то, что  ты
еще раз попыталась добраться до моей  племянницы  Мириамели.  Я  все  больше
беспокоюсь о ней.
   - Происходят очень странные вещи, - сказала  колдунья.  -  Что-то,  смысл
чего я не могу понять. Похоже, что Мириамель отгородилась  от  нас  каким-то
барьером, но у нее нет этого таланта. Я озадачена. - Она выпрямилась, как бы
отгоняя бесполезную мысль. - Но это еще не все, что я должна рассказать вам.
   Бинабик переминался с ноги на ногу. Прежде чем Джулой  снова  заговорила,
он дотронулся до ее руки.
   - Прошу извинения, но я  имею  должность  посмотреть  на  Саймона,  чтобы
убеждаться, что он разошелся с неприятностями Дороги снов и хорошо отдыхает.
   Джулой почти улыбнулась.
   - Мы сможем поговорить и позже.
   - Иди, Бинабик, - убежденно сказал принц. - Я и сам зайду к нему  немного
позже. Он храбрый мальчик, хотя, может быть, немного слишком нетерпеливый.
   Тролль низко поклонился и рысью выбежал из палатки принца.
   - Я бы хотела, чтобы другие мои новости были хорошими,  принц  Джошуа,  -
сказала Джулой, - но птицы принесли тревожные вести. Армия вооруженных людей
подходит к нам с запада.
   - Что? - Джошуа выпрямился, пораженный. Воршева  прикрыла  руками  живот,
словно пытаясь защитить будущего ребенка. - Я не понимаю, кто послал вам это
известие?
   Колдунья покачала головой.
   -  Я  говорю  не  о  птицах  Ярнауга,  которые  переносят  узкие  полоски
пергамента, я говорю о  вольных  птицах.  Я  могу  разговаривать  с  ними...
немного...  достаточно,  чтобы  понимать  смысл.  Небольшая  армия  идет  из
Хейхолта. Они уже  прошли  через  Хасу  Вейл,  и  теперь  идут  южным  краем
Альдхорта по направлению к степям.
   Деорнот  уставился  на  нее.  Когда  он  заговорил,  голос  даже  в   его
собственных ушах звучал слабым и дрожащим.
   - Ты разговариваешь с птицами?
   Джулой бросила на него острый взгляд.
   - Может быть это спасло твою жизнь. Откуда,  ты  думаешь,  я  знала,  что
должна помочь  тебе,  когда  ты  в  темноте  на  берегу  Стефлода  собирался
сражаться с людьми Хотвига, и как, ты думаешь, я могла так  быстро  отыскать
вас на громадном пространстве Альдхорта?
   Джошуа положил руку на плечо Воршевы, как бы успокаивая ее,  хотя  она  и
выглядела совершенно спокойной. Когда он заговорил, голос его  был  необычно
резким:
   - Почему вы не сказали нам об этом раньше, Джулой? Какую  еще  информацию
мы могли бы получить, если бы знали об этом?
   Валада Джулой, казалось, подавила гнев.
   - Я говорила обо всем, что было важным. Но  мало  что  произошло  за  эту
бесконечную зиму. Большинство птиц погибли или  прячутся  от  холода.  Кроме
того, поймите меня правильно. Я не могу разговаривать с ними так же, как  мы
с вами разговариваем сейчас. Слова не всегда годятся для них, и не всегда  я
могу понять, что говорят они. В любом  случае,  эти  знаки  были  достаточно
ясными, для того чтобы я  могла  их  прочитать.  Кроме  того,  только  очень
большое количество пеших и верховых  вооруженных  людей  могло  привлечь  их
внимание. Пока люди не охотятся за ними, они очень мало о нас думают.
   Деорнот поймал себя на том, что бессмысленно уставился на  нее,  и  отвел
глаза в сторону. Он подумал, что она может больше, чем просто  разговаривать
с птицами - он не забыл крылатую тварь, налетевшую на него в роще у Стефлода
- но глупо было говорить об этом. Это больше, чем глупо,  это  грубо,  понял
он. Джулой была преданным и хорошим другом, и он не должен  выдавать  тайны,
на которых основана ее жизнь.
   - Я думаю, валада Джулой права, сир, - сказал он тихо. -  Она  много  раз
доказывала, что она верный союзник.  Что  сейчас  важно,  так  это  новости,
которые она принесла.
   Джошуа смотрел на него некоторое время, потом согласно кивнул.
   - Очень хорошо, Джулой. А есть ли у твоих  крылатых  друзей  какие-нибудь
сведения о том, сколько людей подходит и как быстро они идут?
   Она немного подумала.
   - Я бы сказала, что их несколько сотен, Джошуа, хотя это только  догадка.
Птицы ведь не умеют считать так, как мы. Похоже, что они не торопятся, но  я
не удивлюсь, если они окажутся здесь в течение месяца.
   - Кровь Эйдона, - выругался Джошуа. - Держу  пари,  что  это  Гутвульф  и
эркингарды. Так мало времени! Я надеялся, что мы  можем  набираться  сил  до
весны. - Он поднял глаза. - Ты уверена, что они идут сюда?
   - Нет, - просто сказала Джулой. - Но куда еще они могут идти?
   Страх,  который  вызвало  у  Деорнота  это  сообщение,  был  почти  равен
какому-то облегчению, которое он испытал одновременно. Это было не то,  чего
они хотели - не так скоро, но ситуация и в любом  случае  была  безнадежной.
Хотя их невозможно мало, но пока  они  удерживают  эту  удобную  для  защиты
скалу, со всех сторон окруженную водой, у  них  остается  шане  отбиться  от
нападающих, и это была бы  первая  возможность  как-то  ответить  Элиасу  со
времени  разрушения  Наглимунда.  Деорнот  почувствовал,  что  жажда   битвы
просыпается в нем. Не так уж плохо упростить мир, раз  нет  другого  выхода.
Как это говаривал Айнскалдир?.. Живи сражаясь и умри  сражаясь.  Бог  примет
всех. Да, так оно и есть. Очень просто.
   - Так, - сказал наконец Джошуа. - Зажаты между страшной грядущей бурей  и
армией моего брата. - Он покачал головой. - Мы должны защищаться, вот и все.
Так мало времени прошло с тех пор, как мы нашли это убежище, и вот  нам  уже
снова предстоит  сражаться  и  умирать.  -  Он  встал,  потом  повернулся  и
нагнулся, чтобы поцеловать жену.
   - Куда ты идешь? - Воршева подняла руку, чтобы  коснуться  его  щеки,  но
избегала его взгляда. - Почему ты уходишь?
   Джошуа вздохнул:
   - Я должен пойти и поговорить с этим мальчиком, Саймоном. Потом я немного
поброжу и подумаю.
   Он вышел навстречу тьме и быстрому ветру. ***
   Во сне Саймон сидел на массивном троне  из  гладкого  белого  камня.  Его
тронный зал был и не зал вовсе, а огромный газон жесткой зеленой травы. Небо
над его головой было ненатурально синим и лишенным глубины, как раскрашенная
чаша. Большой круг придворных стоял перед ним.  Их  улыбки,  так  же  как  и
голубое небо, казались застывшими и фальшивыми.
   Король несет возрождение, крикнул кто-то. Ближайший из придворных  шагнул
к трону. Это была одетая в серое  темноглазая  женщина  с  длинными  прямыми
волосами. Она поставила перед ним куклу, скрученную из листьев и  тростника,
потом отступила назад и исчезла, хотя вокруг не было места, где  можно  было
бы укрыться. Тогда вперед вышел следующий.  Возрождение!  -  закричал  один.
Спаси нас! - закричал другой. Саймон пытался объяснить, что у него нет такой
власти, но отчаянные  лица  продолжали  непрерывное  кружение  вокруг  него,
неразличимые, как спицы поворачивающегося колеса. Гора подношений росла. Там
были и другие куклы, снопы солнечно-желтой  пшеницы,  охапки  цветов,  яркие
лепестки которых казались поддельными, такими  же,  как  и  глянцевое  небо.
Перед ним ставили корзины с фруктами и сыром, приводили даже животных -  коз
и телят, чье блеянье и мычание перекрывало ровный гул назойливых голосов.
   Я не могу помочь вам, крикнул Саймон. Ничего нельзя сделать!
   Бесконечная смена лиц продолжалась. Крики и стоны  разрастались  -  океан
мольбы, от которого ныло его сердце.  Наконец  он  снова  посмотрел  вниз  и
увидел, что на кучу подношений положили ребенка, как  бы  поверх  похоронных
дрог. Лицо его было мрачным, глаза широко раскрыты.
   Когда Саймон потянулся  к  ребенку,  взгляд  его  остановился  на  кукле,
которая была первым даром. Она гнила у него на глазах, чернея и обугливаясь,
до тех пор пока не превратилась в еле заметное черное пятнышко на  вызывающе
яркой траве.  Остальные  дары  тоже  менялись.  Со  страшной  скоростью  они
разлагались.  Фрукты  растекались  лужицами  слизи,  и   покрывало   плесени
окутывало  их.  Цветы  высыхали,  обращаясь  в  пепельные  хлопья,   пшеница
рассыпалась серой пылью. На глазах у  потрясенного  Саймона  животные  стали
кучками белых костей.
   Саймон попытался слезть со своего трона, но сиденье начало  изгибаться  и
скользить под ним, качаясь, как во время землетрясения. Он упал на колени  в
гниющее месиво. Где же ребенок? Где? Он.  же  будет  уничтожен,  как  и  все
остальное, смят разложением, если только Саймон не  спасет  его.  Он  нырнул
вперед, разрывая зловонные отбросы, которые раньше были кучей подношений, но
нигде не было ничего похожего на ребенка, если только к  нему  не  вело  это
золотое мерцание где-то в глубине... Саймон зарывался в темную массу до  тех
пор, пока она не окружила его со всех  сторон,  забиваясь  в  его  ноздри  и
засыпая глаза, словно могильная земля. Там ли  это  светящееся  сквозь  тени
золото? Он должен пробраться еще глубже! Не  было  ли  на  ребенке  золотого
браслета или кольца? Так трудно дышать! Глубже! Глубже! ***
   Он проснулся в  темноте.  После  мгновенной  паники  он  высвободился  из
складок плаща и подкатился к двери. Рывком открыв клапан палатки, он  увидел
несколько незакрытых облаками звезд. Сердце его перестало бешено колотиться.
Он был в палатке, которую разделял с Бинабиком. Джулой, Стренгьярд и  тролль
помогли ему добраться сюда из Обсерватории. Как только они они положили  его
на постель, он мгновенно впал в забытье и увидел странный сон. Но  ведь  был
еще и другой сон, верно?  Путешествие  по  Дороге  снов,  призрачный  дом  и
заколдованный корабль? Теперь трудно  было  вспомнить,  что  к  чему  и  где
проходила граница между ними. Голова его  была  тяжелой  и  как  бы  опутана
паутиной.
   Саймон высунул голову из палатки и вдохнул холодный воздух,  глотая  его,
как  вино.  Постепенно  мысли  его  прояснились.   Они   все   собрались   в
Обсерватории, чтобы пойти по Дороге снов, но не нашли  Мириамели.  Это  было
важно - гораздо важнее, чем кошмар о куклах, младенцах  и  золотых  кольцах.
Они  пытались  дотянуться  до  Мириамели,  но  что-то  мешало  им,   как   и
предупреждала Джулой. Пробиваясь вперед, когда остальные уже  отказались  от
всяких попыток, он  едва  не  потерял  себя  в  чем-то  плохом  -  в  чем-то
действительно очень плохом.
   Я почти добрался до нее, почти. Я уверен, что  сделал  бы  это,  если  бы
попробовал еще раз.
   Но они использовали последние травы Джулой, и как бы то ни  было,  время,
когда можно ходить по Дороге снов, почти прошло. У  него  никогда  не  будет
другого случая... Если...
   Идея - пугающая, остроумная идея едва успела забрезжить,  как  мысли  его
внезапно были прерваны.
   - Я удивлен, что ты  уже  проснулся.  -  Лампа,  которую  держал  Джошуа,
озаряла его лицо слабым желтоватым светом.
   - Я только что открыл глаза, ваше высочество, - Саймон попытался  встать,
но запутался в клапане палатки и чуть не упал.
   - Тебе не следует  вставать.  Тролль  сказал,  что  тебе  пришлось  очень
трудно. Я не совсем понимаю, что делали  вы  четверо,  но  знаю  достаточно,
чтобы понимать, что тебе лучше лежать.
   - Со мной все в порядке. - Если  принц  подумает,  что  он  нездоров,  он
никогда и никуда не отпустит его. Саймон не хотел, чтобы его  отстраняли  от
участия в будущих экспедициях.  -  Правда,  это  было  просто  что-то  вроде
дурного сна. Со мной действительно все в порядке.
   - Хмм-хмм. - Джошуа скептически посмотрел на  него.  -  Ну  если  ты  так
говоришь, будем считать, что так оно и есть.  Тогда  пойдем,  прогуляйся  со
мной немного. Может быть потом ты снова захочешь отдохнуть.
   -  Прогуляться?..  -  Саймон  выругался  про  себя.  Как  раз  когда  ему
действительно хотелось побыть одному, его глупая гордость  снова  сыграла  с
ним злую шутку. Но все-таки это был лишний случай поговорить с Джошуа.
   - Да, недалеко. Просто перейдем через верхушку  горы.  Возьми  что-нибудь
теплое. Бинабик никогда не простит мне, если ты под моим присмотром схватишь
какую-нибудь лихорадку.
   Саймон нырнул обратно в палатку и нашел свой плащ.
   Некотрое время они шли молча. Свет лампы Джошуа жутко плясал по  обломкам
камней Сесуадры.
   - Я все-таки хотел бы чем-нибудь помочь вам, принц Джошуа,  -  сказал  он
наконец; - Я хочу вернуть меч вашего отца. - Джошуа не ответил.  -  Если  вы
отпустите со мной Бинабика, нас никто никогда не заметит. Мы слишком  мелкая
рыбешка, чтобы привлечь внимание короля. Мы принесли вам Торн, и  с  тем  же
успехом мы можем добыть для вас Миннеяр.
   - Приближается армия, - сказал принц. - Похоже,  что  мой  брат  узнал  о
нашем бегстве и пытается исправить свою прежнюю небрежность.
   Когда Джошуа передал ему новости Джулой, Саймон  неожиданно  почувствовал
возникшее в нем странное удовлетворение. Значит, у него в конце  концов  еще
будет шане хоть что-то сделать! Через мгновение он вспомнил женщин, детей  и
стариков, для которых  стал  домом  Новый  Гадринсетт,  и  устыдился  своего
восторга.
   - Что мы можем сделать? - спросил он.
   - Будем ждать. - Джошуа остановился  перед  массивными  очертаниями  Дома
Вод. Темный ручей бежал  по  разрушенному  каменному  шлюзу.  -  Теперь  все
остальные пути закрыты для нас. Мы будем ждать и готовиться. Когда  Гутвульф
или другой, кто ведет эти войска, появится  -  пусть  это  даже  будет  брат
собственной персоной, - мы будем сражаться, чтобы защитить  наш  новый  дом.
Если мы проиграем...Что ж, тогда все  будет  кончено.  -  Ветер  на  вершине
поднимал их плащи и теребил камзолы. - Если каким-то образом  Бог  даст  нам
победить, мы постараемся продвинуться вперед и использовать нашу победу.
   Принц сел на выпавший из стены камень,  поставил  рядом  лампу  и  жестом
предложил Саймону присоединиться к нему; тени, которые  они  отбрасывали  на
стены Дома Вод, стали гигантскими чудовищами.
   - Теперь мы должны просто жить день за днем, не заглядывая далеко вперед,
иначе мы потеряем даже то малое, что у нас уже есть.
   Саймон смотрел на танцующий огонь.
   - А что будет с Королем Бурь?
   Джошуа зябко закутался в плащ.
   - Это слишком велико, для  того  чтобы  обсуждать.  Лучше  нам  держаться
вещей, которые мы  понимаем.  -  Он  протянул  руку  к  спящему  палаточному
городку. - Там спят невинные,  которых  надо  защитить.  Ты  теперь  рыцарь,
Саймон, и ты клялся в этом.
   - Я знаю, принц Джошуа.
   Старший из них некоторое время молчал.
   - - А я, кроме всего прочего, еще должен думать о  моем  ребенке.  -  Его
мрачная улыбка в мерцающем свете лампы была только легким движением губ. - Я
надеюсь, что это девочка.
   - Правда?
   - Когда я был моложе, я мечтал, что моим первенцем будет  сын.  -  Джошуа
запрокинул голову и посмотрел на звезды. - Я думал  о  сыне,  который  будет
ученым и справедливым и не сделает ни одной из моих  ошибок.  -  Он  покачал
головой. - Но  теперь  я  надеюсь,  что  наш  ребенок  -  девочка.  Если  мы
проиграем, а он уцелееет, за ним никогда не прекратят  охотиться,  если  это
будет сын. Элиас не сможет оставить его в живых. А если мы каким-то  образом
победим... - он замолчал.
   - Да?
   - Если мы победим и я займу трон моего отца,  когда-нибудь  мне  придется
послать моего сына делать то, чего никогда  не  мог  делать  я  -  навстречу
опасностям и славе. Таков обычай королей и их сыновей.  Я  никогда  не  буду
спать спокойно в ожидании известия о его смерти. - Он вздохнул. - Вот что  я
ненавижу в королевской власти, Саймон. Принц должен играть с людьми, которые
живут у дышат, в государственные игры. Я  послал  тебя,  Бинабика  и  других
навстречу страшным опасностям - тебя, почти ребенка. Нет, я знаю, что теперь
ты уже мужчина - кто посвятил тебя в рыцари, в конце концов?  -  но  это  не
спасает меня от угрызений совести. По милости Эйдона ты уцелел, исполняя мое
поручение, но остальные твои спутники - нет.
   Саймон немного помедлил, прежде чем заговорить:
   - Но быть женщиной не  означает  избежать  ужасов  войны,  принц  Джошуа.
Подумайте о Мириамели. Подумайте о вашей жене, леди Воршеве.
   Джошуа медленно кивнул.
   - Боюсь, что ты прав. А теперь будут новые битвы,  новая  война  и  новые
невинные жертвы. - Мгновение подумав, он ошеломленно поднял таза:
   - Элисия, Матерь Божья, хорошее лекарство  я  нашел  для  страдающего  от
ночных кошмаров! - Он пристыженно улыбнулся. - Бинабик взгреет меня за это -
вытащить его подопечного из постели и. беседовать с ним о смерти и горестях.
- На мгновение он обнял Саймона за плечи,  потом  встал.  -  Я  отведу  тебя
обратно в палатку. Ветер усиливается. - Когда принц  нагнулся,  чтобы  взять
лампу, Саймон посмотрел на его похудевшее лицо, ощутил  острый  укол  любви,
смешанной с жалостью, и подумал, все ли рыцари так относятся к своим лордам.
Интересно, если бы отец Саймона Эльференд остался в  живых,  был  ли  бы  он
таким же суровым и добрым, как Джошуа? Говорили бы они с  Саймоном  о  таких
вещах?
   А самое главное, думал Саймон, пока они пробирались сквозь  сухую  траву,
гордился бы Эльференд своим сыном? ***
   Они увидели горящие глаза Кантаки еще до того, как  различили  в  темноте
Бинабика - маленькую фигуру, стоящую возле двери палатки.
   - А, хорошо,  -  сказал  тролль.  -  Я  был  по  своему  признанию  полон
беспокойства, констатировав твое отсутствие, Саймон.
   - Это я  виноват,  Бинабик.  Мы  разговаривали.  -  Джошуа  повернулся  к
Саймону. - Я оставляю тебя в надежных руках. Спокойной ночи, юный рыцарь.  -
Он улыбнулся и ушел.
   -  Теперь,  -  непреклонно  сказал  Бинабик,  -   ты   имеешь   должность
возвращаться к себе в постель. - Он указал Саймону на  дверь,  и  потом  сам
последовал за ним внутрь. Ложась, Саймон подавил стон. Неужели этой ночью  с
ним захочет поговорить все  население  Нового  Гадринсетта?  Его  стон  стал
актуальным, когда вошедшая Кантака наступила ему на живот.
   - Кантака! Хиник айа! - Бинабик шлепнул волчицу. Она зарычала и,  пятясь,
удалилась за дверь. - Теперь время для спанья.
   - Ты не моя мама, - пробормотал Саймон. Как он сможет обдумать свою идею,
если вокруг будет постоянно вертеться Бинабик. - Ты тоже собираешься спать?
   - Не имею возможности. - Бинабик взялеще один плащ и кинул его сверху  на
Саймона. - Этой ночью я караулю вместе со Слуднгом. Я  буду  возвращаться  с
тихостью, когда время закончится. - Он склонился над Саймоном. -  Ты  хочешь
поговорить немного? Джошуа сказал тебе о вооруженных людях, которые  идут  к
нам?
   - Он сказал мне, - Саймон притворно зевнул. - Поговорим об  этом  завтра,
ладно? Я действительно хочу спать.
   - Ты имел день большой трудности. Дорога  снов  была  предательской,  как
Джулой и предупреждала.
   На  мгновение  любопытство  пересилило  его  желание  как  можно   скорее
вернуться к своим планам.
   - Что это было, Бинабик? Эта штука на Дороге  снов,  похожая  на  бурю  с
искрами, ты ее тоже видел?
   - Джулой не имеет знания, и я тоже. Какая-то помеха, она сказала. Буря  -
это подходящее слово. Я предполагаю, это было что-то вроде плохой погоды  на
Дороге снов. Но о ее причинности мы  можем  только  иметь  догадки.  И  даже
догадывание не подходит для  ночного  времени  и  темноты.  -  Он  встал.  -
Спокойной ночи, друг Саймон.
   - Спокойной ночи, Бинабик. - Он  услышал,  как  тролль  свистит  Кантаке,
потом долго лежал тихо, сосчитав двести сердцебиений, прежде чем выскользнул
из-под теплых плащей и стал искать зеркало Джирики.
   Он нашел его в седельных  сумках,  которые  Бинабик  успел  снять  с  его
лошади. Белая стрела тоже была  там,  и  еще  тяжелый  мешок,  на  мгновение
озадачивший его. Саймон вытащил мешок, потом некоторое время возился с узлом
шнурка. Внезапно он вспомнил, что это Адиту дала ему при  прощании,  сказав,
что в мешке лежит что-то, посланное Амерасу для Джошуа.  Любопытно,  подумал
Саймон, что будет, если взять  и  открыть  этот  мешок  где-нибудь  в  более
уединенном месте. Но время поджимало. Саймон чувствовал, что  Бинабик  может
вернуться  раньше,  чем  предполагал.  Лучше  будет,  если  его  накажут  за
отсутствие, чем есл