нем были домашние туфли из оленьей кожи,
мокрые черные волосы длинными завитками падали на плечи.
   - Я не желаю больше слушать этой  ерунды,  -  сказал  Фенгбальд  капитану
наемников.
   - Ерунды?! - зарычал Лездрака.  -  Ты  мне  это  говоришь!?  Да  я  видел
волшебный народ собственными глазами, житель камней!
   Фенгбальд сузил глаза.
   - Ты бы лучше научился говорить повежливее, житель равнин.
   Лездрака сжал кулаки, но руки прижал к бокам.
   - И все-таки я их видел - и ты тоже!
   Герцог раздраженно вздохнул.
   - Я видел отряд карликов-уродцев, какие дурачатся на  ярмарках  по  всему
Светлому Арду. Это были не ситхи, что бы  там  ни  утверждал  Джошуа  и  эта
простолюдинка Джулой.
   - Карлики или волшебный  народ,  не  знаю,  но  та,  другая,  не  простая
женщина. Ее имя хорошо известно в степях - хорошо известно и  внушает  ужас.
Те, кто уходит в ее лес, никогда не возвращаются.
   - Смехотворно, - Фенгбальд осушил  кубок.  -  Я  не  собираюсь  шутить  с
темными силами... - Он помолчал, как будто вспомнил что-то неприятное. -  .Я
не шучу, но и со мной  не  позволяю  шутить!  И  меня  не  испугать  глупыми
колдовскими фокусами, как бы они ни устрашали суеверных дикарей.
   Тритинг несколько мгновений молча смотрел на герцога, лицо  его  внезапно
стало спокойно-холодным.
   - Судя по тому, что ты говорил раньше, твой господин далеко зашел в  том,
что ты называешь суеверием.
   Ответный взгляд Фенгбальда был так же холоден.
   - Ни одного человека на земле я не зову "господином". Элиас  мой  король,
вот и все. - Его высокомерие быстро растаяло. - Исаак! -  заорал  герцог.  -
Еще вина, будь ты проклят!
   Паж поспешил исполнить приказание. Фенгбальд покачал головой.
   - Довольно играть словами. У нас возникла проблема, Лездрака,  и  я  хочу
разрешить ее.
   Капитан наемников скрестил руки на груди:
   - Моим людям не нравится, что Джошуа обзавелся волшебными  союзниками,  -
прорычал он. - Но тебе нечего бояться.
   Они  все  равно  будут  драться.  Наши  легенды  всегда  утверждали,  что
волшебная  кровь  льется  так  же,  как  человеческая.  Сегодня  мы  в  этом
убедились.
   Фенгбальд нетерпеливо мотнул головой.
   - Но мы не можем себе позволить  сражаться  с  ними  таким  образом.  Они
сильнее, чем я предполагал. Как я могу сказать Элиасу, что большая часть его
гвардейцев погибла от рук  загнанных  в  угол  крестьян?  -  Он  забарабанил
пальцами по краю кубка. - Нет, найдутся и другие пути, которые обеспечат мне
триумфальное возвращение в Эркинланд.
   Лездрака фыркнул.
   - Нет никаких путей! Потайная тропа или дорога, как  ты  говорил  раньше?
Твои разведчики не вернулись, насколько  я  могу  судить.  Нет,  Теперь  наш
единственный путь - это тот, с которого мы начали. Мы будем  убивать  их  до
тех пор, пока не перебьем всех до единого.
   Фенгбальд больше не слушал его. Он перевел  взгляд  на  вход  в  шатер  и
стоявшего там солдата.
   - А, - сказал герцог. - Ну?
   Солдат упал на одно колено.
   - Капитан гвардейцев послал меня, лорд...
   - Хорошо. - Фенгбальд поудобнее устроился в кресле. - И ты привел с собой
одного человека, верно?
   - Да, лорд.
   - Введи его и жди снаружи, пока я снова не  позову  тебя.  Солдат  вышел,
пытаясь скрыть недовольство перспективой долгое время стоять на  продувающем
ветру. Фенгбальд бросил насмешливый взгляд на Лездраку.
   - Один из моих разведчиков, оказывается, вернулся назад.
   Мгновение спустя входной клапан снова приоткрылся. В  шатер,  спотыкаясь,
вошел старик, на его оборванной одежде блестели снежинки.
   Фенгбальд улыбнулся страшной наглой улыбкой.
   - А-а, ты вернулся к нам, Хельфгрим, не так ли?  -  герцог  повернулся  к
Лездраке. По мере того, как он разыгрывал свой маленький спектакль,  хорошее
настроение возвращалось к нему. - Ты ведь помнишь лорд-мэра Гадринсетта,  не
так ли, Лездрака? Некоторое время его не было с нами, ему пришлось  по  моей
просьбе нанести один визит, но теперь он вернулся. - Внезапно голос  герцога
утратил все добродушие и мягкость:
   - Ты ушел незаметно?
   Хельфгрим горестно кивнул.
   - Все смешалось. Меня никто не видел с  начала  сражения.  Многие  другие
тоже пропали, и много теп осталось лежать на льду и в лесу.
   - Хорошо. - Фенгбальд довольно щелкнул пальцами. - И, конечно, ты  сделал
то, о чем я просил тебя?
   Старик опустил голову.
   - Там ничего нет, лорд.
   Мгновение Фенгбальд молча смотрел на него. Лицо герцога  стало  пунцовым,
он начал было вставать, но тут же, сжав кулаки, сел на место.
   - Так. Ты, видимо, забыл, о чем я говорил тебе?
   - Что все это значит? - раздраженно поинтересовался Лездрака.
   Герцог не обратил на него внимания.
   - Исаак! - крикнул он. - Позови гвардейца!
   Когда дрожащий солдат вошел в шатер, Фенгбальд подозвал
   Его к себе и прошептал несколько слов. Солдат почтительно кивнул и  снова
вышел.
   - Что ж, попробуем еще раз, - произнес Фенгбальд, обращаясь к старику.  -
Что ты выяснил?
   Хельфгрим, по-видимому, боялся взглянуть ему в глаза.  Покрасневшее  лицо
старика с дрожащим подбородком исказилось, словно от боли.
   - Ничего полезного, мой лорд, - вымолвил он наконец.  По  всей  видимости
Фенгбальду удалось совладать со своей яростью, потому что он только натянуто
улыбнулся, но ничего не сказал. Через несколько  минут  клапан  шатра  снова
приоткрылся. Вошел гвардеец, с ним были еще двое солдат. Они тащили с  собой
двух женщин средних лет, у обеих седые пряди в черных волосах, обе  одеты  в
грязные поношенные плащи. Когда они увидели съежившегося  перед  Фенгбальдом
старика,  на  их  пепельных  лицах,  полных  животного   страха,   появилось
ошеломленное выражение.
   - Отец! - крикнула одна из них.
   - Узирис милосердный! - прошептала другая, осенив себя знаком древа.
   Фенгбальд холодно следил за этой сценой.
   - Ты кажется позабыл, кто здесь хозяин, Хельфгрим?  Теперь  мы  попробуем
поговорить с тобой еще раз. Если посмеешь врать, мне придется причинить боль
твоим дочерям, хоть это и претит моей эйдонитской совести. Но твоей  совести
придется еще  хуже,  потому  что  в  этом  будет  только  твоя  вина.  -  Он
ухмыльнулся:
   - Говори же.
   Старик посмотрел на своих дочерей, на их искаженные ужасом лица.
   - Да простит меня Бог, -  сказал  он.  -  Да  простит  меня  Бог  за  это
предательство.
   - Отец, не делай этого! - крикнула  одна  из  женщин.  Вторая  беспомощно
рыдала, спрятав лицо в рукаве плаща.
   - Я не могу поступить иначе. - Хельфгрим повернулся к Фенгбальду:
   - Да, - дрожащим голосом сказал он, - есть и другая дорога  на  гору,  ее
знает всего несколько человек. Это  еще  одна  старая  тропа  ситхи.  Джошуа
поставил там стражу, но отряд  очень  мапенький,  потому  что  начало  тропы
скрыто зарослями. Он показывал ее  мне,  когда  мы  вместе  составляли  план
обороны.
   - Маленький отряд? - Фенгбальд ухмыльнулся  и  победоносно  посмотрел  на
Лездраку. - Ну а эта дорога, сколько человек могут пройти по ней в ряд?
   Хельфгрим говорил так тихо, что его почти невозможно было расслышать.
   - Если вырубить несколько локтей зарослей ежевики,  дюжина  солдат  может
пройти там плечо к плечу.
   Капитан  наемников,  который  все  это  время  молча  слушал,  неожиданно
выступил вперед. Он был  в  ярости,  и  шрамы  на  его  темном  лице  совсем
побелели.
   - Ты слишком доверчив! - зарычал он Фенгбальду. - Откуда ты  знаешь,  что
тут нет подвоха? С чего ты взял, что Джошуа не будет поджидать  нас  там  со
всей своей армией?
   Фенгбальд был неколебимо спокоен.
   - Как я тебе уже говорил, вы,  степняки,  слишком  примитивны,  Лездрака.
Армия Джошуа будет завтра очень занята, пытаясь отбить нашу лобовую атаку  -
слишком занята,  чтобы  как-то  усилить  тот  небольшой  отряд...  когда  мы
отправимся с дружеским визитом на эту другую дорогу. Мы выступим  достаточно
большим отрядом. А чтобы убедиться,  что  тут  нет  предательства,  придется
захватить с собой лорд-мэра.
   Обе женщины разразились отчаянными рыданиями.
   - Пожалуйста, не заставляйте его сражаться, - простонала одна из  них.  -
Это всего лишь старик!
   - Верно, - согласился Фенгбальд. Он,  казалось,  что-то  обдумывал.  -  И
поэтому он может не бояться смерти, если там нас ждет какая-нибудь ловушка -
если там больше, чем просто маленький отряд. Так что мы прихватим с собой  и
вас.
   Хельфгрим вскочил.
   - Но вы не можете рисковать их жизнями! Они ни в чем не виноваты!
   - И они будут в  безопасности,  как  голубки  в  голубятне,  -  улыбнулся
Фенгбальд, - пока я буду знать, что ты  говорил  правду.  А  если  ты  решил
предать меня, они умрут. Быстро, но болезненно.
   Старик упал на колени, но Фенгбальд, нисколько не тронутый его  мольбами,
довольный, откинулся на спинку кресла.  Наконец  лорд-мэр  подошел  к  своим
дочерям.
   - Все  будет  хорошо,  -  он  неловко  погладил  их  по  головам,  словно
сдерживаемый присутствием своих  мучителей.  -  Мы  будем  вместе.  Беда  не
коснется нас. - Он повернулся к Фенгбальду, ярость сверкала в его глазах. На
мгновение голос старика перестал дрожать:
   - Там нет никакой западни, вы увидите это, прокляни вас Господь - но, как
я уже говорил, там есть несколько дюжин человек. Я предал из-за вас  принца.
Теперь я прошу  вас  достойно  отнестись  к  моим  детям  и  уберечь  их  от
опасности, если будет бой. Пожалуйста...
   Фенгбальд махнул рукой.
   - Не бойся. Я клянусь тебе честью благородного человека, что после  того,
как мы возьмем эту проклятую гору и Джошуа будет  убит,  ты  и  твои  дочери
будете свободны, как ветер. И вам придется рассказать тем,  кого  вы  будете
встречать на пути, что герцог Фенгбальд умеет держать слово. -  Он  встал  и
дал знак солдатам. - Теперь уведите всех троих  и  держите  их  отдельно  от
остальных.
   Когда пленников увели, Фенгбальд повернулся к Лездраке:
   - Почему же ты молчишь, друг мой? Не хочется признавать, что я был прав и
действительно легко разрешил нашу проблему?
   Тритинг, казалось, хотел  что-то  возразить,  но  вместо  этого  неохотно
кивнул головой:
   - Жители камней мягкие, как воск. Ни один степняк не предаст  свой  народ
ради глупых женщин.
   Фенгбальд засмеялся.
   - Да, мы, жители камней, как вы говорите, обращаемся с  нашими  женщинами
иначе, чем вы. - Он подошел к жаровне и протянул к углям длинные пальцы. - А
завтра,  Лездрака,  ты  увидишь,  как  один  знакомый  тебе  житель   камней
обращается со своими врагами - особенно если  они  бросают  мне  вызов,  как
Джошуа Безрукий. - Он поджал губы. - Эта проклятая волшебная гора покраснеет
от крови.
   Задумчиво улыбаясь, герцог смотрел  на  сверкающие  угли.  Ветер  снаружи
затихал и, словно огромное животное, ласково терся о ткань палатки.

7 СТРОИТЕЛИ ГНЕЗДА

   Тиамак смотрел на неподвижную воду.  Мысли  его  только  наполовину  были
заняты делом, поэтому, когда среди  водяных  лилий  черной  тенью  мелькнула
рыба, удар вранна сильно запоздал. Тиамак недовольно оглядел  охапку  мокрых
водорослей и сбросил их в замутившуюся воду.
   Те, Кто Наблюдают и Творят, печально думал он, почему вы так поступили со
мной?
   Он подошел поближе к краю  протоки  и  со  всей  возможной  осторожностью
прошлепал к другой заводи, где и устроился, готовясь снова терпеливо ждать.
   Еще с тех пор, как он  был  совсем  маленьким  мальчиком,  Тиамак  всегда
получал меньше, чем ему хотелось. Будучи самым младшим из шестерых детей, он
чувствовал, что братья и сестры едят больше, чем он, потому что когда  миска
доходила до него, она  оказывалась  почти  пустой.  Он  не  вырос  таким  же
большим, каким был его отец Тигумак  и  какими  стали  три  его  брата.  Ему
никогда не удавалось ловить рыбу так же ловко, как это делала его мать Твийа
или найти столько же съедобных корней  и  ягод,  сколько  его  умная  сестра
Римихи. Когда же он наконец обнаружил то, что он мог делать лучше других - а
именно читать и писать, как это делают жители сухих земель, и даже  говорить
на их языке - выяснилось, что этот дар вообще никому не понятен. Его  семья,
да и все прочие обитатели Деревенской Рощи,  не  видели  никакого  смысла  в
погоне Тиамака за знаниями.  Когда  он  уехал  в  Пирруин  учиться  в  школе
сухоземельцев, они и не подумали гордиться им. Несмотря на  то,  что  на  их
памяти ни один вранн не делал этого - а может быть именно потому - семья  не
понимала его стремлений. Да и сами  сухоземельцы,  за  исключением  очень  и
очень  немногих,  откровенно  презрительно  относились   к   его   талантам.
Равнодушные учителя  и  насмехающиеся  студенты  недвусмысленно  давали  ему
понять, что сколько бы пергаментов и книг он ни изучил, сколько  бы  научных
дискуссий ни выслушал, он никогда не  станет  ничем,  кроме  цивилизованного
дикаря, дрессированного животного, освоившего сложный трюк.
   Так продолжалось всю жизнь, до этого рокового года. Всю жизнь он  находил
жалкое утешение только в своих занятиях  и  редкой  переписке  с  носителями
свитка. А теперь,  как  будто  Те,  Кто  Наблюдают  и  Творят  решили  сразу
отплатить ему за все, на него  свалилось  слишком  много.  Слишком,  слишком
много.
   Так боги смеются над  нами,  с  горечью  размышлял  он.  Они  берут  наше
заветное желание и исполняют его так, что мы от всей души молим избавить нас
от этого. И подумать только, что я перестал верить в них!
   Те, Кто Наблюдают и Творят тщательно готовили западню,  в  этом  не  было
никаких сомнении.  Сперва  они  заставили  его  выбирать  между  племенем  и
друзьями, потом послали крокодила,  чтобы  он  подвел  своих  соплеменников.
Теперь его друзья нуждаются в том, чтобы он  провел  их  через  болота,  они
фактически доверяют ему свои жизни, но единственный  безопасный  путь  лежит
через  Деревенскую  Рощу,  назад  к  людям,  которых  он  покинул.   Тиамаку
оставалось только мечтать, что когда-нибудь  он  сам  сможет  строить  такие
безупречные ловушки - тогда он каждый вечер будет есть на ужин крабов.
   Он стоял по пояс в зеленоватой воде и размышлял. Что можно сделать?  Если
он вернется в свою деревню, все узнают о его позоре. Может быть, они даже не
отпустят его, оставят в  деревне,  как  предателя.  Но  если  он  попытается
избежать гнева жителей деревни, придется на многие лиги отклониться от пути,
чтобы подыскать хорошую лодку. Те  деревни,  что  находились  в  этой  части
Вранна - Дома Высоких Ветвей, Желтые Деревья или Цветок на Скале - все  были
дальше к югу. Чтобы добраться до  какой-нибудь  из  них,  придется  оставить
главные водные артерии и идти через самые опасные  куски  сплошного  болота.
Выбора не было. Они должны будут остановиться в Деревенской Роще  или  любой
из дальних деревень, потому что без плоскодонки Тиамаку и его  спутникам  ни
за что не добраться до Озерных Тритингов. Они и так  уже  сделали  несколько
опасных переходов через  непредсказуемую  грязь,  перетаскивая  лодку  через
мели.
   Тиамак вздохнул. Как это сказал Изгримнур? Жизнь  сейчас  -  это  не  что
иное, как ряд невыносимо трудных выборов. И он был прав.
   Тень мелькнула у его коленей. Тиамак стремительно выбросил руку, и пальцы
его сомкнулись вокруг чего-то маленького  и  скользкого.  Он  поднял  это  в
воздух, крепко сжимая кулак. Это была рыбка-розовоглазка, хотя  и  не  очень
большая. Что же, это лучше, чем ничего.  Он  повернулся  и  вытащил  большой
матерчатый мешок, привязанный к толстому корню, который плыл за ним.  Бросив
в него извивающуюся рыбу, он затянул веревку и снова бросил  мешок  в  воду.
Может быть, это добрый знак. Тиамак закрыл глаза, чтобы  прочитать  короткую
благодарственную молитву. Он надеялся, что боги, как дети, могут утвердиться
в хорошем поведении, получив награду. Кончив, вранн снова стал всматриваться
в зеленоватую воду. ***
   Мириамель изо всех сил старалась поддерживать огонь, но эта  задача  была
не из легких. С тех пор, как они ступили на болотистую почву Вранна, о сухом
дереве пришлось забыть, и  в  лучшем  случае  огонь,  который  им  удавалось
развести, горел, потрескивая, то угасая, то разгораясь вновь.
   Она подняла глаза на вернувшегося Тиамака.  Его  тонкое  коричневое  лицо
казалось замкнутым. Он молча кивнул, положив завернутый в листья сверток,  и
пошел к мужчинам, возившимся с лодкой.
   Похоже было, что вранн очень застенчив - он едва перемолвился с ней двумя
словами с тех пор, как они покинули Кванитупул. Она подумала, не  стесняется
ли он враннского акцента, но тут же отогнала эту мысль:  Тиамак  говорил  на
вестерлинге лучше, чем большинство людей, для которых этот язык был  родным.
Хриплые согласные Изгримнура и  мелодичные  эрнистирийские  гласные  Кадраха
были гораздо более заметны, чем легкие изменения в голосе вранна.
   Мириамель развернула принесенную Тиамаком рыбу и почистила ее,  тщательно
обтерев листьями нож, прежде чем убрать его в ножны. Она в жизни  ничего  не
стряпала до своего бегства из Хейхолта, но во время путешествия  с  Кадрахом
пришлось научиться, хотя бы для того, чтобы не умереть с голоду в те  частые
вечера, когда он был слишком пьян, чтобы  чем-нибудь  помочь  ей.  Принцесса
подумала, что хороша было бы найти какое-нибудь ароматное болотное растение,
завернуть рыбу в листья и  запечь  ее,  и  отправилась  попросить  совета  у
вранна.
   Тиамак наблюдал, как Изгримнур, Кадрах и Камарис в четвертый или в  пятый
раз пытаются заделать течи, из-за которых их маленькая лодка была почти  все
время полна воды. Обитатель болот стоял немного в стороне, как будто было бы
самонадеянно с его стороны работать плечом  к  плечу  с  сухоземельцами,  но
Мирнамепи вдруг показалось, что, возможно, все наоборот:  может  быть  вранн
считает, что живущие вне болот немногого стоят.  Может  быть  бесстрастность
Тиамака скорее гордость, чем застенчивость? Она слышала раньше,  что  многие
дикари, например тритинги, сверху вниз смотрят на тех, кто живет в  городах.
Может быть и с Тиамаком так же? В последнее время принцесса стала  понимать,
что чудовищно мало знает  о  жизни  людей  за  пределами  благородных  домов
Наббана и Эркинланда, хотя сама всегда считала  себя  проницательным  судьей
рода человеческого. Мир по ту сторону стен замка  оказался  гораздо  больше,
чем она когда-либо мота предположить.
   Она протянула руку, чтобы тронуть плечо вранна, но потом отдернула ее.
   - Тиамак?
   Он подскочил от неожиданности.
   - Да, леди Мирнамепь?
   - Я бы хотела задать вам несколько вопросов о растениях -  для  кухонного
котла.
   Он опустил глаза и кивнул. Мириамепь решила, что не  может  этот  человек
быть слишком гордым, чтобы говорить с ней. После того, как принцесса  завала
несколько  вопросов,  обнаружив  подлинный  интерес,  Тиамак  стал  говорить
свободнее.  Мириамепь  была  потрясена.  Сдержанность  вранна  полностью  не
исчезла, но он оказался так полон сведениями обо всех  местных  растениях  и
так рад поделиться ими, что очень быстро информации у нее стало больше,  чем
достаточно. Он нашел полдюжины цветков, корней  и  листьев,  придающих  пище
изысканный аромат, пока вел Мириамель вокруг лагеря к краю воды и перечислил
еще дюжину других, которые  они  могли  встретить,  путешествуя  по  Вранну.
Увлекшись,  он  стал  показывать  еще  и  другую   зелень,   пригодную   для
изготовления лекарств, чернил и массы других полезных вещей.
   - Откуда вы так много знаете?!
   Тиамак остановился, как от увара.
   - Простите меня, леди Мириамеяь,  -  тихо  сказал  он.  -  Вы  не  хотели
выслушивать все это.
   Мириамель засмеялась.
   - Нет, это было замечательно. Но где вы всему этому научились?
   - Я учился много лет.
   - Вы наверное знаете больше всех на свете!
   Тиамак отвернулся. Мириамель была очарована. Неужели он покраснел?
   - Нет, я всего лишь студент. - Он поднял глаза, застенчиво, но с оттенком
гордости. - Но я надеюсь,  что  когда-нибудь  мое  имя  действительно  будет
известно. Обо мне буду