овсем как на рынке, только в дремучем лесу и после  странного  убийства.
Святой Узирис, как болит голова! Живот, впрочем, тоже.  -  Куда...  куда  мы
идем?
   - Мы идем в мой лагерь. Но перед тем как мы пойдем в мой лагерь, я должен
искать мою лошадь, или, как сказать вернее, моя лошадь должна искать меня.
   Пожалуйста, не пугайся ничего.
   Сказав это,  Бинабик  сунул  два  пальца  в  рот  и  издал  пронзительный
переливчатый свист. Спустя некоторое время он повторил его.
   - Пожалуйста, помни, не пугайся ничего и не беспокойся. Прежде чем Саймон
успел обдумать слова тролля, в  кустах  раздался  треск,  похожий  на  треск
пламени.
   Через  мгновение  на  поляну  выскочил  огромный  волк,  промчался   мимо
ошеломленного Саймона, и словно серая молния, слегка припорошенная листьями,
сучьями и мхом, ринулся на маленького Бинабика, который немедленно повалился
вверх тормашками.
   - Кантака! - голос тролля  звучал  слегка  приглушенно,  но  в  нем  была
неподдельная радость. Хозяин и лошадь с  удовольствием  боролись  на  лесном
ковре.
   Саймон рассеянно размышлял, всегда ли был таким мир за пределами замка  -
подчиненным Светлому Арду, но населенным чудовищами и сумасшедшими.
   Бинабик сел, огромная голова Кантаки покоилась у него на коленях.
   - Я сегодня целый день оставлял ее в одиночестве, - объяснил он. -  Волки
очень  чувствительны  и  тяжело  переносят  подобное  обращение.  -  Кантака
жутковато улыбалась и тяжело дышала. Хоть густая серая шерсть и  увеличивала
ее раза в два, она и на самом деле была огромна.
   - Будь совершенно свободен, - засмеялся Бинабик. - Погладь ее по носу.
   Саймон вполне осознавал чудовищную нереальность всего окружающего,  но  к
такому испытанию он еще не был готов. Вместо этого он спросил:
   - Извините, но вы сказали, что в вашем лагере есть еда, сир?
   Тролль, смеясь, поднялся на ноги и взял свой посох.
   - Не говаривай сир,  говаривай  Бинабик.  А  что  касается  еды,  то  да,
действительно, я имею ее. Мы можем поесть все вместе - ты, я и Кантака.
   Отправимся. Из уважения к усталости твоей и голоду я тоже пойду пешком  я
не поеду верхом.
   Они шли некоторое время.  Кантака  временами  сопровождала  их,  но  чаще
бежала впереди в несколько прыжков исчезая в густых зарослях. Один  раз  она
появилась на дороге, облизывая морду длинным розовым  языком  -  Ну  вот,  -
весело сказал Бинабик. - Один из нас уже утолял голод.
   Наконец, когда Саймону уже показалось, что он не сможет сделать больше ни
шага, когда он перестал понимать смысл того, что говорил  Бинабик,  выслушав
всего лишь два-три слова, они  вышли  на  маленькую  просеку,  над  которой,
словно естественная крыша, сплетались ветви деревьев. Около упавшего  ствола
были сложены почерневшие камни. Кантака,  шедшая  рядом  с  ними,  бросилась
вперед, и сделала круг, обнюхивая просеку.
   - Бхоюйк мо кункук, как говорит мой народ, - Бинабик сделал  приглашающий
жест. - Если тебя медведи не съедят, живи  здесь.  -  Он  подвел  Саймона  к
бревну.
   Юноша, тяжело дыша, рухнул на него.  Тролль  участливо  смотрел  на  него
сверху вниз. - О, - сказал Бинабик. - Я питаю  надежду,  что  ты  не  будешь
больше плакать, да?
   - Нет, - Саймон слабо улыбнулся. Его кости стали тяжелыми,  как  кухонные
утюги. - Я... не думаю. Я просто очень голоден и устал. Я обещаю не плакать.
   - Тогда смотри, что я буду делать. Я развожу огонь. Потом  я  приготовляю
ужин. - Бинабик быстро собрал кучу веток и сучьев и сложил ее в центр  круга
из камней. - Я очень сожалею, но это свежее, или сырое, дерево, - сказал он,
- но к счастью, это с легкостью исправимая беда.
   Сняв наконец с плеча кожаный мешок, тролль положил его на землю  и  начал
решительно перерывать его  содержимое.  Саймону,  пребывающему  в  рожденном
слабостью полузабытье, его маленькая склоненная фигурка более чем когда-либо
напоминала ребенка. Бинабик изучал свою сумку, сосредоточенно поджав губы  и
сузив глаза, совсем как  ребенок,  с  крайней  серьезностью  рассматривающий
любопытное насекомое.
   - Ха! - сказал наконец тролль. - Вот я и  нашел  это.  -  Он  вытащил  из
большого мешка крохотный сверточек -  величиной  с  большой  палец  Саймона.
Бинабик вынул из него  щепотку  серого  порошка,  похожего  на  обыкновенную
пудру, и посыпал им сырое дерево, потом вынул из-за пазухи два куска камня и
ударил их друг об друга. Искра, упавшая вниз, зашипела,  и  струйка  желтого
дыма поднялась в воздух. Дерево медленно занималось, и вскоре  это  уже  был
веселый,  потрескивающий  огонь.  Нахлынувшее  тепло   убаюкивало   Саймона,
смягчало боль в пустом желудке, голова его клонилась, клонилась...  Внезапно
волна страха захлестнула его - заснуть, совершенно  беззащитному,  в  лагере
незнакомца? Он должен... ему надо...
   - Сиди и грейся, друг Саймон. -  Бинабик  встал  и  отряхнул  руки.  -  Я
вернусь очень скоро.
   Неотступное беспокойство стучало в  виски:  куда  пошел  тролль?  Собрать
сообщников?  Друзей-разбойников?  Но  Саймон  все  равно  не   мог   сделать
необходимого усилия, чтобы посмотреть на уходящего  тролля.  Он  мог  только
безучастно  глядеть  на  бушующее  пламя,  походившее  на  нежный  мерцающий
цветок... огненная ромашка, трепещущая на теплом летнем ветру...
   Он проснулся оттого, что на сердце у него стало легко, и  обнаружил,  что
тяжелая голова волка лежит у него на коленях. Бинабик, склонившись  к  нему,
хлопотал  над  чем-то.  Саймон  чувствовал,  что  вообще-то  это  не   очень
правильно,  держать  на  коленях  волков,   но   не   мог   заставить   себя
сосредоточиться, да это и не казалось особенно важным.
   Когда он открыл глаза в следующий  раз,  Бинабик  сгонял  Кантаку  с  его
колен, чтобы дать ему чашку какой-то теплой жидкости.
   - Это уже не очень горячее, так что ты можешь пить это, - сказал  тролль,
поднося чашку к самым губам Саймона.
   Это был восхитительный бульон, пахнущий мускусом  и  терпкий,  как  запах
осенних листьев. Он выпил всю чашку; казалось, бульон вливается прямо в  его
жилы, как будто расплавленная кровь леса вливалась в его собственную кровь и
наполняла его тайной силой деревьев.
   Бинабик налил ему вторую чашку, он опорожнил  и  ее.  Плотная,  свинцовая
хватка тревоги, сковавшая его  мускулы,  отступила,  расплавившись  в  волне
тепла и благодарности. Это новое чувство принесло с собой сонную  тяжесть  и
обволакивающую дремоту. Засыпая, он слышал, как спокойно и  уверенно  бьется
его усталое сердце.
   Саймон помнил, что когда он пришел в лагерь Бинабика, до заката оставался
по меньшей мере час, но когда он пришел в себя, на маленькой просеке  царило
свежее, яркое и светлое утро. Он моргнул и  почувствовал,  что  остатки  сна
покидают его. Птица?
   Ясноглазая птица в солнечном золотом ошейнике... Сильная древняя птица  с
мудростью всех необъятных горных просторов в глазах... В ее железных  когтях
билась сверкающая рыба с радужной чешуей...
   Саймон вздрогнул и  поплотнее  завернулся  в  плащ.  Над  ним  склонялись
вековые деревья, их нежные  весенние  листья  играли  на  солнце  изумрудной
филигранью.
   Вдруг в эту идиллию ворвался стонущий звук. Саймон перевернулся  на  бок,
чтобы посмотреть.
   Бинабик сидел у огня, скрестив ноги, медленно покачиваясь  из  стороны  в
сторону. Перед ним на плоском камне были разложены странные белые предметы -
кости. Тролль издавал удивительные звуки - то ли стоны, то ли пение.  Саймон
наблюдал за ним некоторое время, но  так  и  не  догадался,  что  же  делает
маленький человек. Какой странный мир!
   - Доброе утро! - сказал он наконец. Бинабик вскочил с виноватым видом.
   - А, так это проснулся друг Саймон! -  тролль  улыбнулся  через  плечо  и
быстро смахнул кости в открытый кожаный мешок. Потом он встал и  поспешил  к
Саймону. - Как ты чувствуешь себя теперь? -  спросил  он,  нагибаясь,  чтобы
положить на лоб гоноши маленькую жесткую руку.  -  Ты  очевидно  нуждался  в
длительном отдыхе?
   - Да. - Саймон придвинулся к маленькому костру. - Что это за... запах?
   - Пара лесных голубей приняла решение  позавтракать  с  нами  сегодняшним
утром, - улыбнулся Бинабик, указывая на два свертка из  листьев,  лежащие  в
углях у края костра. - С  ними  в  компании  ягоды  и  грибы,  недавно  мною
собранные. Я скоро хотел будить тебя, чтобы получить твою помощь,  для  того
чтобы съесть все это. Я думаю, что вкус будет отменный. О, пожалуйста,  одну
минуту. - Бинабик снова раскрыл свой  мешок  и  достал  оттуда  два  длинных
свертка. - Вот, - он протянул их Саймону. - Это твоя стрела и еще что-нибудь
(это были бумаги Моргенса). Ты поместил их к себе в пояс, и я опасался,  что
они потеряют свои качества, пока ты спишь.
   На мгновение Саймону стало жарко от гнева. Мысль о том, что кто-то трогал
рукопись Моргенса, пока он спал, казалась  почти  невыносимой.  Он  выхватил
драгоценный сверток из рук тролля и возвратил его на место, за пояс. Веселый
вид маленького человека сменился обиженным.  Саймону  стало  стыдно  -  хотя
осторожность никогда не повредит, - и он взял стрелу, аккуратно завернутую в
тонкую ткань.
   - Спасибо, - с трудом  проговорил  он.  Лицо  Бинабика  оставалось  лицом
человека,  доброту  которого  не  оценили.   Чувствуя   себя   виноватым   и
сконфуженным, Саймон развернул стрелу. Хотя у него  и  не  было  еще  случая
рассмотреть ее хорошенько, сейчас он сделал это только для того, чтобы  хоть
чем-то занять руки.
   Стрела не была выкрашена в белый цвет, как  полагал  Саймон,  скорее  она
была вырезана из дерева с абсолютно белой  древесиной.  Оперение  тоже  было
снежно-белым. Только наконечник, выточенный из голубого камня, выделялся  на
белом фоне. Саймон взвесил ее на ладони, оценивая  удивительную  легкость  в
сравнении с неожиданной твердостью и  гибкостью  стрелы,  и  воспоминания  о
предыдущем дне нахлынули на него. Он знал, что никогда уже не сможет  забыть
порывистых движений и кошачьих  глаз  ситхи.  Все,  что  рассказывал  доктор
Моргенс, оказалось правдой.
   Вдоль всего древка был тщательно нанесен причудливый орнамент из точек  и
завитков.
   - Она вся покрыта резьбой, - вслух подумал Саймон.
   - Все это  имеет  огромное  значение,  -  произнес  тролль  и  застенчиво
протянул руку. - Пожалуйста, если я могу?
   Саймон снова почувствовал жгучий стыд  и  быстро  отдал  стрелу.  Бинабик
начал вертеть ее в руках, подставляя попеременно под лучи солнца и  отблеска
костра.
   - Это очень старый друг ситхи. - Он прищурил узкие глаза так. что  темные
зрачки совсем исчезли. - Она существовала довольно долгое время. Ты владеешь
отныне весьма благородной вещью, мой  друг  Саймон:  Белую  стрелу  непросто
получить. Складывается впечатление, что эту стрелу оперили в Тумет'ае, а это
была крепость ситхи, и задолго до того, как ушел под голубой  лед  восточный
край моей родной страны.
   - Откуда вы знаете все это? - спросил Саймон. - Вы умеете читать на  этом
языке?
   - Немного умею читать на этом языке. И есть  такие  вещи,  которые  может
заметить очень опытный глаз.
   Саймон снова взял стрелу в руки, испытывая к ней  куда  больше  почтения,
чем раньше.
   - И что я должен с ней делать? Вы говорите, что это плата за услугу?
   - Нет, друг мой, эта стрела значит долг, который не оплачен, а ты  должен
очень бережно хранить Белую стрелу. Если она никогда не  будет  тебе  нужна,
как предназначено было, ты будешь долго очень любоваться. Это красивая вещь.
   Легкий туман  все  еще  висел  над  прогалиной  и  между  окружавшими  ее
деревьями. Саймон прислонил стрелу к  бревну  и  подвинулся  ближе  к  огню.
Бинабик вынул из углей голубей, прихватив их двумя палочками.
   Одного из них он положил на теплый камень у ног Саймона.
   - Сними сожженные листья, - объяснил  тролль.  -  Потом  подожди  немного
времени, чтобы птица  стала  не  очень  горячей,  и  можешь  поедать  ее.  -
Повиноваться последнему совету было не легко, но Саймон справился и с этим.
   - Как вы их раздобыли? - спросил он наконец, с  полным  ртом,  вытирая  о
траву липкие от жира пальцы.
   - Позже я буду рассказывать тебе, как я их раздобыл.
   Бинабик чистил зубы согнутым  голубиным  ребрышком.  Саймон  откинулся  к
бревну и закрыл глаза.
   - Матерь Элисия, это было чудесно. - Он вздохнул, впервые за долгое время
не  питая  зла  к  окружающему  миру.  -  Немного  пищи  в  животе,  и   все
переменилось.
   - Я очень рад, что это простое лечение достигает таких немыслимых быстрых
результатов. Саймон погладил живот.
   - Мне на все наплевать сейчас. - Он задел локтем стрелу, и она задрожала.
   Юноша придержал ее, останавливая, и снова вспомнил вчерашнее. -  Мне  уже
даже не так паршиво из-за... из-за этого человека, вчера.
   Бинабик бросил на Саймона взгляд умных карих глаз. Он продолжал  спокойно
чистить зубы, но его высокий лоб сморщился.
   - Ты не чувствуешь себя плохо больше из-за того, что он стал мертвым, или
из-за того, что ты сделал его мертвым?
   - Я не понимаю, - нахмурился и Саймон, - что  вы  имеете  в  виду?  Какая
разница?
   - Разница как раз такая же,  как  между  очень  большим  камнем  и  очень
маленьким жучком, но я оставляю тебя поразмышлять.
   - Но... - Саймон снова смутился. - Да, но он был плохой человек.
   - Хммммм... - Бинабик кивнул, но утвердительный жест не означал согласия.
   - В этом мире очень много плохих людей, я не могу сомневаться в этом.
   - Он убил бы ситхи.
   - Не могу с тобой спорить.
   Саймон тупо смотрел на груду птичьих костей, лежащих на камне у него  под
носом.
   - Я не понимаю. Что вы хотите узнать?
   - Где то, к чему ты идешь? - Тролль бросил косточку в огонь и  встал.  Он
был удивительно маленьким!
   - Что? - Саймон долго подозрительно смотрел  на  него,  пока  смысл  слов
Бинабика не дошел до него.
   - Я хотел бы  знать,  куда  ты  идешь,  потому  что  мы  могли  бы  очень
путешествовать  вместе  немного  времени.  -  Бинабик  говорил  медленно   и
раздельно, как обращаются к любимой, но глуповатой старой собаке. - Я думал,
что солнце в небе слишком молодо, чтобы затруднять тебя  другими  вопросами.
Мы, тролли, говорим: "Делай философию своим вечерним гостем, но не давай  ей
оставаться на ночь". Теперь, если мой вопрос ненамеренно не  оскорбил  тебя,
куда ты идешь?
   Саймон встал, с трудом разогнув ноги. Суставы скрипели,  как  несмазанные
петли. Он снова засомневался в искренности тролля. Он  не  был  уверен,  что
любопытство маленького Человека столь уж невинно. Один раз  он  уже  жестоко
поплатился,  поверив  тому  проклятому  монаху.  Впрочем,  сейчас   уже   не
оставалось другого выбора. Ему необходим спутник, который не новичок в лесу.
Маленький человек  видимо  отлично  разбирался  в  походной  жизни.  Саймону
внезапно ужасно захотелось, чтобы с ним снова был кто-то, на  кого  спокойно
можно положиться.
   - Я иду на север, - сказал он, и рассчитано рискнул, добавив:
   - В Наглимунд. А вы? - Саймон осторожно наблюдал за троллем.
   Бинабик упаковывал свою незатейливую утварь в заплечный мешок.
   - Видишь ли, я предполагаю путешествие далеко тоже на  север,  -  ответил
он, не поднимая глаз. - Кажется, здесь мы имеем отрадное совпадение путей. -
Он поднял наконец темные глаза. - Как странно, что ты должен  путешествовать
к Наглимунду, такое название я много раз слышу за последние  недели.  -  Его
губы тронула едва заметная таинственная улыбка.
   - Вы  слышали?  -  Саймон  поднял  Белую  стрелу,  старательно  изображая
беспечность. - Где?
   - Время будет для  разговоров,  когда  мы  выйдем  на  дорогу.  -  Тролль
улыбнулся широкой желтозубой улыбкой. - Я должен  позвать  Кантаку,  которая
без сомнения сеет ужас и отчаяние среди грызунов,  которые  имеют  жилище  в
окрестностях. Чувствуй себя свободнее, чтобы освободиться от  излишков,  для
быстрой ходьбы.
   Для того, чтобы последовать совету Бинабика, Саймону пришлось взять Белую
стрелу в зубы.

Глава 4

ЗВЕЗДНАЯ СЕТЬ

   Несмотря на водяные пузыри на стертых ногах и тряпье, в  которое  он  был
одет, Саймон  впервые  с  начала  своего  изгнания  почувствовал,  что  сети
опутавшего его отчаяния слегка ослабли. И разум и тело его  были  совершенно
измучены за дни его изгнания, у него появился бегающий настороженный  взгляд
и рефлекторное желание избегать неожиданностей -  и  ни  то,  ни  другое  не
ускользнуло от  острого  взгляда  его  нового  спутника  -  но  мучительный,
угнетающий ужас  ушел,  превратившись  в  новое  туманное  полувоспоминание.
Неожиданный спутник помогал облегчить тоску о потерянных друзьях и покинутом
доме - по крайней мере настолько, насколько  допускал  это  Саймон.  Большую
часть своих мыслей и чувств он продолжал скрывать. Он оставался  чрезвычайно
подозрительным и, кроме того, не хотел провоцировать новых потерь.
   На пути через прохладные залы утреннего леса,  полные  радостных  птичьих
трелей, Бинабик объяснил, что он покинул свой высокий дом в Йикануке по делу
- серии поручений, приводящих его ежегодно в Эркинланд и восточный Эрнистир.
   Саймон решил, что это как-то связано с торговлей.
   - Но, о! Мой юный друг, какое беспокойство вижу я этой весной!
   Представители вашего народа  очень  встревоженные,  очень  напуганные!  -
Бинабик махал руками, изображая бурное  волнение.  -  В  далеких  местностях
король не знаменит, в Эрнистире питают страх к нему. Все недовольные  и  все
голодные. Люди очень не путешествуют, они  питают  страх  к  дорогам.  -  Он
улыбнулся. - Если говорить правду тебе, дороги никогда не  были  безопасные,
по крайней мере в далеких местностях - но и в самом деле стало очень хуже на
севере Светлого Арда.
   Саймон любовался на вертикальные колонны света, которые полуденное солнце
воздвигло между деревьями.
   - Вы когда-нибудь путешествовали на юг? - спросил он наконец.
   - Если ты говоришь юг, думаешь про юг Эркинланда, мой ответ будет  -  да,
один раз или два раза я путешествовал  на  юг,  но  помни,  пожалуйста,  что
представители  моего   народа   говорят,   что   покинуть   Йиканук   значит
путешествовать на юг. Саймон слушал не очень внимательно.
   - Вы путешествовали один? А... а... а Кантака была с вами? Бинабик  снова
расплылся в улыбке.
   - Нет, это было очень давно, до того как мой друг-волк появился на  свет,
когда я еще был...
   - А откуда у вас... откуда у вас этот волк? - перебил Саймон.
   Бинабик раздраженно зашипел.
   - Это очень трудно - давать ответы на вопросы, когда все время дают новые
вопросы.
   Саймон старался выглядеть виноватым, но он ловил  настроение,  как  птица
ветер, и видел, что тролль не сердился.
   - Извините, - сказал он. - Мне и раньше  говорил...  мой  друг...  что  я
задаю слишком много вопросов.
   - Не то плохо, что очень  много,  -  сказал  Бинабик,  отстраняя  посохом
ветку, преградившую им дорогу. -  Они  налезают  друг  на  друга.  -  Тролль
усмехнулся. - Итак, на какой из тех вопросов ты хочешь получить ответ?
   - О, на какой хотите. Выбирайте сами, - кротко сказал Саймон и подскочил,
так как тролль чувствительно стукнул его посохом по запястью.
   - Я буду рад, если ты не будешь излишне  подобострастным.  Поскольку  это
манера людей, которые торгуют на рынке сомнительный товар.  Я  убежден,  что
очень лучше бесконечные глупые вопросы.
   - По... подо?..
   - Подобострастным. Сладким, как мед. В  Йикануке  мы  говорим:  посылайте
человека со сладким языком лизнуть снежные подошвы.
   - Что это значит?
   - Это значит, что льстецы не любимы  мной.  Впрочем  неважно!  -  Бинабик
откинул голову и засмеялся, тряхнув черными волосами. И без того узкие глаза
превратились в едва различимые щелочки. - Неважно. Мы зашли так далеко,  как
заблудился затерянный Пиквинег - я говорю о нашей беседе. Нет, не  спрашивай
ни про что. Мы остановимся здесь отдыхать, и я буду рассказывать тебе о том,
как я встречал моего друга, Кантаку.
   Они нашли подходящий осколок гранита, торчащий из  м