ая сторона. - Сангфугол повернулся, чтобы посмотреть  на
Джошуа, все еще поглощенного беседой с Бинабиком. - Есть люди, которые  даже
после смерти своих  родителей  не  могут  освободиться  от  них.  -  Взгляд,
обращенный к принцу, был полон любви и, как это ни  удивительно,  ярости.  -
Иногда кажется, что он пальцем боится  пошевельнуть  из  страха  перешагнуть
через тень памяти о старом короле Джоне.
   Саймон смотрел на длинное худощавое лицо Джошуа.
   - Он слишком много тревожится.
   - Да, даже когда в этом нет никакого смысла. - При этих словах Сангфугола
вернулся невероятно важный Таузер, которого канканг его  новых  друзей  явно
поднял на качественно более высокую ступень опьянения.
   - Нас вот-вот атакует тысячное войско Фенгбальда,  Сангфугол,  -  рявкнул
Саймон. - По этой пустячной причине можно и  потревожиться  слегка.  Иногда,
знаешь ли, тревогу называют необходимостью принимать решения.
   Арфист, оправдываясь, махнул рукой.
   - Я знаю, и я не собираюсь критиковать  его  талант  военачальника.  Если
кто-нибудь и способен выиграть эту битву, то это наш  принц.  Но  я  клянусь
тебе, Саймон, иногда мне кажется, что если бы Джошуа посмотрел  под  ноги  и
увидел, сколько букашек и козявок  он  давит  при  каждом  шаге,  он  навеки
перестал бы ходить. Нельзя быть вождем, а  тем  более  королем,  если  любая
рана, нанесенная кому-нибудь.из твоих людей, саднит, как  твоя  собственная.
Джошуа слишком много страдает за других, чтобы когда-нибудь быть  счастливым
на троне.
   Таузер слушал, и глаза его были живыми и внимательными.
   - Он сын своего отца, это уж точно.
   Сангфугол раздраженно помотал головой.
   - Опять  ты  говоришь  ерунду,  старина.  Престер  Джон  был  его  полной
противоположностью, как известно - кому как не тебе это знать.
   - Ах, - сказал  Таузер  с  неожиданной  серьезностью.  -  Ах.  Да.  -  Он
помолчал. Казалось, он хочет сказать что-то еще, но вместо этого старый  шут
резко повернулся и снова ушел.
   Саймон, пожав плечами, немедленно выбросил из головы  странное  замечание
старика.
   -  Но,  Сангфугол,  как  может  добрый  король  оставаться  спокойный   и
равнодушным, когда народ его страдает?  Ты  думаешь,  он  должен  забыть  об
этом?
   - Нет! Кровь Эйдона, нет! - иначе  он  был  бы  ничуть  не  лучше  своего
сумасшедшего брата. Но скажи мне,  разве,  порезав  палец,  ты  уляжешься  в
постель и будешь лежать там, пока палец не заживет? Или ты остановишь  кровь
и продолжишь свое дело?
   Саймон обдумал это.
   - Ты хочешь сказать, что Джошуа ведет себя вроде того фермера  из  старой
истории - того, который купил на рынке самую толстую, самую жирную свинью, а
потом у него не хватило духу заколоть ее, так что  семья  фермера  умерла  с
голоду, а свинья осталась жива?
   Арфист рассмеялся.
   - Ну да. Только я не говорю, что Джошуа должен позволить, чтобы его людей
закололи, как свиней - просто иногда несчастья случаются независимо от того,
как сильно добрый король хочет предотвратить их.
   Они сидели молча, глядя в огонь, и Саймон обдумывал сказанное его другом.
Наконец, решив, что Таузера вполне  можно  оставить  в  компании  кануков  -
старый шут учил троллей старым  балладам  сомнительного  свойства  -  арфист
отправился спать. Саймон сидел и слушал пение Таузера до тех  пор,  пока  не
почувствовал, что у него разболелась голова.  Тогда  он  пошел  перекинуться
парой слов с Бинабиком.
   Тролль все еще разговаривал с Джошуа. Ситки  уже  практически  спала.  Ее
голова  лежала  на  плече  Бинабика,  глаза  с   длинными   ресницами   были
полузакрыты. При появлении  Саймона  она  сонно  улыбнулась,  но  ничего  не
сказала. К троллям и Джошуа  присоединился  дородный  констебль  Фреозель  и
тощий старик, которого Саймон не знал. Спустя мгновение он понял,  что  это,
должно  быть,  Хельфгрим,  бывший  лорд-мэр  Гадринсетта,  бежавший  из  лап
Фенгбальда.
   Наблюдая за Хельфгримом, Саймон вспомнил, как Джулой сомневалась  в  нем.
Старик действительно выглядел беспокойным и расстроенным, когда разговаривал
с принцем, как будто боялся сказать что-то не правильное и тем самым навлечь
на себя страшное наказание, Саймон тоже подумал, могут ли они доверять этому
издерганному  человеку,  но  в   следующее   мгновение   выругал   себя   за
бессердечность. Кто знает, какие пытки пришлось вынести бедняге  Хельфгриму,
что довело его до такого состояния? Разве после своего бегства  из  Хейхолта
сам Саймон не был больше похож на дикое животное, чем на разумного человека?
Кто счел бы его тогда хоть сколько-нибудь заслуживающим доверия?
   - А, друг Саймон! - Бинабик поднял глаза. - Питаю радость  от  наблюдения
тебя. Я изготовляю вещь, для которой буду нуждаться в твоем помоществовании.
   Саймон с готовностью кивнул.
   - Говоря с откровенностью, -  сказал  Бинабик,  -  это  сразу  две  вещи.
Сначала я должен немного  учить  тебя  кануку,  чтобы  среди  битвы  ты  мог
разговаривать с моим народом.
   - Конечно. - Саймону было приятно, что Бинабик вспомнил об этом. Почетное
приглашение стало более реальным, когда его повторили в  присутствии  самого
Джошуа. - Если я только получу разрешение сражаться  вместе  с  ними.  -  Он
посмотрел на принца.
   Джошуа улыбнулся.
   - Люди Бинабика больше помогут нам, если будут понимать, чего мы  от  них
хотим. Кроме того, таким  образом  лучше  будет  обеспечена  их  собственная
безопасность. Саймон, ты получил мое разрешение.
   - Спасибо, ваше высочество. Ну, а что еще, Бинабик?
   - Также мы должны предпринимать собирательство всех лодок,  принадлежащих
народу Нового Гадринсетта. - Бинабик улыбнулся. - Их имеет должность быть не
более четырех десятков.
   - Лодки? Но ведь озеро замерзло! Какой от них толк?
   - Толк имеют не сами лодки, - ответствовал  тролль,  -  но  их  некоторые
части.
   - У Бинабика есть план, как лучше организовать оборону, - пояснил Джошуа,
но лицо его выражало явное сомнение в действенности этого плана.
   - Это не есть просто план, - Бинабик снова улыбнулся. - Это не есть идея,
которая сваливалась на меня  сверху,  похоже  на  камень.  Это  определенный
канукский обычай, который я буду демонстрировать  вам,  утку,  и  это  будет
большая удачливость для вас. - Довольный собой тролль тихо рассмеялся.
   - Что это?
   - Ты будешь иметь мой подробный рассказ завтра, среди охоты на лодки.
   - Еще один вопрос, Саймон, - сказал Джошуа. - Я знаю, что уже  спрашивал,
но  думаю,  что  к  этому  стоит  вернуться.  Как  ты  думаешь,  есть   хоть
какой-нибудь шанс, что нам на помощь придут твои друзья  ситхи?  Это  же  их
священное место, не так ли? Разве они не придут защищать его?
   - Я не знаю, Джошуа. Как я говорил, Джирики думает, что потребуется много
времени, чтобы убедить его народ.
   - Жаль, - Джошуа провел рукой по коротко остриженным  волосам.  -  Честно
говоря, я боюсь, что даже с  прибытием  троллей  нас  просто  слишком  мало.
Помощь справедливых была бы огромным благом  для  нас.  Хм!  Странная  штука
жизнь, верно? Мой отец гордился тем, что вытеснил из  королевства  последних
ситхи - теперь его сын молится, чтобы они пришли и помогли защитить  остатки
этого самого королевства.
   Саймон грустно покачал головой. Сказать  было  нечего.  Старый  лорд-мэр,
внимательно слушавший этот разговор, теперь внимательно смотрел на  Саймона,
как бы изучая его. Юноша попробовал понять, о чем он думает,  но  ничего  не
получилось. Водянистые глаза старика были пусты.
   - Разбуди меня, когда пора будет идти, Бинабик, - сказал наконец  Саймон.
- Спокойной ночи всем. Спокойной ночи,  принц  Джошуа.  -  Он  повернулся  и
направился к дверям. Пение троллей и низоземцев вокруг огня стихало, мелодии
становились все медленнее и меланхоличнее. Затухающий огонь окрасил уходящие
в тень стены мерцающим красным светом.
   Поздним утром небо  было  почти  безоблачным,  а  воздух  -  пронзительно
холодным.  У  лица  Саймона  клубилось  облачко  дыхания.  Они  с  Бинабиком
упражнялись в произношении нескольких важнейших  слов  на  кануке  с  самого
рассвета, и Саймон, набравшийся необычного для него терпения, сделал большие
успехи.
   - Скажи "сейчас". - Бинабик поднял бровь.
   - Умму.
   Кантака, трусившая рядом с  ними,  подняла  голову,  фыркнула  и  коротко
залаяла. Бинабик рассмеялся.
   - Она не имеет понимания, почему ты говоришь с ней, - объяснил он. -  Она
имеет привычку слушать таковые слова только от меня.
   - Но мне казалось, ты говорил, что у вашего народа есть особый  язык,  на
котором вы разговариваете с вашими  животными.  -  Саймон  хлопал  руками  в
перчатках, пытаясь предотвратить окончательное превращение пальцев в ледяные
сосульки.
   Бинабик укоризненно посмотрел на него.
   - Я не говорю с Кантакой,  как  кануки  говорят  с  баранами,  птицами  и
рыбами. Мы имеем дружественность. Я говорю с ней,  как  говорил  бы  с  моим
другом.
   - Ой, - Саймон посмотрел на волчицу. - Как сказать "извини", Бинабик?
   - Чим на док.
   Саймон повернулся и погладил широкую спину волчицы.
   - Чим на док,  Кантака.  -  Она  жутковато  улыбнулась  зубастой  пастью,
выдохнув облачко пара.
   В молчании они прошли еще немного, потом Саймон спросил:
   - Куда мы идем?
   - Как я уже говаривал предыдущим вечером, мы  идем,  чтобы  предпринимать
собирательство лодок. С большей точностью, мы будем посылать имеющиеся лодки
в кузницу, где Слудиг и другие будут разламывать лодки.  Но  каждый  из  них
будет получать одну из этих, - он показал на пучок  полосок  пергамента,  на
каждой из которых стояла подпись Джошуа, - чтобы они  имели  понимание,  что
здесь слово принца, так что они будут получать оплату.
   Саймон был озадачен.
   - Я все равно не могу понять, что ты собираешься делать. Этим людям лодки
нужны для того, чтобы ловить рыбу. Так они кормят себя и свои семьи.
   Бинабик покачал головой.
   - Не в тот момент времени, когда даже реки имеют  на  себе  толстый  слой
льда. А если  мы  не  будем  одерживать  эту  битву,  планы  жителей  Нового
Гадринсетта будут утрачивать свою значительность.
   - Так ты собираешься - сказать мне, в чем состоит твой план, или нет?
   - С большой скоростью, Саймон. Когда мы будем оканчивать утреннюю работу,
ты посетишь кузницу и получишь возможность делать выводы.
   Они шли дальше, к палаткам Нового Гадринсетта.
   - Фенгбальд, наверное, скоро начнет наступление?
   - Я питаю полную уверенность, - сказал Бинабик.  -  Большой  мороз  имеет
должность отнимать у его людей боевой дух, даже если они  получают  за  него
королевское золото.
   - Но их ведь не хватит, чтобы начать осаду? Мне  кажется,  что  даже  для
тысячи человек Сесуадра слишком велика.
   - Я обладаю согласием с твоими размышлениями, Саймон, - ответил  Бинабик.
- Джошуа, Фреозель и другие имели обсуждение этого момента прошлым  вечером.
Они имеют предположение, что Фенгбальд не делает попытки осаждать  гору.  Во
всяком случае, я питаю глубокое сомнение, что он знает,  как  печальна  наша
приготовительность к как малочисленны наши припасения.
   - Что же он тогда будет делать? - Саймон попытался-думать, как Фенгбалвд,
- Полагаю, он просто попытается сокрушить нас. Судя по тому, что я слышал  о
нем, особым терпением герцог не отличается.
   Тролль оценивающе взглянул  на  юношу;  в  его  темных  глазах  загорелся
огонек.
   - Имею предположение, что ты еще раз  имеешь  справедливость,  Саймон.  Я
также наблюдаю здесь очень большую вероятность.  Если  ты  имел  возможность
привести отряд разведчиков в лагерь Фенгбальда, это означивает, что он  имел
возможность производить то же самое. Слудиг и Хотвиг предполагают,  что  они
даже видывали свидетельствования - следы лошадиных копытов и что-то еще. Так
что он имеет знание, что здесь есть широкая дорога на гору. Мы  можем  иметь
оборонность, хотя это и  не  имеет  схожести  со  стеной  замка.  Сверху  на
Фенгбальда можно сбрасывать камни. Я предполагаю,  что.  он  будет  пытаться
одерживать наше сопротивление с помощью своих самых очень сильных  солдат  и
пробиваться к вершине горы.
   Саймон задумался над этим.
   - С приходом твоих людей у нас  стало  гораздо  больше  сил,  чем  думает
Фенгбальд. Может быть теперь нам удастся удержать его внизу немного дольше.
   - С несомненностью, - оживленно кивнул Бинабик. - Но в  конце  концов  мы
будем  упадать.  Они  будут  отыскивать  другие  пути  вверх   -   а   гора,
противоположно к замку, может быть преодолена решительными людьми  даже  при
таком холоде и скользине.
   - Что же мы можем сделать? Совсем ничего?
   - Мы можем немного употребить наши мозги и наши сердца,  друг  Саймон.  -
Бинабик мягко улыбнулся желтозубой улыбкой. - Вот  почему  сейчас  мы  имеем
охоту за лодками - или, с точностью, за гвоздями, которыми они сколочены.
   - Гвозди? - теперь Саймон был озадачен еще больше.
   - Ты будешь посмотреть. Теперь быстро скажи мне слово, которое означивает
"атакуй".
   Саймон подумал:
   - Нихук.
   Бинабик легонько шлепнул его.
   - Нихут. Звук "т", не "к".
   - Нихут! - громко сказал Саймон.
   Кантака оглянулась и зарычала, ища врага. ***
   Саймону снилось,  что  он  стоит  в  огромном  Тронном  зале  Хейхолта  и
наблюдает, как Джошуа, Бинабик и  множество  других  знакомых  и  незнакомых
людей ищут три меча. Они обыскивали каждый уголок, приподнимали  гобелены  и
даже заглядывали под каменные  подолы  прежних  королей  Хейхолта,  но  один
Саймон мог видеть, что черный Торн, серая  Скорбь  и  еще  один  серебристый
клинок, по-видимому Сверкающий Гвоздь короля Джона, стоят на самом  виду  на
огромном троне из желтеющей кости - на драконовом кресле.
   Хотя Саймон никогда не видел Сверкающий Гвоздь  с  расстояния  ближе  чем
сотня футов - еще в то время, когда он жил в  Хейхолте  -  во  сне  меч  был
ужасающе отчетлив. Край отполированной рукояти  с  золотым  древом  был  так
начищен, что сверкал даже в сумеречном зале. Клинки стояли, опираясь друг на
друга, эфесами кверху, словно какой-то необычный  трехногий  стул.  Огромный
ухмыляющийся череп дракона Шуракаи нависал над ними, словно в  любой  момент
дракон мог проглотить мечи, скрыв их навеки от человеческих глаз. Почему  же
Джошуа и остальные не видели мечей?  Вот  же  они!  Саймон  пытался  сказать
друзьям, где нужно искать, но внезапно понял, что  лишился  голоса.  Пытаясь
хоть как-то привлечь их внимание, он перестал чувствовать свое тело.  Теперь
он был призраком, а его любимые друзья и союзники совершали ужасную, ужасную
ошибку...
   - Черт возьми, Саймон, вставай. - Слудиг  грубо  тряс  его  за  плечо.  -
Хотвиг и его друзья говорят, что Фенгбальд выступил. Они говорят,  он  будет
здесь раньше, чем солнце покажется над деревьями.
   Саймон с трудом сел.
   - Что? - пробормотал он. - Что?
   - Фенгбальд подходит. - Риммер уже направлялся к двери. - Вставай!
   - Где Бинабик? - Он пытался окончательно проснуться,  сердце  его  бешено
кувыркалось. Что ему теперь делать?
   - Он уже с принцем Джошуа и остальными. Теперь пойдем быстрее.  -  Слудиг
тряхнул головой, потом свирепо улыбнулся. - Наконец-то есть с кем сразиться!
- Он вынырнул из палатки и исчез.
   Саймон вылез из-под плаща и  стал  натягивать  сапоги,  в  спешке  сорвав
ноготь большого пальца. Он тихо выругался, набросил на себя верхнюю  рубаху,
потом разыскал свой канукский кинжал и надел ножны.  Меч,  который  дал  ему
Джошуа, лежал под матрасом, завернутый в полировочную  ткань.  Когда  Саймон
развернул его, черная сталь была холодна, как лед.  Фенгбальд  наступал.  Об
этом дне они говорили долгие недели. Сегодня будут гибнуть  люди,  некоторые
еще до того, как тусклое солнце подойдет к полудню. Может  быть,  он  и  сам
будет одним из них.
   - Дурные мысли, - пробормотал он и потуже  затянул  ремень  ножен.  -  Не
годится испытывать судьбу. - Он начертал знак древа, чтобы оградить себя  от
собственных неосторожных слов. Он должен был спешить. Он был нужен.
   Разыскивая в углу палатки свои рукавицы,  Саймон  наткнулся  на  странной
формы узелок, который ему дала Адиту. Он не вспоминал  о  нем  с  той  ночи,
когда прокрался в Обсерваторию. Что же  это  такое?  Внезапно  он  с  тоской
вспомнил, что Амерасу хотела, чтобы это было передано Джошуа.
   Милостивый Эйдон, что же я сделал?
   Может быть то, что находится в этом узелке, могло спасти их? Неужели  он,
как последний дурак, как безумный простак, пренебрег оружием, которое  могло
спасти от смерти его друзей? Или благодаря этому они могли вызвать на помощь
ситхи? Неужели теперь уже слишком поздно?
   С разрывающимся от сознания  чудовищности  своей  оплошности  сердцем  он
схватил мешок - даже в своей страшной спешке заметив шелковистую  неровность
его поверхности - и ринулся навстречу ледяному утреннему свету. ***
   Огромная  толпа  собралась  в  Доме  Расставания,   охваченная   безумным
возбуждением, которое, казалось, в любой момент могло разразиться панической
дракой. В центре всего этого Саймон  увидел  Джошуа,  окруженного  маленькой
группой  -  Джулой,  Бинабик,  Деорнот   и   Фреозель.   Принц,   от   былой
нерешительности которого не осталось и следа, выкрикивал  какие-то  приказы,
одновременно обсуждая последние планы и приготовления  и  увещевая  наиболее
беспокойных защитников Нового Гадринсетта. Ясный блеск глаз Джошуа  заставил
Саймона чувствовать себя предателем.
   - Ваше высочество. - Он сделал шаг вперед и упал на колени перед принцем,
в тихом изумлении смотревшим на него.
   - Встань, Саймон, - нетерпеливо сказал Деорнот. - У нас много дел.
   - Боюсь, что я совершил ужасную ошибку, принц Джошуа.
   Принц помолчал,  явственно  принуждая  себя  к  тому,  чтобы  спокойно  и
внимательно выслушать юношу.
   - Что ты хочешь сказать, сынок?
   Сынок. Это слово как будто ударило Саймона. Он  действительно  хотел  бы,
чтобы Джошуа мог быть его отцом - определенно в этом человеке  было  что-то,
что он любил.
   - Я думаю, что сделал глупость, - сказал Саймон. - Большую глупость.
   - Говори с внимательностью, - сказал Бинабик. -  Упоминай  только  факты,
обладающие очень большой значительностью.
   По  мере  того,  как   огроченный   Саймон   объяснял,   что   произошло,
встревоженное выражение постепенно сходило с лица Джошуа.
   - Тогда дай это мне, - просто сказал он, когда  Саймон  закончил.  -  Нет
смысла казнить себя, пока мы не узнали, что это такое. По  выражению  твоего
лица  я  испугался,  что  ты  каким-то  образом  сделал  нас  открытыми  для
нападения. А так это скорее всего просто какой-нибудь знак.
   - Волшебный подарок? - с сомнением спросил Фреозель. - А это не опасно?
   Джошуа присел на корточки и взял у  Саймона  узел.  Принцу  было  нелегко
развязать туго затянутый шнурок одной рукой, но никто не решился  предложить
ему помощь. Наконец разделавшись с узелком, принц опрокинул мешок, и ему  на
колени вывалилось что-то, завернутое в расшитую черную ткань.
   - Это рог, - сказал Джошуа, разворачивая ткань. Подарок ситхи был  сделан
из единого куска кости, покрытого великолепной причудливой резьбой. Загубник
и раструб окантовывал серебристый металл. Рог висел на черной перевязи,  так
же великолепно расшитой, как и та ткань, в которую он был  завернут.  В  его
форме было что-то необычное, что-то не совсем узнаваемое,  но  притягивающее
внимание. В каждой линии рога угадывались древний  возраст  и  годы  долгого
употребления, но тем не менее он блестел, словно только что сделанный. В нем
было особое могущество, Саймон видел это - может быть не такое, как у Торна,
который, казалось, временами почти дышал, но наделившее  рог  притягательной
силой.
   - Это прекрасная вещь, - пробормотал  Джошуа.  Он  вертел  рог  в  руках,
щурясь на резьбу. - Я ничего не могу прочесть, хотя некоторые из этих знаков
выглядят как руны.
   - Принц Джошуа? - Бинабик протянул руки, и  Джошуа  передал  ему  рог.  -
Здесь мы имеем руны ситхи. Никакой удивительности виде