абить. И принесли с собой
железо, или, по крайней мере, секрет его обработки. Их железные мечи и  пики
не ломались, сталкиваясь с броней Светлого Арда, и даже заколдованное дерево
ситхи не могло противостоять им. - Моргенс встал и наполнил свой  стакан  из
закрытой бадьи, стоявшей на шаткой пирамиде из  книг  у  стены.  Прежде  чем
вернуться к столу, он еще раз с восхищением погладил сверкающие доспехи.
   - А замок? Вы говорили о замке! Его выстроил король Джон?
   - Ах мальчик, мальчик... Этот замок был построен  задолго  до  того,  как
родился дедушка нынешнего короля. Народ ситхи мирно прожил здесь  бессчетные
годы до того как пришли люди. Это было первое место  в  Светлом  Арде,  куда
вложена  работа  искусных  рук.  Это  твердыня,  охранявшая   водные   пути,
управлявшая стадами и пашнями.  Хейхолт  и  его  предшественники  -  древние
крепости, развалины которых погребены под стенами замка, - стояли  здесь  со
времен более древних, чем память человечества. Он был очень,  очень  старый,
когда пришли люди Риммера.
   Голова Саймона пошла кругом от невероятности утверждения доктора.  Старый
замок внезапно показался  мальчику  спящим  зверем,  его  стены  -  каменной
клеткой.
   Он вздрогнул и  быстро  огляделся  вокруг,  как  будто  какая-то  злобная
древняя тварь даже сейчас может протянуть к нему свои пыльные руки.
   Моргенс весело засмеялся - удивительно молодым смехом для такого  старого
человека - и спрыгнул со стола.
   - Не бойся, Саймон. Я думаю - если кто-нибудь знает что-то  о  ситхи,  то
это я, - что тебе не следует особенно бояться их  магии.  Замок  был  сильно
перестроен, и каждый  камень  истово  благословила  по  крайней  мере  сотня
священников.
   Правда, Юдит и кухонная прислуга иногда, оборачиваясь, обнаруживают,  что
тарелка с печеньем исчезла, но я полагаю, это можно скорее отнести  за  счет
чрезмерной наглости нынешней молодежи, нежели гоблинов.
   Доктор был прерван короткой серией постукиваний в дверь комнаты.
   - Кто там? - крикнул он.
   - Это я,  -  сказал  меланхолический  голос.  И  после  долгого  молчания
закончил:
   - Я, Инч.
   - Кости Анаксоса, - выругался доктор, любивший экзотические выражения.  -
Так открой дверь, потому что  я  слишком  стар,  чтобы  бегать  прислуживать
дуракам.
   Дверь распахнулась. Против света  вырисовывался  силуэт  человека  видимо
высокого, но настолько сгорбленного, что нельзя было быть в этом уверенным.
   Круглое  бессмысленное  лицо  было  почти  полностью   закрыто   сальными
волосами, обкромсанными кое-как.
   - Я извиняюсь, я... потревожил вас, доктор, но... вы сказали прийти рано,
разве нет? - Голос был глухой и замедленный, как капающее сало.
   Моргенс свистнул и раздраженно дернул прядь своих тонких белых волос.
   - Да, сказал, но я просил прийти сразу после обеда, а его  еще  не  было.
Все равно, нет смысла  отсылать  тебя.  Саймон,  ты  знаком  с  Инчем,  моим
ассистентом?
   Саймон вежливо кивнул. Он действительно видел Инча  один  или  два  раза.
Этот странный человек приходил к Моргенсу вечерами, чтобы помочь с  тяжелыми
вещами.
   - Что ж, юноша, на сегодня это избавит тебя от моей  болтовни,  -  сказал
старик. - Раз Инч здесь, я должен его использовать. Приходи,  и  я  продолжу
свой рассказ, если ты захочешь.
   - Конечно. - Саймон еще  раз  кивнул  Инчу,  тот  проводил  его  коровьим
взглядом. Мальчик подошел к двери, уже  взялся  за  руку,  как  вдруг  ясное
видение метлы Рейчел, лежащей  у  рва,  как  тело  странной  водяной  птицы,
предстало перед его глазами.
   Простак!
   Можно ничего не говорить. Можно  подобрать  метлу  по  дороге  и  сказать
Дракону, что работа сделана. У нее масса забот, и, несмотря на то, что они с
доктором были  старейшими  обитателями  замка,  разговоры  между  ними  были
редкостью. Без сомнения прекрасный план!
   Саймон вернулся, сам не понимая  зачем.  Маленький  человек  рассматривал
свиток пергамента,  а  Инч  стоял  позади  него,  неподвижно  уставившись  в
пространство.
   - Доктор Моргенс...
   При звуке своего имени  доктор  поднял  голову  и,  мигая,  огляделся  по
сторонам. Казалось, он был очень удивлен, что Саймон до сих пор в комнате.
   Саймон был удивлен не меньше.
   - Доктор, кажется... я опять что-то не то сделал.  Доктор  поднял  бровь,
ожидая продолжения.
   - Я должен был подмести вашу комнату,  Рейчел  мне  велела.  Теперь  весь
вечер пропал даром.
   - О! А! - Нос Моргенса сморщился, как  будто  чесался,  и  доктор  широко
улыбнулся. - Подмести мою комнату, э-э... Ладно,  юноша,  прихвати  метлу  и
приходи завтра. Скажешь Рей-чел, что у меня еще есть для  тебя  работа,  так
что уж пусть она будет так добра и отпустит тебя. - Он вернулся было к своей
книге, но потом снова поднял прищуренные глаза и поджал  губы.  Пока  доктор
сидел,  погрузившись  в  раздумья,  приподнятое  настроение  Саймона  успело
смениться некоторой нервозностью.
   Почему он на меня так смотрит?
   - Послушай, мальчик, подумай вот о чем, - сказал наконец  старик.  -  Мне
предстоит сделать массу работы, с которой ты можешь мне помочь. И кроме того
мне возможно  будет  нужен  ученик.  Приходи  завтра,  как  я  сказал,  а  я
договорюсь с главной горничной  об  остальном.  -  Он  коротко  улыбнулся  и
вернулся к своему свитку.
   Саймон неожиданно почувствовал, что  Инч  смотрит  на  него  из-за  плеча
доктора. Непонятное выражение  проступило  на  его  безмятежном  лице  цвета
молочной сыворотки. Саймон поежился и, попрощавшись, выскочил за дверь.
   Он шея через двор, слушал скрипки цикад, вдыхал росистый вечерний  воздух
и улыбался. Быть учеником доктора! Настоящим учеником!
   Прежде  чем  отправляться  к  опостылевшим  комнатам  для  слуг,   Саймон
спустился ко рву послушать вечерние лягушачьи песни и посмотреть на воду. Он
присел на серый замшелый камень и задумался. Странно! Много лет  назад  этим
замком владели ситхи.
   Откуда налетел этот ветер?
   Может быть, на этом самом камне сидел когда-то  мальчик-ситхи.  И  камень
лежит здесь до сих пор, а в замке полно людей...
   Шепот с ветром: Мы вернем это назад, человеческое  дитя.  Мы  все  вернем
назад...
   Саймон вздрогнул и поплотнее закутался в свой  камзол,  ощутив  внезапный
озноб. Ему вдруг страшно захотелось тепла, света и людских голосов. Он встал
и пошел к помещению для слуг.

Глава 3

ПТИЦЫ В ЦЕРКВИ

   Во имя Благословенного Эйдона... Хлоп!
   - И Элисии, его матери... Хлоп! Хлоп!
   - И всех святых, которые взирают... Хлоп!
   - Взирают... Ой! - Недовольное шипение. - Проклятые пауки!
   Хлопки, прерываемые проклятиями  и  заклинаниями,  возобновились.  Рейчел
сметала паутину с потолка в столовой.
   Две  девушки  больны,   а   третья   вывихнула   коленку.   Таковы   были
обстоятельства, породившие нехороший блеск в глазах Рейчел Дракона.  Хватило
бы и того, что Сарру  и  Джип  свалила  дизентерия  -  Рейчел  была  суровой
надсмотрщицей, но она  прекрасно  знала,  что  каждый  день,  когда  больная
девушка выходит на работу, превратится потом в  три  пропущенных  дня,  -  и
Рейчел пришлось взять их обязанности  на  себя.  Как  будто  она  и  так  не
работает за двоих! А тут  еще  явился  сенешаль  с  сообщением,  что  король
сегодня будет обедать в Большом зале, и Элиас, наследный  принц,  прибыл  из
Меремунда, - это означало, что работы стало еще больше!
   А Саймон, которого час назад послали принести пару охапок рогоза, до  сих
пор не вернулся.
   И вот теперь, с трудом взгромоздившись на шаткий стул, она пытается сбить
метлой паутину с досчатого потолка. Ох уж этот мальчишка! Этот... Этот...
   - Святой Эйдон, дай сил... Хлоп! Хлоп!
   - Проклятый мальчишка!
   Мало того, думала Рейчел  несколько  позже,  тяжело  опускаясь  на  стул,
вспотевшая и раскрасневшаяся, мало того, что парень ленив и неучтив. За  эти
годы она сделала все, что могла, чтобы выколотить из него это  бессмысленное
упрямство, и каждому ясно, что благодаря этому он  стал  лучше.  Но  гораздо
хуже, что, похоже, кроме нее, это никого не заботило. Саймон был уже  ростом
со взрослого мужчину и должен был выполнять мужскую работу - но куда там! Он
выискивал любую возможность, чтобы спрятаться и  ускользнуть  от  работы,  а
потом бродил как лунатик. На кухне смеялись над ним. Горничные баловали  его
и таскали ему еду,  когда  Рейчел  выгоняла  его  из-за  стола.  А  Моргенс!
Милостивая Элисия, этот человек постоянно поощрял мальчика!
   И вот теперь доктор вдруг спросил Рейчел, может  ли  Саймон  приходить  к
нему каждый день, подметать, наводить порядок - ха! - и помогать  старику  с
какой-то  его  работой.  Как  будто  она  не  знает!  Старый  пьяница  будет
потягивать эль и рассказывать мальчику Бог весть какие дьявольские истории.
   И все-таки  она  не  могла  отклонить  это  предложение.  Впервые  кто-то
заинтересовался ребенком, кому-то понадобились его услуги - мальчишка  вечно
путался под ногами! А Моргенс в самом деле хочет ему добра...
   Доктор часто раздражал Рейчел своей манерой чудно выражаться - по  мнению
главной  горничной,  все  это  были  замаскированные  насмешки   -   но   он
действительно заботился о мальчике,  всегда  старался  помочь  ему.  Намеки,
предложения, тихое заступничество, когда главная судомойка ударила Саймона и
выгнала его из кухни... Моргенс всегда думал о мальчике.
   Рейчел безучастно смотрела на чистый потолок, мысли ее блуждали далеко  в
прошлом. Он сдула с лица влажную прядь.
   Той дождливой ночью - когда ж это было? Почти пятнадцать лет  назад?  Она
чувствовала себя старой-старой... Казалось, прошло лишь мгновение...
   Дождь лил весь день и всю ночь. Рейчел пробиралась  через  грязный  двор,
одной рукой натягивая на голову плащ и сжимая в другой руке фонарь.
   Споткнувшись, она чуть не по колено завязла в  шине  размокшей  колеи.  С
противным чавкающим звуком Рейчел  вытащила  ногу,  но  туфле  суждено  было
погибнуть. Рейчел ожесточенно выругалась и поспешила  дальше.  Конечно,  она
умрет, бегая туда-сюда с босой ногой в такую ночь,  но  времени  копаться  в
грязи уже не было. В окне у Моргенса горел свет,  но  казалось,  что  прошла
целая вечность, прежде чем раздались его шаги. Когда дверь открылась, Рейчел
поняла, что подняла доктора с  постели.  Он,  пошатываясь,  протирал  глаза.
Рейчел  успела  заметить,  что  его  длинная  ночная  рубашка   настоятельно
требовала починки, а вид смятого одеяла  на  кровати,  окруженной  изгородью
книг, вызывал мысль о какой-то омерзительной звериной норе.
   - Доктор, пойдемте скорее, - сказала она. - Вы должны идти немедленно!
   Моргенс смотрел нахмурившись, явно не понимая в чем дело.
   - Войдите, Рейчел. Не понимаю, что вас так потрясло среди ночи, но раз уж
вы здесь...
   - Нет, глупый вы человек, это Сюзанна. Пришло  ее  время,  но  она  очень
слаба, и я боюсь за нее...
   - Кто? Что? Впрочем, неважно, дайте мне взять мои вещи. Идите,  я  догоню
вас. Какая ужасная ночь!
   - Но, доктор Моргенс, я принесла вам  фонарь!  Поздно.  Дверь  со  стуком
захлопнулась, и она осталась на пороге одна. Капля скатилась с  ее  длинного
носа. Ругаясь, она зашлепала к помещению для слуг.
   Довольно скоро Моргенс  поднимался  вверх  по  ступенькам.  С  его  плаща
стекала вода. Стоя в дверях, он  с  одного  взгляда  оценил  происходящее  -
лежащая на кровати стонущая беременная женщина, чье лицо  закрывали  упавшие
на лоб темные волосы, влажной рукой сжимала  руку  другой  молодой  женщины,
скрючившейся у изголовья.
   В ногах кровати стояла Рейчел с  женщиной  постарше.  Старшая  шагнула  к
доктору, пока он стягивал плащ.
   - О, Элиспет, - сказал он тихо. - Как дела?
   - Боюсь, плохо, сэр. Иначе бы я справилась. Это  продолжается  уже  много
часов, и она истекает кровью. А сердце очень слабое... - Пока она  говорила,
Рейчел придвинулась поближе.
   - Хм-м-м. - Моргенс нагнулся и начал рыться в мешке, который он принес  с
собой. - Дайте ей  немного,  пожалуйста,  -  сказал  он,  протягивая  Рейчел
закупоренную бутылочку. - Нужен всего один глоток,  но  позаботьтесь,  чтобы
она его сделала. - Он снова стал рыться  в  мешке,  а  Рейчел  тем  временем
разжала зубы лежащей на кровати женщине и влила немного жидкости ей в рот. К
запаху крови и пота,  наполнявшему  комнату,  внезапно  примешался  странный
пряный аромат.
   - Доктор, - говорила Элиспет, - я не думаю, что мы можем спасти и мать, и
ребенка, - если мы вообще можем кого-нибудь спасти.
   - Вы должны спасти жизнь ребенку, - вмешалась Рейчел. - Это благочестивый
дом. Спасите ребенка. Так говорит священник.
   Моргенс бросил на нее недовольный взгляд.
   - Моя  добрая  женщина,  я  буду  бояться  Бога  по-своему,  если  вы  не
возражаете. Если я спасу ее - а я совсем не уверен, что смогу это сделать, -
она всегда сможет родить другого ребенка.
   - Нет, не сможет. Ее муж мертв! - горячо возразила Рейчел.  Уж  кому  это
знать, как не тебе, подумала она. Муж Сюзанны, рыбак, частенько  приходил  к
доктору  Моргенсу,  хотя  Рейчел  ума  не  могла  приложить,   о   чем   они
разговаривали.
   - Что ж, - сказал Моргенс рассеянно, - она всегда может найти другого...
   Что? Ее муж? - Удивленное выражение появилось на его лице, и он подошел к
постели. Кажется, доктор наконец понял, что за женщина лежит здесь, с каждой
минутой теряя силы.
   - Сюзанна? - спросил он тихо и бережно повернул к себе искаженное страхом
и болью лицо. Ее глаза открылись на мгновение, но  новая  волна  боли  почти
сразу закрыла их.
   - Что здесь произошло? - спросил Моргенс. Сюзанна могла только стонать, и
доктор сердито повернулся к Рейчел и Элиспет. - Почему никто не сообщил мне,
что эта бедная девочка готова родить ребенка?
   - Мы не ждали этого раньше чем через два месяца, - мягко сказала Элиспет.
   - И удивлены не меньше вас, вы же знаете.
   - И откуда мы знали,  что  вас  заинтересует  рождение  ребенка  у  вдовы
рыбака?
   - спросила Рейчел. Она тоже имела право сердиться. - И почему  вы  решили
обсудить это сейчас?
   Моргенс уставился на нее, потом дважды моргнул.
   - Вы абсолютно правы, - произнес он и повернулся к  кровати.  -  Я  спасу
ребенка, Сюзанна, - сказал он дрожащей женщине.
   Она кивнула, потом закричала.
   Это был тонкий,  слабый  писк,  но  это  кричал  живой  ребенок.  Моргенс
протянул Элиспет крошечное, перемазанное кровью существо.
   - Мальчик, - сказала она и снова  занялась  матерью.  Сюзанна  затихла  и
дышала спокойнее, но лицо ее было белым, как мрамор Хача.
   - Я спас его, Сюзанна. Я должен  был,  -  прошептал  доктор.  Уголки  губ
умирающей шевельнулись. Возможно это была улыбка.
   - Я... знаю... - сказала она. Охрипший голос был еле слышен.  -  Если  бы
только... мой Эльференд... не... - напряжение оказалось слишком велико.  Она
замолчала.  Элиспет  наклонилась,  чтобы  показать  ей  ребенка,   все   еще
соединенного с матерью кровавой пуповиной.
   - Маленький, - улыбнулась старая женщина, - но это потому, что он слишком
торопился появиться на свет. Как его зовут?
   - Называйте... его... Сеоман... - прохрипела Сюзанна. - Это значит...
   "ожидание"... - Она повернулась к Моргенсу, пытаясь сказать  что-то  еще.
Он наклонился к ней, белые волосы доктора касались ее белых как снег щек, но
она уже не смогла произнести ни слова.  Мгновение  спустя  ее  темные  глаза
закатились так, что стали видны белки. Девушка, державшая ее за руку, начала
всхлипывать.
   Рейчел тоже почувствовала, что сейчас заплачет, поэтому она отвернулась и
притворилась,  что  начинает  уборку.  Элиспет  прервала   последнюю   связь
ребеночка с его умершей матерью.  От  этих  движений  правая  рука  Сюзанны,
запутавшаяся в волосах, освободилась и безжизненно упала на пол. При этом из
сжатых пальцев выпало что-то блестящее и покатилось по полу, остановившись у
ног доктора.
   Уголком глаза Рейчел видела, что доктор поднял  этот  предмет.  Маленькая
вещица легко исчезла в сумке доктора.
   Рейчел была обескуражена, но  никто,  кроме  нее,  как  будто  ничего  не
заметил. Она резко повернулась, но неизмеримая скорбь,  отраженная  на  лице
Моргенса, остановила ее прежде, чем она успела вымолвить хоть слово.
   - Сеоман, - сказал доктор, подходя ближе. Глаза  его  странно  потемнели,
голос охрип. - Вы должны заботиться о нем, Рейчел. Его родители мертвы.
   Легкий вздох. Рейчел опомнилась за минуту перед тем как упасть со стула.
   Падать в обморок среди бела дня было глупо и  стыдно.  Но,  конечно,  это
свидетельствует только о преступном пренебрежении к себе. А все  ради  того,
чтобы справиться за трех девушек... и за Саймона.
   Что  ей  было  действительно   необходимо,   так   это   воздух.   Ничего
удивительного, что она начинает сдавать, еще и не то может  случиться,  если
битых два часа размахивать метлой,  стоя  на  стуле.  Она  должна  выйти  на
минутку.
   Видит Бог, у нее есть право на глоток свежего воздуха. Этот Саймон, такой
испорченный мальчишка.
   Они вырастили его, конечно. У Сюзанны нигде поблизости  не  было  никакой
родни, а об ее утонувшем муже, Эльференде, кажется вообще  никто  ничего  не
знал, так что мальчик остался при горничных. Рейчел делала вид,  что  крайне
недовольна этим, на самом деле она  скорее  предала  бы  своего  короля  или
оставила бы незастеленную постель, чем дала бы забрать у  нее  ребенка.  Все
жившие при дворе Джона получали имя, пришедшее с родины короля - Варинстена.
Ближе всего к Сеоману был Саймон, так его и стали звать.
   Рейчел медленно спускалась вниз по лестнице, чувствуя только легкую дрожь
в ногах. Она жалела, что не взяла шаль потеплее,  потому  что  уже  начинало
подмораживать. Дверь заскрипела, открываясь - тяжелая дверь,  которую  давно
следовало бы смазать - и Рейчел вышла во внутренний дворик. Утреннее  солнце
едва высовывалось из-за крепостной стены, как ребенок, который  подглядывает
за взрослыми.
   Она любила это место под каменным изгибом, соединявшим  обеденный  зал  с
центральной частью церкви. Маленький дворик в тени изгиба был полон .соснами
и вереском, росшим на зеленых холмах у их подножия. От одного края двора  до
другого легко  можно  было  добросить  камень.  Глядя  вверх,  Рейчел  могла
различить силуэт шпиля  Башни  Зеленого  ангела,  сверкающего  как  слоновый
бивень.
   Было время, вспоминала Рейчел, задолго  до  того,  как  появился  Саймон,
когда она сама девчонкой гуляла в этом  дворе.  Как  смеялись  бы  некоторые
служанки, представив грозную Рейчел маленькой  девочкой!  Но  что  было,  то
было, а девочка превратилась в юную леди, на которую  всякому  приятно  было
взглянуть, и здесь нет ничего, кроме правды. Тогда здесь нежно шуршали парча
и шелка, прогуливались смеющиеся леди и лорды с ястребами на руках,  звучали
веселые песни.
   А Саймон конечно уверен, что  знает  все  на  свете:  Бог  просто  создал
молодых людей глупыми, и тут уж ничего не поделаешь.  Девушки  испортили  бы
его сверх всякой меры, если бы Рейчел не была настороже. Она прекрасно знала
что к чему, а молодежь могла болтать между собой все, что угодно.
   Все было по-другому когда-то,  думала  Рейчел.  И  пока  она  вспоминала,
смолистый сосновый аромат разбередил ей сердце. Замок  был  таким  чудесным,
волнующим местом - высокие рыцари в перьях и  сверкающей  броне,  прекрасные
девушки в дивных одеждах, нежная музыка... о! и Поле турниров, все усыпанное
словно драгоценными камнями разноцветными палатками. Теперь замок тихо  спит
и видит только сны, а башенными укреплениями повелевают соратники  Рейчел  -
горничные и повара, сенешали и судомойки... Было и  правда  холодно.  Рейчел
наклонилась, стягивая шаль потуже, потом выпрямилась и застыла в удивлении.
   Перед ней стоял Саймон, руки которого были спрятаны  за  спину.  Как  ему
удалось подкрасться к ней незаметно? И откуда эта идиотская  улыбка?  Рейчел
почувствовала, как сила праведного гнева возвращается к ней. Его  рубашка  -
чистая часом раньше