йте за Индрейу, мечом  моего  деда,  -  крикнул
Джирики. - Мы идем на помощь старым Друзьям. Впервые за  пять  веков  скачут
зидайя!
   Остальные тоже подняли  свое  оружие  к  небу.  Странная  песня  медленно
возникла из тишины, глубокая, как  крики  болотных  выпей,  дикая,  как  вой
волка. Потом запели все, и прогалина содрогнулась от мощи этой песни.
   - Вперед, Дома Восхода! - Тонкое лицо Джирики было  свирепым,  глаза  его
горели, как угли. - Вперед!  И  пусть  наши  враги  трепещут!  Снова  скачут
зидайя!
   Джирики и остальные - его мать Ликимейя на высокой черной лошади,  Йизахи
Серое  Копье,  храбрый  Чека'исо  Янтарные  Локоны  и  даже   дядя   Джирики
Кендрайо'аро со своим луком -  все  они  пришпорили  лошадей  и  с  громкими
криками выехали из лощины. Так велик был шум, с  которым  уходили  они,  что
сами деревья, казалось, склонились перед ними,  а  ветер  моментально  стих,
пристыженный их пробуждением.

5 ДОРОГА НАЗАД

   Мириамель сжалась под своим  плащом,  пытаясь  исчезнуть.  Казалось,  что
каждый прохожий замедлял шаг, чтобы посмотреть на нее  -  худые  вранны,  со
спокойными карими глазами и ничего не выражающими лицами, пирруинские  купцы
в  слегка  потрепанных  роскошных  одеяниях.  Все  они  были  заняты  только
внешностью этой коротко остриженной девушки в грязной монашеской  одежде,  и
это очень волновало принцессу. Почему Кадраха так долго нет? Конечно, ей  не
следовало позволять ему одному идти в трактир. Когда монах наконец появился,
вид у него был  самодовольный,  как  будто  ему  удалось  какое-то  безмерно
сложное дело.
   - Это на Торфяной баржевой набережной, как мне следовало бы  помнить.  Не
слишком-то респектабельный район.
   - Ты пил вино. - Тон был резче, чем ей хотелось бы, но она слишком устала
и изнервничалась.
   - А как бы я получил от трактирщика нужные указания, ничего  не  купив  у
него? - Кадраха было не так-то легко сбить. Он, казалось,  почти  отошел  от
отчаяния, наполнявшего его  на  корабле,  хотя  Мириамель  видела,  как  оно
проглядывает сквозь оборванные  края  веселости,  которую  он,  точно  плащ,
накинул на себя.
   - Но у нас нет денег, - недовольно сказала она. - Вот  почему  мы  прошли
пешком чуть не весь этот проклятый город в поисках  места,  про  которое  ты
говорил, что отлично знаешь, где оно.
   - Тише, моя леди. Я заключил маленькое пари и  выиграл  -  очень  удачно,
потому что мне нечем было бы расплатиться, если бы я проиграл. Но теперь все
хорошо. Это путешествие пешком через город каналов немного смущало меня,  но
теперь, когда у нас есть указания трактирщика, проблем больше не будет.
   Проблем больше не будет. Мириамели  пришлось  даже  рассмеяться,  хоть  и
горько. Они жили, как нищие, целых две недели - несколько  дней  умирали  от
жажды в шлюпке, потом брели через прибрежные города юго-восточного  Наббана,
выпрашивая еду всюду, гае только могли. Если им везло, они проезжали немного
на фермерских телегах, а потом снова приходилось тащиться  пешком.  Так  они
шли, шли и шли, до тех пор пока Мириамель не почувствовала, что если  бы  ей
каким-нибудь образом удалось отделить ноги от туловища,  они  продолжали  бы
идти без нее. Такой образ жизни был хорошо знаком Кадраху, и  он,  казалось,
вернулся к нему не без удовольствия, но Мириамель с каждым днем  все  больше
уставала. Она никогда бы не смогла вернуться в замок  своего  отца,  но  вот
душное окружение в Наглимунде у дяди Джошуа внезапно стало казаться ей  куда
более привлекательным, чем несколько месяцев назад.
   Она повернулась, чтобы сказать Кадраху  какую-нибудь  колкость  -  в  его
дыхании  чувствовались  винные  пары  -  и  неожиданно  застала  монаха   не
защищенным и не  готовым  к  нападению.  Он  позволил  жизнерадостной  маске
соскользнуть; его запавшие  затравленные  глаза  и  впалые  щеки  вызвали  у
Мириамели прилив какой-то болезненной любви.
   - Хорошо. Тогда пойдем, - она взяла его под руку. - Но если ты быстро  не
разыщешь это место, я попросту столкну тебя в канал. ***
   Поскольку денег, чтобы заплатить лодочнику,  у  них  не  было.  Кадрах  и
Мириамель  потратили  почти  все  утро,  чтобы  выбраться  из   устрашающего
лабиринта деревянных улочек  Кванитупула  к  Торфяной  баржевой  набережной.
Казалось, что каждый новый  поворот  выводит  их  к  тупику:  к  заброшенной
лодочной пристани, к запертой двери с ржавыми петлями или к  шаткой  ограде,
за которой оказывался только еще один из вездесущих  каналов.  Расстроенные,
они возвращались обратно, пробовали другой поворот, и доводящее  до  безумия
путешествие начиналось сначала. Наконец, когда  полуденное  солнце  осветило
затянутое  облаками  небо,  они,   спотыкаясь,   обогнули   угол   длинного,
перекосившегося склада и обнаружили, что смотрят прямо на  изъеденную  солью
деревянную вывеску, провозглашавшую, что трактир,  над  которым  она  висит,
называется "Чаша Пелиппы". Как и предупреждал Кадрах, трактир  действительно
находился в довольно сомнительном районе.
   Пока Кадрах искал дверь  в  однообразной  стене  из  серого  обветренного
дерева, Мириамель поднялась на  досчатый  настил  перед  трактиром  и  стала
смотреть вниз, на гирлянды желтых и белых  цветов,  плавающие  по  спокойным
водам канала.
   - Это гирлянды Духова Дня, - сказала она.
   Кадрах, который нашел наконец дверь, удивленно кивнул.
   - Что значит, с тех пор, как я  покинула  Наглимунд,  прошло  уже  больше
четырех месяцев, - медленно проговорила она. Монах снова  кивнул,  распахнул
дверь и сделал приглашающий жест. Мириамель почувствовала, как  дикая  тоска
охватила ее. - И все это было напрасно. Потому что я была упрямая дура!
   - Если бы вы остались со своим дядей, лучше не было бы.  Было  бы  только
хуже, - заметил Кадрах. - По крайней мере вы живы, моя леди. Теперь пойдем и
посмотрим, вспомнит ли Ксорастра старого, хотя и падшего друга.
   Они прошли в трактир через дворик, заваленный грудами  разъеденных  солью
рыбацких сапог, и быстро получили два неприятных сюрприза. Первый состоял  в
том, что трактир был грязен и сильно пропах рыбой.  Второй  -  что  монахиня
Ксорастра уже три года как умерла. Ее племянница Чаристра, могучая женщина с
мощной челюстью, быстро  доказала  им,  что  она  трактирщица  совсем  иного
свойства, чем ее предшественница.
   Она недоверчиво смотрела  на  их  поношенную  и  перепачканную  за  время
скитаний одежду.
   - Мне не нравится ваш вид. Покажите-ка мне денежки.
   - Но послушай, - сказал Кадрах, стараясь, чтобы  его  слова  звучали  как
можно мягче и убедительней. - Твоя тетка была моим добрым  другом.  Если  ты
предоставишь нам постель хотя бы на одну ночь,  к  утру  мы  найдем  деньги,
чтобы заплатить за нее.
   - Моя тетка  была  никчемной  сумасшедшей,  -  сказала  Чаристра  не  без
некоторого удовлетворения. - А благодаря ее  вонючей  благотворительности  у
меня теперь нет ничего, кроме этой развалюхи. - Она обвела рукой  комнату  с
низким потолком, которая больше напоминала грязную нору какого-то трусливого
животного. - День, когда я позволю  монаху  с  девкой  остановиться  у  меня
бесплатно, будет тем днем, когда я отправлюсь назад в Пирруин  в  деревянном
ящике.
   Мириамель  не  могла  не  приветствовать  наступление   этого   дня,   но
постаралась скрыть это от трактирщицы.
   - Никогда нельзя судить о людях только по их виду, - сказала она. -  Этот
человек - мои наставник, а я дочь благородного человека. Мой  отец  -  барон
Сеоман из Эркинланда. Меня похитили, и я была спасена только благодаря моему
наставнику. Отец хорошо отблагодарит всякого, кто поможет моему  возвращению
домой. - Кадрах гордо выпрямился, польщенный тем,  что  стал  героем  этого,
пусть мифического, но спасения. Чаристра прищурилась.
   - За последнее время я вволю наслушалась таких историй.  -  Она  пожевала
губами. - Одна из этих баек и вправду подтвердилась, да только это совсем не
значит, что теперь я буду всем им верить. -  Лицо  ее  стало  угрюмым.  -  Я
должна зарабатывать себе на жизнь, и мне все равно, барон ваш отец  или  сам
Верховный  король  в  Хейхолте.  Убирайтесь,  и  достаньте  деньги,  раз  вы
говорите, что это так легко. Может, ваши друзья вам помогут.
   Кадрах снова начал уговаривать и улещивать  трактирщицу,  подхватив  нити
истории, начатой Мириамелью, и сплетая их в причудливо расшитый гобелен,  на
котором Чаристра удаляется на покой с  мешками  золота,  преподнесенными  ей
благодарным отцом. Слушая, как дико  развивалась  эта  история  в  изложении
Кадраха, Мириамель почти пожалела Чаристру.  Она  уже  собиралась  попросить
монаха  сдаться,  но  в  этот  момент  увидела  фигуру  человека,   медленно
спускающегося по лестнице в общую комнату. Несмотря на  необычную  одежду  -
рясу, перевязанную веревкой, похожую на одеяние  Кадраха,  и  бороду  длиной
всего в палец, он был настолько узнаваем, что мгновение Мириамель  не  могла
поверить  своим  глазам.  Спустившись  к  свету   масляных   ламп,   человек
остановился и широко раскрыл глаза.
   - Мириамель? - спросил он наконец. Голос его был густым и неуверенным.  -
Принцесса?
   - Изгримнур! - закричала она. - Герцог Изгримнур! - Сердце ее,  казалось,
разбухло в груди, так что ей показалось,  что  она  сейчас  задохнется.  Она
бросилась вперед через загроможденную комнату, огибая кривоногие скамейки, и
наконец, рыдая, прижалась к его обширному животу.
   - О ты, несчастное создание, - проговорил он, прижимая ее к себе  и  тоже
чуть не плача. - О  моя  бедная  Мириамель.  -  Он  отступил  на  мгновение,
покрасневшими глазами глядя на нее. - Ты не ранена? Ты здорова. - Тут герцог
заметил Кадраха, и глаза его сузились. - А, вот и  мошенник,  который  украл
тебя!
   Кадрах, который до того вместе с Чаристрой смотрел на эту  сцену  разинув
рот, вздрогнул и поежился.
   Изгримнур отбрасывал огромную тень.
   - Нет, нет, - Мириамель смеялась сквозь слезы.  -  Кадрах  мой  друг,  он
помогал мне. Я убежала сама, не надо его винить. - Она снова обняла герцога,
уткнувшись лицом в его грудь. - О Изгримнур, я была так несчастна! Как  дядя
Джошуа? А Воршева, и Саймон, и тролль Бинабик?
   Герцог покачал головой.
   - Полагаю, я знаю не больше чем ты. - Он прерывисто вздохнул. - Это чудо.
Бог услышал наконец мои молитвы!  Благословенно  имя  Его!  Иди,  садись.  -
Изгримнур повернулся к Чаристре и нетерпеливо махнул рукой.  -  Ну?  Что  ты
стоишь здесь, женщина? Принеси нам эля и какой-нибудь еды да пошевеливайся.
   Совершенно выбитая из колеи Чаристра, пошатываясь, направилась к выходу.
   - Подожди! - зарычал Изгримнур ей  вслед.  Она  испуганно  повернулась  к
нему. - Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься о том, что  здесь  видела,  -
проревел он, - я своими руками разнесу в щепки твой проклятый сарай!
   Трактирщица, уже не способная испытывать ни страха,  ни  удивления,  вяло
кивнула и отправилась к своему убежищу - на кухню. ***
   Тиамак спешил, хотя из-за раненой ноги не мог двигаться быстрее  обычного
шага. Сердце его барабанило по ребрам, но он заставил себя прогнать  с  лица
тревогу.
   О, Тот Кто Всегда Ступает По Песку, молился он. Не  дай  никому  заметить
меня! Я почти пришел!
   Люди, вместе с ним пробиравшиеся по узким улочкам Кванитупула,  казалось,
сговорились мешать ему. Один дородный сухоземелец с корзиной  песчаной  рыбы
на голове столкнулся с Тиамаком, чуть не  сбив  его  с  ног,  и  к  тому  же
выкрикнул  несколько  оскорблений  вслед,  когда   вранн   захромал   прочь.
Маленькому человеку ужасно хотелось ответить ему - в конце концов Кванитупул
оставался враннским городом, сколько бы купцов-сухоземельцев ни построили на
берегу лагуны Чамул дорогие свайные дома и  не  приводили  бы  сюда  тяжелые
грузовые баржи, на которых трудились смуглые матросы племени Тиамака - но он
не  смел.  На  скандалы  не  было  времени,  даже  если   они   были   делом
справедливости.
   Он пересек общую комнату "Чаши Пелиппы", едва взглянув на  трактирщицу  и
даже не заметив странного выражения ее лица. Чаристра раскачивалась на одном
месте у края лестницы, сжимая в руках доску  с  хлебом,  сыром  и  оливками,
словно не в силах была понять, стоит ей подняться наверх или нет.
   Тиамак обогнул ее и заковылял  вверх  по  узкой  лестнице,  прошел  через
площадку и свернул в маленькую покосившуюся дверь в коридоре. Распахнув  эту
дверь, он уже  набрал  в  грудь  побольше  воздуха,  чтобы  выплеснуть  свои
новости, но тут же остановился, пораженный открывшейся перед ним картиной.
   Изгримнур сидел на полу. В углу стоял крепкий невысокий человек,  одетый,
как и герцог, в костюм эйдонитского  монаха.  Его  квадратное  лицо  скрывал
капюшон. Старый Камарис сидел на  кровати,  скрестив  ноги,  словно  бывалый
моряк. Подле него сидела молодая женщина  с  коротко  остриженными  светлыми
волосами. Она тоже была в монашеской одежде, а на ее миловидном остром  лице
застыло такое же ошеломленное выражение, как и на лице Чаристры.
   Тиамак со щелчком закрыл рот, потом снова открыл его.
   - Что?.. - сказал он.
   - Ах, - Изгримнур казался черезвычайно веселым, почти легкомысленным. - А
это Тиамак, благородный вранн, друг Динивана и  Моргенса.  Здесь  принцесса,
Тиамак. Мириамель пришла.
   Мириамель даже не подняла глаз, продолжая смотреть на старика.
   - Это... Камарис?
   - Знаю, знаю. - Изгримнур засмеялся. - Я сам не мог в это поверить,  убей
меня Бог - но это он! Живой, и через столько лет! -  Лицо  герцога  внезапно
стало серьезным. - Но разум он потерял, Мириамель. Он как ребенок.
   Тиамак тряхнул головой.
   - Я рад, Изгримнур. Рад, что ваши друзья пришли. - Он покачал головой.  -
Но у меня тоже новости.
   - Не сейчас, -  Изгримнур  сиял.  -  Немного  позже,  маленький  человек.
Сегодня у нас праздник. - Он повысил голос:
   - Чаристра! Где эта женщина?
   Трактирщица приоткрыла дверь, но Тиамак повернулся и захлопнул  ее  перед
носом у Чаристры. Он успел услышать удивленное ворчание и стук прыгающей  по
ступенькам буханки хлеба.
   - Нет, - сказал вранн. - Это никак не может ждать, Изгримнур.
   Герцог нахмурился, сведя густые брови:
   - Ну?
   - Люди разыскивают этот трактир. Наббанайские солдаты.
   Нетерпение Изгримнура тут же испарилось. Теперь  все  его  внимание  было
направлено на Тиамака.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я видел их у Рыночного Дома. Они расспрашивали лодочников, очень  грубо
с ними обращались. По-моему, их главный отчаянно хочет найти этот трактир.
   - И они узнали, где он находится? - Изгримнур прошел через всю комнату  в
угол, где, завернутый в ткань, стоял Квалнир.
   Тиамак пожал плечами.
   - Я знал, что не могу идти  много  быстрее  солдат,  хотя  и  знаю  город
гораздо лучше их. Так что мне надо было задержать их, и тогда я вышел вперед
и сказал солдатам, что я буду говорить с лодочниками, поскольку они,  как  и
я, вранны. - В первый раз с начала своего повествования  Тиамак  повернулся,
чтобы посмотреть на молодую женщину. Ее лицо стало совсем белым,  но  больше
не казалось изумленным. Она внимательно слушала. - На языке болот  я  сказал
лодочникам, что эти солдаты - дурные люди и им лучше говорить только со мной
и только на нашем языке. Я сказал им, что после того, как уйдут солдаты, они
должны увести свои лодки и некоторое время не возвращаться к Рыночному Дому.
Потом я еще немного поговорил с ними, делая вид, что отдаю распоряжения - на
самом деле они просто рассказали мне, что сухоземельцы выглядели  совершенно
сумасшедшими - и потом я рассказал начальнику солдат,  где  он  и  его  люди
могут найти "Чашу Пелиппы". Не хмурьтесь так, герцог Изгримнур. Я послал  их
на другой конец города. Но  когда  я  сказал  это  тому  человеку,  он  весь
затрясся, как будто у него все зачесалось.
   -  Как...  Как  выглядел  их  главный?  -  напряженным  голосом  спросила
Мириамель.
   - Очень странно, - Тиамак замялся. Он  не  знал,  как  следует  говоритьс
принцессой сухоземельцев, даже  если  она  одета  в  мужское  платье.  -  Он
единственный не был  одет  как  солдат.  Высокий,  на  вид  сильный,  одежда
дорогая, но лицо его было лиловым от синяков, а глаза налиты кровью,  как  у
кабана. Похоже было, что его голова побывала в зубах у  крокодила.  Зубов  у
него тоже не хватало.
   Мириамель застонала и соскользнула с матраса на пол.
   - О Элисия, спаси меня! Это Аспитис!  -  В  ее  прерывистом  голосе  было
отчаяние. - Кадрах, откуда он мог знать,  куда  мы  идем?  Ты  снова  предал
меня?
   Монах вздрогнул, но, когда он заговорил, в. его голосе не было обиды.
   - Нет, моя леди. Я полагаю, что он Каким-то образом добрался до берега  и
обменялся посланиями со своим истинным господином.  -  Кадрах  повернулся  к
Изгримнуру. - Прейратс отлично  знает  это  место,  герцог,  а  Аспитис  его
ставленник.
   - Аспитис? - Изгримнур, затягивая на  своей  широкой  талии  пояс  ножен,
расстроенно покачал головой. - Я не знаю его, но похоже, что он не друг нам.
   - Нет, - Кадрах посмотрел на Мириамель, которая сидела на полу,  обхватив
голову руками. - Он нам не друг.
   Изгримнур издал глубокий горловой  звук.  Тиамак  удивленно  обернулся  к
нему, потому что герцог  рычал  точь-в-точь  как  рассерженный  медведь,  но
риммерсман уже глубоко задумался, сплетая пальцы на короткой бороде.
   - Враги дышат нам в спину, - сказал он наконец. - Даже  если  бы  Камарис
сейчас был таким же, каким он был сорок лет назад - а он,  да  возлюбит  его
Бог, Мириамель, был самым могучим человеком на земле - я и тогда не особенно
обрадовался бы этим новостям. Придется уходить... да побыстрее.
   - А куда нам идти? - спросил Кадрах.
   - На север, к Джошуа, - Изгримнур повернулся к Тиамаку. - Что ты  скажешь
на сей раз, маленький человек? Что нашел бы другой выход, если бы  нас  было
трое?
   Тиамак почувствовал, что у него перехватило горло.
   - Да. Но это будет нелегко, - озноб пробрал его до костей, словно ледяное
дыхание Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения коснулось  его  шеи.  Неожиданно
идея вести сухоземельцев через лабиринты Вранна  показалась  ему  совершенно
неудачной.
   Мириамель поднялась с пола.
   - Джошуа жив?
   - Таковы слухи, принцесса. - Изгримнур покачал головой. - Люди говорят  о
каком-то месте на северо-востоке Тритингов. Но это  может  оказаться  пустой
надеждой.
   - Нет! - На залитом слезами лице Мириамели была странная уверенность. - Я
верю в это.
   Кадрах, все еще прислонившийся к стене, словно забытое домашнее божество,
пожал плечами.
   - Нет ничего плохого в вере, если это - единственное,  за  что  мы  можем
ухватиться. Но что это за другой  путь?  -  он  перевел  мрачный  взгляд  на
болотного человека.
   - Через Вранн, - Тиамак откашлялся. - Я думаю, что для  них  будет  почти
невозможно преследовать нас. Мы должны были бы идти на север, к самому  краю
Озерных Тритингов.
   - И там, пешие, окажемся на сотне лиг открытого пространства безо всякого
укрытия. - мрачно сказал Кадрах.
   - Проклятье, монах, - зарычал Изгримнур. - А что мы  еще  можем  сделать?
Пробираться  через  Кванитупул  мимо  парней  Аспитиса,  а  потом   идти   в
неприятельский Наббан? Только глянь  на  нас?  Ты  можешь  вообразить  более
запоминающуюся компанию - девушка, два монаха, из которых  один  с  бородой,
впавший в детство старый великан и вранн? Думаешь, у нас есть выбор?
   Эрнистириец, казалось, собирался возразить, но, подумав,  пожал  плечами,
уходя в себя, как черепаха, которая скрывается под панцырем.
   - Думаю, нет, - тихо сказал он.
   - И что нам теперь делать? - страх Мириамели немного  отступил.  Все  еще
потрясенная, она теперь казалась спокойной и решительной. Тиамак не  мог  не
восхититься твердостью ее духа.
   Изгримнур деловито потер свои огромные лапы.
   - Уходить. Причем не позже, чем через час, так что времени у нас в обрез.
Тиамак, иди и  стой  перед  трактиром.  Кто-нибудь  другой  может  оказаться
любезнее тебя, а если солдаты зас