомое, - ваше время кончается. Убейте  меня.  Те,
что не знают света, споют обо мне в глубоких недрах Наккиги. Мои дети  будут
вспоминать мое имя с гордостью.
   - Дети?  -  в  голосе  Изорна  звучало  откровенное  недоумение.  Пленник
взглянул на него с презрением, но не сказал ни слова.
   - Но зачем? -  спросил  Джошуа.  -  Зачем  вам  вступать  в  сношения  со
смертными? И какую угрозу мы представляем для вас в вашем  далеком  северном
доме? Что получит от этого безумия ваш Король Бурь?
   Норн лишь пристально смотрел на него.
   - Говори! Да будет проклята твоя бесцветная душа!
   Никакого ответа.
   Джошуа вздохнул.
   - Так что мы с ним сделаем? - пробормотал он почти про себя.
   - Вот что!
   Айнскалдир отскочил от Деорнота, который пытался его удержать,  и  поднял
топор. Норн взглянул на него, и сердце его на  миг  остановилось:  лицо  его
казалось  забрызганным  кровью  треугольником  слоновой  костя.   Риммерсман
размахнулся и опустил топорик на череп, пригвоздив пленника к  земле.  Хилое
тело норна извивалось, сжимаясь и разжимаясь, затем обе  половинки  взмывали
вверх, как будто соединенные петлей. Тонкое облако мельчайших капелек  крови
вырвалось  из  расколотого  черепа.  Предсмертные  судороги  были   ужасающе
однообразны, как у раздавленного сверчка. Через несколько мгновений  Деорнот
не выдержал и отвернулся.
   - Проклятие, Айнскалдир, - сказал, наконец, Джошуа срывающимся  от  гнева
голосом. - Как ты посмел? Я тебе не велел этого делать!
   - А если б я этого не сделал, то что? - сказал Айнскалдир. - Взять его  с
собой? Проснуться ночью и видеть над собой эту усмехающуюся трупную рожу?  -
Он казался более уверенным на  словах,  чем  на  деле,  но  слова  его  были
исполнены гнева.
   - Боже праведный, риммерсман, неужели всегда нужно так  рубить  с  плеча?
Если ты не испытываешь уважения ко  мне,  то  как  насчет  твоего  господина
Изгримнура, который велел тебе служить мне?  -  Принц  наклонился  к  самому
бородатому лицу Айнскалдира и впился в него взглядом, пытаясь уловить что-то
скрытое в лице риммерсмана. Ни тот, ни другой не сказали ни слова.
   Глядя на профиль  принца,  на  его  освещенное  луной  лицо,  исполненное
одновременно ярости и печали, Деорнот вспомнил  картину,  изображающую  сира
Камариса перед его уходом на битву в  Тритингах.  На  лице  любимого  рыцаря
короля Джона было как  раз  такое  выражение,  гордое  и  отчаянное,  как  у
голодного ястреба. Деорнот помотал головой, пытаясь отогнать тени  прошлого.
Что за безумная ночь!
   Айнскалдир первым отвернулся.
   - Это было чудовище, -  проворчал  он.  -  Теперь  оно  мертво.  Два  его
соплеменника ранены и бежали. Пойду сотру эту  колдовскую  кровь  со  своего
клинка.
   - Сначала зароешь тело, - сказал Джошуа.  -  Изорн,  помоги  Айнскалдиру.
Обыщи одежду норна: нет ли там чего-нибудь, что бы  нам  пригодилось.  Боже,
помоги нам, мы так мало знаем!
   - Похоронить? - голос Изорна звучал почтительно, но с сомнением.
   - - Давайте не будем выдавать врагу ничего,  что  поможет  нам  спастись,
включая разные сведения, - Джошуа, казалось, утомили разговоры. - Если норны
не обнаружат тела, они не узнают, что он мертв. Они могут подумать,  что  он
нам что-то рассказал.
   Изорн кивнул не  слишком  уверенно  и  наклонился,  чтобы  выполнить  эту
неприятную задачу. Джошуа повернулся и взял Деорнота под руку.
   - Пошли, - сказал принц:
   - Нам нужно поговорить. Они немного  отошли  от  поляны,  но  так,  чтобы
слышать,  что  там  происходит.  Ночь   сквозь   ветви   деревьев   казалась
темно-синей, предвещая рассвет. Просвистела одинокая птица.
   - Айнскалдир ничего  дурного  не  замышлял,  -  сказал  Деорнот,  нарушив
молчание. - Он нетерпелив, но не предатель.
   Джошуа повернулся к нему, удивленный.
   - Боже сохрани и помилуй, Деорнот, ты думаешь, я этого не  знаю?  Почему,
ты думаешь, я так мало сказал? Но Айнскалдир  действовал  поспешно  -  я  бы
хотел побольше узнать от норна, хотя конец, наверное, был  бы  такой  же.  Я
ненавижу хладнокровное убийство,  но  что  бы  мы  сделали  с  этим  мерзким
существом? Тем не менее Айнскалдир считает меня слишком  рассудочным,  чтобы
поверить, что я хороший воин. - Он грустно  рассмеялся.  -  Возможно,  он  и
прав. - Принц поднял руку, не давая Деорнуту возразить. - Но  я  не  поэтому
хотел поговорить наедине. Айнскалдир - моя забота.  Нет,  я  хотел  услышать
твои мысли насчет слов норна.
   - Насчет каких слов, ваше высочество?
   Джошуа вздохнул.
   - Он сказал, что его соплеменники нашли то, что искали.  Или  узнали  то,
что хотели. Что бы это могло означать?
   Деорнот пожал плечами.
   - У меня голова до сих пор трещит, принц Джошуа.
   - Но ты же сам сказал, что должна быть причина, по  которой  они  нас  не
убили.  -  Принц  присел  на  обомшелый  ствол  поваленного  дерева,  жестом
пригласив рыцаря садиться. Небесный  купол  становился  зеленоватым.  -  Они
подсылают к нам ходячий труп, пускают в нас стрелы, но не убивают нас, чтобы
не дать нам повернуть на восток, а теперь  они  подсылают  к  нам  в  лагерь
лазутчиков. Что им нужно?
   Никакой ответ не приходил, как ни ломал голову Деорнот. Он не мог  забыть
ухмылку  норна.  Но  было  еще  одно,  промелькнувшее   внезапно   выражение
тревоги...
   - Они боятся, - сказал Деорнот, чувствуя, что мысль где-то рядом.  -  Они
боятся...
   - Мечей, - прошептал Джошуа. - Конечно, чего же еще они могут бояться?
   - Но у нас же нет волшебного меча, - сказал Деорнот.
   - Может быть, они этого не знают, - сказал Джошуа. - Может быть, это одно
из достоинств Торна и Миннеяра - то, что они  невидимы  для  колдовских  сил
норнов. - Он хлопнул себя по бедру.  -  Конечно!  Наверно,  это  так,  иначе
Король Бурь нашел бы их и уничтожил! Иначе как бы могло  существовать  такое
смертельно опасное для него оружие?
   - Но почему они не дают нам повернуть на восток?
   Принц пожал плечами.
   - Кто может это сказать? Нам следует еще  поразмыслить  над  этим,  но  я
думаю, ответ здесь. Они опасаются, что у нас уже есть один или два  меча,  и
боятся выступить против нас, пока они этого не проверили.
   Деорнот чувствовал, что сердце его падает.
   - Но вы слышали, что сказало это отродье: они уже знают.
   Улыбка Джошуа угасла.
   - Да. По крайней мере, они почти уверены. Однако все же это знание  может
быть нам на руку каким-то образом. Каким-то образом. - Он встал.  -  Но  они
больше не боятся к нам приближаться. Нам нужно двигаться еще быстрее. Пошли.
   Не в силах понять, как такой потрепанный  и  упавший  духом  отряд  может
двигаться  быстрее,  Деорнот  последовал  за  принцем  к  лагерю   в   свете
занимающегося дня.

7 ПОЖАР РАЗГОРАЕТСЯ

   Чайки, кружащие в сером утреннем, небе, печально вторили скрипу  уключин.
Мерный скрип-скрип-скрип весел был подобен пальцу, неотступно сверлящему  ее
бок. Мириамель  чувствовала,  как  в  душе  ее  зреет  ярость.  Наконец  она
повернулась к Кадраху.
   - Ты... предатель! - крикнула она.
   Монах смотрел на нее, широко раскрыв глаза, а круглое лицо его побледнело
от тревоги.
   - Что? - Кадрах явно хотел бы отодвинуться от нее подальше, но  они  были
зажаты тесным сиденьем на корме лодки. Лента, мрачный слуга Страве, наблюдал
за ними с раздражением, сидя на скамейке напротив и работая веслами вместе с
приятелем.
   - Моя леди... - начал монах. - Я не...
   Его слабые попытки отрицания еще больше рассердили принцессу.
   - Ты принимаешь меня за  дурочку?  -  крикнула  она.  -  Я,  может  быть,
соображаю не слишком быстро, но если хорошенько подумаю, то способна кое-что
понять. Граф назвал тебя Падреик, и не он первый.
   - Это ошибка, леди. Вторым был умирающий, если помните:  он  обезумел  от
боли, жизнь покидала его на Иннискрике...
   - Свинья! И я должна поверить!  Конечно  это  просто  совпадение:  Страве
знал, что я покинула замок, практически раньше меня самой? Ты неплохо провел
время, не так ли? Тянул веревку за оба конца - вот что ты делал, а?  Сначала
ты берешь золото Воршевы, чтобы меня сопровождать, потом берешь мое, пока мы
в пути: то здесь взял на кувшин вина, то там выпросил денег на еду...
   - Я простой служитель Господа, моя леди, - попытался увильнуть Кадрах.
   - Молчи... ты... ты подлый пьяница! Ты еще и от Страве получил золото, не
так ли? Ты ему дал знать о моем приезде: недаром ты отлучился, как только мы
прибыли в Анзис Пелиппе. А пока меня держали  взаперти,  чем  занимался  ты?
Руководил жизнью в замке? Ужинал с графом? - Она была так расстроена, что  с
трудом могла говорить. - И... ты еще, наверное, оповестил и тех, к кому меня
сейчас везут, так? Так?! Как  можешь  ты  носить  свои  одежды?  Почему  Бог
просто... просто не убьет тебя за их поругание? Почему ты не  сгоришь  огнем
на месте? - Она остановилась,  захлебнувшись  злыми  слезами,  и  попыталась
обрести дыхание.
   - А ну-ка, - сказал Ленти зловеще, причем бровь его  изогнулась  вниз,  к
носу, - прекратите этот крик. И никаких трюков!
   - Заткнись! - отрезала Мириамель.
   Кадрах решил поддержать ее.
   - Правильно! Господин хороший, нечего  оскорблять  леди.  Клянусь  святым
Муирфатом, не могу поверить...
   Монаху так и не удалось докончить фразу: вскрикнув от  злости,  Мириамель
уперлась в него  и  сильно  толкнула.  Кадрах  удивленно  выдохнул,  замахал
руками, пытаясь сохранить  равновесие,  и  полетел  в  зеленые  воды  залива
Эметтин.
   - Ты что, с ума сошла? - заорал Ленти, уронив весло и  вскочив  на  ноги.
Кадрах скрылся в нефритовой волне.
   Мириамель встала  и  закричала  ему  вслед.  Лодка  закачалась,  и  Ленти
плюхнулся на свою скамью, причем один из его кинжалов выпал и исчез в  воде,
сверкнув серебряной рыбкой.
   - Негодный еретик! - вопила она монаху, которого не было видно. - Будь ты
проклят!
   Кадрах всплыл, выплюнув огромную струю соленой воды.
   - Тону! - пробулькал он. - Тону! Помогите! - Он снова исчез под водой.
   - Вот и тони, предатель! - крикнула Мириамель и тут же взвизгнула,  когда
Ленти схватил ее за руку и, жестоко скрутив, силой усадил на место.
   - Взбесившаяся сучка! - крикнул он.
   - Пусть умрет, - она задыхалась,  пытаясь  высвободить  руку.  -  Тебе-то
какое дело?
   Он влепил ей оплеуху, чем вызвал новые слезы.
   - Господин велел доставить в Наббан двоих, бешеная. Привези я одного -  и
мне конец.
   Тем временем  Кадрах  снова  всплыл,  отплевываясь,  беспорядочно  молотя
руками по воде и булькая. Второй слуга Страве, к счастью, не  бросил  своего
весла, и теперь лодка, повернув, направлялась к тому месту, где плескался  и
кричал Кадрах.
   Монах увидел их приближение. В глазах его была паника. Он попытался плыть
к ним, но настолько неумело, что голова его снова оказалась под водой. Через
мгновение он снова был наверху, причем выражение паники на  лице  стало  еще
заметнее.
   - Помогите! - визжал он, задыхаясь, судорожные движения рук выдавали  его
ужас. - Здесь есть!.. Здесь что-то есть!
   - Эидон и все святые! - рыкнул Ленти. - Акулы, что ли?
   Мириамель сжалась на корме, рыдая.  Ей  было  все  равно.  Ленти  схватил
веревку и бросил  конец  монаху.  Кадрах  не  сразу  увидел  его,  но  через
несколько мгновений одна рука его запуталась в веревке.
   - Хватайся, дурак! - закричал Ленти. - Хватайся и держись!
   Наконец монах ухватился за веревку обеими руками, и Ленти подтянули его к
лодке. Второй слуга бросил  весло  и  нагнулся,  чтобы  помочь.  После  пары
неудачных попыток и массы проклятий им удалось втащить мокрую тушу в  ло